Palm table

На следующий день Айрин стоит у входа в квартиру и смотрит, как половину вещей, небрежно закинутых в коробки от всякой техники, таскает Мартин в машину. Сначала он ставит их около лифта, затем затаскивает в лифт и жмёт заедающую кнопку. — Эй, ты забыл отдать мне ключи. — Думаешь, они мне нужны? Я больше ни ногой не ступлю в твою квартиру. — Когда-то она была нашей. Айрин, сжав губы, смотрит на Мартина, пытаясь найти в его лице те черты, которые он любил. Ту улыбку на грани безумия, тот взгляд и те вздернутые брови. Нет. Ничего. Мартин словно стал другим человеком. — Когда-то ты любил меня, — отвечает Мартин и роется к кармане. — Марти, я... — Айрин трёт виски и пытается расстаться на нормальной ноте. Разбитые тарелки, бутылки виски и крайне дерьмовые сигареты — больше всего он ненавидит прощаться вот так. — я же говорил, что никогда бы так не поступил с тобой... — Не называй меня Марти, — Мартин суёт Сейдлу в руки ключи и снова жмёт на кнопку лифта. — Ты разрушил меня. — И тебе всего хорошего, — бурчит Айрин и хлопает дверью. Спустя секунду он слышит звук движения лифта и выдыхает. Теперь от Мартина не осталось ничего. Никаких признаков, что они жили тут два (просто вдуматься — два!) года. И они разрушили это за один вечер. Айрин разрушил. Сейдл выходит на балкон и начинает дымить как паровоз. Он вспоминает, как Люк сказал, что от него дымом даже не пахнет. В жизни Люка свои демоны и свои скелеты в шкафу. Но пока Айрин цепляет на лицо маску и показушничает, Уитакер отказывается строить из себя счастливчика. Айрин наконец понимает, что именно в Люке кажется ему таким интересным: он не боится показаться слабым и признаться в собственной беспомощности. А Сейдл боится. Он делает затяжку за затяжкой, пока горло не начинает необратимо саднить от горечи. Затушив третий бычок о перила, Айрин возвращается в полупустую теперь комнату.

***

Господи, эти маффины были чертовски вкусными! У Люка в очередной день нет сил приготовить себе что-то съедобное, а от лапши быстрого приготовления уже тошнит. Он вспоминает вчерашние маффины, которые принёс Айрин, и почти мечтает, чтоб он снова оказался рядом и вручил ему этот крафтовый пакет. Желудок неприятно урчит, силы на исходе — куча работы вообще не радует. К огромному горю, до одиннадцати кафе закрыто, поэтому придётся ещё полтора часа кормить себя мыслями об этих маффинах. Готовил обычно Хэмлон, но теперь делать это некому. В первые месяцы Люк вообще не мог даже бутерброды приготовить: стоило вспомнить, как Хэмлон мастерски запекал цыплёнка с овощами к дню благодарения, горло начинали сдушивать слезы. Сейчас стало легче, но Люк понимал: приготовить что-то как Хэмлон он никогда не сможет. Хэмлон тоже уже ничего приготовить не сможет. Так что Люку приходится идти на крайние меры. Увидев в коридоре Сейдла с кипой документов в руках, он окликивает его и подходит ближе. — Привет, — Уитакер тормозит в метре, словно Айрин заразный какой-то. — как день? — Привет. Да вот, Меделин принесла работы... — Сейдл удивлён, приятно удивлён. Честно, ему казалось, что Люк ни за что в жизни не подойдёт к нему. — Понимаю, у меня тоже полно всего. Слушай, я тут хотел спросить, ты вчера принёс маффины, и они были безупречны. А сегодня я дико голоден, а кафе откроется не скоро, так что... Ты не мог бы сказать, где ты их купил? Айрин улыбается. Надо же. Видно, Люка покорил вовсе не он, но все равно приятно. — А, конечно. "Ваниль" на перекрёстке, ну, там ещё зоомагазин, — говорит он и снова оглядывает Уитакера этой улыбочкой. Должно быть, Люк её снова замечает, потому что пытается делать вид полной неприкосновенности. Сейчас он поблагодарит и быстро исчезнет, и, возможно, навсегда. — Спасибо. — Да пожалуйста. Кстати... Меделин сказала отнести мне эти бумаги в типографию, она близко, — сообщает Айрин, когда Люк уже готов дать в отступление. — можем вместе сходить, все равно по пути. Он ожидает услышать "нет", но слышит "да". Люк винит себя за это. Неужели сам не мог? Но его рот отвечает быстрее, чем мозг успевает переварить вопрос. Ему уже плевать, что Айрин потащится за ним, просто есть до жути хочется. — Отлично, тогда пойдём! Люк не планировал покидать офис, все дальнейшее