Лего. Последний итог

- Как???- Миллер сидит в гостиной Адамсов с выпученными изумленными глазами. Напротив нее на диване Николь – натягивает на себя широкий вязаный свитер с высоким горлом. Дома довольно жарко, но на ней и теплые штаны с носками. - Я сказала, что после прогулки в метель чувствую озноб, и он тут же принялся наматывать мне шарф на горло и пичкать противовирусными. Теперь мне неделю ходить вот так, - показывает на себя, довольно улыбаясь. - Там неделей не обойдешься, Остин. Ты вся в синяках от губ и пальцев. – Это Мэри ошарашенно переваривает только что увиденное тело своей подруги в следах недавней ночи страсти и любви. – Она тебя не солила? Ощущение, будто к поеданию готовила. Как бы не наматывался клубок проблем, Ники все равно ощущает себя счастливой. Улыбается еще шире, теперь видна ее единственная ямочка на щеке. - Я обрабатываю мазью. - Такое не замажешь. Потрескивает камин, на заднем фоне работает ТВ – это для большего подавления и так тихого разговора. Ми-Ми в своей комнате. Ей наскучило сидеть в обществе загадочных дам, и она отправилась пускать кишки экранным гейм-героям. - Как малыш? – Николь кивает на живот Миллер, но та все еще не моргает, и рот ее открыт в немом шоке. - Ты мне зубы не заговаривай! Нормально с ним все. Блять… Остин… Это пиздец какой-то! - Ну, не ругайся.  – На кухне шумит чайник. Сейчас время ароматного зеленого чая, а Ники его по возращении выпила море. Она вновь вернулась к своему некогда любимому напитку? Как меняет ее Соло, удивительно! Уходит на кухню – ей немного некомфортно делать резкие движения, так ощутимо отдается прошлое в ее физическом состоянии. Особенно в груди и меж ног. Мэри провожает ее взглядом –  кажется, что она под водой. Что все мутно и не реально. Столько лет лицезреть свою подругу ходячим на ладан дышащим трупом, что б в один день увидеть, как ее душа светится изнутри, особенно сильно отражаясь в глазах. Не мудрено, что Адамс принял блеск в них за простудную слезливость. Они час обсуждают все, что случилось, и целый час у Миллер нога дергается сама по себе. - Ты такую кашу заварила… Ники делает глоток горячего чая и от удовольствия закатывает глаза: - Да. Знаю. И мне страшно, - из раненных уст вырывается нервный смешок. А Мэри не пьет. Держит в руках блюдце и сурово смотрит из-под опущенных бровей: - Ага. Вижу я, как тебе страшно. ОНА не Бог, ты же понимаешь? Может и не решить твоей проблемы. А ты так на нее подсядешь опять, что останешься без… - Киса, пожалуйста! Не нужно. Я знаю! Знаю, что на кону все, но я… - Не можешь? Остин опускает взгляд, закусывает и так израненную жаркими поцелуями губу и отрицательно качает головой. Она не может. У нет пути назад. - Я оторвать себя от нее не могла, понимаешь? Мне хотелось в нее врасти. - Что даже … окончание было??? Щеки немного краснеют, и  Ники уводит смущенные глаза в стену за спиной подруги: - Больше пяти раз. - Нихера себе!!! – кричит та, подпрыгнув, но, услышав грозный шик, вновь опадает на кресло. Ники смущена, и ее лицо краснеет. - Угу. Я забыла, как это прекрасно. - Ахринеть! У меня слов нет. Экзекуция Адамса и напор Соло – вряд ли сравнимо, да? Конечно! У Николь всплеск эйфории тут же испаряется. - Я не смогу больше с ним спать… Мне и раньше было сложно, а теперь… Будто я Алекс изменяю, понимаешь? Я не могу. И ей очень сложно. Ты бы видела какая она была бледная, когда говорила, что согласна терпеть и скрываться. Прошел всего день, а я так скучаю – выть хочется. -Но ты не можешь его задвигать! Он поймет. И так следит за тобой и подозревает. Мэри, несомненно, права. Тем более, после того, как машина Ники волшебным образом сегодня появилась на их парковке, у Адамса вопросов должно стать в разы больше. Она выкрутится. Скажет, что лично занималась вопросом и нашла подходящий автосервис. Или что коллегам стало ее жаль, и они скинулись. Да что угодно наплетет, только бы развеять его подозрения. - Я знаю. Но как минимум у меня неделя отсрочки. Я же болею, - подмигивает Остин подруге. – Послезавтра захочу отвести Ми-Ми к тебе. Ты же выходная, так? – В ответ положительно кивают. – Оставлю ее у тебя, а сама… - А сама пойдешь за новой дозой засосов и синяков! - Нееет! Саша просто не рассчитала силу. - Саша, Саша… Да минимум Алекс, а так вообще долбанная Александра Соло. Я, значит,  придумывала колесо, чтобы твой муженек ничего не заподозрил. Доказывала ему, что его женушка позвонить не может, потому что отогревается в горячей ванне, а эта черная … сволочь на всем готовеньком в рай въезжала тем временем. Ники улыбается. Она так сильно любит сою подругу, которая стала для нее и сестрой, и матерью в одном лице: - И я въезжала с ней. Ты не представляешь, как мне было хорошо.  