Штамм «Омега»

***

Утром Хосок оставался в хорошем расположении духа. Он зашел к Юнги сразу с завтраком на руках, но в этот раз парень проснулся до того, как Хосок успел привычным громким приветствием вывести его из сна. Это было первое изменение, которое омега заметил. Вторым была отстраненность, с которой Юнги с ним разговаривал. Словно еще не проснулся после плохого сна, просто витает в облаках. Хосок решает сильно не мучить его вниманием и просто помогает сходить в туалет и приложить лед к ноге. Еще меняет повязку на плече, как учил Джин, а после обеда они идут вместе на поле, потому что, как ему сказали, отработать он должен был два дня. Но Юнги до сих пор не шел на контакт и в целом вел себя так… Пусто?… Словно это было просто тело и внутри не было ничего. Хосока пугала такая резкая перемена. Что вообще могло случиться за эту ночь? — С тобой все хорошо, Тигр?.. — не выдержав, спрашивает Хосок уже ближе к вечеру, когда они сидят у речки и быстро ополаскиваются в прохладной воде. Парень садится рядом, на гладкие крупные камни, и кладет руку на чужое колено, привлекая к себе внимание, — Юнги?… — впервые он зовет его по имени вслух. И от этого появляется эффект. — Да… — Тигр поднимает голову и смотрит на Хосока наконец осознанным взглядом, — Да, все в порядке. — О чем ты думал? Расскажешь? — Хосок может и не говорит громко, хотя стоило бы, потому что у речки было довольно шумно, но Юнги все равно его хорошо слышал. — Я же не смогу остаться, — тихо делится Тигр, — Никогда бы не смог. Ты ведь понимаешь это? — Это глупости, ты всегда можешь остаться, — Хосок хмурится и берет его за руку, осторожно переплетая пальцы, но его жест словно остается проигнорированным. — Нет, не смогу, — Тигр сжимает руку Хосока, прежде чем отпустить и отвернуться, — Я уже ухожу. Хосок в ужасе подскакивает с постели, открывая рот в немом крике. Он сжимает футболку у своей груди и тяжело дышит, шумно хватая губами воздух. В груди все сжимается от боли, она так осязаема, что у него не получается отойти от кошмара. Хосок заваливается на бок и падает с постели на пол. Холодные деревянные доски, прижимающиеся к его виску постепенно возвращали парня в реальность. Он вытирает кровь, бегущую из носа и жизнь продолжается. Вчерашний день возвращается к нему в кошмарах с плохим исходом уже четыре дня. Хосок каждую ночь видит Юнги у речки, но во сне еще не знает о том, что тот заболел. Непонятного происхождения сыпь появилась на спине Тигра и странные знаки предзнаменования плохого конца стали посещать Хосока так же, как посещали Чонгука в ночь аварии с внедорожниками. Даже Сокджин не может точно сказать, какого рода эта сыпь, ведь такие пятна на теле могут быть и от обычного упавшего иммунитета, что уж говорить об остальном. Он хотя бы с облегчением выдохнул, когда узнал, что Тигр в детстве уже болел ветрянкой, так что одной смертельной в таком возрасте болезнью меньше. Если раньше Тигр все же выходил из своей хижины, то сейчас ему даже туалет новый построили, что бы точно изолировать и предостеречь Поселение от эпидемии. Лишь Хосок к нему заходит, но ради этого парню пришлось ограничить свой круг общения с людьми. Он ведь может заразиться и передать вирус другим. Только прошло уже четыре дня, а на Хосоке никакой сыпи нет. Он думает, что у него есть иммунитет к этому вирусу и Джин тоже склоняется к этой версии, потому что на момент проявление симптомов Тигр был в Поселении уже пять дней. — Хочешь сходим на озеро? Я вижу ведь, что ты снова чешешься весь, — предлагает, наблюдая за Юнги. Они сейчас почти целыми днями вместе. Хосок говорит, что сидит с ним, чтобы развлекать, а Тигр скалится и гонит из хижины, не признавая вслух, что боится его заразить. — Нет. И шел бы ты отсюда по хорошему. Я ведь могу исполнить свое обещание и придушить тебя… — устало говорит Юнги и елозит по кровати, пытаясь немного слукавить и не чесаться, но потереть зудящую спину об одежду. Хосок лишь по доброму усмехается на это заявление и залазит на чужую кровать, вынуждая его подвинуться. Тигра такой поворот событий возмущает, он ведь старается держать дистанцию. Хосока пытаются безуспешно столкнуть с кровати, но в итоге Юнги остается тем, кого зажали в крепких руках, позволяя уткнуться носом в самую шею и вдыхать успокаивающий запах корицы. — Как твое плечо? — Не знаю, оно все еще болит, когда я двигаю рукой, особенно, если делаю это резко, — честно говорит Юнги и закрывает глаза, прижимаясь носом ближе. — А нога как? — Ты же сам ее бинтуешь каждый день, почему спрашиваешь? — ворчит Тигр тихо, но спустя пару секунд все же дает ответ, — Ноет, но не так, что бы я уставал от этого. Ходить могу, но точно не бегать. — Я рад, что тебе лучше, — со всей своей искренностью говорит Хосок и целует Юнги в макушку. У того щеки становятся пунцовыми и он взгляд сразу прячет. — Что говорит Сокджин о сыпи? — Они с Намджуном и Тэхёном ушли в город за книгами. Сокджин хочет проверить тебя на смертельные заболевания, но на это уйдет не меньше пары дней, — Хосок вздыхает и меняет свое положение, теперь не обнимая Юнги, а укладывая его на свою грудь. — Я так понимаю, заболеваний с сыпью по телу очень много, да?.. — Больше, чем мы можем представить, к сожалению. Слушая чужое сердцебиение, Тигр проваливается в сон. Хосок заметил, что Юнги спит все чаще и чаще в течении дня и надеется что это из-за того, как много ресурсов тратит тело на восстановление. Хосок позволяет ему спать на себе и совсем не шевелится уже больше часа. Но в итоге вынужден разбудить спящую красавицу ради ужина, который им принесли аж до самой двери. — Прошу, скажи мне, что это мясо… — сонно потерев глаза, говорит Юнги. — Ну… Как тебе сказать, — Хосок щурится и кладет посуду с едой на тумбочку, — Ты был услышан! Спустя двух дней птицы на обед и ужин мы получили долгожданное мясо. Они улыбаются друг другу и Хосок лишь слегка нагревает их еду при помощи своих способностей, прежде чем они желают друг другу приятного аппетита и приступают к трапезе. Под ворчание Тигра, Хосок все пытается переложить часть своего мяса в чужую посуду, под предлогом «кушать надо больше, что бы выздороветь», но каждый раз безуспешно, потому что ему это мясо возвращают обратно. И так они и сидят целыми днями, эти голубки, не зная, чем себя развлечь. А ведь они даже карты пробовали. Но мотивации к игре было немного: они так и не пришли к тому на что будут играть, ведь не чувствовали азарта, который взрастит интерес к цветным картонкам. Внезапно в окно хижины постучали. Парни синхронно обернулись и увидели там Тэхёна. Видимо ребята уже вернулись из Заброшенного города. Хосок с облегчением выдохнул. Он боялся, что эти датчики их засекут и альфы снова приедут тревожить всех вокруг. — Хоби-хён! — приглушенно доносилось с улицы. — Привет, Тэхён-а! — Хосок говорил с улыбкой, когда помахал младшенькому, — Как там Чонгук-и? У вас все хорошо? — Да, хён! — Тэ улыбнулся и указал на свои уши, видимо прося Хосока прислушаться к его шепоту, что бы Тигр не услышал о чем они говорят. Хосок нахмурился, но намек понял и исполнил, — Чонгук видел странные сны этой ночью, как когда видел происшествие с альфами в ту ночь. — И что там было?… — Хосок напрягся и это быстро отразилось на Юнги, который беспокойно мотал головой между парнями и взял Хоби за руку. Хосок с Тэхёном говорили тише шепота и продолжали слышать друг друга. Юнги же не слышал их вообще и его это сбивало с толку. — Он видел Тигра с оружием в руках. — Может это прошлое? — Хоби-хён, Чонгук-и видел его одетым в твою одежду. — Что… Что еще он видел? — Хосок выглядел действительно растерянным, когда шептался с Тэхёном. — Тигр направил это оружие на тебя и потом Чонгук-и проснулся. Хоби-хён, ты уверен, что хочешь иметь с ним дело? Этот сон беспокоит меня. — Я… Тэхён-а, я уверен, что пока останусь тут. Здесь ведь нет оружия, верно? — Но, Хоби-хён!.. — Тэхён-а, если бы Чонгук направил на тебя нож, разве ты бы не сам сделал шаг ближе, зная, что насадишь себя на его лезвие? — Тэхён промолчал и Хосок принял это за ответ, — Спасибо, Тэ-Тэ, что рассказал мне. Но я принял решение, хорошо? Не говорите об этом больше никому, ради меня. Тэхён кусает губы, он не знает как поступить. Хосок имеет для него огромное значение, он ему как родной старший брат, но как же черт возьми хорошо тот попал с аналогичным примером. Ведь Тэхён тоже влюбленный дурак. Он позволит близким сделать больно, если только они будут рядом при таком раскладе. Вернее… Он позволит себе больно сделать Чонгуку, ведь просто не представляет своей жизни без этого маленького комочка счастья рядом. — Почему ты говорил шепотом? — спросил Юнги у Хосока, когда Тэхён ушел. — Да так, Тэ-Тэ пришел поговорить о личном, — парень улыбнулся и махнул рукой, — Прости, не могу посветить в подробности чужого секрета. — Все в порядке, я тут друг только тебе, — Тигр качает головой, понимая, что с ним и не хотели бы делиться секретами. Они не в таких отношениях. — Нет, что ты, ты… Еще друг и для Джина, — нашелся Хосок, — Скажи, когда вы в последний раз друг с другом огрызались? — Вчера вечером… — Юнги сморщился, вспоминая, как шипел проклятьями, пока ему пытались помассировать и размять плечо. — Вчерашний вечер не считается, — Хосок вздрагивает, вспоминая, как неприятно было смотреть на чужие мучения, словно его самого изнутри выворачивали. — Тогда вчерашнее утро, — Юнги разводит руками и толкает Хосока в плечо, — Так! Хватит, только не говори, что это тоже не считается, я облил его водой из кружки! — У тебя была причина! Он смеялся из-за того, что ты спал как медвежонок! — яростно защищал его Хосок, — Я бы тоже за такое Джина водой облил! — Но ты бы не пырнул его ножом, если бы он у тебя был, а я хотел! — Ой, ну и врушка, ты бы не сделал этого, — Хосок закатывает глаза и замирает на пару секунд, настороженно глядя на Юнги, — Ты бы не сделал этого, да?.. Тигр тяжело вздохнул и отвернулся к окну, оставив Хосока без ответа. Парень на это лишь усмехнулся и взял чужие руки в свои, нежно поглаживая костяшки пальцев. — О чем ты сейчас думаешь? — Об отце. — Ты… Скучаешь по нему? — Хосок словно ступал по минному полю, где всегда был шанс взлететь на воздух. — Нет, не скучаю… — Юнги качает головой, — Но мне интересно что сейчас происходит там… Он наверняка не плакал, когда узнал, что я не вернулся, а просто… Хоронил меня с осуждением? — Почему ты думаешь, что он похоронил тебя? — Хосок хмурится, — Никто не может знать жив ли ты, в конце концов, твоего тела там нет. — Как и вы не можете знать, не сбежались ли туда отшельники и не растаскали ли они другие тела. Если меня не ищут, значит уже похоронили. И сама Верта не станет искать в принципе, у них «нет на это ресурсов», — признал Юнги вслух и впервые ощутил острый укол разочарования в сторону того места, которое считал домом, пусть и ненавистным. Теперь словно и причина есть. — Какой он? — Хосок поймал вопросительный взгляд, а потому уточнил, — Твой отец, — Тигр немного помрачнел, так что парень добавил тихое, — У меня его просто никогда не было… Стало интересно. — Будь ты на моем месте, ты бы хотел, что бы и его не стало, — грубо и резко. — Он… Был жесток к тебе? — Хосок рисовал пальцами круги на чужих запястьях. — В Верте… — он подумал пару секунд, пытаясь выразиться мягче, — Многое то, что тут тебе покажется жестоким является нормальным. Так что, я бы сказал, что он просто не любил меня. Наверное, никогда, — Юнги поджимает губы и перехватывает чужие руки, подтягивая их к себе и вынуждая Хосока приблизиться. Тигр заводит длинные руки себе за спину и они обнимаются, — Твоя мама что-то рассказывала о твоем отце? — Только то, что он умер от вируса и дал мне имя, — честно ответил Хосок, — А еще она всегда повторяла, что он бы гордился мною. Не знаю, насколько это соответствует действительности. Но, знаешь, она словно… Ее взгляд был другой, когда она думала о нем. — А какой была твоя мама? — Юнги утыкается носом в чужую шею и вдыхает такой родной аромат, позволяет ему заполнить легкие и закружиться в них мягким танцем. — Она была потрясающей, — Хосок улыбается, — В ней всегда было много энергии. Она никогда не унывала и не давала другим. — Ты похож на нее, — Юнги тоже улыбается, когда Хосок отстраняется и шепчет. — Я так не думаю. Она бы не совершала глупостей. — Например?