Время не лечит

Если бы кто-то спросил Санзу, где он станет искать Риндо, если тот пропадёт, то в ответ не услышал бы ничего, кроме смеха. Этот парень был, наверное, если и не самым скрытным в окружении розоволосого, то уж точно мастером своего дела. Поэтому, у Акаши не было совершенно никаких догадок, где может оказаться Риндо. Он подключил к поискам свой отряд и первым делом приказал прочесать район, где раньше жил светловолосый, просто на всякий случай. Дальше, если там их ждала неудача, по плану шли окрестные мелкие бары и ночлежки, однако, этого не потребовалось. — Санзу, боюсь, здесь его нет,— произнёс один из подчинённых, отрываясь от группы и подходя к капитану. — Твоя правда,— отрешённо отозвался тот, разглядывая старый двухэтажный опечатанный дом.— Рихито не стал бы скрываться в таком очевидном месте, он умнее. Скажи парням, что они свободны, дальше я сам. — Уверен? — Идите. Акаши проводил их взглядом и снова открыл телефон: по-прежнему ничего. Это начинало раздражать, чувство беспомощности претило ему. Парень огляделся. Было уже далеко за полдень, через пару часов начнёт темнеть и температура понизится, вряд ли, конечно, Риндо будет сидеть на улице всё это время, но лучше поторопиться. Аквамариновые глаза пробегаются по списку контактов в сотый, если не в тысячный раз. Никому из этих людей он не мог доверить поиски брата, от которого до сих пор нет вестей. — Надеюсь, ты не настолько глуп, чтобы ввязываться в драки в одиночку,— бормочет он про себя.— Какого… На экране мобильника высвечивается неизвестный номер, если бы сейчас он не держал его в руках, то звонка бы не услышал. Пару секунд Харучиё просто смотрит на бегущие цифры, пытаясь отыскать на задворках памяти хоть какую-то зацепку, кому он мог бы принадлежать. Но нет, номер видит впервые. — Слушаю,— лениво отвечает Акаши, рассчитывая, что это какая-то реклама, однако в горле резко становится сухо, когда он слышит знакомый голос.— Ран? *** Риндо за долю секунды успел перейти от паники к принятию, но инстинкт самосохранения не давал ему прекратить попытки вырваться, пока Юдэй заносил над ним биту. Сознание отчаянно кричало: Думай! Думай, чёрт возьми! Но пластиковые хомуты лишь сильнее стягивали запястья и лодыжки, натирая почти до крови. И вдруг он слышит выстрел, вздрагивает всем телом, ведь он ожидал услышать собственный крик и хруст костей, а не взрыв заряда. На лицо попадают капли крови, она ещё тёплая. Металлическая дубинка падает на пол где-то рядом с его плечом и эхо разносится по всему помещению, секундой позже Риндо слышит, как на пол оседает бездыханное тело мужчины. — Они серьёзно оставили одного охранника? Как безответственно... Если бы так сделали мои люди, я бы сам их убил,— Риндо не видел Санзу, но, знал, что это он. Слава святым… Светловолосый вдруг ощутил, как напряжение, скопившееся за эти часы отступает, не бесследно, однако становится значительно легче и он облегчённо выдыхает. Звук шагов тяжёлых ботинок отражается от стен, розоволосый останавливается у головы Риндо и последний слышит, как он улыбается.— Как лежится? — Никогда не думал, что буду так рад тебя видеть,— едва ворочая языком, отвечает младший. — То ли ещё будет,— ухмыляется Акаши, хотя им обоим сейчас совсем не смешно. Один только что мог остаться без ноги, другой убил человека.— А ну-ка…— он присаживается на корточки и Риндо чувствует холодное лезвие, вначале у своих запястий, затем— у ног. Хомуты рвутся под напором ножа и парень оказывается на свободе, морщась и передёргивая затёкшими плечами. — Мой брат в соседней комнате… — Знаю, идём. Харучиё помогает Риндо подняться на ноги, попутно осматривая на предмет серьёзных повреждений, а затем выводит из этого довольно жуткого места, петляя по запутанным однообразным коридорам. И, судя по тому, как уверенно он шёл… — Ты здесь не первый раз?