кажется ему спонтанным и идет не по плану. У него даже нет плана! Он ни черта не придусмотрел. От этого внутри становится до ужаса неспокойно. Так что когда над городом сгущаются тучи, Уитакер матерится и опасливо смотрит на небо. — Боишься промокнуть? Это всего лишь дождь, — усмехается Айрин, рукой поправив кудри. — А ты не боишься документы вымочить? — Люк скептично оглядывает его. Интересно, он всегда настолько невозмутимый? Ему действительно плевать! Да не может такого быть — ни в жизни. И чего он увязался за Люком? Будто ему действительно есть дело. — Ветра почти нет, облака идут медленно. И они слишком белые для дождя, так что вряд ли. Если и будет, то очень нескоро. — Ты в погоде разбираешься? Может, предсказываешь? — Мой отец — синоптик, научил кое-чему, — Айрин невозмутимо жмёт плечами. — Ух ты... — Люк выглядит удивлённым и пялится в небо ещё больше. Его всегда поражает, когда люди знают что-то максимально рандомное, однако сейчас хочется, чтобы пошёл ливень. Не на зло Айрину, а просто чтобы узнать, что он на это скажет. Останется таким же невозмутимым? — Это еще ладно. А вот моя мать раньше работала в банке, и как-то пришли люди в чёрных масках. Ну, ты понимаешь. — Серьёзно? — Да. У них было оружие. Пистолеты и ещё черт знает что. Они сказали кидать все деньги в сумки, и хотя полицию вызвать успели, все равно они там такое устроили... — Оу, это... Кошмарно, — мямлит Люк. — мне жаль, я... — Угу, — Айрин смотрит на него, а потом начинает смеяться: — Да я стебусь! Люк убивает его одними только глазами. — Да пошёл ты! — и прибавляет шаг. До типографии они доходят куда быстрее. Люк ждёт у входа, как собака, и когда Сейдл появляется, он от радости едва не начинает вилять воображаемым хвостом. Наконец он купит маффины и вернётся в тёплый офис, а то погода уж слишком сомнительная. Но жизнь бьёт его наотмашь по лицу, когда стоя перед кассой, Люк не нащупывает карту в кармане. — Я... — он мнется и оглядывает огромную очередь за ним. — Кажется, карту в офисе оставил. Наверное, я зайду позже. — Оплата по карте, пожалуйста, — Айрин каким-то образом тут же оказывается рядом и прикладывает свою карточку к терминалу. — Айрин, не надо... — Будешь голодным туда-сюда бегать — до обморока добегаешься, — умничает Сейдл, и не успевает Люк возразить более настойчиво, ему уже отдают восхитительно пахнущий пакет. — Я обязательно верну, — мямлит Уитакер, чувствуя себя просто ужасающе. День идёт абсолютно не по плану, и не то чтобы Айрин такой уж плохой, просто на его фоне у Люк начинает немного ехать крышей. — Забудь, это просто маффины. — Спасибо, — Люк смотрит на кудрявую макушку и замечает: — а сегодня от тебя пахнет сигаретами. Айрин останавливается и оборачивается. — Плохой день выдался, выкурил больше обычного. Поэтому и пахнет. — Мне нравится, — признается Уитакер. — Почти никому не нравится запах сигарет. — Почти никому, кроме меня. Хэмлон тоже курил. Не очень много, но порой приходилось сталкиваться с ним на балконе, дымящим в холодный воздух "Шерифф" из красной пачки. Хэмлон опирался о перила, а Люк обнимал его со спины. На самом деле, запах сигарет ему не нравился. Ему нравилось, что именно они ассоциируются с Хэмлоном. Выйдя на широкую улицу, вдоль которой незаметными металлическими венами, врезанными в мостовую, тянутся трамвайные пути, Уитакер ещё раз облегчённо выдыхает, осматривая знакомые места. Обсуждая детали каждого здания, мимо которого они проходят, да и просто поддерживая вежливую беседу, он старательно пытается не возвращаться к событиям прошлого. От них лишь становится тоскливее. Один год и один день. Всего триста шестьдесят шесть дней. А легче все не становится. — ...