Незнайка.

«Злобная птица В загаженой клетке. В мелочном сердце Много дерьма. Что тебе снится? Прыгаешь с ветки. Властью погреться Жаждешь сама?» — Это она так выражает свое недовольство, — пояснил Хуайсан. Сичэнь только мельком глянул на клетку с бывшим названным братом и вздохнул: — А ведь мог бы стать нормальным человеком, зачем ему все это было нужно? Хуайсан вздохнул: — Кто знает? — Возможно все проблемы идут еще с детства? Хуайсан пожал плечами: — Знаешь, когда я с ним познакомился, он мне показался вполне невинными парнем. Сичэнь гэ вздохнул: — Как ни странно, мне ведь тоже. Но как вспомню бедных детей в клетках, которые умерли от голода и пыток…я содрогаюсь от ужаса…он то хоть не голодает. И ещё недоволен. — Сичэнь гэ, я его ещё и купаю регулярно и навоз за ним убираю. И вкусненьким его частенько балую. — Мда… Добрый ты, Хуайсан. Лань Сичэнь нагнулся и подал Хуайсану упавший платок: — Закрой. Хуайсан снова накрыл клетку. И уже не обращая внимания на птичьи вопли, направился к выходу. Спускаясь по горной тропинке, он все еще не мог никак очнуться от того очарования, которое произвёл на него портрет прекрасного одноклассника. Птица продолжала бесноваться в своей клетке, выдавая все новые и новые порции навоза. Хуайсан вздохнул: — Прекрати, мне же это и убирать. Потом подумал: «Он же этого и добивается. Мстит пока таким образом…» Приподнял край платка: — Да, я тебя понимаю. Портрет что надо. Птица захлебнулась истошным воплем. Хуайсан уже не обращал на него внимания. Он думал: «Правильно ли я поступил, что скрыл от Сичэня гэ мое непосредственное участие во всем этом деле? Но…не хотелось выставлять себя этаким героем. А если бы я его сейчас расстроил? Не знаю. Сложный вопрос. Надо как-то вместе с Вэнь Нином с ним поговорить. Но надо как-то аккуратно…и без птицы.» Вдруг рядом возникла длинная тень. Хуайсан оглянулся. Это Сичэнь гэ спустился с горы и догонял Хуайсана. — Брат Сичэнь? — Я кое-что вспомнил. Мне нужно поговорить с Вэнь Нином. «Ну вот и всё. Он опередил меня… Да. Им непременно нужно поговорить. Он тогда еще больше поймёт во что нам обходится наша наивность. Я понял и он тоже поймёт. Депрессия уже миновала. Он не слабый человек. Так что бояться нечего. Я понял за эти тринадцать лет и он поймет. Но…лучше мне при этом присутствовать.» Хуайсан бросил быстрый взгляд на Лань Сичэня: — Сичэнь гэ, можно с тобой? Помнишь наш разговор? — Пошли, но если он всего не расскажет, то я не виноват. — Брат Сичэнь, прошло уже столько времени, вряд ли теперь он будет из этого делать тайну. — Ладно. Пошли. Но нужен предлог. Хуайсан поднял клетку с канарейкой: — Вот. — Пошли. Придя к Вэнь Нину, Хуайсан поставил на стол клетку. Вэнь Нин внимательно посмотрел на птичку: — Молодой господин Не, когда вы последний раз чистили клетку? Столько помёта. — Сегодня утром. Призрачный генерал обошёл стол с клеткой, в которой сидела нахохлившись птичка и смотрела злым взглядом на мужчин. — Мда. Похоже на медвежью болезнь. Но обычно ею болеют люди. Он посмотрел в глаза птице: — Взгляд прямо человеческий. Откуда у вас эта птица? Лань Сичэнь решил объяснить: — Это, как бы правильно сказать, результат эксперимента молодого господина Вэя. Эта птица была когда-то человеком. Вэнь Нин пристально посмотрел на канарейку: — Ох, неужели это…да, точно! Это про эту птицу мне рассказывали ваши ученики! — Да, все верно, — ответил Хуайсан. Он посмотрел на Вэнь Нина и начал разговор: — Молодой господин Вэнь, в ту ночь, когда мой старший брат вырвался из рук моих адептов и пошел искать Цзинь Гуаньяо, голову ему пришили вы? «Скажет он что-то про меня?» Вэнь Нин