Останься со мной.

      Йономори лежала перед своей любимой сливой. Цветение прекрасного дерева только-только началось, и богиня могла видеть слегка распустившиеся первые бутоны. Но горькое чувство обжигало грудь: Мизуки так и не увидел цветы сливы, а в этот раз и сама Йономори не была уверена, сможет ли дождаться пика цветения…       Перед мутным взором молодой женщины неподвижно лежало белоснежное яйцо. Слабая, но здоровая рука богини воды тянулась к нему из последних сил в попытке прикоснуться. — Прости меня, Мизуки, — едва слышно говорила белокурая женщина, с трудом сдерживая слёзы. — Мне так и не хватило сил вырастить тебя…       Йономори прикрыла глаза, когда её пальцы всё же коснулись скорлупы. На это прикосновения шикигами внутри ответил слабым, едва уловимым шевелением. Похоже, Мизуки было так же плохо, как и его хозяйке, а может, даже ещё хуже. Богиня с сожалением гладила яйцо своего верного хранителя: похоже, она больше ничего не может сделать, чтобы спасти его…       Прошло уже полгода с тех пор, как прихожане в последний раз посещали храм Йономори. Без прихожан и их веры такие боги, как Йономори, не могут выжить. И всё же она продолжала бороться с трудностями, надеяться, что она кому-то нужна, и искренне верить в лучшее, отдавая свои силы нерождённому шикигами и честно исполняя свои обязанности богини. Вот только с каждым днём Йономори становилась всё слабее и слабее, а подпитки в виде веры людей в богиню воды не хватало, и теперь силы молодой женщины едва поддерживали её собственное существование. Что уж говорить о несчастном Мизуки, с которым хозяйка и так пыталась делиться энергией так долго, как только могла?       А ведь недавно, исполняя своё предназначение, богиня спасла двух тонущих детей, после чего смогла только добраться до любимой сливы и рухнуть в её тени, лишь чудом не разбив яйцо хранителя, которое выскочило у неё из маленькой сумочки и укатилось на несколько метров. Сил дотянуться до яйца и просто положить его поближе у блондинки уже не было.       Несправедливо! Йономори чувствовала: им с Мизуки недолго осталось. Даже боги могут умереть. Жизнерадостной, позитивной, целеустремлённой и полной надежд на светлое будущее богине воды было трудно принять хрупкость собственной жизни, но даже она не могла отрицать очевидное. Женщина знала: сначала не станет Мизуки — несчастного шикигами, который по трагическому стечению обстоятельств так и не увидит этот прекрасный мир, прежде чем покинуть его навсегда, а потом настанет черёд его слабой хозяйки. Несправедливо, больно, ужасно, тяжело… Но богиня ничего больше не в силах изменить.       Йономори продолжала гладить яйцо, пока одно неосторожное движение не заставило его укатиться ещё дальше от богини. Блондинка вздохнула с досадой. — Прости меня, Мизуки… — ещё тише повторила Йономори. — Ты так и не увидел цветение нашей сливы… А она так прекрасна… И всё же… Позволь мне… прикоснуться к тебе… в последний раз…       Тонкие пальцы вновь потянулись к скорлупе. Слабые движения в отчаянной попытке вновь почувствовать своего хранителя… И всё же молодая женщина смогла дотянуться до яйца и слегка погладила его. Умирать не в одиночестве не так страшно. Больно, грустно, горько, но всё же как-то легче на душе, когда знаешь, что кто-то, кто любит тебя и кого любишь ты, рядом в последние моменты.       И всё же надежда, что все эти годы грела сердце богини воды, продолжала вселять в неё веру в чудо. Прикрыв глаза и продолжая держать здоровую руку рядом с яйцом, Йономори представила себе величественный, роскошный храм, окружённый цветущими сливами; себя, сидящую на крыльце и любующуюся любимым и самым красивым деревом из всех; и высокого юношу, который сидит рядом со своей госпожой, ласково улыбается и наливает любимое сакэ. Его образ самый туманный, но белокурая богиня точно знает: это её любимый и единственный хранитель — Мизуки. — Прощай… Мизуки… — голос Йономори был чуть слышен, а её зрение всё больше окутывала тьма. — Спасибо… что был… со мной… до конца…       Закрывая глаза, молодая богиня молила о чуде.

