самая идеальная одержимость

      — Видишь? Говорил же тебе, что ты будешь великолепен. Ты был великолепен, детка.       Кас поднимается по лестнице в спальню, не отвечая. Гита лежит на кровати, поэтому он осторожно опускается лицом вниз на другую сторону. Она тихо мяукает и вскакивает, чтобы вскарабкаться ему на плечо, слегка задевая когтями.       Дин тоже валится на Каса, и Кас толкает его локтем.       — Боже, Дин!       — Знаю, я толстый, — Дин целует Каса в затылок, затем в щёку. — Идём со мной в душ.       — Нет.       — Хм. Ну, я не собираюсь вставать ни для чего другого, так что, видимо, мы остаёмся здесь.       — Заткнись.       Дин усмехается, а затем скатывается с Каса, ложась рядом и обнимая его за талию. Он так долго молчит, что Кас приоткрывает один глаз, чтобы проверить, не заснул ли он. Дин просто смотрит на него, на его лице появляется намёк на улыбку, которая становится только шире под хмурым взглядом Каса.       — Ты был великолепен, — тихо говорит Дин. — Если бы я уже не был влюблён в тебя, то влюбился бы сейчас.       Кас хочет сказать Дину отъебаться. Хочет погрязнуть в наркотиках и тревоге вместо любви, потому что грустить легче, чем принадлежать. Он делает глубокий вдох и заставляет себя сказать:       — Спасибо.       Дин молчит, в течении нескольких минут единственный звук — мурчание Гиты, когда она мнёт лапками рубашку Каса. Наконец, Кас снова делает глубокий вдох и говорит:       — Ладно. Душ.       — Хороший мальчик, — отвечает Дин, со смехом скатываясь с кровати, прежде чем Кас успевает открыть рот.       Кас медленно двигается, пока Гита не спрыгивает с него, а затем следует за Дином в ванную, где уже включен душ.       — У тебя проблемы, — говорит Кас.       Дин поворачивается, обнимая Каса за шею и улыбаясь.       — И я совсем не против.       Иногда Кас желает, чтобы Дин не умел так хорошо снимать тяжёлую тьму с его плеч. Иногда кажется, что было бы проще спрятаться под этим весом, но есть Дин, красивый и яркий, готовый быть самой идеальной одержимостью Каса.       — Я люблю тебя, — говорит Кас.       — Ага, и я тебя. Теперь раздевайся.       — Ты первый, — отвечает Кас, отступая от Дина, чтобы прислониться к раковине, скрестив руки на груди. — Покажи, какие ты выбрал для меня.       Дин краснеет, что означает, что Кас будет очень доволен. И это так, потому что под джинсами у Дина розовые полосатые трусики, которые были бы скорее милыми, чем сексуальными, если бы не были такими откровенными. У Каса пересыхает во рту.       — Что-то новенькое, — говорит он. — Повернись, пожалуйста.       Когда Дин поворачивается, его румянец расползается до самых плеч.       — Не знал, понравятся ли они тебе.       — Конечно же, они мне нравятся, — Кас снова шагает ближе, чтобы поцеловать шрам на лопатке Дина. — К сожалению, их придётся снять, но, возможно, ты снова покажешь мне их позже.       — Конечно, — говорит Дин, наклоняя голову, чтобы Кас мог покрывать поцелуями его шею, скользя пальцами под резинку трусиков.       Легко забыть обо всём, когда Дин дрожит от его прикосновений. Легко забыть о неправильных ответах на вопросы, о том, как трудно бывает заставить себя улыбнуться, о том, как неловко принимать похвалу. Есть только Дин, милый и расслабленный в его объятиях.       Кас медленно стягивает трусики с бёдер Дина и следует за ними, опускаясь на колени, чтобы снять их полностью. Кас складывает их и аккуратно кладёт на раковину, а потом обнимает Дина за талию и оставляет поцелуй у основания его позвоночника. Дин слегка выпячивает задницу, явно не намеренно, и Кас быстро шлёпает его, достаточно сильно, чтобы кожа порозовела.       Дин вскрикивает, и Кас смеётся, вставая, игнорируя возмущённый взгляд, который Дин бросает на него. Дин заходит в душ, пока Кас раздевается, и он замирает с наполовину расстёгнутой молнией, смотря, как вода начинает стекать по плечам, груди, животу Дина.       — Ты будешь просто пялиться или присоединишься? — легко говорит Дин, хотя его щёки всё ещё покрыты смущённым румянцем.       — Мой муж — самый нетерпеливый человек на свете, — отвечает Кас, потому что ему нравится эта улыбка, которую Дин пытается скрыть каждый раз, когда он говорит «муж».       — Твой муж очень хочет целоваться в душе, — улыбается Дин и притягивает Каса к себе, как только тот заходит в кабинку, чтобы подарить ему полноценный, нежный поцелуй.       Кас отвечает на поцелуй, дразня языком нижнюю губу Дина, пока тот не открывает рот, скользит рукой вниз по его спине, сжимая задницу и притягивая к себе. Они долго целуются, просто прикасаясь друг к другу, а потом Дин шепчет в губы Каса:       — Можно мне сегодня надеть ошейник?       — Конечно.       — Можно я сделаю тебе римминг?       — Всё, что хочешь, милый.       — Хочешь помыть мне волосы?       