У Миллер наигранное отвращение на лице: - Да уж представляю!- Она не злится по-настоящему. Ей так радостно за сияющую подругу, что она готова хлопать в ладоши и делиться радостью с окружением. Но не будет. Сохраняет стоическое выражение лица, вскидывает гордый подбородок. – Такие синяки… Никс, ты уверенна, что было обоюдно?  А Николь полыхает счастьем: - Конечно! Она … ее губы и руки… Ее дыхание… Я бы повторила! Я бы повторила, даже зная, что за всеми этими эмоциями кроется мой конец. Она хватает телефон, роется в нем и показывает Мэри: - Что???- негодует та. - Ты сохранила эту черную мразоту под моим именем?  Под именем « Кошечка Мэри» красуется набор цифр. Но это не тот набор, что принадлежит личности Миллер. Вряд ли у нее в приоритете были бы одни шестерки и девятки. - Если он сунется, то может повестись на наш диалог. - Повестись??? Ты считаешь, что голая синюшняя грудь – это нормальное фото между нами?? Я бы три раза подумала о нормальности наших взаимоотношений! Тебе бы я такого не отправила. Ты чистишь историю или оставляешь на память??? Ники за секунду оказывается рядом и прижимает Мэри к себе: - Чищу. Но могу же и забыть. Это для подстраховки. Ты у меня теперь «Кейси», ладно? – Целует подругу в макушку и нежно поглаживает напряженную спину, что уже натянулась в преддверии утяжеления внутриутробной жизни. - Блять.. – А Миллер сдается. Она давно хотела видеть блеск жизни в карих глазах подруги, но теперь не знает, как реагировать на все, что клубится вокруг. - Люблю тебя! Очень люблю!- шепчет Николь, прижимаясь к груди своего единственного в ментальности человека. - Только пусть попробует накосячить… Возможно, не правильно было потакать импульсу, но Мэри отступает. Она хочет счастья для Ники. Она хочет для нее всецелого блага. Хочет и добьется! Даже если ей придется убить по пути парочку сучьих отребий. Больше ее подруга страдать не должна! Она уже отдала дань вселенной и выгрызла для себя правильный, единственный путь. Теперь только легкие шаги вперед. Только одно направление.  

///

  У Соло в кабинете на шестьдесят девятом этаже будто буря пронеслась. Стол, некогда блистающий в педантичной чистоте, завален кипами макулатуры – от клиентских архивных дел до толстых томов узконаправленной литературы. А она крутится в кресле, закинув голову к потолку, и курит. Все панорамные вентиляционные отсеки открыты, но едва справляются с клубами табачного дыма. Алекс делает очередной оборот и резко тормозит у стола. Раскидывает папки руками, двигает кресло ближе. Меж губ сигарета, и ее кончик уже довольно хорошо истлел. Упадет на старую бумагу – жди беды, но Соло всегда быстрее – стряхивает сероватые хлопья в переполненную пепельницу, а сама бегло набирает что-то в гугловском поисковике. Глаза бегают по строчкам на экране, брови спущены в видимом раздражении. В душе полыхает злость, и когда раздается глухой трехстук, вырывается нервным, сквозь зубы: «Да, блять!». Это Рейчел. Стоит в дверном проеме, трясется, не решаясь зайти дальше. Ее голые ноги под юбкой ниже колена то и дело мнутся. В руках толстый, исписанный почти полностью белый ежедневник. Она чуть не забыла, зачем вошла, когда черные глаза впиваются в нее с особой холодностью. - Соскучилась??? Господи, этот голос наполнен железом. Рейчел ощутимо сглатывает и тут же берет себя в руки: - Эм… Мисс Соло, я пришла напомнить, что у вас в четыре собрание на Тайм-Сквер. - Алекс еще больше наливается негодующей тяжестью. Она прищуривает глаз и, не отрываясь, прогрызает дыру в уже почти потерявшей сознание секретарше. – К-коллегия адвокатов.  Ах да. Сегодня собрание типа «лучших из лучших». Одиннадцать представителей штата Нью-Йорк, что имеют свои позиции в Форбс и числятся в рядах влиятельных юридических знатоков, соберутся на сотом этаже в компании АйзекГрупп и станут решать «мировое превосходство». Только Соло это нехрен все не нужно. Она теперь едва ли может назвать себя гонщиком за регалиями, охотницей за статусом и положением в обществе. У нее сменились приоритеты. Но. Всегда есть долбанное «Но»! Она не одна здесь, в своей черной земле обетованной. Есть люди, штат. Ее штат! А они бились все это время не за конфетки. И доход рос не из-за смазливого лица Паркера. Потом и кровью добывали результаты. Ломали системы, где-то вели игру нечестно. И все из-за сраной позиции в иерархии власти. Добились. И держались, пока Алекс не было на этой Земле. Сука! Соло сбивает пепел на пол и встаёт, медленно подходя к окну. - Скажи Ребекке Дэвис, чтоб собиралась. Она идет со мной.  

