Драконьи заповеди

Когда наступала ночь, а она неизменно наступала хотя бы единожды в сутки, Франсуа превращался в то самое, кем изначально и должен был быть. Он становился угольным ящером с тяжелыми перьями в крыльях, забирался на крышу своей высотки и смотрел вниз на пугливые стайки машин-насекомых, за которыми важно тянулись последние, опаздывающие по маршруту, гусеницы-троллейбусы. К полуночи дороги пустели, оставляя редкие иномарки, он расправлял крылья, а затем тяжело падал вниз, планируя на встречных потоках воздуха. В памяти его еще свежи были воспоминания первых неудачных полетов, когда ветер вырывал мягкие перья, раскидывая их на незастекленные балконы, а падение неизменно обозначалось шумным скрежетом когтей об асфальт. Потом он хватался за водосточную трубу и нелепыми прыжками забирался обратно на крышу. Сегодня он осматривал своё царство холодных бетонных скал и готовился совершить очередное планирование по нему, потому что летать так и не научился. В небе зияла такая неудобная луна, как дно трехлитровой банки, в которой обитает Сократ. Франсуа улавливал его ленивые размышления о людях и точно знал: где-то там плещутся в лунных воронках кратеров такие же как он, флегматичные, обремененные своей неволей сомы. Откуда-то снизу раздался испуганный вороний крик, что должно быть, глупость. Вороны в это время уже не летают. Черный дракон камнем ринулся с крыши, раскрывая крылья у шестого этажа. Воздух мощным толчком подхватил Черного под крылья, вырывая пару старых перьев, что осыпятся на асфальт уже черным пепельным осадком, так похожим на угольную сажу. Чувство вольного планирования украдкой пробралось в поджатые лапы и расползлось по мощной щее, схватывая за горло. Но сегодня интерес к звукам из подворотне позволил ему загнать это чувство обратно в лапы, прежде чем выпустить когти и ухватиться ими за стену, резко меняя траекторию планирования. Ворон снова досадно крикнул, словно бы зная, что иной черноперый собрат слышит его призыв о помощи. Антрацитовый отблеск в птичьем глазу закрыл человеческий силуэт, Черный, покрытый угольной пылью, приземлился на узкий карниз. Взгляд его был прикован к фигуре, стоящей в тени подворотни, куда тусклый свет фонаря едва доставал. Фигура медленно двигалась, будто сама не знала, куда идти. С каждым шагом от неё отделялись маленькие тучки пыли, словно она была создана из того же вещества, что и ночь вокруг. Дракон осторожно, стараясь не шуметь, спустился на землю, складывая мощные крылья за спиной. Подходя ближе, он заметил, что фигура обернулась к нему, и его взгляд встретился с парой светящихся угольков. Это был человек, но его взгляд был полон той же флегматичности и тяжести, что и взгляд Франсуа. — Ты тоже видишь их? — тихо спросил человек, указывая головой на луну. В груди всего на мгновение вспыхнул жар. Человек шагнул вперёд, выходя из тени, и впервые Черный увидел его полностью. Плечи покрытые татуировками, пошлые отзвуки бурной молодости, к которым так или иначе склоняется каждый из драконов. В тот момент, когда Черный и человек стояли лицом к лицу, внезапно раздался ещё один испуганный крик ворона. У птицы в ногах человека были переломаны крылья и несколько вырванных перьев устилали асфальт под ним. Незнакомец, проследив за взглядом Франсуа, вдруг изменился в лице. Его глаза стали жёсткими и холодными, а тело начало преобразовываться прямо на глазах. В мгновение ока перед Франсуа стоял не человек, а такой же дракон, сотворенный безбожной ночью. — Рано тебе еще точить когти на того, кто сильнее тебя, — фыркнул он, выдыхая струйку сигаретного дыма. И тут же, не оставляя времени на размышления, бросился на него. Острые когти вонзились в основание крыльев, выдирая куски плоти, выдирая молодые перья. Схватка закончилась так же внезапно, как и началась. Победитель, широко расправил свои крылья и, сделав мощный размашистый взмах, поднялся в небо, оставив Франсуа лежать на земле, израненного и ошеломлённого вблизи умирающего Ворона.