Осколки

Защитник. Эндрю думает, что Натаниэлю подходит эта позиция в игре. Он думает об этом, когда видит, как Рико заносит кулак на одного из Воронов, а Натаниэль встает стеной перед ним и принимает удар на себя. Думает об этом, когда Тецудзи пытается приблизиться к Лисам, но останавливается из-за преграды в виде невысокого парня. Эндрю изучает его, рассматривает, потому что Натаниэль привлекает внимание, потому что развеивают скуку и потому что выделяется среди остальных Воронов. Взгляд сам намертво приковывается к нему и скользит-скользит-скользит, как по льду. Улавливает «тройку» на скуле и уродливую татуировку на шее: «I’m fine» выведено корявыми буквами, словно у татуировщика дрожала рука. Эндрю замечает за собой, что каждый раз откровенно пялится на чужого игрока: во время матча, во время интервью, во время банкета. Его смех и непринужденное поведение заражают всех вокруг, и даже обычно настороженные Вороны расслабляются в его обществе. Когда Кевин рассказывает о том, что Натаниэль — самый жестокий среди них, Эндрю в это не верит. А Кевин продолжает: его пытки самые изощренные, наказания самые ужасные, а когда он открывает рот, легче самому взорвать свои барабанные перепонки, чтобы не слышать и не попасть под раздачу меткой и острой брани. Эндрю видит, как сокомандники собираются рядом с Натаниэлем, обсуждают что-то, и не может сопоставить эту картину с услышанном от Кевина. Пока Дэй не отвечает на вопрос Ники, почему тот так поступает: его заставляют. Они снова встречаются в модельном агентстве, где по «счастливой» случайности у Кевина и Рико фотосессия в спортивный журнал. Эндрю там, чтобы защитить своего подопечного. Натаниэль там, потому что обязан сопровождать своего Короля. И вид у него не такой, как обычно. Изможденный. Уставший. Измученный. Он садится рядом с Эндрю, грациозно закидывает ногу на ногу и элегантно кладет ладони на колени. — Обычно ты постоянно на меня пялишься, — выдает он. — А тут будто воды в рот набрал. Заметил. — Выглядишь хуево, — переходит в нападение Эндрю, заглатывая пульсирующее волнение в гортани. — Прости, забыл, что ты будешь здесь, и не припудрил носик. Рико подходит к Кевину, и Эндрю срывается с места, но вытянутая рука останавливает его. — Пусть сами разберутся, они взрослые мальчики, — говорит Натаниэль. — В отсутствии дяди Рико не опасен. Но Эндрю это не волнует. И когда Натаниэль заслоняет собой обзор на них, парень бьет его в солнечное сплетение и идет к Кевину, чтобы оттащить от него Рико. Краем глаза он замечает, как Натаниэль падает на пол, переворачивается на спину, чтобы притвориться бессознательным. И… Эндрю замирает на месте, так и не дойдя до своего подопечного. Теперь, когда он смотрит на шею с такого обзора, смысл татуировки меняется, словно перевернутое отражение в зеркале. Вместо «I’m fine» он видит перевернутое «save me». — Натаниэль, — рычит Рико. Тот недовольно морщится, но не поднимается. — Жан, — пробует еще раз. И это имя вмиг поднимает Натаниэля на ноги. «save me» снова превращается в «I’m fine». — Я в порядке. Просто пол тут такой удобный. — Отшучивается. Рико, действительно, не делает ничего плохого из-за большого количества других людей, да и Кевин выглядит нормально. Они просто обмениваются рукопожатиями и перебрасываются парочкой коротких фраз. А Эндрю не может перестать думать о татуировке. Ее хозяин словно улавливает мысли, зажимает шею рукой и улыбается. — Сохраним это в секрете? — В чем ее смысл? — Напоминание о том, что мне нельзя падать, чтобы никто не увидел мою слабость. — Я увидел. — Глазастый. «save me». — Я в порядке, — говорит он, когда во время матча яростный Сет прикладывает его к плексигласу чуть ли не до треска костей. «save me». — Я в порядке, — произносит он, когда из его носа хлыщет, не останавливаясь, багряная кровь, исчезающая в черной ткани униформы. «save me». — Я в порядке, — отвечает он, когда в совмещенной душевой открывается вид на свежие синяки и старые шрамы. «save me», — продолжает видеть Эндрю, испытывая жгучий зуд, распространяющийся по венам, когда Натаниэль случайно и в то же время будто специально меняет наклон головы, задирает шею и ложится на скамейки вверх тормашками в опасной от вратаря близости. Они продолжают сталкиваться то тут, то там, пока страсти на поле для экси накаляются: Лисы усиленно движутся вперед, одерживая все больше побед и прокладывая путь к финальной схватке. Накаляется обстановка и вне игры: подполье клана Морияма колышется и трепещет от скорой потери своего Лорда. Но Натаниэль продолжает улыбаться. И чем шире его улыбка, тем бледнее лицо. Чем громче смех, тем тусклее блеск в глазах. «save me». — Я в порядке, — сообщает он, когда посреди ночи Рене с ее матерью привозят двух покалеченных до полусмерти птенцов в Лисью Башню. «save me». — Я в порядке, — уверяет он, когда дрожащей ладонью тянется за сигаретой и вдыхает дым так, будто это в последний раз. На следующее утро из сыновей Гнезда в убежище Лисов остаются лишь взвинченный Кевин и заплаканный Жан, прижимающий к груди документы, гарантирующие ему свободу. «save me». — Я в порядке, — шепчет он в телефон по громкой связи, когда Жан подписывает контракт с Троянцами. «save me». — Я в порядке, — улыбается он, когда появляется на весеннем банкете с гипсом на ноге и с костылями. Натаниэль падает, когда Рико дает ему подзатыльник, но не спешит подниматься. Прямо как тогда, в модельном агентстве. В синеве его глаз идут дожди и бушуют штормы. Ладонь прижимается к шее, когда сокомандники подходят ближе. — Я в порядке, — отшучивается он перед ними. — Он никогда не был в порядке. Жан приезжает в Пальметто в сопровождении Джереми Нокса на следующих выходных после банкета. Затравленный взгляд, опущенные плечи, сомкнутые губы. — Он думал, что раз ты смог спасти Кевина, может, получилось бы спасти и его? Он намекал, но не мог попросить помощи напрямую, потому что понимал все риски. Вчера Натаниэль отправил странное сообщение и больше не выходил на связь. Я не могу вернуться туда, не могу. Вы единственные, к кому я могу обратиться. Пожалуйста… Эндрю хватает телефон, вчитывается. Срывается с места. «Я упал». Все это время Натаниэль намекал. «Глазастый». А Эндрю просто кусал его ложь, пережевывал и глотал. Так же, как это делали все другие. Так, наверное, думал Веснински. — Это неправда, — бормочет Эндрю. — Я связался с Хиггинсом, я связался с ФБР, просто… просто нужно подождать. В темной комнате Гнезда все залито алой кровью: брызги на кровати с жесткими матрасами, на столе с минимумом разрешенных и одобренных книг, на плакатах с экси. Длинный глубокий порез вдоль шеи, словно перечеркивающий значение татуировки, которую и прочитать-то уже невозможно. «I’m fine». Он больше не говорит, что в порядке. «save me». Но уже и не просит спасти его. Эндрю падает на колени. — Я опоздал.