///

У Алекс всегда был наметан глаз на потенциал. И Ребекка Дэвис – дочь ее отрады и успокоения, тому прямое доказательство. Гордо вытянутая в осанке, одетая в дорогое Версаче девушка с идеально собранными белокурыми волосами сидит сейчас рядом с Соло за прозрачным матовым столом на сотом этаже и делает пометки в своем кожаном ежедневнике размашистым уверенным подчерком. По обеим сторонам стола – люди. Их больше одиннадцати. Кто-то, как и Алекс пришел с помощником, а кто-то даже с двумя. Кит Соло привел Айру и устроился почти вначале, превознеся себя по статусу выше остальных. На самом деле контингент разновозрастный: от тридцати и выше. Мистеру Кааеро уже завалило за семьдесят. Но он все так же держится в рядах сильнейших юристов со своими скандальными процессами, что не редко освящается в новостной ленте по центральному телевидению.  Соло, будучи студенткой, равнялась именно на этот живой пример, в некотором роде считая знаменитого Радриго Кааеро живой легендой. А теперь не дарует в его сторону и взгляда. Она вообще будто не здесь, и Бекки понимает свою задачу без слов. Стоит не громкий гул – все общаются меж собой, не оставляя попыток унизить оппонента и как можно красочнее описать свое положение в американском обществе. Мистер Соло тоже увлечен, а Айра то и дело бросает взгляд на задумчивую Алекс, крутящую меж пальцев телефон. Она ждет ответного взгляда, но так его и не получает. Слышится щелчок входной двери и звонкий гулкий стук тонких шпилек по деревянному паркету. Молодая девушка, возможно, секретарь (они здесь меняются довольно часто. Задерживаются до тех пор, пока престарелому Дженкинсу не надоедает трахать одну и ту же) раскладывает перед каждой группкой одиннадцати желтые неподписанные папки. Алекс не придет значения, когда пред ней ложится подобная и просто продолжает смотреть в одну точку. А Бекка меньжуется. Она пока не знает, как себя вести и что дозволено, поэтому просто пялится в желтый картон и изредка косится на свою начальницу. - Добрый вечер! – гремит громко на весь кабинет, и младшая Дэвис подрыгивает, всхлипнув от испуга. А Соло даже не моргает. У основания стола стоит человек. Ему на вид чуть больше полувека. Он выхолен и хорошо слажен. На пальцах красуются перстни, а на запястье поблёскивает дорогой Ролекс. – Я рад вас видеть! Рад, что каждый нашел минутку для нашего скромного собрания,  - говорит он, и все заливаются подхалимским смехом. На самом деле, ни у кого не было выбора. Если бы сегодня кто-то пропустил сие сборище, то с легкой руки лишил бы себя статуса называться «лучшим». Поэтому Миссис Норис приползла на инвалидной коляске, а Мистер Лоуд притащил с собой переносную станцию ИВЛ. – Итак, я очень надеюсь, что этот год выдался для вас не хуже, чем предыдущие. Я следил за каждым и за каждого болел. Искренне. – Пиздеж! Этот старый извращенец только и ждал момента выставить кого-нибудь из «узкого круга», созданного им самим вопреки всем нравственным ценностям. Как было с Мэрэмэм – отличным адвокатом, с более честным началом. Может даже таким единственным среди всех. Ему не посчастливилось, и один из проводимых им громких процессов оказался для его карьеры фатальным. Теперь понадобиться лет пять для восстановления. – Итог нынешнего года: из десяти идеальных баллов мы заслужили твердую восьмерку. Это на бал выше прошлого года и на бал ниже позапрошлого.  – Опять поднимается гул. Мистер Дженкинс дает время для обсуждений, а потом звонко хлопает в ладоши. Бекки вновь подпрыгивает. Идиотские правила. – Нам есть что сегодня обсудить! – Пожилой мужчина вальяжно садиться в свое черное кожаное кресло и складывает руки в замок. – Самый высокий рейтинг по делам … - Пауза предвкушения. Но многие тихо уже дали ответ. – Конечно же: Мистер Радриго Кааеро! – Он начинает аплодировать, и к нему добавляются ленивые и редкие хлопки со стороны. Никто не любит иных победителей, особенно в гонке, в которой участвует сам. А Дженкинсу такого рода борьба по вкусу. Он эдакий Андарис - дьявол раздора. – В очередной раз, мистер Кааеро. Еще пока нет вам равных. Особенно после вашей оглушительной победы в деле чиновника Рукевич. Я и сам удивлен, как так вышло? У вас договор с Люцифером. Признайтесь уже? Седина усов у старика Кааеро дергается в гордом тщеславии: - Конечно, договор, мистер Дженкинс. Я был его адвокатом как-то, и он мне задолжал с тех пор. Опять смех, а Алекс брезгливо супит нос. - Великолепный подход к долгу. Миссис Норис, ваша компания тоже выше всяких похвал. Дело по «зеленому коридору» заставило меня рыдать. – Дело, связанное с убийством ягуаров в цирке. Из-за банкротства хозяин решил