смутился: — Ну раз уж молодой господин Не догадался, я скажу. Да, это был я. Еще в ту ночь, когда Цзинь Гуаньяо убил мою сестру, я поклялся, как только будет возможность, отомстить ему. Но не один я хотел возмездия. Слишком многим людям задолжал Цзинь Гуаньяо. В этом случае, я решил предоставить вашему старшему брату самому разобраться со своим убийцей. Это было бы справедливо. «Не сказал. Взял все на себя. Ну что ж? Так тому и быть…зато Гуаньяо слышал, что я тут не при чём.» Сичэнь сказал: — Помнится молодой господин Вэй сказал тогда, что тот кто спланировал это, возможно и не человек. Он знал? Вэнь Нин замахал руками: — Что вы, Цзэу Цзюнь! Он вовсе не знал. Он мог только догадаться. Возможно я где-то допустил оплошность. Молодой господин Вэй просто очень хорошо меня знает. Хуайсан спросил: — Молодой господин Вэнь, а как вы догадались где находится голова моего брата? — В ту ночь, когда Цзинь Лин ранил молодого господина Вэя, Хангуан Цзюнь спасал его от адептов ордена Цзинь. Я отбил атаки нескольких десятков мечей, чтобы расчистить им дорогу. Когда опасность миновала, я поднялся выше, чтобы следовать за ними. Вдруг я увидел как между деревьев мелькают белые с золотом одежды. Мужчина не поднимался на меч, а перебежками убегал в сторону Юньмэна. В руках у него была большая чёрная коробка. Мне показалось это подозрительным. Я решил проследить за мужчиной. Я узнал его сразу, как только снизился и, прячась за деревьями, последовал за ним. Это был Су Шэ, правая рука Цзинь Гуаньяо. Когда он вышел из Ланьлина, только тогда встал на меч и полетел в Юньпин. Су Шэ постучал в ворота храма и ему открыли. Он заорал: «Эй вы! Кучка бесполезного дерьма! Быстро спрячьте этот дурацкий ящик в гробу вместе с этой старой шлюхой!» При упоминании о Су Шэ, Хуайсан ощутил липкий холод и снова почувствовал себя грязным рядом с этими мужчинами. Он зябко поежился, отгоняя он себя воспоминания о своём унижение. Вэнь Нин продолжал: — Монахи тут же побежали на внутренний двор и я услышал звон лопат. Тогда я приложил ухо к земле. Как вам обоим известно, у меня очень большой опыт в раскапывании могил, поэтому я быстро сориентировался где нужно копать. после этого я сделал подкоп и выкрал тело. Женщину я закопал на кладбище Чан Пин. В той самой могиле, где Хангуан Цзюнь с молодым господином Вэем обнаружили туловище Не Минцзюэ. Потом нарвал подходящие травы и сварил яд, который попадая в воздух, превращается в ядовитый газ. Этот яд моментально разъедает кожу и лёгкие. Поэтому изготовить его ни одному человеку не под силу. Молодой господин Вэй знает это. Затем разместил это в гробу и в ящике, предварительно забрав из него голову главы Не. Все это я провернул за то время, пока молодой господин Вэй лежал с ранами в Гусу. А так же в то время, пока они искали части тела трупа. Все это я сделал на тот случай, если не получится полностью собрать тело главы Не. В этом случае яд должны был задержать Гуаньяо, пока я пришивал голову. — То есть, вы знали про то, где Цзинь Гуаньяо прятал в разных местах части тела моего брата? — Да, я все это время следил за молодым господином Вэем и Цзэу Цзюнем. И видел как они собирают вашего старшего брата, словно пазл. Как только Су Шэ выкопал туловище, я тут же отправился в Юньпин, забрал тело женщины и перезахоронил в той же самой могиле. Вдруг они услышали как чирикнула птица. Мужчины повернулись и посмотрели на клетку. Птица вперила полный ненависти взгляд на Вэнь Нина. — Молодой господин Вэнь, смотрите осторожно, — сказал тихо Хуайсан, прикрываясь веером. Вэнь Нин махнул рукой: — Что он мне сделает? Я уже давным давно мертв. Лань Сичэнь