Кас смеётся и тянется за шампунем.              Кас сжимает челюсти, пытаясь сдержать глупую улыбку, наблюдая, как Дин осторожно выносит Гиту из спальни, принося ей извинения за причинённые неудобства.       — Ты только что извинился перед кошкой, — говорит Кас, когда Дин возвращается к нему.       — Ну и что, — отвечает Дин, краснея. — Ты видел, как она на меня смотрела.       — Она смотрит на тебя так, чтобы ты делал всё, что она хочет.       — Но я же всё равно выставил её, да?       Как по команде, с другой стороны двери раздаётся: «Мяу?»       Прежде чем Дин успевает передумать, Кас хватает свой телефон и включает «Особый плейлист Винчестера», чтобы заглушить её. Дин подпевает — «Я счастлив в последнее время, думая о будущем, и я верю, что, возможно, что-то хорошее грядёт», — и продолжает, даже когда Кас притягивает его к себе для поцелуя.       — Ладно, жеребец, позволь мне сделать с тобой грязные вещи, — говорит Дин, поигрывая бровями.       — Сначала ошейник.       — Есть, сэр, — ухмыляется Дин.       Кас ждёт, когда ошейник будет застёгнут на шее Дина, а потом даёт ему пощёчину. И обожает то, как дерзкая ухмылка Дина мгновенно исчезает, дыхание сбивается, ресницы трепещут, когда он отпускает себя.       Кас цепляет пальцем кольцо на ошейнике и тянет, пятясь к кровати, таща Дина за собой. Дин устраивается между ног Каса, закатывая глаза, когда тот смеётся, а затем крадёт ещё один поцелуй, от которого Каса тает в подушках.       — Кстати, — говорит Дин, кивая в сторону прикроватной тумбочки, — ты, видимо, упустил из виду то, что я самый лучший муж на свете, потому что заранее скрутил тебе не один, а целых три косяка.       Губы Каса растягиваются в улыбке, и он тянется за одним из косяков и зажигалкой.       — Ты и правда самый лучший муж, который у меня когда-либо был.       Кас закуривает, делает затяжку и выдыхает дым в губы Дина. Дин вдыхает, забирает косяк и делает ещё одну затяжку таким же образом. Уже слегка опьянённый, Дин говорит:       — Ммм, хорошее дерьмо.       — И правда, — говорит Кас, возвращая себе косяк, когда Дин начинает целовать его шею, немного медлительный под действием травки.       Кас ахает, когда Дин прикусывает один его сосок, а затем и другой.       — Дин, — выдыхает Кас, и Дин поднимает взгляд и улыбается, утыкаясь носом в его грудь.       Кас продолжает курить, наблюдая, как Дин спускается ниже по его телу, губы скользят влажно и томно, думая о том, как Дин впервые отсосал ему. Как Дин не мог скрыть своего стыда и волнения, стремления угодить Касу даже тогда. Кас уже был немного влюблён в него.       Теперь губы Дина обхватывают его член легко и знакомо, восхитительно и горячо.       — Вот так, — бормочет Кас, когда Дин берёт глубже, и Дин всхлипывает.       Кас протягивает руку, туша косяк в пепельнице, чтобы обхватить голову Дина обеими руками, прижимая его к себе, толкаясь глубже, глубже, пока у Дина не срабатывает рвотный рефлекс, но он не сопротивляется. Кас сжимает колени на рёбрах Дина, когда он стонет.       — Посмотри на меня, — Дин поднимает глаза, и Кас одобрительно хмыкает, ожидая, когда прольётся первая слеза, прежде чем отпустить. Дин отстраняется, кашляя и извиняясь, но Кас просто улыбается. — Хороший мальчик. Продолжай.       Дин немного хрипло смеётся и спускается ниже, чтобы облизать, а потом пососать яйца Каса, прежде чем закинуть его ноги себе не плечи. Кас подхватывает себя под коленями, чтобы полностью открыться для рта Дина.       Дин дразнит, и первые прикосновения такие лёгкие, что просто щекочут, но он знает, что лучше не дразнить слишком долго. Первое полноценное движение языка заставляет Каса вздрогнуть, а затем снова, когда Дин продолжает ласкать его.       Большими пальцами Дин слегка раскрывает Каса, облизывая вокруг и скользя языком внутрь, пока Кас не поднимает бёдра, чтобы вжаться в лицо Дина.       — Сделай так снова, — говорит Кас, и Дин повторяет медленное движение языка. — Боже, как хорошо.       Дин стонет, и Кас отпускает одну ногу, чтобы обхватить член, мокрый от предсемени и слюны. Когда Дин скользит внутрь пальцем вместе с языком, Кас дёргает его за волосы и говорит:       — Хочу кончить тебе в рот.       Дин ещё раз проводит языком по анусу Каса, а затем снова обхватывает губами его член, полностью заглатывая, и замирает, пока Кас толкается в его рот — раз, два, три, четыре, — а затем Кас кончает, наблюдая, как капля спермы стекает с губ Дина.       Дин вытирает рот и широко улыбается.       — Хорошо?       — Потрясающе, — говорит Кас, улыбаясь в ответ. — Хочешь, чтобы я отплатил тебе тем же?       Дин закатывает глаза.       — Ты знаешь, что да.       — Сопляк, — нежно говорит Кас.       — Тебе это нравится, — отвечает Дин, ухмыляясь.       В перерыве между «No Sugar Tonight» и следующей песней, Кас слышит: «Мяу?»