лишить жизни троицы пятнистых и нарвался на волну порицания. Но имел деньги на столь противную особь в лице старой твари, что взялась его защищать. И она выиграла. Ягуары отправились в мир иной, а самого хозяина цирка признали самым гуманным человеком и выплатили ему шестизначное пособие на содержание оставшихся обреченных существ, скрытых в красно-белых полосатых шатрах. – Не важен путь, дорогие мои, важен результат. - Точно. Даже если результатом являются выпущенные кишки и пятнистые шубы на жирных плечах ваших жен. Все в мгновение переводят взгляд на расслабленную Соло, подпершую голову двумя пальцами. Она по очереди смотрит в ответ на каждого, и на ее лице ничего не меняется. Все тоже брезгливое пренебрежение. Уже не секрет, что миссис Дженкинс засветила новую меховую деталь своего гардероба в прессе. Так же, как это сделала и сама миссис Норис, но больше по глупости, чем для хвастовства. - Мисс Соло, - Дженкинс тянет губы в оскале. Он ей кого-то напоминает. Однажды они с Ники смотрели «Алладин» и еще тогда Алекс заприметила в Джафаре нечто схожее с ее коллегой, что давно варился в бурлящей юридической грязи и кровавой власти. Лозунгом всех здесь сидящих является: « Не истина правит миром, а умение ее выдумать и навязать окружению». Именно так должен мыслить каждый юрист, что хочет добиться вершин. На верхушке, в рядах правителей и звезд, с правдой ты мало чего достигнешь. Зато с «правдой», которая выгодна, ты добьешься всего. – Я очень рад вас вновь лицезреть в нашем тесном кругу. Наслышан о вашей нелегкой жизни.  Теперь все в порядке? Соло ни на сантиметр не двигается. Все так же расслаблена и спокойна. -  Благодарю, мистер Дженкинс. Я в норме. Тот, ухмыляясь, кивает: - Слава небесам.- Бекки вот-вот задохнется от напряжения, но не смеет показывать это окружающим. Алекс учтиво, немного склоняет голову. – Похоже, не только вы в сговоре с Люцифером, мистер Кааеро. – Шутка – вызов к действию, и все вновь смеются. – Ваша статистика, мисс Соло, сейчас не очень. Рейтинг низок, а клиентоориентированность (это он про нечистых на руку, богатых ублюдков) оставляет желать лучшего. Но и здесь у Алекс своя позиция: - Мне достаточно моей клиентской базы. Как видите, я еще держусь в рядах одиннадцати. Мистер Дженкинс вдруг серьезнеет и медленно встает со своего места. - Да. Как и многие другие. – Он складывает руки за спиной и делает маленький шаг, намереваясь обойти кругом весь стол, заполненный сливками законовладеющего общества. Щелкает пальцами: - Пред вами таблица. – Действительно на белоснежной стене появляется компьютерная таблица с показателями. Повторный щелчок пальмами и свет гаснет. Ролы на окнах медленно опускаются. Кабинет за минуту погружается в полумрак. – В ней ваш рейтинг среди одиннадцати позиций. - Соло находит себя на четвертой строке с конца. Не последняя, а это уже хорошо. – А так же… - громкая пауза. – На столе лежат желтые папки. Вы знаете, для чего они, ни так ли? - Кабинет вновь наполняется светом, когда ролы грузно ползут вверх. - Для ставок! – негромко отвечает Кит Соло, аккуратно бросая взгляд на старика Дженкинса, что продолжает ехидно улыбаться. - Именно, мистер Соло. В этом году каждая папка в уголке помечена. – Бекка тут же смотрит на документ перед ними с Алекс, а так же бросает быстрый взгляд на папки соседствующих. – Зеленый уголок означает легкую степень важности. Небольшой рейтинг в случае выигрыша, и такой же коэффициент потери. Это четыре. Синий -  средняя степень, как с одной, так и с другой стороны. Пятерка. Красный, - Дженкинс останавливается за спиной Александры, и та готова вцепиться ему в глотку. Она ненавидит, когда кто-то долго находится сзади нее. Терпит из последних сил.  Бекки сглатывает, впиваясь глазами в алый уголок предназначенной для них папки. – Вам лучше постараться, иначе все может полететь в тартарары. Дженкинс уходит, а у Ребекки сердце уже к языку подкатило. Она наклоняется к Соло: - Что это такое?  - Дело. Нужно сделать ставку на выигрыш или откупиться. Зеленые – четверка(в денежном эквиваленте, разумеется. Козлина Дженкинс нули так в сумме решил обозначать). Без продвижения статуса. То есть риск взлететь или упасть минимизирован. Синие – ощутимые как в победе, так и в проигрыше. И ставка должна быть на порядок выше. Пять нолей, не меньше. Красные… - Поняла… Либо тебя превознесут, либо раздавят. А ставка...? - От миллиона и выше. - Да будет тишина! – Дженкинс опять у своего места, возводит руки кверху и довольно закатывает глаза. Алекс открывает папку. Читает содержимое сосредоточенно и тщательно. Ее строгое лицо сейчас поистине живописно. Дергающиеся скулы, хмурые брови. Айра то и дело закусывает губу, бросая серый взгляд в сторону черного задумчивого черта и ждет хотя бы минимум ответности. Так тихо, что Ребекке кажется, стук ее сердца слышен за добрую милю. Она терпеливо ждет, посматривая на присутствующих: кто-то молчит так же, как и ее начальница, кто-то переговаривается, довольно развалившись в кресле, а кто-то уже приобрел серый цвет кожи. Видимо, у него тоже цвет настроения - красный. Из потолочных динамиков звучит противный гонг: - Время, дамы и господа! – завершает раздумье Дженкинс. По нему видно, что он весел и бодр. Для него лично это не больше игры в кальмара, где он, как непревзойденный верхнеступеневиц созданной им иерархии, все равно окажется в рядах победителей. - Берусь и даю тридцатку! – произносят где-то вначале, и Бекки интуитивно поворачивает на голос голову. Мужчина в сером костюме от Рокки Марчиано, приподнимает указательный палец. – Дело о разделе имущества с заказным. - Принимаю. Тут действительно проще не придумаешь. - Семьдесят! – Миссис Норис. – Я камня на камне не оставлю от этого детского учреждения. Дело о строительстве подземной парковки. - Идет! - Триста пятьдесят и отказ. – Это голос пепельной блондинки рядом с Китом Соло, Бекки знает, кто она, но предпочитает забыть ради чести и достоинства отрады очей материнских – Алекс Соло. Да и своих, чего скрывать. – Похищение картины из галереи Продьюрье. Провальное в зачатке. - Хм. Тут побольше будет. Пятьсот. - Согласен, – понуро глаголет Кит Соло, и видно, что его губы чертыхаются в немой подаче. -Дело о киднеппинге. Два с половиной. Откупаюсь. Бекки понимает, что у говорящего красный уголок. Видимо, дело настолько тяжелое, что легче откреститься деньгами, чем потом собирать свой статус по крупицам. - Ооо. Вы уверены, мистер Ашер? В случае победы, ваше вливание может заметно превалировать. Но мужчина уже определился в своем выборе. Его желваки скрежещут, а глаза уткнуты в стол перед собой. - Нет, мистер Дженкинс.  Лучше держаться за шаткий мост, чем ступать на незафиксированное бревно. Ему отвечают смешком: - Красных дел всего три. Подумайте еще. Это же огромный шанс. - Я решил, мистер Дженкинс. Спустя тягуче-напряженную минутную паузу и промокший от пота носовой платок Ашера, надменный старик, возомнивший себя Богом, все же подает голос: - Принято!  «Всего три»- гудит в разуме Бекки. Они в полной заднице, ибо дела подобраны с максимальным геморроем. Дженкинс так решил почистить ряды? Сократить популяцию сильнейших за счет их амбиций и гордости? Навряд ли откупы спокойно принимаются  в юридической среде, особенно тех, кто возомнил себя выше остальных. В ушах стоит звон. Не слышно половины ставок, так сильно у Дэвис барабанит пульс. Она пытается собраться. - Даю ход! Восемь миллионов! Коррупция и наркосбыт. Восемь??? Господи. Второй красный уголок. Он же сядет в лужу, если налажает. Этот мужчина читал лекцию в университете, где училась Ребекка. Его позвали как важного гостя, и все время заносили «хвост на поворотах». Яровски, кажется, так. Калеб Яровски. - Договорились, миссис Яровски. И удачи. Бекки вся издергалась, ей становится плохо. Тошнит от волнения. -Играю. Семнадцать с половиной. – Что? Это рядом! Алекс? Ребекка поворачивает голову. – Дело о поджоге и покушении. С отягчающими. Нет! Что??? Она вдруг смелеет, забирает папку из рук Соло, почти вырывает, не успев рассчитать силу. Ей нужно глянуть. Такая ставка… Она раздавит всю корпорацию «Black Hell» за раз, если не выстрелит. Тишина вокруг: - Дело священника? Алекс не ведет и мышцей на лице: - Да. Дженкинс какое-то время молчит. Они с Соло играют в гляделки с минуту. Но потом его мерзкий рот заходится в зловещей улыбке: - Смело. Ставка принята! – Черт! Он даже не пытался отговаривать, долбанный самолюбивый петух! – Что ж, мисс Соло, наслаждайтесь оставшимися минутами. Вы, возможно, последний раз сидите за этим столом в обществе лучших. - А возможно, вы. Неестественная бледнота Дженкинса наливается серостью. Он больше не улыбается: - Сроки исполнения прописаны в делах! Всем удачи, и… Я буду ждать тех, кто останется. – Он смотрит в глаза Алекс и в его взгляде чувствуется желание убивать. – До встречи на внеплановом собрании, когда все дела будут закрыты. А вам, мисс Соло, я желаю отдельного везения. Дело на 95% проигрышное. Но мы все, - он указывает руками на присутствующих. – Будем за вас болеть. До свидания! – выблевывает нарочито сладко, сверкая дорогущими винирами, и следует к выходу медленной спокойной походкой. У дверей поворачивается, кидая адский блеск в глазах на уж очень спокойную физиономию Алекс.  – Или прощайте!  