и я думаю, это не очень практично. Ну, знаешь, когда выходишь на балкон, а тебя видит вся улица. А вот если голым хочется выйти? Люк? — Что? — потеряв нить разговора, Люк переводит на Сейдла растерянный взгляд. — Ты плачешь? — заметив мерцающий блеск в его глазах, встревоженно спрашивает Айрин, хотя он скорее удивлён, нежели обеспокоен. — Нет, это... — Уитакер неуклюже трет нос, — это от ветра глаза слезятся. Сейдл недоверчиво сводит брови и хлопает по карманам брюк. — Нет салфеток, — с сожалением выдыхает он, но затем оптимистично заключает: — Но есть платок! — и вытаскивает кусочек серой ткани из кармана. Айрин протягивает специальный платок для протирания линз в очках. Мартин вечно забывал его, и поэтому вытирать круглые очки приходилось рукавом толстовки. Привычка таскать для таких случаев платок в кармане осталась, кажется, навсегда. — Замечательно! — отчего-то у Люка вырывается именно это слово, хоть ничего замечательного в ситуации нет. — А откуда он у тебя? Ты же не носишь очки, — задав вопрос, Уитакер ловит себя на мысли, что, вероятно, подобное могло прозвучать излишне фамильярно, потому, укоризненно поджав губы, трет переносицу. — Да так, завалялся... — Спасибо. Люк думает, что подобные вещи не могут просто заваляться. Уж он-то знает, каково улыбаться и хранить секреты, просто чтобы не слушать эти болезненные сопливые жалости, будто он щеночек, которого тащат на усыпление. Может, это ниточка к секретам Айрина. Когда Люк пытается вернуть платок Сейдлу, тот только отмахивается, мол, забери себе. Значит, от секретов Айрин спешит избавиться, как и от всех ниточек. Как они не обвили его шею и не придушили... "А может, это просто случайность", — сидя в офисе и уплетая маффины, думает Уитакер. Случайности — крошечные искры врезавшихся друг в друга частиц фатума. В реальности при их столкновении действуют фундаментальные законы физики: при абсолютно упругом ударе контакт тел разных масс прекращается, а тела продолжают двигаться в разных направлениях; в результате абсолютно неупругого удара тела соединяются и продолжают движение как одно целое. В случае с Айрином произошёл удар под номером «один»: встретившись в кафе впервые, они разбрелись по разным столикам. А сейчас столкновение номер «два».

***

Благодаря маффинам день понемногу налаживается. Белые облака плывут над городом — через час они уходят, а их место занимает яркое солнце. Всё как и говорил Айрин. Даже забавно. Все бы ничего, если бы не очередная летучка ровно в 17:00. Придётся задержаться. Значит, размышляет Люк, он опоздает на метро. Придётся ехать следующим рейсом, хотя это отнимет у него полчаса времени. Он ненавидит такие моменты. Кроме того, что он опоздает на метро, в летучках есть свои личные определённые минусы. Например, Джейсон Мур. Это проблема всего офиса, а не только отдельной ситуации — как только Люк видит его нахальные глаза, его начинает подташнивать. Эта уничтожительная самоуверенность бесит, и в каком-то роде она напоминает Айрина, но тот не ведёт себя так мерзко. Из всех пороков именно лицемерие надело на себя золотую корону и ликует на троне, пока остальные грехи человечества кланяются ему в ноги. Джейсон Мур не брезгует буквально растекаться перед Меделин; для всего офиса остаётся загадкой, как она не заметила эту напущенную любезность. На самом деле, Джейсон не уважает никого, кроме себя, но если уж надо, он готов изображать невесть что ради успеха. — Ты просто завидуешь, что сам так не можешь, — констатирует Айрин после того, как Люк рассказывает ему про Мура. Зал понемногу наполняется людьми, которые садятся за расставленные в виде прямоугольника столы. Сейдл пришёл пораньше, так что успел занять место рядом с Уитакером. — Не-ет, это не так! У него вообще нет друзей, кто бы стал себя так вести? Конечно, я хочу, чтобы со мной кто-нибудь общался... — бурчит Люк. — Вот именно. Ты не можешь допустить, чтобы тебя все избегали, как его, поэтому и не делаешь, как он. А Джейсону на это плевать. Вы не нужны ему, он обойдётся и без вас. — Ну спасибо, — Айрин снова начинает его раздражать. Его прямолинейность такая... Неумолимая. Слушая краем уха их тихую перебранку, Марианна абсолютно понимает Люка: Сейдл говорит верные вещи, с которыми, тем не менее, сложно соглашаться, потому что сказаны они без смягчений и приукрас. — Обиделся? — Айрин нервно усмехается. — Нет, просто понять не могу, почему ты его поддерживаешь. — Не поддерживаю, я нейтрален. А ты почему его не поддерживаешь? У вас же такой дружный коллектив, — Айрин делает скобочки пальцами в воздухе. — Дружный? Очнись, тут царит атмосфера хаоса и панибратства! Айрин смеётся. Люк жалеет, что признал это, но глядя на Джейсона нельзя сказать, что их коллектив идеален.