спросил: — Хуайсан, а как ты оказался один по дороге в Юньпин? Мы же все были в Пристани лотоса. Хуайсан снова подумал. Нельзя все раскрывать пока здесь рядом сидит в клетке Цзинь Гуаньяо. Он мысленно прокрутил в голове, что можно сказать. — В ту ночь, мои адепты остались собирать тело брата. Я хотел, чтобы он сам нашел своего убийцу. Но у него не было головы. Несмотря на это обстоятельство, он вырвался и пошел в сторону Юньпина. Я же пошел следом. Люди не пошли за ним, так как сильно пострадали, им крепко досталось от старшего брата. Я не мог так рисковать людьми, потому оставил их залечивать ранения и пошел незаметно следом. Но, не доходя до города, в лесу я потерял брата и начал искать его след. Там как раз меня и обнаружил Су Шэ. Он проглотил ком, который встал в горле при воспоминании о страшном и позорном случае, вздохнул и продолжил: — Пришлось притвориться, что я потерял сознание от страха. Так я оказался в храме. Так это вы, молодой господин Вэнь его перехватили? Вэнь Нин тут же подхватил версию: — Да, это был я. Я одел на него сдерживающее ожерелье, которое когда-то изобрёл для меня в свое время молодой господин Вэй. На время мне удалось его обездвижить, пока я хирургическим швом пришивал голову к туловищу. Тем более у меня есть в этом большой опыт. Как только я сделал последний стежок, он сорвал ожерелье, вырвался от меня и бегом побежал к храму. Я последовал за ним. К нему привязались хулиганы, он чуть не раскрошил их на мелкие кусочки. Я пытался сдержать его, но он схватил меня и начал моей головой выбивать ворота. Остальное вы знаете. Сичэнь сказал: — Молодой господин Вэй мог вас вычислить по шву. Наверняка он ему очень знаком. Вы же зашивали его после пересадки ядра? — Да, это я его зашивал. Хуайсан облегчённо вздохнул. Мужчины посмотрели друг на друга. Сичэнь гэ сказал: — Все так просто и так гениально. Хуайсан ответил: — Да, история была просто достойна пера писателя. Лань Сичэнь ответил: — Я уже в который раз подумал о том, что напишу об этом книгу. Обязательно. Когда уйду на покой. Они вместе с Вэнь Нином проводили Хуайсана. Птица смолкла и делала вид, что задремала. Хуайсан решил рискнуть и послушать, о чем они будут говорить. Он хорошенько замотал клетку еще одним платком, засунул в расщелину и тихонько прокрался между камней. Мужчины шли медленным шагом и разговаривали. Лань Сичэнь в это время спрашивал у Вэнь Нина: — Молодой господин Вэнь, говорите вы следовали за моим братом и молодым господином Вэем? — Да, я периодически все время был рядом. Потому когда он вспомнил про купчую на землю в Юньпине, я сразу погреб туда на лодке. — Молодой господин Вэнь, неужели вы не заметили отношения моего брата к молодому господину Вэю? — Я то? Я давно заметил. Еще на соревнованиях лучников. Как оказалось, не один я это заметил. Кто-то еще это увидел и доложил Вэнь Жоханю. Один молодой господин Вэй ничего не замечал. Даже когда уже невозможно было отрицать очевидное, он все равно отмахивался. Во второй раз я снова заметил это отношение еще на горе Луанцзан. Когда только пришел в сознание. Когда я увидел молодого господина Вэя в объятиях вашего обеспокоенного брата, я сразу все понял. И моя сестра тогда догадалась об истинном отношении вашего брата к молодому господину Вэю. Даже А-Юань это почувствовал. Но молодой господин Вэй настолько был далек от всей этой романтики…у него в голове было столько открытий и изобретений, что он больше думать ни о чём другом был просто не в состоянии. Да и времени у него было мало… — Молодой господин Вэй узнал об этом в храме Гуаньинь от меня. Когда на шею ему Цзинь Гуаньяо накинул