///

- Я его прочла, мы в жопе! – У Бекки сейчас начнется паническая атака. Они вернулись в кабинет Соло минут двадцать назад. Алекс опять за работой, и в ее руках красуется одно из дел в толстом томе, коими небрежно забросан рабочий стол. Будто и не был их спонтанный тандем на сотом этаже, в обществе влиятельных демонически настроенных юристов. – Там все прозрачно. Куча свидетелей. Мисс Соло, мы очень рискуем. - Алекс! Сколько раз тебе повторять! – Соло не смотрит на расхаживающую туда-сюда Ребекку. Не замечет ее напряжения или не хочет замечать. Что-то пишет, где-то читает. Меж пальцев вертолетом крутит карандаш. А младшая Дэвис сейчас с ума сойдет: - Парень еще и не совершеннолетний. - Ему семнадцать. Уголовные дела заводят и с семи. Расслабься, золотце. Но у Бекки иной взгляд: - Там больше пяти свидетелей защиты. Из них три прямых  и два косвенных. Мы и пары прямых не найдем. Церковь «Милости Господней» на слуху. В ее строительство вкладывались прихожане, там такое сейчас творится… Алекс закуривает: - Слушай, а Мартин преуспел в IT? – Так забить на жизнь, чтобы не интересоваться близким окружением… Алекс просрала многое. Бекки останавливается в недоумении: - Ну, работает по профилю в «Седьмом измерении». Седьмое измерение – довольно раскрученная организация по компьютерным технологиям. Значит, есть повод гордиться этим недонаркоманом в прошлом, что постоянно заставлял свою мать седеть и захлебываться слезами. - Скажи ему, чтоб зашел как-нибудь, ладно? - Хорошо… Алекс! Вы… - Ты! - …Ты меня вообще слышишь? У нас дело на минус сто, а ты думаешь о какой-то херне! Соло вздыхает, отрываясь от своих дел. Всасывает большую порцию дыма и выпускает его облаком в потолок: - Я займусь этим. Но чуть позже. Ты же не думаешь, что я настолько отупела, что не смогу разрулить какое-то там религиозно-юридическое дерьмо? У Бекки уже почти валит пар из ноздрей так же, как из нутра Алекс сигаретные выхлопы: - Религиозно? Да там все иначе! И религия – последнее, за что можно зацепиться! Изнасилование. Покушение на убийство. Поджог. Алекс, мы на дне! - Так, - Соло встает и устало потягивается. – Успокойся. Раз ты уже вовлечена, будешь вторым адвокатом.  Боже, Дэвис младшая замирает в ступоре. Если они проиграют, полетит голова не только Соло и корпорации в целом… Карьере Ребекки, еще почти не начавшейся, придет толстый и зловонный конец. Она не для такого пахала всю сознательную жизнь. Училась как проклятая, не спала ночами. Но если они выиграют… - Я? Да я… Я же… Соло тушит окурок в пепельнице, идет к ней и останавливается в неприличной близости. Берет девушку за плечи, не сильно встряхнув: - Бекс? Ты мне хоть на грамм веришь? Верит? Да она боготворит Александру Соло! Она ее иконизировала, когда еще пешком под стол ходила. Профессию выбирала под стать. Доску мечты всю обвешала интерьером  «Black Hell», а ее спрашивают о каком-то тупом доверии. Как издевка! Фыркает в ответ, закатывая глаза: - Я себе так не верю. - Тогда просто дай мне время. Я кое-что закончу, и мы займемся этим «святым дерьмом», - Улыбается Алекс, считая стечение обстоятельств сюрреалистичным. Стук в дверь. Сука. Как же надоел это тупой звук. В дверях опять Рейчел: - Мисс Соло? Алекс брезгливо и нервно ведет плечами: - Ну? -К… К вам… пришли? - Блять! Рейч, ты будто первый день на должности! Я не хочу никого видеть сегодня, ясно? Рейчел бледнеет, и ее лицо покрывается светло-коричневыми пятнами: - Хорошо. А Ребекка, выдохнув все напряжение, намеревается уйти. Ей нужно срочно как-то расслабиться. Да и коллеги, наверное, все извелись от любопытства. Сейчас битый час надо будет в курилке рассказывать обо всем произошедшем в красках и тончайших подробностях. Тянет выходную дверь и замирает: - Алекс… - бросает не поворачиваясь к начальнице лицом, - думаю, этого человека ты захочешь принять. И уже через секунду она сливается в объятиях с Николь. Жмется к ней и от наслаждения прикрывает глаза. Они не слабо сдружились, когда еще правление Соло в обеих жизнях било ключом. Мир трясется под ногами. Алекс видит родное тельце, что прижимает к себе тоненькую Ребекку, и ее затылок окутывает стая колючих мурашек. А в животе бабочки. Как подросток, ей-Богу. Хотя в пубертате она такого ни разу не испытывала. Что ж. Никогда не поздно начать! - Оставьте нас. Никого не пускать ко мне и самой не заходить. – Это безапелляционное, возможно больше угрожающее обращение к Рейчел.    