— спрашивает светловолосый, стараясь не отставать. — К сожалению. Безошибочно определяя нужную дверь, Санзу с размаху врезает тяжелой подошвой по старому дереву и замок ломается. Риндо не сразу видит, что происходит внутри, но как только розоволосый открывает дверь, то сразу же раздаётся ещё пара выстрелов. К счастью, из его пистолета. Краем глаза младший замечает, как по стене сползают двое убитых мужчин, но его взгляд цепляется за брата, душащего на полу одного из охранников, лицо которого уже напоминает сливу. Бледные костяшки разбиты в кровь, волосы влажные от пота и липнут ко лбу и шее, и без того тонкие губы плотно сжаты. Пара долгих секунд и мужчина наконец вырубается, его голова падает на плечо Рана и тот тут же брезгливо спихивает его с себя. — Спасибо за помощь,— кивает обессилено длинноволосый, вымученно дергая уголком губы.— Как Рин? — Всё хорошо. Возвращаю старый долг,— холодно улыбнулся Харучиё, протягивая Рану ладонь. Тот в ответ лишь криво усмехнулся, но всё же принял руку помощи. — Кто бы мог подумать, что ты правда придёшь за мной. — Я пришёл за Риндо, а твой брат любезно попросил проверить, как у тебя дела,— поправил парень. — А откуда вы...— хотел было задать вопрос младший, но два острых взгляда, мигом на него обратившиеся, заставили его подавиться собственными словами. Но, спустя пару секунд, он снова нарушает повисшее молчание: — Так, все эти люди мертвы?— как-то отрешённо произносит парень, оглядывая помещение. Он не имел ничего против убийства, но сейчас впервые было как-то не по себе. Возможно, дело было в братьях? — Ну, тех двоих, что у стенки, я точно застрелил,— потягиваясь, отозвался Акаши.— Ран? — Не уверен, не было времени проверять пульс. — Тогда сматываем, и так задержались дольше, чем следовало. Риндо мельком оглядывает Рана, но на открытых участках кожи видимых ран не обнаруживает и отмечает, что для человека, который только что перенёс пытки, он довольно бодро двигается. Темноволосый уверенно ведёт их вперёд, выводя из здания, Харучиё и Риндо идут следом. Они молчат, пока плутают по коридорам, молчат, пока пересекают несколько оживлённых улиц, молчат, когда выходят к набережной, и это молчание гнетёт, не давая удерживать зрительный контакт дольше необходимого. — Выходит, ты знаешь моего брата?— шёпотом спрашивает младший, в конце концов не выдерживая и придерживая друга за рукав. — Меньше, чем ты мог подумать, но больше, чем мне бы того хотелось, — не без горечи улыбнулся он в ответ. — После того, что ты рассказал мне тем вечером, я до последнего надеялся, что ваши фамилии просто совпадение, а выходит вот как… Хотя, в вас действительно есть что-то общее, думаю, глаза. — Это он тебя позвал? — Конечно,— пожал плечами парень.— Не сомневаюсь, что этот больной на голову ублюдок знает все пыточные Токио. Он связался со мной примерно тогда, когда за тобой послали Юдэя, и назвал точный адрес, хитрый засранец,— Акаши перевёл глаза на Рана, идущего впереди.— Дашь нам пару минут, хорошо? Надо кое о чём поговорить. Риндо кивнул и слегка замедлил шаг, глядя в спину Харучиё, догоняющему Рана, он только сейчас заметил, что брат прихрамывает на правую ногу. Мягкий свет только загоревшихся фонарей мягко окутывал их силуэты, делая менее точными, размывая. Пару минут светловолосый просто шёл за ними, стараясь ни о чём не думать. Подслушать разговор он не мог, а возвращаться в свой маленький ад в голове не очень хотелось. Риндо вдруг задумался, что случайный прохожий подумал бы, что они просто студенты, обсуждающие, куда бы зайти перекусить прежде, чем разойтись по домам. Конечно, при том условии, если бы он не заметил кровь и многочисленные синяки и ссадины. Но парень всё равно ухватился за мысль о том, как всё могло бы быть, будь они нормальными. Может, они бы действительно втроём возвращались из университета, съедали по вечерам лапшу на перегонки в какой-нибудь дешевой забегаловке, обсуждали бы преподавателей, девушек, мотоциклы. О чём вообще говорят парни их возраста? Это было бы возможно, если бы не тяжеленный ошейник, нацепленный на каждого из них мрачно следующим по пятам прошлым. Погрузившись в себя, Риндо не сразу заметил подошедшего Харучиё. — Все вопросы потом,— пресёк его парень.