… — Тигр опускает взгляд на чужие губы, ощущая, как меняется атмосфера, запах Хосока и его голос. — Вот таких… — Хосок наклоняется и мягко целует Юнги в кончик носа, — Или таких, — Тигр улыбается шире, когда его целуют в щеку, — О, и уж тем более таких, — они наконец сталкиваются губами сладко и томительно. Юнги был действительно против поцелуев еще два дня назад, но Хосока ведь никак не убедить в том, что это может быть опасно для его здоровья. Тигр просто сдался в один момент под чужим напором, потому что и сам хотел снова поцеловать его. И оставалось надеяться лишь на то, что Хосок не заболеет. Тем более, аргумент на то, что им можно поцеловаться был довольно весомый - они уже целовались незадолго до того, как обнаружилась сыпь. Юнги тихо стонет в поцелуй, когда они падают на кровать и Хосок отстраняется, тут же шепча извинения. Плечо задели. Вот это уж точно то, чего Хосок не хотел. — Все в порядке, ты ж не специально, — Тигр аккуратно разминает плечо и морщится от боли. — В целом… Прости, — Хосок выглядел как щенок, которого пнули и отбросили за ненадобностью, — Если бы я не устроил ту аварию, то твое плечо… — Почему ты никогда не думаешь о том, что если бы ты не устроил аварию, то десять альф, оказавшихся в вашем поселении, просто перерезали бы всех во сне? — фыркает Юнги, отказываясь принимать извинения. Он считает, что прощать тут не за что. Да, раньше Тигр винил их всех в смерти товарищей, но сейчас понимает, что то была роковая случайность и что все жалеют о ней. Особенно Хосок. Юнги видит это по его глазам, читает так четко, слышит в голосе. Тех людей не вернуть, а его жизнь продолжается и, признаться честно, Юнги предпочитает быть эгоистом, нежели думать о тех, кто не может думать о нем. Он хочет, чтобы Хосок тоже их забыл. И вообще особой дружбы в отряде не было. У него там напротив были одни завистники и сплетники, перемывавшие его кости. — Они бы не смогли, — Хосок морщится. Такая правда ему не нравилась. — Но я бы это сделал. Даю тебе слово, Хосок, если бы я не был ранен и тут были мои товарищи, ты бы был первым, кому я перерезал горло, — хмуро говорит Юнги и здоровой рукой хватает Хосока за воротник, — Так что не неси чепухи. Если уж так сложилось, если уж действительно получилась такая случайность, прими тот факт, что это была самая счастливая случайность в твоей жизни. Ты вытянул счастливый билет, понимаешь? — Ну… Когда ты так говоришь… — Хосок глупо моргает и его губы медленно растягиваются в неловкой улыбке, — А ты бы прям… Перерезал? — Именно. — Но ты обещал придушить, — Хосок теперь улыбается чуть ярче. — Как хорошо, что мы не в том «если бы», а в нашем, — Юнги наконец тоже улыбается и тянет парня за воротник к себе, быстро целуя. Жаль только, что их «если» выглядит так же страшно. Сыпь на теле Юнги покрывает все большие участки. За прошедшие три дня у него появляется влажный кашель и порой повышается температура. Они как могут пытаются ее сбить, когда он кажется совсем горячим. Хосок теперь не отходит от Юнги совсем. К своему стыду, Хосока на речку то приходится гнать насильно. Намджун каждый раз сердечно обещает присматривать за Юнги. Сокджин день и ночь вычитывает болезни из книг, где одна страшнее другой и все начинаются одинаково. Парень почти не спит и пытается сделать все, что в его силах. Но больше всего его пугает отсутствие лекарств. Даже если он найдет болезнь, что он с ней сделает? А если понадобятся антибиотики? Как он синтезирует их из плесени на хлебе? На шестнадцатый день своего пребывания в Поселении, у Юнги начинаются приступы тошноты и рвоты. Парень совсем слабнет и Хосок запрещает Намджуну заходить в хижину, боясь, что друг может заболеть. Сам Хосок же сейчас твердо убежден в том, что у него иммунитет. Он едва ли не каждый день целовался и в принципе контактировал с Юнги, времени прошло много, а симптомов вроде сыпи так и не появилось. — Хосок… — шепчет чужое имя Тигр посреди ночи, а у Хосока сейчас сон такой чуткий, что глаза он открывает моментально и тут же берет больного за руку. — Что такое? — тихо спрашивает парень и трет уставшие глаза, — Как ты себя чувствуешь, Тигрёнок? — Мама… — шепчет Юнги в бреду. По его виску пот течет и теряется в волосах, а брови нахмурены, — Мам… У Хосока сердце сжимается, глаза слезами наполняются, когда он осознает, кого зовет Тигр во сне. Он вытирает испарину с чужого лба и целует Тигра в макушку, перебирая пальцами короткие, грязные волосы. Смотреть на чужие мучения невыносимо. Особенно когда ты ничего не можешь сделать. Хосок хотел бы забрать часть его боли. Хотел бы забрать ее всю. — Забери… — почти не слышно говорит Тигр, будто читает мысли, и успокаивается. Юнги ничего не помнит на утро, а Хосок разбит внутри и продолжает улыбаться, говорит, что следующим летом будет каждый день плести Юнги венки из цветов, как это делал Чонгук для Тэхёна. Хосок кормил его с рук, заставлял есть, потому что из-за тошноты Юнги терял аппетит и в весе. Юнги так же стал больше спать. Он спал большую часть суток и если просыпался, то сразу звал Хосока. Ему хотелось чувствовать его рядом, ощущать этот запах. Тигр боялся перестать ощущать корицу в носу больше всего на свете. Одно лишь присутствие чужого аромата успокаивало. Зато неимоверно злил запах Сокджина. Юнги чувствовал как в груди растет желание придушить Джина безо всякой на то причины каждый раз, когда он чувствовал странный запах исходящий от него. — Я думаю, мне нравится только то, как пахнешь ты, — как-то поделился он с Хосоком, пока они вечером лежали на кровати и пытались поужинать. Но Хосоку от нервов кусок в горло не лез, а Юнги от тошноты. — Сколько парней ты перенюхал, что пришел к такому выводу? — тихо смеется Хосок, но все равно оценил комплимент. — Только тебя и Сокджина, — Юнги усмехается и а Хосоке все напрягается. — Джина? — Да… — почувствовав резкое изменение в чужом запахе, ощутив волнение, Тигр обернулся к Хосоку и нахмурился, — Все хорошо? У меня из-за тебя в носу защипало. — Тигрёнок, ты говоришь, что чувствуешь запах Джина, да?.. — осторожно уточняет Хосок на что получает кивок, — А раньше ты его чувствовал? — Что за бред, я… — Юнги замер и медленно ответил, — Нет. Я не помню, чтобы чувствовал его… — Радость моя, мне нужно поговорить с Джином и Джуном, хорошо? Посидишь пока без меня? — Хосок встает с постели и нежно улыбается Юнги, пытаясь скрыть свою нервозность. Внутри Юнги словно струны обрываются, нити рвутся, когда Хосок уходит. Он падает на кровать и сжимается в позе эмбриона, пытаясь подавить тупую боль в груди. Он себе казался настоящим животным, которое готово выть. Юнги не понимает с каких пор ему так тяжело находиться поодаль от Хосока. Он вжимается носом в постельное белье и пытается уловить запах корицы, пытается успокоить себя. Ему нужно просто дождаться, когда тот вернется. Но в ушах просто звенит, а виски сдавливает, вынуждая разум поддаться и отключиться. А Хосок быстро дошел до хижины лидера, где нашел в куче книг на полу Сокджина, делающего заметки в тетрадке. Намджуна тут не было, но для разговора о болезнях лучше человека не придумаешь. Хосок быстро поделился тем, что Юнги сказал о запахах и Сокджин замер на пару минут, размышляя, а потом его осенило. — Омега… — Что? — Вирус, который привел к апокалипсису… — Джин в панике схватился за голову, осознавая масштаб катастрофы, — Но от него нет лекарства… — Джин, прошу, объясни, мне взрослые почти не рассказывали о вирусе, прошло двадцать пять лет с его вспышки! — Хосок в отчаянии тряс Джина за плечи, услышав лишь «нет лекарства». И тогда Джин все объяснил. Первая вспышка заражения произошла как раз таки в их городе, который сейчас именуется Заброшенным. Зараженной была питьевая вода. Откуда появился вирус понять так и не смогли, но большие водохранилища были отравлены и как только эта вода попадала в организм, то отравляла его. И если бы вирус был таким локальным, то на этом бы все и остановилось, всего на одном городе, но, к сожалению, в Заброшенном городе раньше был завод, производивший бутилированную питьевую воду, да и люди не стояли на месте, оттого вирус начал кочевать между стран. Не сразу смогли определить источник заражения, как и не сразу заметили саму болезнь. Первые симптомы появляются лишь через несколько дней после заражения, в среднем, через неделю. А бывает, что симптомов не видно еще дольше. Создавали одну вакцину, от которой вирус тут же обретал иммунитет, еще раньше, чем успевали придумать что-то еще. У человечества не было и шанса, пока не стали появляться те, у кого был абсолютный иммунитет к самому вирусу. Это люди, у которых всегда был один спящий ген, просыпавшийся при контакте с вирусом и убивавший его. Это были люди вроде Сокджина и Чимина. Или все остальные жители Верты. Но вместе с такими людьми начали находить тех, кто мутировал в ходе болезни. Мутировавшие были такими, как Хосок, Намджун и их матери. Обычные погибшие от вируса, как их отцы. Юнги, кажется, иммунитета не имел. Но это было странно, это даже было невозможно, потому что Верта - город чистоты. В него могли вступить только иммунные. Не успевшие мутировать полностью и сохранить рассудок становятся отшельниками или же клоу, если, конечно, в итоге не умирают от вируса. Такие как Тэхён и Чонгук, кто рождается от мутировавших родителей, являются урожденными. Они люди, вирус у которых - своеобразная часть тела, а не особое обстоятельство, изменившее их навсегда. И сейчас важнее всего то, что симптомы Юнги сейчас полностью совпадают с симптомами вируса «омега». От него умирают в огромном проценте случаев, выживают лишь единицы и вариант с иммунитетом отброшен в сторону по факту его заражения. Иммунные не болеют. Чимин и Сокджин не болеют, а они пьют и кушают одно и тоже, тем более Джин проводил время с Тигром, находился в контакте с ним каждый день. — Каков шанс, что он останется жив, Джин?.. — голос Хосока ломается. — Хосок, просто будь рядом с ним так долго, как сможешь, хорошо? И… Он может быть опасен, — Сокджин не хочет всего этого говорить, но Хосок должен понимать, что вероятность того, что Юнги умрет гораздо выше, чем шанс выжить. Джин не может дать никаких гарантий, — Он скоро начнет терять рассудок и впадать в приступы ярости. — Ты думаешь он может навредить мне, — утверждает Хосок, а в его взгляде пустота. Осознание услышанного еще не пришло, оно звенело где-то в голове. — Я знаю, что он попытается. Мир стал терять рассудок из-за вируса не только от того, сколько людей погибло, но и от того, скольким людям навредили зараженные перед своей смертью. И после того, конечно же, ему вспоминаются слова Тэхёна о возможно вещем сне Чонгука. Хосок улыбается. Что ж, у него хотя бы есть причина верить в то, что Юнги не будет на самом деле хотеть его убить, когда расстреляет быстрой чередой пуль. — Хосок… — расценивает Сокджин чужую улыбку иначе, а потому сам находится на грани слез, — Прошу, оставайся сильным ради Тигра, ты ему очень нужен. Внезапно они услышали громкие голоса с улицы и сразу подскочили с места, выбегая из хижины. Намджун прикладывал все свои силы, чтобы удержать Юнги, бешено вырывающегося из его рук. Больного прижимали к холодной земле, пока тот даже членораздельных звуков издать не мог, лишь пытался скинуть с себя лидера Поселения, выдавая какие-то мычания и несвязный набор гласных. Хосок тут же подбежал к ним и начал пытаться привести Юнги в чувства, но тот сначала совсем не слушал, а потом постепенно затихал, услышав родной аромат корицы. Через секунд двадцать и вовсе проморгался и завыл от боли в плече. Намджун тут же подскочил с него и они помогли Юнги встать. Того силы все покинули сразу. Тело было ослабшим и голодным, Тигр из сильного воина исхудал за эту неделю так, как не мог бы человек похудеть в принципе. Словно что-то съело его силы. И Хосок знал что именно. Если тогда это пугало, то сейчас он понимал, что это последствия вируса «омега». А от него можно ждать что угодно. Как, например, психозов, будто в тебя вселяются демоны. Ты машинально пытаешься причинить вред другим или себе. Вот почему отшельники так сильны и не чувствуют боли, как Тигр сейчас. У них отказывает мозг. Он перестает правильно функционировать, а нервная система трещит и отключается целиком, когда ты уже в состоянии «клоу» или «отшельника». Сокджин ощущает, как сковывает горло, как ему тяжело дышать, когда он прячется в хижине лидера и плачет. Он осознал это. Юнги вел себя как отшельник. И это очень страшно. У него это вызывает панику с тех пор, как весь его отряд растерзали эти мутанты и они с Чимином смогли убежать. С каждым днем приступы становились все чаще. Хосок считает каждый день, когда Юнги открывает глаза и не может заставить себя прекратить. Двадцать первый день становится днем, когда Тигр вновь