///

Ники голенькая сидит на бедрах Алекс, пока та сосет с вожделением ее грудь, играя пальцами внутри горячей плоти. Картина: «Любовница и ее грех». Этот грех мурчит, тянет сосочек в свой рот и глубже входит пальцами внутрь. - Он… он был… в тебе? Соло никак не может смириться с дележкой. Она не желает о происходящем, но ей жуть как яростно! -Саша, - стонет Ники, запрокидывая голову и ощущая горячие губы на своей шее. – Прошу, не надо. - Был??? Алекс, не рассчитав силу, смыкает зубы, и Остин от боли скулит на весь кабинет. - Нет! – задыхаясь, шепчет. - Я не далась… Со стороны – жалкое зрелище. Соло как жадный подросток, что ничегошеньки не решает. Она не вправе. Хочет! Жаждет и вожделеет! Но у нее не получается найти выход. Все документы составлены грамотно, подход профессионален. И от этого еще более горестно. Он знал, с кем придется бороться. Яростнее входит двумя пальцами внутрь, жестко впивается в почти зажившие сладкие губки. - Прости… Прости, но я мало контролирую себя. - Знаю! Ты до мозга костей собственница. – Ники и не думала злиться. Ей просто нужно будет тщательнее маскировать следы. - Да. И так давно не делилась ни с кем. Особенно самым важным. И особенно с мразями. Николь вдруг замирает, ее ножки деревенеют, не давая войти Алекс глубже. Она смотрит в ее глаза. Смотрит и изучает, будто художник свою первую натурщицу. - Я могу быть с ним только физически. И то потому, что выбора у меня нет. Но душа… - она проводит большим пальцем по изгибу челюсти Алекс и ее губам. - Душа только твоя… Когда-то, в самом начале их истории, Ники кричала, разрывая связки, что Соло никогда не получит ее душу. Может получить тело, может истязать разум, но души ей не видать. А теперь она сама кладет ее на черный алтарь своего искусителя и велит владеть. Они трахаются долго. С перерывами на перекур и выпить. Трахаются так, что у Ники начинает кругом идти голова. Соло глушит в себе чувство второстепенности. Она не любовница! Она -  госпожа!!! Николь Остин только ей принадлежит! Она только ее собственность! Увозит ее подальше. На обрыв, где они часто встречаются с Сузуки. Стелет плед – они купили два на заправке, что в одичалом одиночестве расположена за городом - на капот своего джипа, садиться, упираясь спиной в лобовое, а сверху на себя усаживает свое хрупкое счастье. Прижимает крепко к себе. Сейчас мир стоит. Время больше не течет сквозь пальцы. Замирает. Вокруг одно мгновение, его бы удержать навечно. Снег опускается на Землю густыми хлопьями, покрывая их холодным одеялом. Николь мерзнет. Но Соло не даст ей околеть. Кутает нежное продрогшее тельце вторым пледом. Она больше не позволит ей страдать. Их души – одно целое. Одна фиолетовая вена на двоих. И если ее разрубить пополам – это смерть! К смерти Алекс готова, но Николь… У нее есть дочь! Маленькая, хорошенькая и очень умная девочка. Ее нельзя бросать! - Мелкая в порядке? – Когда ей стало не все равно до чужих детей??? А Ники довольно улыбается, прижимаясь к черной груди макушкой. Ее так крепко обнимают, что хочется уснуть в этой блажи, слушая ровный стук черного сердца, легкое завывание ветра и ощущая  нежное всеобволакивающее тепло своей кожей. - Еще как. Вчера сказала, что на Рождество ей нужны сани Санты, в которого она давным-давно не верит,  набитые разнопородными собаками. Она очень любит собак. И у Соло все переворачивается. Пальцы глубже кутают нежное тельце Николь в пушистый плед, а глаза замирают на несфокусированной дали. - Самое здравое, что формируется в человеке. Боско бы ей мог понравиться… Ники чуть поднимает голову и улыбается: - Когда-нибудь мы их познакомим. А Алекс вдруг мрачнеет, и взгляд ее уплывает от зрительного соития с карими глазами Николь: - Уже не получится. Он больше не здесь, маленькая моя. Что??? Остин подпрыгивает: - Ч-что? - Он выбежал за ворота… - И??? - Местность незнакомая, а ему все было интересно, ты же помнишь, какой он был любопытный… Сейчас точно не до