удавку. Сам же Цзинь Гуаньяо вел себя в высшей степени странно. Вэнь Нин сказал: — Я долго не мог понять этого человека. Понял уже потом. Это страшный человек. И любовь у него уродливая. Да и любовью это назвать можно только с большой натяжкой. Скорее всего мания или болезненная одержимость. Лань Сичэнь вздохнул и покачал головой: — Молодой господин Вэнь, я еще раз скажу. Большое спасибо вам за то, что сберегли для нас молодого господина Вэя. — Я ему обязан очень многим. Без него не было бы меня. Они ускорили шаг. Хуайсан не стал их догонять. Вэнь Нин ничего не сказал об участии Хуайсана в этом деле. А про любовь Лань Чжаня Хуайсан уже давно догадался. Но ничего не говорил Вэй сюну все это время. Почему? Он сам не знал. Он не мог дать ответ на этот вопрос даже самому себе. А Вэй сюн? А Вэй сюн вел себя как всегда. Он дурачился, дразнил нефритового воздыхателя, иногда даже в открытую издевался над ним, вызывая бурный восторг одноклассников. Таких же балбесов, как и Хуайсан. В общем, развлекался как мог. Иногда дразнил Цзян Чэна, называя Лань Чжаня хорошеньким. Ох, как бесился Цзян Чэн! Как ненавидел второго молодого господина Ланя! Как старался держать своего шисюна от него на расстоянии! А как любил сам Вэй сюн дразнить бедного Лань Чжаня, обнимая Хуайсана прямо при нем! Ох, бесшабашная юность! Счастливые годы! Вспоминая все это, Хуайсан ощутил тоску по тем временам. Тогда жив был дагэ и орден Цинхэ Не был непобедим. Пока не пришел Гуаньяо со своим гуцинем. Сколько воды утекло за это время? Много. Много пришлось пережить, много переосмыслить. Многое пришлось в себе сломать. Да, сломать. С болью, с кровью, со слезами. Но пришлось. Придя домой, снова пришлось чистить клетку. В этот раз птица была особенно агрессивна. Она кидалась на прутья и истошно кричала. В следующий свой визит к Лань Сичэню, Хуайсан узнал, что Сычжуй получил степень магистра. А так же успешно сдал самый трудный экзамен на первого заместителя главы ордена. Смена выросла весьма достойная. — Сычжуй молодец, — сказал Лань Сичэнь, вручая ему документ, — он теперь почти глава ордена. Хуайсан тоже поздравил юношу. У того снова были какие-то дела. Куча посетителей, слышался звон отсчитываемых монет. — Чем он занимается? — Он запатентовал изобретения молодого господина Вэя и теперь наладил их производство. А люди с удовольствием покупают весьма полезные вещицы. — Какой молодец. Лань Сичэнь улыбнулся: — Да, из него глава выйдет что надо. Теперь Сычжуй может официально исполнять обязанности главы ордена в мое отсутствие или когда мне некогда. Можно даже сказать, что теперь мы с ним поровну делим эти обязанности. Впрочем Сычжуй уже давно исполняет эти обязанности и отлично справляется. Хуайсан спросил: — Сичэнь гэ, а ты в курсе, что Сычжуй вовсе не Вэнь а Лань? Лань Сичэнь молча уставился на Хуайсана. Потом начал говорить. Очень медленно. Не договаривая фразы до конца. Долго думая. Так что Хуайсану пришлось подгонять его. — Подожди…когда мы собирали родовые списки, там была фамилия Лань… — Ну? — Это был дедушка по отцовской линии… — Ну? — Я тогда подумал, что просто однофамилец. Бывают же совпадения… — Ну? И тебе не пришло в голову проверить его родовые списки? — Я тогда подумал, ну откуда в клане Вэнь вдруг оказался Лань? Возможно…какой-то потомок переселенцев… — Ну? — …Я не знаю…но я почему-то никому не стал говорить…а…просто отнес документ к нотариусу… — Ну? — Он там что-то говорил, что можно мальчику без проблем присвоить фамилию Лань… — И тебе не показалось это странным? — Нет…просто было не до этого…ребёнок сильно болел…братишка был тоже не в лучшем состоянии… — Ну? — Я