входит в состояние психоза, но впервые пытается навредить самому Хосоку. Это было раннее утро и парень проснулся раньше обычного, когда солнце только начало показываться из-за горизонта, а в хижине стоял полумрак. Он проснулся от чувства удушья и боли в горле. Хосок машинально пытался сделать вдох, но у него не получалось. Он пытался убрать необычайно сильные пальцы Юнги, но не мог, а использовать свои силы боялся: Хосок обещал никогда не делать ему больно. И нарушить это обещание он боялся больше, чем своей смерти. Хосок пытался скинуть сидевшего на нем парня, но и эта попытка не увенчалась успехом. Наконец, весь красный от кончиков ушей и до основания шеи, Хосок стал слабеть и терять сознание, но в хижину ворвался Тэхён, чем резко вывел Юнги из психоза, словно кто-то щелкнул по выключателю. Чонгук увидел ночью кошмар и с криками отправил Тэхёна к Хосоку и Тигру, убедиться, что все в порядке, а уже услышав из хижины странные звуки, парень ринулся со всех ног и вшиб дверь со всей дури. Юнги тогда проплакал весь день и просил Хосока не подходить близко. Тигр тоже боялся навредить. Боялся больше, чем то, что ощущал так стремительно приближающееся. Больше, чем смерть. Юнги казалось, что он идет с ней рука об руку. Еще и странные сны мучают, содержание которых он не помнит, забывает, стоит только открыть глаза. Он знает, чувствует, что ему важно вспомнить эти сны, но совершенно не удается это сделать. Как удаленная часть жизни. Словно кто-то взял ножницы и прошелся ими по ткани памяти Юнги, а сейчас неумело пытается пришить, но нити обрываются каждый раз. Когда он наконец поделился своей проблемой с Хосоком, тот сразу предложил обратиться за помощью к Намджуну или Чонгуку. Хотя, в целом, предпочтительнее будет обратиться к последнему, потому что способности младшего гораздо сильнее. Если Намджун видит только то, о чем думает человек, то Чонгук способен просто переворачивать чужой разум, ища то, что ему интересно, просматривая все без всяких фильтров. Но, к сожалению, есть недостатки и у такой способности. Ни Намджун, ни Чонгук не способны отличать реальность от снов, а в человеческой памяти этих снов так много, даже если мы их не помним, что очень трудно определить какое воспоминание было настоящим. А еще Юнги может стать плохо от такого вмешательства. Он и без того слаб, так что Хосок трижды думает, прежде чем попросить Чонгука о помощи. Тот сразу согласился и посмотреть на это пришли все самые осведомленные о сложившейся ситуации. Собрались в бывшей хижине Сокджина, ныне принадлежавшей Тигру. Если бы не сложившаяся ситуация, Намджун бы уже давно пошутил о том, что Хосок с Юнги съехались раньше, чем он с Сокджином. Жаль, настроение у всех сейчас не для шуток. — Тебя может немного тошнить, — сказал Чонгук, когда сел напротив Тигра. Мальчик, относившийся ко всем посторонним с пассивной агрессией, отчего-то спокойно взял бывшего альфу за руки и улыбнулся. Это удивило всех, кроме Хосока, потому что эти двое ни разу даже не разговаривали друг с другом. Только Хосок сразу смекнул: дело в том, что ранее Чонгук уже влезал в голову Юнги. Наверное уже тогда Чонгук узнал и его имя, и его желания, и мысли о Поселении. Только Хосок кое в чем ошибался. Чонгук хотел открыть занавесу лишь на одну тайну. И лишь эта тайна открыла сердце Чонгука к Юнги. Этот малыш может и предпочитает проводить время с Тэхёном, но Хосок ему совсем не чужой. Он второй, кто ему дорог. Он в какой-то степени ощущается роднее Тэхёна и Чонгук точно знает, что его чувства к двум своим старшим отличаются. Чонгук хотел узнать, навредит ли Тигр Хосоку, но в итоге увидел, как яростно Тигр пытается заставить свое сердце успокоиться и какие эмоции тот испытывает, когда ловит запах корицы в воздухе, когда Хосок проявляет к нему заботу, смеется. В конце концов, видел их поцелуй. В Чонгуке это отзывалось похожими к Тэхёну чувствами. Это тепло и комфорт. Только мальчику не понятно, почему Тигр продолжал это все в себе отрицать. Словно его искренние желания разнились с мыслями. — Скажи, если тебе станет плохо, хорошо? В ответ, Юнги лишь кивнул. Он ощущал слабость в теле, но был уверен, что его не вырвет, даже если голова закружится, потому что Хосок специально утром не кормил его. Они смотрят друг другу в глаза и Тигр ощущает, что сердце начинает биться быстрее, ему хочется отвести взгляд, но он держится и неосознанно сжимает маленькие ручки в своих. Голова наливается свинцом и в горле словно встает комок. Чонгук внезапно для самого себя отпускает руки Юнги и хватает его лицо своими ладошками. — Смотри сам. Оленьи глазки гипнотизируют. Юнги делает рваный вдох и его глаза закрываются сами по себе. Пространство плывет и он теряется в нем, пока не открывает глаза вновь и не видит свою маму, бережно прижимающую его к своей груди. Мальчик тянет пальцы в рот и кусает их, почти не вслушиваясь в разговор между взрослыми. — Как ты вообще могла принести этого выродка сюда после своего поступка, — шипел его отец на свою жену. Уловив изменившееся в воздухе настроение, Юнги обернулся и посмотрел на мать, в глазах которой начали копиться слезы. — Это была всего одна ошибка! Но он твой сын! Твой, слышишь! — Юнги тянется слюнявой рукой к лицу матери и начинает ныть, перенимая чужие эмоции. — Не называй это отродье моим ребенком! Мальчик вздрагивает и сжимается от страха, начиная громко плакать, когда стеклянный стакан из-под виски летит в стену. Голова кружится и мальчик проваливается в сон. А когда открывает глаза вновь, то перед ним люди в белых халатах. Юнги опускает взгляд на шприц в руках врачей и не понимает, зачем они держат его за руку. Малыш ощущает укол боли в тыльной части ладошки, начинает хныкать и громко плачет, когда потому что это ощущение не прекращается. — Сколько займет тест? — его мать одета с иголочки, идеально накрашена и волосы уложены, словно не она проплакала последнюю неделю. Нет, госпоже Мин не положено быть слабой. — Всего пару минут, — сообщает врач и наносит кровь еще шмыгающего носом ребенка на свежий тест. Женщина прижимает малыша к себе и шепчет «все будет хорошо». Ее муж, стоявший у двери, и она сама уже прошли тест. У них у обоих есть иммунитет. Но Юнги, её малыш, этого иммунитета не имел. И когда врач хотела сообщить об этом, чтобы ребенка увели, отобрали у матери, господин Мин достал из кобуры припрятанный пистолет и пригрозил женщине своим статусом и властью. Юнги смотрел на отца и не понимал, почему тот плакал в этот момент. Его отец никогда не плакал. — И все же не мой, да? — понимая, что у двух иммунных родителей не мог родиться ребенок без иммунитета, шепчет господин Мин. — Он наш, — женщина крепко прижимает к себе сына, — Он твой сын… Вы ведь так похожи… Господин Мин поставил под угрозу свой статус, свое положение, в принципе возможность спастись от вируса и попасть в огражденный от мутантов город ради чужого ребенка. И женщины, которую любит, несмотря на причиненную боль. Одного маленького гена в этом ребенке не хватило, что бы быть их ребенком. — Юнги! — воскликнул Хосок, тут же оказываясь рядом и не позволяя парню упасть на пол без сознания, — Чонгук, что случилось?! Что ты ему сказал?! — Я… — мальчик задрожал, уголки губ опустились, а большие глазки отражали обиду за то, что на него накричали, — Я не знаю… Я не хотел, чтобы ему стало плохо… — Все, тише, Гук-и, иди сюда. Тэхён сел рядом и раскрыл руки в объятиях, позволяя малышу спрятаться от остальных. Он бросил на Хосока осуждающий взгляд, в котором так и читалось «ты ведь не серьезно, да?». Только вот Хосок этот взгляд поймать не успел, все его внимание было на Юнги, который не приходит в себя, а сердце его стучит так быстро, словно сейчас разорвется на части. Джин попросил Хосока не бить Юнги по щекам, а дать ему минуту очнуться от обморока. — Чонгук-и, ты ни в чем не виноват, — говорит Намджун ласковым голосом и подходит ближе, садясь Тэхёну за спину, что бы поймать взгляд мальчика, — Хосок-а тебя не винит, честно-честно. Он просто хочет знать, что случилось с его другом. — Я хотел показать ему… — Показать? — Да… — Чонгук шмыгнул носом, но то были не сопли. У него потекла кровь из носа. Ребята тут же спохватились, чтобы помочь остановить кровотечение. — Как показать, Чонгук? Ты разве… умеешь? — осторожно спросил Сокджин, прижимавший сложенный вдвое платочек к маленькому носу. Если бы Чонгук читал мысли при любых других условиях, у него бы это не вызывало переутомления. Но в последние дни его силы выходили из-под контроля. Чонгук использовал их даже во сне, отчего ему и приходили эти видения. Ни одной ночи не обходилось без криков во сне и перепуганного Тэхёна. У обоих залегли мешки под глазами от недосыпа. А Чонгук из-за ощущения обессиленности в течении дня почти не использовал свои способности. — Я не умею, — подтвердил Чонгук. — Но как тогда ты это сделал? — Сокджин недоуменно нахмурился. — Я просто… Представил, что… Могу показать. — Чонгук-и… — мальчик обернулся к Хосоку и снова обиженно надул губы, быстро отворачиваясь. Джин вздохнул и убрал испачканный платок, заметив, что кровь уже не идет. Хосок ощутил двойной укол вины за то, как отреагировал и обидел уставшего ребенка, а потому переложил Юнги на кровать и сел рядом с малышом, — Я люблю тебя, Чонгук-и. Чонгук обернулся и внимательно посмотрел на Хосока, но взгляда не поднял, просто рассматривал чужие губы, пытаясь понять его настроение. Чонгук боролся с желанием прочесть чужие мысли. Это ведь самый безопасный способ общения для него. — Ты не любишь меня, ты злишься на меня… — Что за глупости, Гук-и, я люблю тебя, — Хосок ласково проводит рукой по пушистой макушке и нежно улыбается, — Порой мы злимся на тех, кого мы любим. Но мы не любим их от этого меньше. — Как папа Юнги? — Хосок и все остальные не поняли о чем говорил Чонгук. Они этих воспоминаний не видели. — Может быть, но мы не знаем, что было в голове папы Юнги. Чонгук наконец поднял голову и посмотрел на Хосока. Чужая улыбка в форме сердца наконец успокоила мальчика. Он выдохнул и обвил руками талию старшего, прижимаясь к нему ближе. Его тут же обняли в ответ. Чонгук очень не любил, когда его ругали. Он воспринимал все близко к сердцу, был крайне чувствительным ребенком. Но порой неосознанно обижал других, говоря какие-то бесцеремонные вещи. Что впрочем нормально для ребенка. У детей еще нет каких-то границ. — Так, все, верни мне Чонгук-и, — требовательно сказал Тэхён и протянул руки, приглашая малыша выбрать его объятия, вместо Хосоковых. Он смотрел на то, как Чонгук прижимался к старшему и внутри у него все сильнее и сильнее свербило неприятное ощущение. Словно живот крутило от боли. И, что было необычно для него, он ощущал раздражение по отношению к Хосоку. А ведь они были очень близки. Тэхён его искренне любит. Хосок спорить не стал и одобрительно кивнул Чонгуку, который еще не был уверен, что они помирились. Лишь после этого мальчик вернулся на ручки Тэхёна. А Хосок наконец смог вернуться к Юнги, который крепко спал, как убедил его Сокджин. Немного поговорив с Чонгуком о воспоминаниях спящего, все разошлись по своим хижинам, потому что Джин сказал, что они могут разбудить Тигра по неосторожности, а ему лучше выспаться после такой нагрузки. Юнги сонно распахнул веки лишь через два часа. В комнате уже горела свеча, рядом с которой сидел Хосок и читал книгу с желтыми страницами и в потрепанной синей обложке. Он засмотрелся на то, с каким вниманием парень хмурился и читал. Тигр помнил о том, что у Хосока низкая скорость чтения. Его сначала удивило то, что человек его возраста мог быть необразован, но понимание почему пришло быстро. Раньше, чем Хосок начал объясняться, ощущая неловкость. И это было мило. — Что читаешь? — хриплым, ослабшим голосом спросил Юнги. — Кладбище домашних животных, — Хосок с улыбкой поворачивается к нему и откладывает книгу в сторону, загибая уголочек на страничке, которую читал. — Нравится? — Мне было жутко… — честно признался и встал со стула, чтобы сесть на кровать рядом с Тигром, — Разве от чтения может быть жутко? Это не странно? — Некоторые книги пишут, чтобы они пугали людей, — Юнги улыбается и тоже садится на кровати. Только у него все тело ломит, будто он весь день провел в зале и тягал железо. — Хочешь кушать? Уже поздно, но я могу приготовить что-нибудь, — предлагает Хосок. — Нет, если ты сейчас уйдешь, я просто с ума сойду, — Тигр качает головой и тянется к нему, сразу оказываясь в объятиях, — Долго я так провалялся? — Нет, не очень. Но я волновался, — Юнги довольно жмурится от ощущения