***

      Внезапно затухающее сознание уловило тихий звон колокольчика и шум приближающихся шагов. Возможно, это предсмертная галлюцинация? Собрав последние силы, Йономори открыла глаза и слегка, насколько могла, приподнялась, чтобы увидеть, что происходит.       К её храму медленно приближалась семья: мама вела за руку сына лет восьми, а папа держал на руках трёхлетнего мальчика. Рядом с ними ехала маленькая повозка, запряжённая старым быком, которого одной рукой направляла женщина. Йономори напрягала зрение, разглядывая неожиданных посетителей, возможно, прихожан, и быстро поняла, что это те самые дети, которых богиня воды спасла на днях. Надежда вновь загорелась в сердце молодой женщины — неужели они пришли к ней? — Мизуки… — с трудом обратилась Йономори к своему хранителю, чувствуя, как её сердце наполняют надежда и вера в чудо. — Неужели… мы… спасены?! — Досточтимая Йономори, благодарим Вас за спасение наших детей! — с почтением и радостью произнесла подошедшая к храму женщина, кланяясь вместе с мужем и сыновьями.       Зрение богини начало постепенно проясняться. Тьма понемногу отступала, и Йономори даже смогла разглядеть дорожку слёз на щеках матери. — Спасибо, дос-точ-ти-мая Йо-но-мо-ри, что спасли меня с братом, — как можно увереннее и чётче произнёс восьмилетний мальчик, ещё раз поклонился с почтением и посмотрел на маму с папой так, как будто проверял, всё ли он делает правильно. — Спа-си-по! — закричал трёхлетний малыш, сидящий на руках папы. — Таки, здесь нельзя так кричать! — сделала замечание младшему сыну мама, беря его на руки, и тихо сказала старшему, — Субару, помоги папе. — Примите в благодарность эти скромные подношения, — низким голосом, полным уважения, произнёс мужчина и вместе с сыном достал из повозки чаши с рисом и сакэ.       Йономори не нуждалась в еде, но всегда принимала редкие подношения с благодарностью и никогда не отказывала себе в удовольствии их попробовать. Люди же от всей души приносили ей пищу, напитки и другие ценные для себя предметы, даже если сами были бедны.       Но сейчас гораздо ценнее любых подношений была вера людей в богиню — сама того не ведая, эта семья спасла Йономори и её хранителя в благодарность за спасение своих детей. Эта вера и благодарность были величайшими наградами для богини воды за её труды. — Я лишь исполнила свой долг, — с доброй и немного застенчивой улыбкой произнесла Йономори, чувствуя, как её постепенно наполняют силы веры этой семьи в богиню воды. — Это я должна благодарить вас, что не забыли меня. Вы спасли меня и Мизуки — самое дорогое существо для меня!       Белокурая богиня потихоньку поднялась и осторожно, с нежностью взяла яйцо с шикигами в здоровую руку, слегка прижимая его к груди. Сердце молодой женщины пело от счастья.       Порой достаточно одной семьи, их веры, надежды, немного доброты и благодарности, чтобы свершилось чудо! — Дорогой, храм такой маленький и совсем обветшал, — с грустью сказала мама. — Тебе не кажется, что такая богиня, как досточтимая Йономори, заслуживает по-настоящему роскошный храм? — Ты права, любовь моя, — согласился супруг. — Не гоже защитнице наших детей жить в таком скромном храме. Что скажете, Субару, Таки?       Дети засияли и радостно закричали: — Да! Да! Построим самый большой и красивый храм во всей Японии! — Польшой и класифый!       Йономори ушам своим не поверила: эти люди хотят обустроить её храм, превратить маленький шалашик в величественный дворец. — Мизуки, ты слышал это?! — обратилась счастливая богиня воды к своему хранителю и тут же замерла от удивления и великой радости: на яйце появилась долгожданная трещинка!       Счастье Йономори было не описать словами: совсем скоро Мизуки наконец появится на свет! Её терпеливые, полные надежды ожидания не были напрасными. Совсем скоро её хранитель сможет увидеть свою госпожу, их храм и прекрасную цветущую сливу. Уже совсем скоро… — Мизуки, ты наконец готов покинуть скорлупу!!! — воскликнула радостная Йономори, находясь на седьмом небе от счастья. — Мой дорогой Мизуки! Мой любимый хранитель! Позволь мне прикоснуться к тебе!       С этими словами богиня осторожно провела пальцами по яйцу. Из-под скорлупы к ней настойчиво рвался маленький шикигами, упорно бьющий по стенкам прочной оболочки. — Не спеши, Мизуки, — рассмеялась добрым смехом белокурая женщина и вновь обратила свой взор на семью, которая уже направлялась в сторону деревни. — Теперь у нас с тобой хватит сил, чтобы жить дальше и помогать людям. Спасибо вам, добрые люди!

***

      В этот же день у храма Йономори стали собираться люди. Они что-то активно обсуждали, нередко спорили, кто-то делал аккуратные зарисовки, а кто-то приносил брёвна и камни. Никогда ещё у богини воды не было столько гостей. А их вера в неё наполняла молодую женщину силой, которой она с радостью делилась со своим дорогим хранителем и добрыми прихожанами.       По мере того, как преображался храм, увеличивалось и количество трещинок на белоснежном яйце. И вот однажды, когда богиня сидела под любимым деревом и любовалась пышным цветением, попивая сакэ, Мизуки наконец появился на свет! Йономори была искренне счастлива, когда после длительного ожидания из подаренного Оокунинуши яйца вылупилась маленькая белая змейка с прекрасными зелёными глазами - её первый хранитель, её шикигами! — Ну, здравствуй, малыш Мизуки! — с доброй улыбкой поприветствовала богиня змея. — Позволь мне наконец прикоснуться к тебе.       Мизуки внимательно посмотрел на хозяйку, а затем прижался к её груди, как ребёнок. — Тише, всё хорошо, — успокаивающе говорила богиня, гладя змейку. — Я — твоя хозяйка — Йономори Мицуха. Если хочешь, можешь называть меня госпожой Йономори. Теперь мы вместе и всё будет хорошо. Нам больше не будет одиноко.       Сердце Йономори пело: они с Мизуки больше не одиноки, теперь они есть друг у друга и по-настоящему счастливы.       Вот только внезапно одна горькая мысль обожгла богиню воды: «Обратный отсчёт пошёл.»       Но, не подавая виду, белокурая женщина откинула эту мысль в сторону, наслаждаясь долгожданным блаженством в виде возможности погладить белоснежную чешую маленького Мизуки, свернувшегося кольцами у хозяйки на коленях. Сейчас они оба имеют право на счастье и неважно, что будет потом.