просто обрадовался, взял документы и пошел к Ванцзи. — И даже не поинтересовался? — Я же говорю, не задумался даже…был сложный период. Часто приходилось не спать целую ночь…малыш болел…орден был в руинах, работы было неапроворот. — Сичэнь гэ, но ребёнок рос и все больше походил на вас. Неужели ничего не заметил? Даже посторонние люди замечали, что они с Ханьгуан-цзюнем на одну колодку слеплены. Все так и думали, что это его родной сын от какой-то левой девицы. На лице Лань Сичэня появилось растерянное выражение. — Но…не знаю. Я думал… Эх… Да ладно… Что уж… Сичэнь гэ не договорил, махнул рукой. Хуайсан вздохнул: — Ну так вот. Если бы я знал, что вы никто не в курсе, я бы давно рассказал тебе эту историю. — А может и к лучшему, что я не знал… — Почему? — Вдруг нечаянно бы проговорился. Лань Сичэнь не сказал кому, но оба поняли. — Ладно. Извини, что перебил. Рассказывай. — Ну так слушай. Это любопытная история. Я услышал ее, когда проник в Цишань с помощью Вэнь Нина. Это был праздник в честь Вэнь Чао. Он тогда присвоил себе победу над черепахой губительницей. Так вот. Я прокрался под окна Вэнь Жоханя, когда тот разговаривал с Цзинь Гуаншанем. Из их разговора я и узнал, что ваш отец Цинхэнь Цзюнь был в отношениях с девушкой из клана Вэнь. И у них родился сын. Этот сын и является отцом вашего Сычжуя. Лань Сичэнь заволновался. — Вот как? То то мне показалось, что имя деда А-Юаня так похоже на имя нашего отца. Так, получается, Сычжуй родной сын моего старшего брата? — Получается, что так. — Тогда он прямой наследник нашего отца на пост главы нашего ордена? — Точно. Лань Сичэнь некоторое время сидел, перевариваю информацию, потом вдруг лицо его просветлело и он воскликнул: — Как я рад! Ты бы знал, как я рад! — Я понимаю тебя. — Нет. Хуайсан. Ты не понимаешь. Дело в том, что я могу с чистой совестью отказаться от поста главы ордена. Ведь по идее, я не прямой наследник! — И…? — А это значит, что я свободен! Представляешь! Хуайсан! Я! Свободен! И я могу заниматься тем, чем захочу! Могу поселиться в домике на природе близ Гусу и рисовать картины в свое удовольствие! Могу писать стихи! Мне не нужно жениться и заводить детей! — Сичэнь гэ, — улыбнулся Хуайсан, — ты сейчас такой забавный! Сичэнь гэ рассмеялся: — Ты не представляешь! Мой дядя меня уже замучил вопросами: «Когда женишься? Когда женишся? Когда порадуешь меня внуками? Клану нужны наследники!» Хуайсан сам засмеялся, глядя на Лань Сичэня. — Хуайсан, тебе смешно. А меня дядя постоянно допрашивает. Все! Внук у него уже есть. Теперь пусть он отдувается вместо меня. А дядя пусть теперь ждет правнуков. Хуайсан улыбнулся: — Сичэнь гэ, ты теперь счастлив? — Конечно же. Я теперь могу осуществить свою давнюю мечту. Нарисовать серию картин, заняться резьбой по камню и по дереву. Могу заняться лепкой. А ещё я могу написать книгу и ещё написать поэму! У меня столько идей для творчества! Как я мечтал о таком времени! Взгляд Лань Сичэня просто светился. Он немного перевел дух от нахлынувших эмоций. Через время он спросил: — Как ты думаешь, молодой господин Вэнь сказал племяннику про то, что он урожденный Лань? Хуайсан ответил: — Я не знаю. Но, думаю, что сказал. У них было достаточно времени поговорить о многом во время путешествия в Цишань. — Я тоже так подумал. Когда я спросил у него, не хочет ли он взять себе фамилию Вэнь, он отказался. — Я могу спросить у Вэнь Нина. — Да, можно. Но…какая всё-таки прекрасная новость. Надо будет рассказать обо всем дяде. — Кстати, как ваш дядя? — О, дядя отлично. Представь как он будет рад. Хуайсан вернулся домой. Он был и рад за Сичэня гэ и немного