тонких пальцев в своих волосах, а Хосок улыбается, глядя на это, — Ты ведь отдохнул? — Да, но у меня такое ощущение, словно я проспал всю жизнь. — У нас… Будет еще много времени. Ты ведь мне веришь? — на порядок тише говорит Хосок. — Я хочу. — Прошу, верь мне. Они не говорили о воспоминаниях Юнги еще два дня, пока последний не набрался смелости сделать это. Тигр тогда вылил все свои мысли. Говорил о том, что его отец оказался ему не родным, что, кажется, его чувства к матери остыли с возрастом. Не понимал, почему он не отказался от опеки над Юнги, если мать уже умерла. Юнги ведь ему совсем чужой. Ненавидит ли он его? Потому ли запрещал звать отцом? Оттого ли был так холоден? А мама? Почему она изменила отцу? Почему не ушла от него к настоящему отцу Юнги? У него было столько вопросов. Но, к сожалению, даже увиденные обрывки детства, пусть они и были реалистичными, по словам Чонгука и остальных, могли быть лишь играми воображения. Но Тигр чувствовал, что это была правда. Наконец пазл в голове сложился и он объяснял ему многое, если не все. Вместе с увиденными воспоминаниями, то есть исчезновением кошмаров, мучивших его и забывавшихся на утро, прошли и вспышки агрессии, которые Юнги не контролировал. Он перестал просыпаться ночью и пытаться навредить Хосоку или себе, больше не кидался на людей и ничего не ломал. Приступы стали не то что чаще, они исчезли вообще. И это было странно, потому что до этого их динамика была растущей, они учащались с каждым днем и становились дольше. И несмотря на это, Хосок стал много нервничать, да и его голова, казалось, была не на месте. Сокджин говорил, что, возможно, тело Юнги просто говорится к одному, более сильному и, возможно, последнему приступу. Такую вероятность нельзя было исключать. В этот раз он мог убить себя по случайности или действительно придушить Хосока, раз уж ему не удалось в прошлый раз. А Юнги не хотел делать больно никому, даже если на себя ему уже было все равно. Он предлагал остальным несколько раз, чтобы он ушел в город один и… Тигр не говорил о каких «и» шла речь, но все понимали, что он искал возможности умереть там так, чтобы не принести никому неудобств. А ведь других вариантов просто нет. Если альфы наткнутся на него больного, то убьют на месте. Если встретит отшельников, то его разгрызут на части. Если с ним пойдет кто-то, то возможно умрут они оба. Когда он озвучил эту идею, Хосок посмотрел на него таким взглядом, что понять его значение ему не удается до сих пор. Намджун тем вечером подошел к нему, когда Хосок отошел к речке, чтобы поговорить. И Юнги сделал удивительное для себя замечание: — Ты пахнешь ванилью?.. — А ты не знал? — Намджун выглядел немного нервным, руки были сложены на груди, а нога дергалась, пока он сидел на стуле. — Раньше не замечал, — пожимает плечами Юнги, — Что-то происходит, да?.. — Ты о чем? — теперь Намджун не может понять в чем вообще суть разговора, который начал он. Тигр как-то перевернул его цель. — Сначала Хосок, теперь ты, вы оба пахнете так, что… Нервирует? — хмурится и облизывает сухие губы, — Хотя Хосок словно корица с сахаром пахнет, в разы слаще, в последние дни, но… Все равно, я чувствую как он нервничает. — А ты давно можешь понять его настроение по запаху? — настороженно спрашивает лидер Поселения и ему в голову настойчиво лезет образ Тэхёна, который тоже может чужое настроение по запаху отличить. — Я не знаю, может около недели? Я потерял счет времени, если честно, — Тигр зевает и трет глаза, — Я постоянно сплю. Я даже не уверен как долго живу тут. — Ладно, я… Я вообще пришел о другом поговорить, — Намджуну словно резко стало неловко, — Помнишь мы говорили о том, что парни могут рожать? — Погоди, ты мне хочешь провести урок полового воспитания? — брови Юнги летят вверх, — Если что, то мы с Хосоком не… — Нет, я… — покраснев и помотав головой, перебил Намджун, — Я не совсем об этом. И мне все равно, что вы с Хосоком да, а что нет… — То есть ты хочешь просто припомнить мне тот день? — Тигр хмурится и морщится, — Слушай, мне жаль, что я назвал вас мерзкими. Я не знаю чем раньше думал, но точно не головой. Может… — Нет, я опять не об этом! — раздраженно взмахнув рукой, остановил его и, сделав глубокий вдох, продолжил, — Так вот, когда ты узнал о том, что мы можем рожать, мы рассказали тебе не все, — Юнги демонстративно закрыл рот рукой и терпеливо ждал, когда Намджун продолжит, — Мы еще раз в месяц на пару дней становимся нервными и… — А, мне Хосок рассказывал, не переживай. Вы ведь одежду воруете друг у друга, да? — Он тебе все рассказал? — Джун выпучил на него глаза и даже замер от неожиданности, — Зачем я тогда тут распинался?.. — спросил он самого себя. Сокджин, подтолкнувший его к этому разговору отхватит за весь тот градус неловкости, который Намджун испытал только что. — Ну, что-то я точно не знаю, так что ты все равно можешь рассказать еще раз, — он пожимает плечами и слегка морщится от боли. — А что тебе говорил Хосок? — Что вы воруете одежду, нюхаете, потому что запах успокаивает. Ну и что вам тревожно очень, — Тигр усмехается, — Знаешь, я ведь тогда высмеял это… А сейчас, когда Хосока рядом нет, я нервничаю. Только неделю назад мне было больно, когда я не чувствовал его запаха. — Серьезно?.. — у Намджуна брови летят в воздух. — Да, но не говори Хосоку, он же тогда совсем отходить от меня не будет, пожалей его. — Ты лучше, чем я о тебе думал. — Ты думал не без причины, я такой же, как раньше, просто сейчас вы мне нравитесь чуть больше, — Юнги весело фыркает и Джун не воспринимает его слова в серьез и тоже смеется. — Как знаешь, — Намджун вздыхает и качает головой, — Хосок тебе не сказал, что мы вроде как болеем в этот период? — Болеете? — Ну… У нас задница влажная? — лидер пунцовеет в щеках, но голос его остается ровным. Юнги же даже осознать услышанное не успевает, — Температура повышается, мы можем немного в бреду находиться. И… Знаешь, я хочу эти дни провести с Джином и мне что-то подсказывает, что Хосок хочет провести их с тобой, но не знает будет ли это нормально выглядеть. — Задница влажная?.. — Ты услышал только это? — возмущенно говорит Джун, прикрывая красное лицо рукой. — О! Ну да, конечно, — Тигр разводит руками в стороны, — Меня это совсем не должно беспокоить, у всех ведь задница раз в месяц влажная! — Дело все равно не в этом! — Слушай, я буду только рад помочь Хосоку и провести это время с ним, но, — Юнги нервно смеется, — Влажная задница? Как я должен это понимать? Что это вообще значит? Вы потеете так что ли? — Мне не нравится наш разговор, — тихо ноет Намджун и жмурится, — Ладно… У нас из задницы течет прозрачная и липкая жидкость и ее довольно много. Если у Хосока намокнут штаны, то не упрекай его за это, знай, что он не описался. — Я бы не стал его упрекать ни за что, — фыркает Тигр, — Какого низкого ты обо мне мнения. Намджун хотел сказать что-то еще, но услышал как к двери хижины подходит Хосок. Узнал по шагам. Так что он замолкает и встает со стула. Дверь открывается и Юнги тоже садится ближе к краю постели, неосознанно приближаясь к Хосоку. — Выглядишь свежим, — резюмирует Намджун. — Да, спасибо, что настоял на том, что бы я к речке сходил, — Хосок ему улыбается и смотрит на Юнги, на красного как рак Джуна и настораживается, — Все хорошо? Нормально посидели? — Да, Намджун утомлял меня разговорами, так что ты как раз вовремя, — Тигр тоже улыбается и Джун, стоявший спиной, не слышит в его голосе ехидства, так что тоже посмеивается. — Ладно, ухожу я от тебя, неблагодарного, — Намджун улыбается и машем им рукой на прощание, прежде чем скрыться за входной дверью. — О чем болтали? — Хосок подходит к кровати и забирается на нее с ногами, чтобы сразу обнять руками свои колени. На речке было прохладно, август закончился. Начинается осень. Он пытался разогреть воду с помощью камней, но она быстро остывала, потому что не стояла на месте, а с шумом утекала дальше. Надо было идти на озеро, но было поздно думать об этом, да и путь длиннее, а ему не терпелось скорее вернуться в хижину. — Ну, я хотел скорее спросить у тебя… Что ты будешь делать следующую неделю, — с намеком говорит Юнги и кладет руку на чужое колено, поглаживая его через одежду. — Намджун сказал? — Хосок выглядел виноватым, а вопрос был чисто риторическим, — Я не хотел оставлять тебя на эти дни, честно… Но и предложить я… — Боишься? — осторожно предполагает Юнги. — Это такой момент слабости, его нужно делить с тем, кому доверяешь и я доверяю тебе, — уверенно говорит юноша, — Дело не в том кем ты был, не накручивай себя, если ты уже начал это делать, просто… Я уже сейчас нервничаю больше обычного и если ты мне откажешь, мне будет плохо… — Хосок, — Юнги садится к нему лицом и тянет длинные ноги парня на себя, усаживая его очень близко к себе, отчего у Хосока перехватывает дыхание, — Можно я буду с тобой в эти дни? Хосок смотрит в чужие глаза на таком маленьком расстоянии и ему, во-первых, неловко, а во-вторых, очень смешно. Юнги похож на рыбку в таком ракурсе, они сидят слишком близко. — Да… Если ты сам хочешь, то, определенно, да, — Хосок обхватывает чужое лицо руками и быстро целует в губы, — Я могу немного сходить с ума, но ты не обращай на это внимания, ладно? Мне просто будет очень тревожно. — Ты ведь раньше ни с кем так эти дни не проводил, да? — предполагает Тигр и кладет руки на чужие бедра, вырисовывая пальцами нежные линии и круги. — Ну… Не совсем, — Хосок краснеет, у него мурашки бегут и дыхание перехватывает от таких прикосновений, — Иногда вместе с Намджуном, но ему самому плохо, у нас как-то они совпадают по времени, так что это была плохая взаимопомощь… — А тебе… Нужно будет просто нюхать меня? — губы Тигра расплываются в улыбке и Хосок чувствует, что тот еле сдерживает смех, но сейчас это не задевает, как раньше. — Я сам не знаю, мы с Намджуном просто обнимались, — он делает глубокий вдох и останавливает руки Юнги от того, что бы продолжать гладить бедра, — Мне.. Щекотно. — Тебе не нравится? — Тигр переплетает с ним пальцы на руках и тянет к губам, чтобы поцеловать ладонь. — Нравится… — честно признается Хосок, — Я просто… Пока не уверен… — Все хорошо, нам некуда спешить, — Юнги целует костяшки чужих пальцев и Хосок внутри плавится от тепла, от жара, который испытывает. — Точно?.. — Ты обещал, что не сделаешь мне больно, — говорит Тигр и смотрит Хосоку в глаза внимательно, — Я обещаю, что не сделаю того, чего ты не захочешь. И не буду тебя торопить. — Спасибо… — Хосок моргнул и опустил взгляд. Он начал кусать свои губы и Юнги прочел в этом некую грусть. Он приподнял его лицо за подбородок и оставил нежный поцелуй на кончике носа. — Давай ляжем спать? Уже поздно. Только, прежде чем лечь, Юнги снял свою кофту и протянул ее Хосоку, после чего дернул рукой чужой рукав, давая намек. Хосок улыбнулся и быстро снял свой свитер, проводя обмен одеждой. Мягкая кофта Юнги пахла приятно. И, что было странным, ему казалось, что этот запах стал четче. Если раньше это было что-то свежее и терпкое, то сейчас приобретало более четкие очертания… Яблока? Хосоку казалось, что рот слегка сводило от кислоты, но запах оставался сладким. И еще ощущался какой-то орех. Он не мог сказать точно, а потому, когда они легли, Хосок обнял Юнги и прижался ближе, вдыхая аромат прямо у основания шеи. Миндаль. Это точно миндаль. Узнать, чем Тигр пахнет, было не так тяжело, как понять, чувствует ли Хосок его так четко из-за «этого» периода, или потому что это последствия вируса. Но подумать об этом не удалось. Он уснул раньше, чем развил эту мысль. Проснулся Хосок утром в поту, тяжело дыша. Он крепко ухватился за руку спящего рядом Юнги и с тревогой подумал о том, что еще рано. Еще пару дней в запасе было точно. У него начинается после Намджуна, реже одновременно с ним, но не сейчас, так не должно было быть. Хосок жмется к Тигру, от него исходит жар, который будит последнего, вырывая из сна. Хосока прижимают ближе, гладят по спине, шепчут ласковые слова. Успокаивают. — Прости, что разбудил, — сонно бормочет Хосок, потому что и сам выспаться не смог. — Не извиняйся за это. Я рад, что могу быть рядом. Они засыпают вновь и так до первого стука в дверь через пару часов. Снаружи их ждал завтрак. Юнги, решив дать Хосоку поспать, выпутался из объятий и взял оставленную у порога еду. Он поставил все на тумбочку и зевнул. Юнги опустил взгляд на свою ногу, которая, казалось, полностью восстановилась, но Джин предупреждал, просил не давать на нее сильной нагрузки. Голова слегка кружилась от голода. Юнги приложил руку к своему животу и не ощутил привычного рельефа. Мышцы убежали из-за того, как долго он болел и почти не ел. Парень пытается сделать быструю растяжку и стискивает зубы, когда плечо отдается болью. В целом, оно болит все меньше с каждым днем, но словно… Не выздоравливает до конца. Юнги боится даже мысли о том, что не сможет вернуться к прошлому образу жизни. Он ощущал мрачное давление на себе из-за того, что не мог больше в том же зале поднимать железо, целиться из оружия на полигоне и в целом делать некоторые привычные вещи, бывшие частью его рутины. — Юнги, — тихо говорит Хосок и Тигр оборачивается к нему, замечая наконец, что парень проснулся, — Все хорошо?