— Ему надо с тобой попрощаться. Я подожду тут. — Что?— моргнул светловолосый, переводя взгляд с Рана, накидывающего мотоциклетную куртку, на Хару и обратно. Однако, не найдя во взгляде Санзу ни намёка на шутку, он испугался.— И откуда у него вообще мотоцикл? — Все вы, Хайтани, чокнутые,— беззлобно ответил Харучиё, провожая взглядом светловолосого, уже направившегося к брату. *** — Ты не должен уезжать,— с ходу бросил Рану Риндо, игнорируя сбившееся дыхание, и встал перед мотоциклом, перекрывая дорогу. — Ты не видишь всей картины,— спокойно ответил готовый к такому заявлению Ран, осматривая шлем. — Ну так объясни мне,— чуть ли не взмолился он.— Я не понимаю. Не понимаю, что это за люди, где ты был всё это время, откуда знаешь Хару и почему хочешь опять меня бросить,— старший глядел как-то сочувственно, но не на брата, скорее сквозь него, словно осознавая пропасть времени, ушедшего в никуда, обдумывая свои слова. — Поздно что-то менять, ты как никто другой должен это понимать,— взгляд сиреневых глаз прояснился, теперь Ран смотрел чётко на младшего.— Я убил много людей, ещё больше обманул и с ещё большим количеством связан контрактами. Мне нельзя оставаться с тобой. — Тебя будут искать? — Они не первые и не последние, всё будет хорошо. Риндо почувствовал, как к его горлу тёмными волнами подкатывает паника, старательно перекрывая доступ к кислороду. Он в отрицании трясет головой, оглядываясь по сторонам. Что это значит? Что ему делать? Почему это происходит? — Риндо. Он поворачивается назад к Рану. Его голос помогает сосредоточиться, не утонуть окончательно в очередном водовороте вопросов, глаз старший тоже не отводит, в них читается сосредоточенность и понимание, а ещё — сожаление. И на этот раз Риндо почему-то был уверен, что оно не поддельное. Что уж говорить, он не мог сказать, что знал человека, стоящего перед ним, много воды утекло с тех пор, когда они действительно могли называть друг друга братьями, и вряд ли то время можно вернуть. Оно умерло, погребённое на заброшенной стройке холодной осенней ночью тринадцать лет назад, а мёртвых, как известно, не воскресить. Но, тем не менее, Риндо хотелось верить, что хотя бы сейчас Ран был искренен. — Я должен. Разве он может поспорить? Даже если и да, если Ран решил уйти, он уйдёт. Так уже было. — Всё повторяется,— шепчет Риндо, оборачиваясь на стоящего неподалёку Акаши, и его голос практически тонет в шелесте ветра, переплетаясь с ним. — Не совсем,— улыбается старший.— Теперь я знаю, где тебя найти. — О чём ты? — Санзу,— длинноволосый кивает в его сторону.— Он как швы на твоих шрамах, и я ему верю. Лучше вернись домой. — И зачем это? — Не хочу, чтобы ты жил так, как я. Я ведь ещё не нашёл свои швы,— младший подходит ближе и стискивает в кулак ворот его футболки. — Прекрати сейчас же. Не дави из себя эту фальшивую улыбку. Если ты считаешь, что это меня успокоит, то заверяю — эта херня не работает. А если думаешь, что так будет проще тебе, то ты тоже ошибаешься, потому что я чувствую то же самое. И, знаешь, ты прав, вали куда подальше, потому что если то, что ты сказал— правда, то единственное, что тебе поможет, это бегство. А мне совершенно не хочется узнать потом из новостей о смерти брата от рук какой-то преступной организации, на кого ты там работал. — Риндо... — Заткнись, я не закончил,— в глазах щиплет, но Риндо безжалостно игнорирует слёзы, лишь крепче сжимая ткань.