***

А потом Айрин исчезает. Где-то на неделю или более того — после летучки Люк не видит его на коридорах, не сталкивается с ним в кафе, и его столик под пальмой снова свободен. Свободен лишь для него. Эрл Грей и черничная тарталетка. До конца обеда ещё двадцать минут. Из динамиков льется какая-то попса, и она слишком отчетливая. Не хватает, чтоб её заглушал чей-то голос. Люк листает ленту Инстаграм и ощущает скуку. По правде, он уже привык к постоянным разговорам Айрина обо всем и ни о чем, так что частью сознания ему даже хочется, чтобы Сейдл сидел с ним и крошил на стол какую-то вафлю. Некоторые люди появляются и исчезают так внезапно, будто их никогда не было, но именно они оставляют такой след за собой. Как мерцающий хвост кометы. Люк как бы невзначай интересуется у Марианны, куда Сейдл пропал — оказывается, он в Монреале по представительству. Не то чтобы он такая важная шишка, чтобы его лицо стало образцом "Elite cure", так что это звучит больше как отмазка, нежели как настоящая причина. — А что, волнуешься о нем? — Да просто это заметно, знаешь, когда на мозги резко перестают капать. — Ну-ну, — Марианна кивает и утыкается в монитор. "Пришествие" случается в четверг следующей недели. Люк едва не попадает под какой-то чёрный Форд — когда он вылетает на парковку, Уитакер отпрыгивает назад и матерится. Из машины появляется кудрявая голова и ослепительно-белая рубашка. — Доброе утро! — Ты меня чуть не задавил, придурок! — ошарашенно машет руками Люк, мол, он очень возмущён. На самом деле он пытается отогнать от себя мысли, что рад появлению Сейдла. — Да что-то с тормозами. Надо бы заехать в ремонт, — Айрин снова невозмутимо улыбается в тридцать два. Вообще ни намёка, что испугался или запаниковал. Люк фыркает и проходит мимо. — Эй, да брось! Обед за мой счёт! Никогда в жизни Сейдл не чувствовал себя столь неуязвимым. Осознание того, что он уговорил новую компанию на сотрудничество, взрывалось красочным шквалом эмоций. Казалось, даже хмурое небо стало на несколько оттенков светлее. Он был переполнен фонтанирующей эйфорией, облегчением, чувством безграничной свободы и счастья. Айрин жал на газ, пытаясь обогнать медленно плетущиеся автомобили автобана №1, превратившегося для него в гоночную трассу. Какой-то необъяснимый прилив сил и ощущение драйва растекались по венам. Приехать в офис сегодня значило слушать похвалу и ловить одобрительные взгляды. Но это ладно, а вот премия — ещё приятнее. День проходит как по маслу. На очередной летучке ему аплодируют, как сотруднику месяца, Люку тоже, и даже Джейсону тоже. Он криво лыбится, а Марианна с Люком одновременно закатывают глаза. Люк выглядит очень заторможенным, читая новость о том, что по техническим причинам ближайшая станция метро закрыта. Ладно, прийти домой пораньше ему сегодня и так не светило, но теперь-то что делать? Такси обойдётся в трёхдневную зарплату. — Я подвезу, — кидает Айрин, хлопает Уитакера по плечу и говорит: — через десять минут на парковке. — Я с таким безумным гонщиком не поеду, — выпускает иголки Люк, но выбора у него нет. Айрин снова становится единственным, за кого он может уцепиться, чтобы найти решение. Люк появляется на парковке ровно через десять минут. У него как будто будильник в голове. Он залезает в салон и смотрит, как ароматизатор в виде прозрачного дельфина покачивается на ниточке. — Ты такой пунктуальный, — говорит Сейдл и поворачивает ключ зажигания. — Это мешает? — Нет, наоборот круто. Они молчат. Машина