… — Это я спрашивать должен, — парень пытается улыбнуться и садится рядом с ним, — Кушать подано, только подогрей чутка. Хосок спокойно подогревал еду, когда вздрогнул с услышав что-то за окном и в следующую секунду угол тумбочки зажегся, как спичка, вспыхивая ярким пламенем. Юнги может и испугался, все же это было неожиданно, но не растерялся и снял с себя верх, которым и потушил маленькое возгорание. У Хосока руки дрожали, дыхание перехватило, он просто глупо пялился на место устроенного им костра и моргал. Юнги мигом оказался рядом, обнимая парня, позволяя уткнуться носом в свою шею и осознать, что он в безопасности. Хосок так отчаянно и испуганно прижимался к Тигру, случайно царапая пальцами его спину, что мог даже выглядеть жалко. Он приходил в себя почти минуту. — Все хорошо? Хосок спешно закивал головой, давая красноречивый ответ. Он отстранился и взял в руки теплую посуду с едой, но взгляда не сводил с потемневшей от сажи древесины. Юнги следил за ним внимательно, но тоже приступил к еде. Грязные контейнеры он оставил за дверью хижины, чтобы ее могли убрать позже. — Как ты поджег тумбочку? — Тигр провел рукой по дереву и хмыкнул, осознав, что тумбочка в действительности не сильно пострадала, только сажей покрылась и слегка обуглилась поверхность, пачкая ему пальцы. — Способности из-под контроля вышли, — хрипит Хосок севшим голосом и сводит колени вместе, вздрагивая от непонятных ощущений по всему телу, — Такое бывает иногда… Наши силы могут зависеть от эмоций. Юнги замечает дрожь в ногах парня и трактует ее неверно. Он думает, что Хосоку холодно, поэтому перекладывает чужие ножки на свои бедра и начинает массировать их, чтобы разогреть, предварительно вытерев грязные руки. А Хосок легонько дергается, шипит и жмурится, хотя ему совсем не было больно. Тигру кажется, что он слышит, как громко бьется сердце Хосока, словно этот звук в самих ушах. Он сглатывает вязкую слюну и мягко разминает икроножные мышцы, получая в награду сдавленное мычание. Юнги внимательно следит за взглядом Хосока и понимает, что парень смотрит на его руки. Возможно, они выглядят достаточно эстетично, а может просто массаж ему слишком понравился, что даже захотелось понаблюдать за исполнением. — Юнги, у меня сейчас белье просто выжимать в ведро можно, прошу, остановись, — скулит Хосок и тянет подол кофты ниже, словно пытаясь прикрыться и спрятаться. — Ох… Я думал ты замерз, у тебя так ноги дрожали… — Юнги выглядел виновато. Вместо того, чтобы массировать, он принялся просто гладить большим пальцев коленки. — Нет, это просто… Я думаю, я немного на взводе… — его лицо и уши очаровательно малиновые, — Я даже не думал, что от такого… Из меня будет больше… Течь, — совсем тихо говорит, опустив голову, пряча глазки. Тигр улыбается и ложится рядом, обнимая парня и прижимая его к себе. Хосок обхватывает его руками и ногами, точно обезьянка, прижимается к до сих пор оголенному торсу, горячей коже, а Юнги не сразу осознает, что чувствует уплотнение в чужих штанах. Кровь приливает к щекам, а в животе бабочки порхают. Ему было в самом деле приятно вызывать у Хосока такую реакцию. — Хосок, ты знаешь, что терпеть вредно? — Терпеть что? — Хочешь сказать, тебе совсем не больно? — в голосе Юнги проскальзывает удивление. — Мне больно постоянно, каждую секунду, Юнги, но с этим ничего не поделать. Остается только перетерпеть, — с возмущением говорит Хосок, который действительно мучается от болей, к которым почти привык за столько то лет. — Вообще-то можно, — Тигр хмурится и приподнимается на локтях. Он берет руку Хосока в свою, — Только не говори, что ни разу этого не делал, — переплетя пальцы, Юнги начал мягко вести ладонь Хосока от груди до паха, следя за тем, как меняется его выражение лица с удивленного на взволнованное. — Н-не делал?… — Хосок заикается и срывается на писк, когда обе руки накрывают его пах и глухо стонет, когда Юнги творит что-то ему непонятное, но главное, что безумно приятное. — Нравится? — Юнги словно утверждал, а не спрашивал. Конечно, нравится. Как иначе? — Как?.. — спрашивает Хосок и смотрит вниз, пытаясь следить за тем, что сделает Юнги дальше. Но план не увенчался успехом. Он в следующую секунду выгнулся дугой, пытаясь толкнуться навстречу руке, и откинул голову обратно на подушку, позволяя длинным, влажным волосам разметаться по подушке. Юнги смотрит на такого Хосока и жалеет о том, что никогда не учился рисовать. Это достойно стать самой дорогой на свете картиной. Губы Хосока приоткрываются в немом звуке, который, как Тигру кажется, он слышит все равно. Хосок чувствует поцелуй на своей щеке и не сразу осознает, что по ней течет его собственная слюна. Он тяжело дышит и быстро сглатывает ее, ощущая смущение и стыд от произошедшего. — Продолжай себя трогать, хорошо? — охрипшим голосом говорит Юнги и встает с кровати, выпуская Хосока из объятий. — Нет-нет-нет, прошу, не уходи, — тут же спохватился парень и схватил Тигра за руку, — Прошу, без тебя так плохо… Юнги борется с собой, хочет остаться всего на долю секунды и все равно поддается этому желанию, но вовремя вспоминает о состоянии Хосока. «Могу находится в бреду» — предупреждал Хосок, а ведь только недавно говорил, что торопиться боится. Юнги считает, что принимает верное решение. Он отдал ему ранее снятую с себя кофту и сказал, что вернется тогда, когда парень сможет расслабиться. Хосок его не сразу понял, но ему хотя бы стало спокойнее с одеждой в руках, когда Юнги скрылся за дверью хижины. Он попробовал сделать то, о чем его просили и сжался в томительном удовольствии, когда у него получилось повторить то, что делал Тигр. Хотя не снятая одежда натирала, Хосоку было все равно — это впервые было приятно, а не больно. Снаружи же Юнги с ума сходил. Лишь еще не ушедшая целиком утренняя прохлада приводила в себя. Он сидел на лестнице перед хижиной и массировал себе виски. У него болела голова, ему казалось, что временами он слышит то, чего слышать просто не мог. Дыхание. Сердцебиение. Хриплые стоны Хосока. Это могло бы быть приятным, если бы не пугало его. Словно он помешанный, который видит и слышит галлюцинации. Человек ведь не может слышать через стену. Вздрогнув, Юнги поднял голову. Он слышал шелест травы под ногами. В двадцати метрах от него шел Тэхён и он шел безумно шумно. Так, как не должен идти. Потому что он не издавал громких звуков. Этот шум слышал только Тигр. Его это пугало. Этот звук слишком отчетливый для простого воображения. К тому же, он услышал его до того, как увидел приближение Тэхёна. — Привет, как вы там? — здоровается Тэхён с Юнги. — Все в порядке, просто немного сходим с ума, — собравшись, говорит Тигр, — А остальные как? — Все супер, — с улыбкой говорит парень, садясь на ступеньку рядом с Юнги. — А тебе можно находиться так близко к дому? Хосок ничего не?… — Тигр покрутил пальцем в воздухе, не зная, как закончить мысль правильно. — Нет, мне ничего не будет, Хосок-и хён меня слишком любит, — Тэхён гордо улыбнулся. — А для чего пришел? К сожалению, он сейчас не в состоянии поговорить, — Юнги бросил быстрый взгляд на входную дверь. — О, Тигр, я слышу, — усмехается Тэхён. А названный лишь хмурится, осознавая, что парень действительно может слышать чем занимается Хосок и это осознание вызывало в нем очень негативные чувства, — Остынь, уголёчек, Хосок-и хён мне как старший брат, — он откровенно потешался над Юнги, над его реакцией. — Шел бы ты отсюда, — прищуривались, как можно мягче говорит Тигр. — Да уж, при тебе даже пошутить нельзя, — Тэхён нагло смеется, выводя этим Юнги из себя еще больше, а потом внезапно замирает, хмурится и толкает альфу, вынуждая наклониться. — Ты чего? — фыркает Тигр, который уже хочет придушить наглого ребенка, — Дурак что ли? — Ты не выглядишь больным… — шепчет Тэхён, нахмурившись, — Почему твоя сыпь пропала?… — Что?... Юнги удивленно замирает и пытается посмотреть на свои бока, потому что спину ему никак не увидеть без зеркала. Он трогает рукой лопатки, шею и действительно замечает, что сыпи стало раза в три меньше. Хорошо, что он сидел сейчас без верха, потому что отдал кофту Хосоку, и Тэхён заметил это изменение. Что же еще изменилось? Точно, Юнги сегодня впервые нормально поел без ощущения тошноты. Кашля словно и не было, жара тоже нет. Слабости он почти не ощущал, после того, как поел. Он выздоровел? Есть ли такой шанс? Но ведь болезнь была неизлечима, Юнги знал об этом еще с детства. А может на нем пробовали использовать вакцину, когда он была ребенком? Как бы иначе его пропустили в Верту? Воспоминания могут быть неточными, верно? Однако, к сожалению, единственный способ найти ответы — отправиться в Заброшенный город и надеяться на то, что старые газетные вырезки несут в себе какую-то ценность, помимо использования в виде макулатуры. Может удастся найти информацию об исследованиях мутации зараженных? Попрощавшись с Тэхёном, Юнги вернулся в хижину и застал Хосока спящим на кровати, со спущенными до середины бедер штанами и нижним бельем. Тигр честно старался не смотреть, пока вытирал спящего чистым полотенцем, но не посмотреть было невозможно. Его правда удивило то, сколько липкой и вязкой прозрачной жидкости перепачкала одежду. Юнги старался все вытереть быстро, но его брови на лоб полезли, когда «это» густыми каплями потекло по ягодицам у него на глазах, стоило ему приподнять Хосоку ногу. Вспомнились слова Намджуна и уже теперь ему вообще не хотелось смеяться. У Юнги у самого в штанах крепко стояло. И этот аромат сладкий корицы — о, ужас, Хосок еще ни разу не пах настолько сладко — Юнги считает, что сходит с ума, когда думает, что ему хочется это облизнуть. Он убирает тряпку в сторону, меняет Хосоку нижнее белье и штаны, потому что не хочет вновь надевать влажное на сухое тело, и выходит из хижины весь красный и смущенный. Голова слегка кружится от возбуждения, но Тигр старается думать о чем-то более серьезном, пытается не вспоминать стройные, крепкие ноги Хосока, хочет успокоить свое быстро колотящееся сердце. Так что он возвращается к идее сходить в город. Он хорошо читает, если они отправятся вместе с Хосоком, то управятся за день, может два. Найти нужные статьи о вакцине не должно было быть тяжелым, такая новость должна пестрить в заголовках, чтобы как можно больше людей узнало о возможности получить правильное лечение. Выдохнув, Юнги вернулся обратно к Хосоку. Его не было, наверное, около часа, потому что мысли поглотили голову. И об этом Юнги пожалел, потому что Хосок дрожал, прижимая к лицу чужую одежду и его глаза были влажными, когда он поднял взгляд. Тигру стало стыдно зато, что он оставил его одного надолго — Хосок же не успел подготовиться, у него не было одежды Намджуна или одежды Юнги в достаточных количествах, а парень, обещавший быть рядом, просто исчез из постели. Но сейчас спешит это исправить, крепко прижимая к себе омегу. «Омега». Юнги применял это слово для обозначения зараженных. Нелюдей. Монстров. Тогда он не знал, что этот «монстр» может так доверительно утыкаться носом в его шею, смотреть такими большими, заплаканными глазками, улыбаться ярче солнца и с таким теплом к нему относится. Он ведь теперь такой же? Юнги зараженный, а значит тоже является «омегой». Возможно у него нет иммунитета и в течении месяца он умрет, потому что болезнь возьмет верх и она неизлечима, но он теперь один из них. Осознавать это легко, но принимать уже сложнее. Спину словно прожигают раскаленным металлом. Юнги ощущает тяжесть пяти татуировок в виде запятых. Он виноват в смерти пяти омег и не знает, имеет ли хоть какое-то право на самом деле причислять себя к тем, кто стал его невинной жертвой. — О чем ты думаешь? — тихо спрашивает Хосок. — Ни о чем важном, Хо, не думай об этом. Лучше отдохни. — Но я… Я чувствую, что твой запах изменился, — Хосок хмурится, тянет так задумчиво и мягко, — Мне казалось, что ты злишься. Или?