растягивания монолога! Ники чувствует, как начинает задыхаться. Она в полуобороте смотрит на Алекс, и ей до одури тошно: - Саша, пожалуйста… - Его сбили на дороге. Было темно, да еще и снег повалил… Господи, нет! Ну нет же. Ее малыш! По бледным щекам Остин медленно сползают слезы. - К-когда это было? - В ночь, когда ты была со мной… Больше не хватает сил. Ники начинает громко рыдать, а Соло прижимает ее к своей груди, осторожно поглаживая по спине. Она тогда получила сообщение от плачущей Дэвис и тут же фурией направилась домой, скользя по заледенелому асфальту колесами байка. В доме только Мира и Мишель. Остальные, что были наняты, разбрелись по собственным обителям с семьями и сытным ужином, а охрана… В ней Соло больше не видела надобности. Домик у ворот пустовал. Поэтому Боско и вырвался. Так горестно над трупом собаки, что была притащена Мирой и маленькой рыжей служанкой домой, наверное, ни один человек на Земле не выл. Алекс зацеловала каждый сантиметр его побитой мордочки и прижимала к себе до самого утра, пока ее силой не оторвали сильные руки Силжди, вызванного перепуганной Дэвис. Он вколол в чёрное тело внушительную дозу успокоительного и получил за это болезненный хук в челюсть. Теперь и Ники требуется такая же инъекция. Она заходится в слезах. Натягивая руками пальто Алекс, жмется к ней, утыкаясь носом в шею. - Он скучал! Он сильно скучал по тебе! И я его бросила вдобавок. Мой большой малыш! Соло чувствует боль своей девочки. Более того, она сама начинает по новой захлебываться горечью потери. Разве черная ведьма такое умела раньше? Умела скорбеть??? Едва ли! Нарастает уже пережитый ад под черепной коробкой. Ей тогда удалось упокоиться, но теперь будто все возвращается назад. Однако она сильнее. Нужно быть сильнее, чтобы Николь смогла остановить свое самогнобление и бичевание. - Тщщщ. Ему теперь никак, маленькая моя. И нет в его жизни меня, сучьей твари. Нет темноты, нет этих громких звуков вокруг. Он их боялся… - Он ждал нас, понимаешь?! Ждал, а мы не пришли! Пошел искать, но… - У Николь тихая истерика. Она протяженно скулит, так сильно играет в ней чувство вины. А Соло тоже не может сдержаться. Вцепляется в свою нижнюю губу и кусает ее до крови. - Тщщщщ… - только и выходит у нее. Она не имеет слов. Да и… Что сказать?! Просто конченная мразь сейчас здесь, на капоте. Прижимает так же ей побитую душу и не может ничегошеньки исправить. - Мой маленький ангелок… - Полчаса непрерывных слез и тишины. Полчаса жестоких воспоминаний и поиска причин, почему все так. В конце остаются только частые всхлипы все в ту же теплую шею. Николь раздавлена и ей очень тоскливо. Она бы сейчас с радостью обняла своего бархатного здоровяка, который ей всегда был рад. Который каждый раз делился своими любимыми игрушками. Который так ждал их с Алекс и не смог дождаться… Раздается звон мобильного где-то из недр машины. Ники, всхлипнув, отодвигается от нежного тела и, хлюпая носом, растирает остатки слез по щекам. – Мне нужно возвращаться, - шепчет, стыдливо опуская глаза. А Соло раздраженно дергает плечами. Ее зубы стиснуты до хруста, но она держится. Целует Николь в лоб, еще больше натягивая на нее плед, и задумчиво замирает, не убирая губ с горячей кожи. Самое трудное теперь – расставание. Она сидит в машине напротив своего темного дома. Голова упирается в руль, а пальцы его сжимают до ломоты. Ей нужно действовать. И как можно скорее! В голове куча информации, стратегических ходов, миллионы планов и действий. Но все они ни на что не годятся! Как и она сама! Чем дальше, тем гнилее ее мысли. Но она обещала не переходить черту. Она больше не должна нарушать данное ею слово. Не должна подводить тех, кто для нее значим. Она найдет выход! Просто нужно быть разумом холоднее и не вестись на эмоции! Знала ведь об этом раньше. И с легкостью пользовалась сиим знанием! Сейчас должно быть так же! Только сейчас иная реальность. Теперь надо заслужить называться Александрой Соло.