завидовал. Дома он почистил клетку, помыл птицу. Посмотрел на неё. Рука взяла кисть и красивым почерком вывела то, что крутилось в голове: «Злобная птица В загаженой клетке. В мелочном сердце Куча дерьма. Что тебе снится? Прыгаешь с ветки. Властью погреться Жаждешь сама?» Ему показалось, что птица разглядывает иероглифы. Он посмотрел на канарейку. Склонив голову набок, она читала строчки, написанные идеальной каллиграфией. «Ну да, я забываю, что он умеет читать.» Хуайсан закрыл клетку платком и написал в дневник: «Очень все непредсказуемо в жизни. Знал ли юноша Мэн Яо, что ловит себе новый домик? Если бы все в жизни можно было бы предугадать, он бы задушил эту птичку с самого начала. Но юноша вышел из борделя и был полон амбиций. Когда-то он думал, что жизнь принадлежит ему одному. И пошёл по головам. В прямом и переносном смысле. Этот человек никогда не испытывал сострадания, разве что только к самому себе. Ему не ведома жалость. Эта черта просто отсутствует в его характере. Она не просто атрофирована. Её не было. С самого рождения. Его зверские эксперименты над другими начались с самого малого. Сначала безвинные пичужки, потом животные. Рос мальчик Мэн Яо, вместе с ним росли и потребности. Росли масштабы. И вот уже юноша Цзинь Гуаньяо кормит своего внутреннего монстра людьми. Скольких он зверски замучил и скольких убил? А самое страшное было то, что именно страдания других приносили ему удовольствие. И именно это самое ужасное, что есть в его звериной натуре. Но знал ли он, что вернётся к своим первоистокам? Станет именно той самой пичужкой, которой можно запросто свернуть голову? Конечно, можно было просто вынести ему смертный приговор. Но это слишком было бы просто для него. Поймёт ли он хоть что-то? Ощутит ли все прелести бессилия на своей собственной шкуре? Нет, конечно. Могущественный Верховный владыка над всеми кланами. Что ему не хватало? Он обладал огромной властью. Большим потенциалом. Мало того, никто ничего не смел ему возразить. Жил бы да радовался. А ведь жил в роскоши и изобилии, веселился и ни в чем себе не отказывал. Но его личный внутренний монстр требовал все больше жертв и мучений. Чтобы покрыть свои жуткие преступления и замести следы, он шёл на новые и новые страшные дела и уже не мог остановиться. Его уже просто понесло по наклонной. И вот… Дно пробито. Вэй сюн ещё довольно гуманно поступил с ним, просто дав ему почувствовать, что значит быть слабым и не иметь возможности даже просто защитить самого себя. А ведь он бы мог подвергнуть его не меньшим пыткам, чем те, которым подвергал Цзинь Гуаньяо ни в чем не повинных беззащитных людей. А ведь там были и дети. Вэй сюн мог бы посадить его в колбу и медленно поджаривать часами. Или мог бы поместить его в тело самого презренного существа и дать ему испытать голод, холод, унижения и побои. А, возможно, дать ему на самом себе испытать, что такое насилие и презрение. Теперь он Канарейка. Но, я бы не сказал, что ему плохо живётся. Он сыт, в тепле, в безопасности, чистенький и довольно упитан. Но это для него большое унижение. Это для него как пинок с лестницы. Тот самый кошмар, который преследовал его всю жизнь. За что он довольно изощренно замучил до смерти родного отца. И даже родной матери он не стал помогать выкарабкаться из её болезни. Убил родного сына. Человек, который вырвал все свои корни, уничтожил свое прошлое и свое будущее. Но и это ещё не всё. У него через всю его жизнь красной нитью проходит его странная, болезненная страсть к Вэй сюну. Я не знаю, каким словом это назвать. Любовь? Но свою любовь не стараются уничтожить любым доступным способом, так, что