… Грустишь. — Ничего от тебя не скроешь, — Юнги усмехается и целует Хосока в лоб, — Я хочу попасть в город. Мы ведь можем это сделать, да? Хосок молчит. Внутри у него все сжимается. «Тигр направил на тебя оружие» — слышит он голос Тэхёна. В Поселении огнестрельного никогда не было и не будет. Но в городе его достать возможно, даже если придется действительно напрячься ради этого. Хосок не просто не уверен - он не может быть уверен в том ради чего Юнги нужно пройтись по Заброшенному городу. Хочет ли он специально попасться на датчики и выманить альф, чтобы вернуться обратно в Верту? Нет. Нет, быть такого не может. Они же с Юнги… Они ведь… Хосок не уверен, что у них все взаимно. Они не говорили об этом. Кажется, ни разу. Они просто наслаждались тем, что могли делать по отношению друг к другу. Обнять. Поцеловать. Шептать о мечтах, желаемом будущем. Но никогда не давали действительно серьезных обещаний. Кроме Хосока. Хосок был предельно честен в своих чувствах. Он всегда обещал Юнги, что тот выздоровеет и всегда обещал, говорил о том, что все у них будет хорошо. А что Юнги? Почему он молчал? Почему Хосок не получал взаимности в своих высказываниях? Были ли его чувства вообще взаимны? — Хо, ты чего? — Юнги хмурится, ощущая, как резко корица вдыхается и слегка пощипывает нос. — Я… Я свожу тебя, — у Хосока взгляд бегает, он смотрит куда угодно, но не на Тигра. — Хосок, ты… Доверяешь мне? — осторожно спросил Юнги, чувствуя чужой страх. Словно под кожу лезет и пытается поселиться там. — Конечно, — Хосок делает глубокий вдох, в попытках остановить накрывавшую его панику, и смотрит Юнги прямо в глаза, — Я доверяю тебе. Всего себя, — Тигр не видит лжи в любимых глазках, а оттого расслабляется, — Но ты уверен, что сможешь? До города идти далеко, а ты болеешь. — На самом деле… Я сам удивлен, но мне стало гораздо лучше, — Хосок смотрит на него удивленно, словно действительно не замечал улучшения чужого состояния, — Сам подумай, когда я в последний раз кашлял? Когда меня тошнило от еды? — Юнги видел, как парень задумался, — А еще моя сыпь на спине. Ее почти нет. — Да? — ему кивнули в ответ, — Покажи. Тигр без лишних слов выпустил его из объятий и сел на кровать, поворачиваясь к нему спиной. Он все еще был без футболки, так что Хосок внимательно, оценивающе прошелся взглядом по гладкой, местами красной коже и понял, что сыпи действительно почти не было. А еще взгляд зацепился за татуировки, о которых раньше у него не было особого времени и возможности расспросить. Он неосознанно потянулся к самой верхней из них и прошелся по вбитым в кожу чернилам кончиками пальцев. Юнги вздрогнул, как от удара хлыстом и замер, хотя хотел обернуться и попросить Хосока убрать руку. — Запятые? — тихо спросил парень. — Да… — Почему они? — Символ продолжения, — Юнги говорит тихо. — Продолжения чего? — Хосок нежно гладит пальцами теплую кожу, опускаясь от верхней татуировки к нижней, вдоль позвонков. Юнги не дает ответ, молчит, поэтому он задает еще один вопрос, — Почему их пять? Тигр резко оборачивается и хватает Хосока за руку, сжимая ладонь у основания кисти. Хосоку почти больно, но он не замечает этого от того, что ему слишком тревожно сейчас. — Столько я убил, — говорит резко, хотя на языке оседает горечь от слов. Хосок думает, сразу вспоминает подслушанный в Заброшенном городе разговор, и понимает о каких убийствах речь. Те самые пять омег за душой одного Тигра. У него ведь на них была чуйка. Верно? — Ты продолжишь? — А как ты думаешь? Хосок не успевает ответить, они оба оборачиваются к входной двери, потому что услышали стук. Еду принесли. Уже ведь обед настал. Юнги отпустил его и направился за едой, а Хосок согнулся пополам, ухватившись за живот. Тело вновь пронзило резкой болью, причем очень неожиданно. Аппетита совсем не было, но Тигр настоял на том, чтобы он поел. И спорить с ним совсем не хотелось, так что Хосок молча кушал, временами издавая тихий скулеж. Атмосфера между ними стала на несколько градусов прохладнее. Хосок начинал нервничать сильнее и он не понимал, успокаивал ли его запах Юнги, но знал точно, что лучше с ним, чем без него, так что никуда не гнал. Когда с трапезой было покончено, они молча легли на кровать и крепко обнялись, погруженные в свои мысли. Хосок не хотел возвращаться к этой теме, потому что был готов поверить в любое слово Юнги, ну а Юнги чувствовал встревоженность Хосока и боялся произнести хоть слово, уверенный в том, что ему не поверят. И следующие два дня они не поднимали эту тему. «Этот период» у Хосока закончился и он наконец вышел из хижины, первым делом отправившись прямо к озеру в компании Юнги. Они оба давно не смывали с себя грязь. Им даже шутить друг над другом о вони не хотелось, в ответ в их огород прилетит камень побольше. Озеро встретило их прозрачной, блестящей на солнце водой. Только, в силу начала осени, она уже была до неприятного прохладной. И стоило Юнги смирился с мыслью, что он отморозит себе и задницу, и яйца, как Хосок начал разогревать эту воду при помощи камней на дне. — Ваши силы жутко удобные, знаешь? — трогая потеплевшую воду, говорит Юнги. — Знаю, — Хосок усмехается и вытирает пару упавших капель крови из носа, — Залезай в воду, озеро может и стоячий водоем, но даже в нем есть движение. Теплая вода скоро убежит. — Зимой вы так же делаете? — спрашивает Юнги, погружаясь в озеро по пояс. — Нет, зимой мы ходим в бани. — А что это? — Юнги действительно интересно, в Верте были только душевые и ванны. Ему даже слово «баня» казалось диким и неизведанным. — Это такой домик в котором очень жарко, — Хосок улыбается и подплывает ближе к Юнги, который ушел глубже, — Нагреваются камни, их поливают водой и та тут же становится паром. — Там должно быть очень душно, — Тигр встречает плывущего к нему парня и они держатся за руки, смотря друг другу в глаза. — Безумно душно, — кивает Хосок, — Но тебе понравится… — он немного медлит и улыбка с его губ медленно уходит, — Ты же… Останешься, да? — Хо, ты о чем? — Юнги хмурится и кладет одну руку Хосоку на щеку, вынуждая смотреть на себя и не отводить взгляд, — Я не понимаю. — Ты ведь… Не хочешь в город потому что планируешь сбежать? — Хосок кусает губы и все равно опускает взгляд, не в силах выдержать этого давления. Сколько бы сверхъестественных способностей у него не было, перед Юнги он ощущал себя таким слабым. — Хосок… — тихо шепчет Тигр, ощущавший себя несколько преданным из-за того, какие мысли все это время мучали Хосока. Но кто он такой, чтобы злиться на них? Это он пытался убить Хосока один раз и выехал на его убийство во второй. Это он пытался откусить ему ухо и несколько раз нападал на других Поселенцев. Это он пытался придушить Джина, узнав о его предательстве. И после всего этого остальные должны так запросто поверить в его изменения? — Прошу, останься со мной… — у Хосока уголки губ дрожат, в глазах копится влага и Юнги невыносимо на это смотреть. Ему казалось, что у него все внутри кипит, рвет и мечет. — Я не хотел уходить, — мягко шепчет Юнги, — Я хотел узнать смогу ли остаться с тобой, — он тянется, чтобы оставить нежный поцелуй у Хосока на щеке, подбирая первую соленую каплю. — Прошу, только не уходи, — Хосок крепко сжимает руку Юнги в своих. И внезапно он вспоминает день, когда сам хотел уйти. Когда считал, что от него лишь проблемы и всем в Поселении будет лучше, если его тут больше не будет. Хосок уже собрал свою одежду, сложил в сумку пару яблок и выходил из своей хижины, где уже как три года не было матери, когда его встретил Чонгук. Мальчик был весь заплаканным. Это было раннее утро и Хосок подумал, что ребенку просто приснился кошмар. Он пытался успокоить его, решил, что как только Чонгук уснет, сможет уйти, но… «Хоби хён… Прошу не уходи» сказал тогда Чонгук, вцепившись в его штанину и заливаясь новыми слезами. Хосок весь похолодел от страха и спросил, что мальчик имеет ввиду. «Хоби хён уйдет, я видел во сне! Прошу не оставляй меня, я буду хорошим, я буду самым хорошим мальчиком, я обещаю!» — истерил Чонгук и Хосок рухнул на колени, крепко его обнимая. Его сердце разрывалось, но он сделал выбор. Правильный выбор. — Я не уйду, — сказал тогда Хосок и говорит сейчас Юнги, — Я никуда не уйду.

***

Первую вылазку в Заброшенный город они смогли совершить только с одобрения Намджуна, а тот не мог здраво мыслить еще два дня из-за того, что его период начался по расписанию, в отличии от Хосока. Но в итоге это не помешало принять решение и дать новости быстро распространиться по Поселению. Из-за этого Хосок постоянно ловил на себе предостерегающий взгляд Тэхёна. Словно приснившийся Чонгуку сон до сих пор мучал его и вынуждал думать о том, что Тигр способен на предательство. Хосок тоже часто думал об этом. Сны Чонгука… Они… Хосок знает, что они сбываются и о том, что вмешательства в будущее способны его изменить тоже. Так что у него есть надежда на то, что он сделает лучшее будущее для них с Юнги. Ведь ему обещали, что не уйдут. Обещали быть рядом. Прошел месяц с того дня, как Тигр оказался в Поселении. И сегодня первый день, как он может из него уйти. Хосок с утра помогал ему собрать сумки. Чимин с Харин уже принесли им фруктов, отварного риса и вяленого мяса. Юнги сходил к речке, чтобы набрать в бутылки воды, а Хосок складывал одежду и тонкие пледы на случай, если им придется переночевать там. Попрощавшись с остальными, парни наконец двинулись к городу. Юнги уже смело ходил, лодыжка не доставляла неудобств, но Джин настоятельно просил пока длительные забеги не устраивать. Впрочем, они и не собирались. Им было важно экономить силы, потому что путь их займет много времени. Они сначала прошлись по лесу, Юнги успел оценить насколько хорошо Поселение было спрятано, а потом шагали по открытому полю к началу города, где дома еще были низкими и редкими. Словно они в пригороде. — Ты заходил в них раньше? — спросил Юнги, оглядывая пустые улицы. — Да, мы уже давно их все осмотрели. Это сделали еще наши родители, так что я особо много в них не заглядывал, — ответил Хосок, — Знаешь, все одеяла, простыни, первую одежду, посуду… И еще много чего, — задумчиво говорил парень, — Мы взяли именно из этих домов. Тогда у нас было не так много сил, чтобы ходить до города. И ведь это все еще надо донести. — Вы проделали колоссальную работу, — Юнги покачал головой, в удивлении подняв брови, — Я даже не задумывался об этом раньше. — Сначала было тяжелее, — Хосок улыбнулся. Они продолжали идти вперед, пейзаж вокруг был очень одиноким. Хотя Юнги лично оценил то, как природа берет свое в этом месте. Словно лес растет и поглощает город, — Наши родители застали то время и сделали все, что бы нам было легче. — Меня удивляет то, что Поселение основали две беременные женщины, — говорит Юнги с неприкрытым восхищением. — Почему же? — Хосок оборачивается удивленно. — Ну, женщины ведь слабые, а беременным вообще нужна защита, — звучит как само собой разумеющееся, но Хосок смеется с этих слов. — Юнги, каких таких женщин ты встречал? — Хосок хватается за живот, чувствуя, как мышцы дрожат. Не хватало еще согнуться пополам от хохота. — Ну как же? Есть ведь определенные социальные роли, — Тигр хмурится, ему вот теперь действительно интересно, насколько их миры отличаются. — Прости, какие роли? — Хосок улыбается, — Я даже слова такого не знаю, — почему-то Юнги даже не злит неосведомленность собеседника в таких базовых вещах. Они продолжают идти и Тигр принимается объяснять то, как устроено общество в Верте. — Моя мама, конечно, еще работала военным медиком, но… Она умерла на поле боя. Не смогла себя защитить, — Хосок слышал, как изменился голос парня, каким грустным он стал, — Это потому что женщины слабы, — так сказал ему отец, — От них не стоит ожидать чего-то большего. Их место дома, они хранят уют и семейный очаг. — Юнги, ты не прав, — он взял Тигра за руку, крепко сжимая его ладонь в своей, — Женщины сильные. Они сильнее нас всех, — Хосок говорит уверенно, Юнги хочет ему верить, — Большая часть Поселения — женщины. Они его создали, они строили наши хижины, возводили поля, разводили животных и создали правила. Моя мама боролась с отшельниками, она была воином и защитником. Я не встречал ни одной слабой женщины, как и слабого мужчины. Даже Харин, она ведь еще совсем девочка, но сколько в ней силы… Я думаю, она вполне расправится с Чимином, если захочет этого, — Хосок рассмеялся. — Но… Моя мать… — Юнги теряет дар речи. — Твоя мать умерла как герой на поле боя, верно? Она умерла, как умирают мужчины. Почему ты считаешь ее слабее? И тут