— Ты даже не представляешь, что я чувствовал, когда ты тогда уходил. Я ненавидел тебя, себя, родителей, мир, мне было страшно и я не знал, что мне делать. Я всю ночь просто шёл и я надеялся... Сам не знаю, на что, если честно. Я желал тебе смерти и одновременно хотел, чтобы ты вернулся. Мне было бы достаточно просто увидеть тебя, хотя бы разочек. Это чувство пустоты разъедает изнутри и я не смог заставить себя от этого избавиться, несмотря на всё то, что происходило в моей жизни за эти годы. Мне столько нужно тебе рассказать. И знаешь, я каждый твой день рождения приходил к нашему дому, подолгу сидя на ступеньках и потягивая какое-нибудь противное холодное пойло, даже не зная, жив ты или нет. И ты правда можешь уйти, я, наверное, уже привык к твоему отсутствию, но мне хотя бы нужно знать, что твоё сердце бьётся. Лицо старшего приняло непроницаемое выражение, а мгновением позже Риндо почувствовал, как руки брата обвивают его тело, прижимая ближе, и, прежде, чем светловолосый успевает отдать себе в этом отчёт, обнимает в ответ, прижимаясь губами к тёмной макушке, и почти не дышит, изо всех сил пытаясь запечатлеть в памяти тепло его рук, контрастирующую с холодом ветра, приятный, лёгкий аромат одеколона, всё ещё каким-то чудом не выветрившегося, и быстроту своего сердцебиения, учащающегося с каждым ударом. Не уходи. Не уходи. Не уходи. — Лучше дыши, а то ещё лопнешь,— хмыкает Ран. — Я ненавижу тебя,— младший нехотя отстраняется. — Как я выгляжу? — Для человека, перенёсшего три часа избиений, очень даже сносно,— наконец, настоящая улыбка. Словно гора с души. — Обещаю, что не умру, пока снова тебя не увижу. — Ловлю на слове. Ран поднимает в воздух ладонь, прощаясь с Харучиё, тот кивает в ответ, а затем надевает шлем. Риндо больше не останавливает его, он понимает. Они оба понимают, что не могут дать друг другу того, чего требуют и чего заслуживают, им просто-напросто не повезло, просто не в этот раз. Когда-нибудь Риндо отпустит прошлое, а Ран распутает созданный им же клубок проблем, но не сегодня. Сегодня какой-то особенный день, это ощущалось на кончиках пальцев и языке. Горько, и остро, и сладко одновременно. Странно, но глядя вслед удаляющемуся мотоциклу, Риндо больше не чувствовал этой щемящей боли в груди, так что, наверное, он поступает правильно, позволяя случиться тому, что происходит сейчас. Перед глазами вдруг всплывают отрывки из детства, но только хорошие. Их немного, но они порой помогают расслабиться. Риндо вспоминает, как Ран варил им рис на ужин. Получалось у него, правда, отвратительно, но для младшего это был самый вкусный рис на свете. Вспоминает, как Ран заплетал его волосы, собирая их в смешные хвостики-косички, а Риндо из-за этого злился. Или как Ран рассказывал брату страшные истории, а потом тихо посмеивался, когда тот перебирался спать в его кроватку. А потом сама собой всплывает в сознании встреча с Акаши и Риндо понимает, что всё это время у него был далеко не один брат. И что без его своеобразной поддержи и заботы он бы наверняка давно сломался. Ран прав, Санзу— его швы на очень глубоких ранах и, раз у него есть такие, Риндо не будет мешать брату искать свои. Они встретятся снова, обязательно, когда будут готовы... Он же пообещал. Прохладный ночной воздух помогает собраться с мыслями, всё обдумать, взвесить «за» и «против». Светловолосый глубоко вдыхает, будто бы ещё ощущая его запах, тем временем давно унесённый ветром. Токио в своей привычной манере оживает ночью, наполняясь всеми мыслимыми звуками, музыкой, людскими голосами, ревом моторов. Риндо вдруг ощущает едкий сигаретный дым, такие курит только один человек, а значит Акаши всё ещё стоит у набережной, дожидаясь его… Все они слишком хорошо всё понимают, слишком хорошо знают, что время не лечит, но это не мешает им жить. И это определённо ещё не конец.