мягко покидает парковку по направлению к дому Люка. — Что означают эти красные и зелёные крестики? — спрашивает Уитакер, роясь в заваленном CD-дисками бардачке и выбирая «саундтреки» поездки. Тишина и неловкость давят ему на голову, так что он хочет заполнить её какой-нибудь мелодией. — Красные связаны с какими-то важными моментами, зелёные — что-то веселое. Там есть ещё чёрные — тот еще депрессняк. Собственно, по такому принципу Айрин нашинковал машину всеми этими дисками с сотнями песен, даже половину которых Люк не слышал ни разу. Музыкальный вкус Айрина был безупречным. Поэтому Люк знал, что какой бы диск ни вставил в магнитолу, и музыка, и вокал несомненно пришлись бы ему по душе. — Айрин, — протягивает Уитакер и смотрит украдкой. — М? — отзывается Сейдл, убавив звук. — Ты не говорил, что полетишь в Монреаль. — Я и в Исландию по пути заскочил. — В Исландию? Зачем? — Рейс был с пересадкой. Я погулял, наткнулся на выставку камней. Никогда не могу пройти мимо такого. — Ясно... — И браслет привёз. Возьми мой рюкзак. Он там, — кивает Айрин на заднее сиденье, — во внутреннем кармане. — В каком смысле? Привёз мне? — Не могу удержаться и не купить что-то. А мне его больше некому дарить, — Сейдл жмет плечами и закуривает. Все равно огромные пробки, стоять придётся целую жизнь. И пока Люк ищет браслет в дебрях рюкзака, Айрин начинает рассказывать о наиболее интересных моментах своих странствий: сначала об орущих детях в аэропорте Кеблавик, о сувенирном магазине, об исландке, о их споре и обещанной скидке, если Айрин выговорит название какого-то там вулкана. — Вот так он и оказался у меня, — кидает он короткий взгляд на Уитакера, с любопытством рассматривающего чёрные шарики. — он из лавы. — Спасибо, — кивает Люк. — а почему ты не оставил его себе? — У меня дома и так полно такого хлама. "Наверное, хлам только у Айрина в голове", — думает Уитакер и пялится в окно. Когда недалеко уже виднеется его дом, Люк просит остановиться здесь. — Да все хорошо, я прямо к дому подвезу, ваше королевское величество, — шутливо осаждает Айрин. — Ты слишком много для меня делаешь. Зачем? — спрашивает Уитакер, не гдядя на другого. — Не знаю, а разве это плохо? — Нет, просто я отвык от подобного. Сейчас мне кажется таким странным, что моя жизнь, вроде как, превращается в другую. — А что было раньше? — Я не люблю об этом говорить. Может, как-нибудь потом. Люк кривится и начинает раскладывать диски в ровные стопки, не выдерживая этого хаоса. — Я был бы рад услышать. — Мастерски переводишь тему, но я заметил, Сейдл, — почему-то сейчас он обращается по фамилии. — Почему ты такой? — Потому что ты кажешься мне интересным. — Это я уже слышал. Айрин только сейчас замечает, как сильно впился руками в руль. — Другой причины у меня нет. А ты разве страдаешь от того, что я для тебя делаю? "Да, ведь ты чертовски похож на того, кого я пытаюсь забыть", — мысленно отвечает Люк, борясь с желанием выпалить это Сейдлу в лицо. Но он же не виноват, что от него пахнет заботой и сигаретами, прямо как от Хэмлона? Точно нет. Или может, он специально ищет в Айрине то, по чему так давно скучает? — Нет, но... — Но? — Айрин, ты умеешь играть в бильярд? — вдруг спрашивает Люк, вспомнив, что Хэмлон его совсем не любил. — В целом да, но не прямо очень хорошо. — Супер. Сходим сыграть на выходных? — А... Ладно, без проблем. Люк благодарно улыбается ему и вылезает их машины. Айрин удивлённо смотрит вслед и ещё больше убеждается в том, что Люк крайне странный.