Юнги действительно задумался. Он всегда считал ее сильной женщиной, но именно сейчас утверждал, что она была слаба, как и все женщины. Почему? Потому что так ему сказал отец? — Хосок. — Да? — Спасибо за то, что меняешь мой мир. — Я не менял твой мир, Юнги, я пригласил тебя в свой. И в этих словах был смысл. Хосок не менял Верту. Он лишь показал Юнги Поселение. И то, что Юнги назвал его своим миром ему было гораздо ценнее, чем любая благодарность. Наконец начались первые многоэтажки. Встречая киоски с газетой или продуктовые магазины, они обязательно останавливались, чтобы поискать нужные заголовки о вакцине и проводимых исследованиях. В основном читал Юнги. Хосок же осматривался и искал что-то просто полезное. Иногда прислушивался, дабы убедиться, что они в безопасности. В город давно никто не ходил и давно никто не убеждался в его безопасности. Хосок не мог быть уверен в том, что отшельники не мигрировали в поисках еды. С наступлением обеда, Юнги предложил скрыться в ближайшем жилом доме от палящего солнца и заодно пообедать. Хосок не имел возражений. Они забежали в яркую, кирпичную многоэтажку и поднялись до третьего этажа, где наконец встретили закрытую дверь в квартиру. Юнги хотел вскрыть замок, но Хосок просто взмахнул рукой и снес его, получая за это одобрительный кивок. Быстро и легко. Внутри квартира была относительно убранной. Словно двадцать пять лет назад ее владелец действительно ухаживал за своим жилищем, когда уходил из него в последний раз. Это было очень непривычно. Обычно дома и квартиры находились в ужасном состоянии, потому что их хозяева в спешке собирали свои вещи и пытались убежать подальше от вируса. Тут же была лишь пыль и спокойствие. Словно время для этого места остановилось. Парни открыли окна, чтобы не дышать пылью, осмотрели квартиру на предмет полезных вещей и обнаружили новые упаковки разных круп, соль и сахар. Не обошлось и без тысячу раз перегнивших продуктов, конечно, а так же одной лопнувшей консервы прямо в шкафу. Морозилку открывать они вообще не хотели. Хосок перебирал одежду в шкафах, а Юнги обнаружил детскую комнату. Фотографии на стенах давали жирный намек на то, что маленькому владельцу комнаты было где-то лет двенадцать. Но Юнги больше удивило отсутствие на фотографиях матери. Только его отец и дядя. Он решил взять несколько вещей для Чонгука. Было бы неплохо наладить с мальчиком отношения. Все же Юнги обещал себе, что останется с Хосоком. Значит ему нужно общаться со всеми. Но он не против. Эти люди начинают ему симпатизировать. Сейчас, правда, ему жаль, что он не знает размер ноги Чонгука. И без понятия, стоит ли тащить эту обувь в Поселение. Впрочем, об этом можно спросить у Хосока. Тот как раз был в отцовской спальне и стоял у шкафа. — Все хорошо? — заметив, что Хосок стоял задумчиво и тихо, спросил Юнги. Он подошел ближе и ему показали красную, бархатную коробочку. Тигр почти сразу смекнул, что это было. — Он хотел сделать предложение, да? — Хосок выглядел печальным, — Моя мама рассказывала о своем кольце… О том, как ей сделали предложение. О своей свадьбе. Она так надеялась, что сможет устроить мне праздник, когда я сам решусь связать себя узами с любимым человеком. Юнги не знал, что стоит говорить в такие моменты. Так что он просто подошел к нему со спины и крепко обнял. Хосок открыл коробочку и они вместе посмотрели на два простых, толстых, немного грубых золотых кольца. И теперь Тигр понял, что его так смутило в этом месте. Здесь словно отсутствовала женская рука. Даже в шкафу женской одежды совсем не было. Ребенок тот не был похож ни на отца, ни на дядю. Он, кажется, был приемным. А дядя и вовсе не был дядей. Это были его папы. — Как думаешь, эти люди выжили? — Мы можем только надеяться, — Юнги накрыл руки Хосока своими и закрыл бархатную коробочку с кольцами. Хосок закрыл глаза, когда ощутил нежный поцелуй оставленный на шее. Они простояли так еще пару минут, а потом наконец сложили часть необходимой теплой одежды и выбрали несколько вещей Чонгуку. Парни пообедали рисом и мясом, попили воды, пустые бутылки сложили в сумки, а новые решили взять в ближайшем продуктовом. К тому моменту, как они вышли из жилого дома, солнце уже скрылось за высокими крышами домов, пуская тени на дорогу и унося с собой весь зной. Юнги и Хосок решили не останавливаться слишком часто, подумав о том, что на одних и тех же улицах будет тяжело найти разные новости. Так, они зашли глубже в город. Тигр как раз стоял у киоска с газетой, перелистывая одну за другой пожелтевшие страницы, пытаясь найти что-то важное, когда к нему подошел Хосок, вышедший из спортивного магазина рядом с ними. — Ты знаешь, как играть в это? — с радостной улыбкой спросил Хосок, держа в руках сумку для игры в гольф. — Знаю, но эта игра может показаться скучной, — Юнги улыбнулся и сложил пустую по своему содержанию газету, что бы аккуратно убрать обратно на стойку, — В Верте в нее играли только богатые люди с толстыми карманами и животами. — Но ты же тоже знаешь, как играть, — Хосок нахмурился, не совсем понимая связи. — Ну, мой отец может и был стройным мужчиной, но его карман тоже был толстым, — Тигр тихо рассмеялся и подошел ближе, забирая сумку из рук Хосока, что бы разобрать ее на составляющие, — Давай поиграем. — Прям тут? — Хосок взял в руки протягиваемую ему клюшку и начал крутить ею, рассматривая со всех сторон. — Можно и тут. Поля для гольфа у нас все равно нет. — Гольф? — Именно. Тигр оставил свой походный рюкзак на тротуаре, а сам, подхватив сумку для гольфа, залез на ближайшую машину, которая была оставлена посреди дороги. Тут таких было очень много, становилось очевидно, что военные из Верты до этой точки не добирались, иначе бы от машин проезд был бы расчищен. Хосоку протянули руку и он, схватившись за нее, залез на машину следом. Юнги установил на ржавой крыше какую-то подставку и на нее разместил белый шарик. — Лунок и поля тут нет, но мы можем пытаться попадать по машинам, — с улыбкой говорит Тигр, — А теперь смотри, что надо делать. У Хосока уголки губ не опускаются от радости. Сколько раз он в город ходил и сколько раз пытался понять, как в это играть. И вот ему наконец-то покажут. Юнги же, чувствуя, как с него не сводят взгляд, встает в правильную стойку, как его когда-то учили, замахивается и отправляет белый мячик в полет. Мимо. Юнги почти попал по крыше другой машины, стоявшей в метрах тридцати от них, но промахнулся совсем на чуть-чуть. Он тихо цокает от досады и думает, что ему не удалось произвести впечатление, но Хосок так радостно восклицает, что к щекам тут же приливает румянец. — Вау! Это потрясающе! — Хосок даже подпрыгивает на месте, отчего машина под ними слегка покачивается, — Давай еще раз! — Может хочешь попробовать тоже? — Юнги улыбается, глядя на то, как горит взгляд омеги и готовит для удара еще один шарик. — А ты покажешь как? — Конечно, Хосок. Подойдя к нему из-за спины аккуратно, потому что на поверхности машины было не так много места, Юнги приобнял его за живот и помог наклониться под правильным углом. Хосок сразу затих, ощущая горячее дыхание парня на своем затылке. Тигр накрыл чужие руки своими и помог ему замахнуться клюшкой повыше, прежде чем совершить удар. Хосок от неожиданности сначала моргнул, а потом они услышали, как мячик глухо отскочил от капота другой машины и радости у них были полные штаны. Они поиграли еще немного, решив открыть счет до пяти, провожая оранжевый закат над ними, а потом скрылись в ближайшей многоэтажке, где смогли найти квартиру в хорошем состоянии. Только на этот раз дверь не выбивали: Юнги решил перестраховаться и аккуратно взломать замок, чтобы иметь возможность запереть дверь изнутри. Парни расстелили на пыльной кровати несколько сложенных одеял, чтобы не надышаться пылью с матраса, и улеглись спать под принесенным из Поселения пледом сразу после ужина. За окном к этому моменту уже полностью стемнело, лишь луна освещала улицы мягким свечением. — Спать тут так странно, — шепчет Юнги, которого Хосок обнимает со спины, утыкаясь носом ему в затылок. У Тигра начали отрастать волосы. А ведь раньше стрижка была гораздо короче в связи с его службой в армии. — И не говори. Я даже не помню, чтобы сам ночевал в городе… Я всегда возвращался в Поселение, даже если это была глубокая ночь. Намджун меня ждал, я не хотел его волновать, — делится Хосок. — А мы просто считаем Заброшенный город опасной территорией, поэтому никогда не разбивали в нем лагеря. — Здесь правда опасно, особенно ночью. Ты же не знаешь, нападут ли на тебя отшельники. — Будешь пугать меня большими и злыми монстрами? — Хосок слышит улыбку в голосе Юнги. — Хотел бы я, чтобы это была простая страшилка, — Юнги слышит чужой зевок в конце предложения и зевает следом. Он ужасно устал за этот день. Такие походы действительно огромная нагрузка на тело, а он может и был военным, но за прошедший месяц и болезнь просто заржавел, позабыв, как двигаться. — Спи сладко, Хосок. — И ты тоже, Юнги. Но долго поспать Юнги не удалось. Он услышал странный шум с улицы и в окна комнаты проник свет, быстро пробежавший по противоположной стене. Парень тут же прижал свою ладонь ко рту Хосока и потряс его за плечи. Это были звуки машины. Двигателя. Трения колес об асфальт. Это были альфы и ему срочно нужно было разбудить Хосока. Последний же в панике распахнул глаза и хотел что-то сказать, но рука, прижатая к губам, не позволила, да и расфокусированный взгляд наконец-то заметил, что Юнги прижимал свободную руку к своим собственным губам в знаке «тихо». И тогда Хосок тоже услышал. Его глаза в ужасе расширились. Они не ушли сильно глубоко в город. Быть того не может, чтобы альфы дошли до этого района. Тут даже дороги не расчищены. И чтобы ночью? Даже не днем, когда видимость лучше? Убрав свою руку, Юнги аккуратно слез с кровати и осторожно выглянул в окно, действительно замечая недалеко от их здания припаркованные машины. Тигр махнул рукой и Хосок так же аккуратно подкрался к окну, выглядывая из него. Что могло привести их сюда? Неужели здесь были датчики и теперь Юнги с Хосоком их главная цель? Смогут ли они сбежать сейчас? Бороться с ними не вариант, Юнги зрительно оценил отряд и заметил целых двенадцать человек. Ну, а Хосок насчитал столько же сердцебиений. Если их поймают, справиться со всеми ему не удастся. Рисковать будет слишком глупо. Хосок мог бы обезвредить шестерых, но… Их слишком много. Парни переглянулись и тихо направились вглубь квартиры, когда Хосок весь вздрогнул и схватил Тигра за руку, в ужасе приоткрывая губы. — Что? — одними губами произнес Юнги. — Отшельники, — еле слышно шепчет Хосок, который слышит, с какой скоростью они двигаются, как раздирают своими когтями поверхность под ними, этот скрежет, — Трое. И тогда они оба поняли, что скрываться больше нет смысла. Если сюда движутся отшельники, то альфы становятся их наименьшей проблемой. С одним отшельником Хосок справится. Двое принесут огромные проблемы и риски. Трое таких точно их убьют. Парни хватают свои сумки и почти летят по лестничному пролету вниз, к выходу из здания. Юнги рассчитывает на то, что альфы вызовут у отшельников больший интерес, потому что их группа людей представляет собой больше «еды». Хосок же просто надеется увести Юнги отсюда подальше. Только они выбегают из здания и привлекают к себе внимание альф, как с громким ревом отшельники спрыгивают с крыши многоэтажки, с противоположного конца улицы. Юнги с облегчением выдыхает. Эти твари далеко от них и на пути отшельников находились альфы. Значит, у них есть шанс убежать. Военные точно отвлекут этих тварей. Как и сами военные отвлекутся на отшельников. — Это клоу! Стрелять на поражение! Юнги уже собирался удрать отсюда подальше вместе с Хосоком, но этот голос он узнал. Его ноги приросли к земле, волосы встали дыбом, а по спине пробежали мурашки. Хосок сразу понял, что что-то не так и сжал руку Юнги крепче. — Юнги, нам нужно бежать! — Там мой отец! — они услышали выстрелы и синхронно вздрогнули, прижимая головы к плечам, словно укрываясь от пуль. У Хосока ушло всего три секунды на осознание чужих слов. Он тут же сбросил с себя сумку и, толкнув Юнги обратно в здание, запер дверь, сплавив замок и дверную ручку. Тигр в шоке попытался выбраться обратно, схватился за дверь, но обжегся и тут же одернулся. Попытка выйти была тщетной. — Хосок! — Юнги принялся пинать дверь, — Открой! — еще один мощный пинок, не давший результата, а грудь сжимает паника, страх, в кровь выбрасывается адреналин, — Хосок, не смей! Хосок же лишь улыбнулся