это уже становится навязчивой идеей. И не просто навязчивой идеей, а самой настоящей манией. С каждым его возвращением это становится все заметнее. И его методы становятся все масштабнее и изощреннее. Эти его карательный походы уже стали притчей в устах народа. Но Вэй сюн не просто экспериментатор, он ещё и учитель. А это значит, что он прекрасный педагог. Думаю, он не зря провел этот эксперимент. Я доверяю ему. И думаю, это ещё не конец.» Прошли каникулы. Хуайсан узнал, что мужчины вернулись. Но Вэй сюн не приходил. Хуайсан начал уже волноваться. Он решил навестить Сичэня гэ и разузнать что же произошло. Сичэнь гэ провожал молодого господина, очень похожего на него. — Это мой двоюродный брат. Лань Ин. — Очень приятно. Не Хуайсан. Они поклонились друг другу. Немного поговорили на праздные темы, потом распрощались. Молодой человек вскоре взмыл в небо, помахал оттуда и скрылся из глаз. Сичэнь гэ пояснил: — Это сын дяди. — Какого дяди? — Как какого? У нас с Ванцзи один дядя. Хуайсан удивился: — Ваш дядя был женат? — Нет. Наш дядя позавчера только женился. Хуайсан вообще ничего не понимал: — На ком? — На Сансцэ Саньжэнь. — Это…это же… — Да, все верно. Это мама молодого господина Вэя. И это ее старший сын, он является его родным братом. Только он Лань. — Так… Он чей сын? — Сын нашего дяди. Лань Цижэня. Хуайсан почувствовал, что у него начинают закипать мозги, он помотал головой. — Что-то я вообще запутался. Сичэнь гэ улыбнулся: — Хуайсан, не старайся ничего понять. Чтобы не говорить о других за их спиной, давай дождёмся молодого господина Вэя. — Его нет? — Они скоро будут. Пошли пока. Я тебя угощу новым очень вкусным чаем. — Что сказали ваши старейшины по этому поводу? Лань Сичэнь улыбнулся: — Сычжуй отстранил почти всех с их постов и сделал их простыми заклинателями, некоторые теперь просто учителя. Пусть работают. Хуайсан удивился: — Как всех? — Ну вот так. Он решил устранить совет старейшин. Оставил только семь человек для проведения административных работ. — Так у вас теперь не демократия? — Нет. Теперь глава ордена будет единолично принимать решения. — И законодательного органа теперь не будет? — Не будет. Важные решения будут приниматься на собрании клана. Если возникнут спорные вопросы, тогда будет назначаться общее голосование. Хуайсан сказал: — Да, я всегда удивлялся, почему кучка людей главнее самого главы? В других кланах тоже есть старейшины. Но они не имеют такого влияния. Например у нас старейшины просто каждый выполняет свои обязанности по административной части и никто из них не лезет руководить. Сичэнь гэ улыбнулся: — Ну пока так. Были недовольные, которые попытались устроить бунт. Но Сычжуй лишил их духовных сил, отобрал оружие и отправил в заточение. До особого распоряжения учителя Вэя. — Вэй сюн уже вернулся? Сичэнь гэ кивнул с улыбкой: — Да, вернулся. Но не торопится разбираться с ними. Сказал: «Пусть немного посидят». — Я хотел зайти к нему. — Да, пожалуйста, я могу проводить. Итак, Хуайсан оказался снова в святая святых: в пещере у Вэй сюна. Лань Сичэню пришлось отлучиться у него были занятия, Лань Чжань еще был на уроке. Так что удалось нормально поговорить. — Хуайсан, ты еще не посещал карман? — Нет еще. Ты же сказал, что рано. Я хотел перед самым учебным годом. — Полетим вместе. По моим подсчётам уже пора. — Но…что ты скажешь Лань Чжаню? — Не переживай за это. Все нормально. Сейчас начнётся практика. Я должен водить учеников на ночную охоту. Мы договорились с Сычжуем. Все будет нормально. Хуайсан вздохнул: — Ох, Вэй сюн. И любишь ты рисковать. — Что поделаешь? Тогда тоже был риск, но ведь не