и ринулся в сторону альф, откуда услышал первый крик. Отшельник добрался до одного из военных и уже раздирал его на части. Он слышал ужас в голосе этого человека. Спасти его Хосок не сможет, но воспользуется тем, что отшельник отвлекся. Парень удачно замечает металлическую поверхность крыши на здании рядом. Он прикладывает усилие и отрывает большую пластину, которую на скорости отправляет вниз. Громкий лязг металла об асфальт. Некоторые альфы в шоке оборачиваются к Хосоку, когда голова отшельника катиться по земле, оставляя за собой красные пятна, а его туша обессилено падает. Но никто не стоит в ступоре долго, как и не открывает огонь в сторону Хосока. Слышится еще один рев, отшельник бросается к альфам. Хосок не знает, кто именно из них отец Юнги, а потому ему страшно за жизнь каждого. Хосок пытается провернуть тот же трюк с куском крыши, но не успевает. Отшельник своей мощной челюстью прокусывает военному шею и отрывает голову от туловища. Альфа даже не успел закричать. Хосок же промахнулся и вонзил металлический пласт монстру в мощную ногу. Тот, заметив Хосока, неистово завопил и, спотыкаясь из-за отсутствующей конечности, побежал к нему. Хосок на долю секунды растерялся, альфы уличили момент и принялись расстреливать гигантскую тушу. Потерявшое много крови, существо замедлилось, чем омега быстро воспользовался и, с огромным усилием оторвав пожарный гидрант, ударил им отшельника по голове. Монстр упал наземь и Хосок добил его таким же ударом, размазывая мозги и кромсая череп об асфальт. Некоторые альфы смотрели на него шокированно, но другие же пытались отстреливать в третьего отшельника, который убил уже троих, пока Хосок возился с этими двумя. Но сейчас он не был уверен, что справится. Он рухнул на колени от того, как закружилась голова, и прижал руку к носу, из которого хлынула кровь. Ему было правда тяжело. Он умрет сегодня? Если и умрет, Хосок так надеется на то, что Юнги останется в безопасности. Пусть только сидит тихо. Однако сидеть тихо в планах Юнги не было. Он наконец вышиб дверь подъезда, которая сдерживала его в здании, и выбежал на улицу. Хосок обернулся, услышав шум и сердце наполнило отчаяние. Нет, пожалуйста, что угодно, но только не это. — Держать строй! Стрелять на поражение! — командовал знакомый голос и Хосок обернулся, пытаясь понять, кто же это был. Одно радовало. Отец Юнги еще жив. Тигр рухнул на пол рядом с Хосоком и крепко обнял, пытаясь осознать, что с ним все в порядке. Он помог Хосоку встать на ноги, а потом увидел лежащее на холодном асфальте оружие. Юнги погладил Хосока по щеке и побежал за ним. Последний же не сразу понял, куда и зачем так спешил Тигр. Но, увидев его с оружием в руках, вздрогнул. — В голову! Цельтесь в голову! — вновь командует отец Юнги и Хосок наконец видит этого человека. Тот держал в руках оружие и отстреливался в отшельника вместе с другими. Рассмотреть его не удавалось, перед глазами все плыло, да и солнце еще не встало. Единственный источник света - фары от внедорожников. Схватив в руки тяжелый автомат, Юнги ловко залез на бампер, а потом и на крышу машины, на которой приехали альфы, и принялся стрелять сверху, целясь четко в голову. Огнестрельное оружие имело неприятную отдачу в плечо и Тигру было так больно, что он бы расплакался, если бы мог позволить себе слабость сейчас, так что за неимением выбора продолжал стрелять. Отшельнику же было все равно на весь тот свинец, что в него пустили, он бросился на еще одного человека и, кажется, замедлился, потому что Юнги наконец удалось пустить несколько пуль прямо в височную долю. Монстр остановился, ослаб и рухнул. А Тигр дышал тяжело, но за автомат ухватился крепко. Он не знал сколько в нем еще осталось патрон, но понимал, что очень мало. — Юнги! — выкрикнул Хосок, когда понял, что альфы теперь целятся в них. Тигр ловко слез с машины и побежал к Хосоку, оборонительно целясь в военных. Кровь наконец перестала неистово бежать из носа, но Юнги все равно встал между Хосоком и альфами, пытаясь закрыть собой омегу. — Дайте нам уйти. Мы спасли вас, — его голос холоден, в нем слышится сталь. Он осматривает выживших и понимает, что уцелело всего пятеро и среди них… — Юнги?… Это действительно ты? — мужчина, которому зрительно можно дать лет сорок, вышел вперед, вытягивая руку и отдавая приказ не стрелять. Он и сам опускает дуло своего автомата. — Здравствуйте… Господин Мин, — у Тигра ком в горле. Он не может смотреть в глаза этому человеку. — Ты стал предателем? Защищаешь этого уродца? — в голосе мужчины слышалось омерзение, а в Юнги закипал гнев. Альфы переглядывались между собой и не понимали, что происходит. — Не смей!… — он неожиданно для самого себя повысил голос, а потому остановился и продолжил тем же ровным тоном, — Не называй его уродцем. Он спас твою жалкую жизнь. — Опусти оружие, Юнги, — с предупреждением в голосе, — Нас все равно больше. Если мы захотим, вы не уйдете. Не совершай глупостей, когда у тебя еще есть шанс вернуться домой. Словно по приказу, остальные альфы тут же подняли ружья, целясь и держа их на мушке. Все напряглись, когда Хосок, шмыгнув носом, подошел к Юнги ближе. Тигр даже не шелохнулся, хотя остальные видели в омеге огромную опасность. Хосок положил руку на ладонь Юнги и опустил его автомат, заставляя дуло смотреть в землю. — Хосок… Не надо… — тихо говорит Тигр, — Это же опасно… — Там твой отец, я не дам тебе его убить. Они может и говорили тихо, но Заброшенный город не имеет никаких посторонних звуков. Это мертвый город. Слышимость тут слишком большая. И альфы их разговор слышат тоже. Но они не успевают среагировать, потому что Хосок даже не оборачивается, когда резко отнимает их оружие и позволяет ему повиснуть в воздухе. Кто-то попытался достать пистолет, спрятанный за поясом или вытащить нож, но Хосок обернулся и вместе с ним все оружие нацелилось на них. — Прости, Юнги, — на этот раз парень говорил громко, чтобы точно слышали все, — Я сказал, что не дам тебе его убить. Но не сказал, что не сделаю этого сам. Бросайте оружие, — его словам вняли и послушали лишь после одобрения Господина Мина, полностью лишая себя защиты. — Хосок… Ты чего?.. — голос Юнги дрогнул неверяще. Он ведь не мог все это время ошибаться в Хосоке, верно? Хосок говорил, что он убил людей случайно. Юнги верил ему, верил в то, что это маленькое солнце на Земле не способно совершить целенаправленное убийство нескольких человек. Но сейчас он смотрит на Хосока и даже его взгляда не узнает. — Вы сейчас же сядете во внедорожники и уедете отсюда. Иначе я открою огонь. — Я никуда не уеду без своего сына, — Господин Мин гордо поднимает подбородок, четко давая понять, что от своих слов не откажется. — То есть вы сделали свой выбор? — Хосок! — парень оборачивается к Юнги и замирает. Впрочем, удивлены были все, а руки Тигра дрожали, пока он направлял оружие в сторону омеги, — Хватит, прошу… Они безоружны, давай просто уйдем… — Юнги, — голос Хосока бесцветен, — Помнишь наш первый поцелуй? — Тигру казалось, что от альф чувством шока воняло на три ближайших района, — Сколько ты тогда был в Поселении? Дней пять? Это было так глупо, — эти слова ощущались, как пощечина, — Но это было самым правильным, что я делал. Быть с тобой для меня самое правильное. Если есть хоть малейшая угроза потерять тебя, я уничтожу ее. — Хосок, — Тигр опускает руки и автомат с грохотом падает об асфальт, — Прошу, давай просто отпустим их… — Я приму любое твое решение, даже если ты решишь убить меня своими руками, — тихо говорит Хосок и в следующую секунду повисшее в воздухе оружие сгибается пополам и падает вниз. Сломано. Все сломано и не подлежит использованию. Юнги, не обращая ни на что больше внимания, подходит к Хосоку и крепко его обнимает. Парень весь дрожит. Тигр чувствует сколько крови сейчас впитывается в плечо его кофты. Хосок наверняка сейчас совсем ослаб. Ради чего было это шоу? Что он хотел этим показать? Юнги наконец понял. Хосок действительно был готов их всех перебить. Он здраво оценивал свои силы и понимал, что может потерять сознание от переутомления и тогда Юнги останется в уязвимом положении. Их обоих могли просто убить из-за того, что Хосок больше не будет держать их в страхе своими способностями. — Уходите! Все уходите, пока я не передумал! — с явной угрозой кричит Юнги, прижимая к себе омегу, пряча его измученное лицо от остальных, что бы не дать им понять: Хосок больше не в состоянии им навредить. — Юнги, — говорит Господин Мин, отдавший быстрый приказ садиться по машинам. Даже тела павших товарищей было решено оставить тут, — Это твой последний шанс вернуться, — мужчина подходит ближе, но только что бы говорить тише, не дать другим подслушать разговор, — Теперь Верта знает о том, что ты жив и она не примет тебя, посчитав предателем. Просто убей этого мальчишку и возвращайся с нами, как герой. — Пап… — мужчина вздрогнул. Никогда Юнги не называл его так, — Пап, скажи… Почему ты оставил меня после смерти мамы? Я ведь не твой сын. Почему ты продолжаешь пытаться вернуть меня? Ты ведь не ходишь на выездные миссии. Ты всегда сидишь в штабе. Даже не пытайся мне соврать, ты стал выезжать вместе с отрядами только из-за того, что моего тела так и не нашли, — не спрашивал, а утверждал. — Потому что ты её сын. — Понятно, — Юнги кивнул и опустил голову. — И в конце концов, мой сын тоже. — Я знаю, что это не так. У меня даже нет иммунитета… — Откуда ты это знаешь? — мужчина замер. Юнги не дал ответа и у него появилось худшее из возможных предположений, — Ты болен… — Со мной происходит нечто не понятное… Словно болезнь отступает, — делится Юнги, надеясь получить ответы, — Ты испытывал на мне какие-то лекарства? Почему мне словно становится лучше? Это какая-то вакцина? — Юнги… От вируса нет лекарства. Выжить можно только если твое тело мутирует в этих урод… — мужчина осекается, — В «омег». — Тогда ты точно должен понимать, что я больше не вернусь. — Ты не найдешь счастья в этом месте, среди таких как он. Я найду способ вылечить тебя, — Юнги не мог быть уверен, он никогда не видел такой взгляд у отца. Но это выглядело, как сожаление. — Пап, как же ты еще не понял. Я нашел счастье в нем. Я еще никогда не был так счастлив, как с ним, — Юнги бросил взгляд на внедорожники, в которых уже давно сидели солдаты и, может не слышали, но наблюдали за их разговором, — Я думаю, тебе лучше уйти, пока в дезертирстве не обвинили тебя. — Прощай, Юнги. Это последняя наша встреча. В следующий раз, мне придется убить тебя, так что будь осторожен, — мужчина вновь стал суровым, когда обернулся к ожидавшим его приказа альфам. Он сел в один из внедорожников и хлопнул рукой по двери машины. Получив своеобразный приказ, они разом тронулись с места и с каждой минутой становились все дальше и дальше от них. А Юнги тихо плакал, прижимая к себе Хосока. Ноги ослабли и они осели на землю. Сил совсем не было. Он не знает сколько просидел так, давя всхлипы, но позволяя слезам течь по щекам. Когда солнце показало свои первые лучи и небо начало светлеть, Юнги переложил Хосока на свою спину и донес его обратно до того дома, где они спали этой ночью. Он заботливо уложил его на кровать и перенес оставшиеся на улице сумки в квартиру. Еды уже не оставалось, так что он сварил на найденной в ближайшем хозяйственном магазине переносной газовой плите ранее взятые упаковки с фасолью. Юнги ухаживал за периодически просыпавшимся Хосоком целый день и ночь, прежде чем парень наконец не пришел в себя и не проснулся окончательно от мучительно долгого сна. — Юнги… — охрипшим голосом зовет его Хосок, когда видит, что Тигр не спит и лежит рядом с ним, бесцельно глядя в потолок, — Ты злишься на меня? — Нет… Ты спас нас, — Юнги взял его за руку и сжал ладонь в своей, — Ты напугал даже меня, они наверняка в штаны уписались, — Хосок смеется в ответ и у него аж на сердце полегчало. Он так боялся, что Юнги не поймет его, — Ты знал, что ты ужасно хороший актер? — Актер? — Ой, точно… — Тигр улыбается. И все же то, как мало Хосок знает о его мире очаровывает. Он так же выглядел в глазах Хосока, когда узнавал больше о Поселении? — Это человек, который играет роли и может притворяться другими людьми. — Значит я отличный притворщик? Это разве не плохо? — Иногда это хорошо, — Юнги приподнимается на локтях и целует Хосока в лоб, — Ты был на грани потери сознания, а потом потерял это самое сознание, но все равно держал их яйца в кулаке. Ты был очень крут. Я влюбился в тебя заново. — Правда? — Хосок тянется за поцелуем и ему его дают. — Правда, моя маленькая надежда.