зря. — Согласен. Ладно, как тогда договоримся? — Жди меня. Я сам к тебе приду. — Ох, а как канарейка? То Сычжуй за ней приглядывал. Вэй сюн засмеялся: — Это когда вы с Цзэу Цзюнем бордели опустошали? Хуайсан смутился: — Ну да… — Да вы герои, молодцы. Нет, я искренне рад, что вы взялись за такое дело. Это просто потрясающе. То что вы сделали. — Спасибо. Ты меня и правда засмущал. — Ну ладно. Канарейку давай отдадим Вэнь Нину. Если с ней будут проблемы, он просто усыпит её на время. На том и порешили. Хуайсан летел домой с радостью предвкушая, что есть надежда для молодого господина Мо. Итак, Хуайсан прибыл домой и стал ждать. Птица проявляла неслыханное волнение, словно тоже кого-то ждала. Не прошло и недели, как заявился Сычжуй: — Глава Не, учитель Вэй поручил мне забрать вашу канарейку и отнести её к дяде Нину. — А…где ваш учитель Вэй? — Он скоро будет. Хуайсан передал клетку Сычжую: — Только осторожно. — Да, конечно. Учитель Вэй меня проинструктировал. Они замотали клетку тряпкой и Сычжуй улетел. Снаружи его ждал его отряд в полном составе. Через некоторое время заявился Вэй сюн. Как всегда яркий, сияющий, великолепный. — Я еще плохо летаю на своей сабле. — А ты учишься ею фехтовать? — Нет. Не могу… — Тогда это просто феноменально, что тебе удалось достигнуть таких потрясающих результатов. — Ну что ты, Вэй сюн…мне еще немного страшно. — Ладно. Не бойся. Я буду тебя поддерживать. Они вышли на террасу и взмыли в воздух. Когда Вэй сюн взял Хуайсана за руку, чтобы он летел ровнее и не прервал полет на полпути, Хуайсан замер. — Я же сказал, не бойся. Мы сейчас долетим за пятнадцать минут до одного места. А потом воспользуемся пространственно-временным тоннелем. Это будет гораздо быстрее. Сердце замирало от счастья и ощущения полёта. У Хуайсана кружилась голова от высоты. А может от необычайного восторга, потому, что прямо перед ним развевались шикарные черные локоны. В этот раз у Вэй сюна в волосах снова была ярко-красная лента. Она так шла ему! Хуайсан невольно залюбовался этим зрелищем. Наконец они достигли совсем незнакомого места. Вэй сюн без труда отыскал пещеру. Войдя в нее, они очутились в светящемся голубоватым светом тоннеле. Щелчок изящными пальцами и вот они уже летят в тоннеле, держась за руки. «Вот так бы лететь всю жизнь! Мне никогда бы не надоело!» Но все хорошее кончается, их полет завершился возле небольшой двери в небольшом углублении. Вэй сюн толкнул дверь. Она повернулась, пропустив их. Хуайсан сразу же узнал это место. Временной карман. Место, где нет ни ночи, ни дня. Нет времени. Нет смены зимы, лета, весны и осени. Здесь вечное лето. Здесь нет ветра и дождя. Время словно застыло. Здесь всегда цветут прекрасные цветы и растет зелёная трава. Здесь стоят деревья с диковинными цветами. Между деревьями на цепях висит хрустальный гроб. Внутри очертания человеческой фигуры. — Посиди здесь. Вэй сюн оставил Хуайсана сидеть на скамье между цветниками. А сам подошел к хрустальному гробу и открыл крышку. У Хуайсана тревожно забилось сердце: — Вэй сюн… Вэй сюн приложил палец к губам: — Тише, Хуайсан. Что бы ни случилось, оставайся на месте и ничего не говори. Потерпи немного. Обещай мне. Хуайсан кивнул и застыл. Внутри сердце постепенно падало в пятки. Вдруг вокруг стало темнеть. Хуайсан вздрогнул, посмотрел на Вэй сюна. Тот покачал головой. В следующую минуту он уже не смог различить даже его силуэта. Опустилась кромешная тьма. Хуайсан вдруг ощутил, что он теряет сознание. Последняя мысль была: «Что происходит? Где Вэй сюн? Не может быть, чтобы это было ловушкой!» Что-то больно щёлкнуло в голове. Сознание совсем померкло.