Бинго! Порочный круг.

      Домой идем молча. В голову будто молотом отбивает. Ривай просто взял и уложил его. С одного удара, и навряд ли удар был таким уж и сильным. Какую по счету курю сигарету не знаю, но опоминаюсь от подзатыльника, когда прошу ещё одну. Не могу себя сдержать. Внутри бурлит кроме адреналина и лёгкости, вязкое чувство страха. Страх того, что этот ненормальный ещё и мстить надумает. Ума у него палата, да ключ потерян. Опять принес одни проблемы, что со мной такое происходит. На лестнице, пока поднимались в квартиру, ногу судорогой свело, и чуть лицом не пропахал лестницы, ладно рядом был Ривай и не дал упасть. Из-за его поддержки и физической и ментальной хочется реветь. Как можно настолько полагаться на человека? Тем более человека, который делает это безвозмездно. Даже у жалости есть предел. Хотя, не так уж безвозмездно, в прошлый раз на диване он показал точную цель моего выхаживания. Он хочет меня, не знаю, что он нашел во мне привлекательного, но разве это не шанс ему отплатить за все. Какая же я дрянь, самая настоящая дрянь. В квартире холодно от оставленных открытых окон, молча снимаем верхнюю одежду и проходим в гостиную. Нарастает какое-то напряжение, он поглядывает на меня, а я вспоминаю о нашем споре. Подхожу к нему чуть ли не нос к носу. — Я проиграл спор, да? — как бы подталкиваю к его желанию, а тот видимо и не мнется. Ещё бы. — Естественно, — с легким хмыком подтверждает. — Теперь ты мне должен… — Любой каприз. На его лице появилась та самая нахальная улыбка, он стянул кофту и уселся на диван, разводя ноги. Следом за ним тянул толстовку и я, оставаясь лишь в футболке и джинсах. Что он хочет, не нужно быть и гением. Я и сам не против, если честно. Плавно провожу руками от коленей к паху, пробираясь под расправленную рубашку, охлаждая горячую кожу живота. Украдкой поглядываю на эмоции Аккермана, а тот с каким-то неподдельным интересом поглощает каждое мое действие. Хотелось бы сказать, что даже с жадностью, но это уже будет абсурд. — Глубже только бери, — тихо с хрипотцой просит на ухо. Целую в шею, расстёгивая последнюю пуговицу рубашки, пускаюсь медленными поцелуями и где-то с укусами к ремню брюк. На его вопрос лишь целую ниже пупка, опаляя горячим дыханием. — А ты заведёшься без рук? — звучало, наверное, как-то с издевкой, но спросил лишь из чистого любопытства. На мой вопрос лишь нахмурился, видимо не до конца понимая. Приспускаю брюки и рукой сжимаю член сквозь ткань белья, массирую, чувствую, что мои действия не безответны. Делаю все на автопилоте, будто машинку стиральную завожу, а не мужику отсасываю. За столько времени повидал и научился всякому. Стоять на коленях больно, мышцы ноют, руки трясутся, чувствую каждый скрип суставов, но сейчас это не важно. Сейчас есть лишь Ривай, его член и мой рот. В волосы зарывается пятерня, срывая резинку. Накручивает на кулак и задает темп. Я не против, совсем, эта тянущая боль даже как-то возбуждает. Она не такая до слез болезненная, до вырванных клок волос. Эта боль возбуждающая, правильная что ли? Заглатываю глубже и слышу над собой какое-то бурчание и расслабленный тихий стон. Это что-то интересное! Поднимаю глаза и краснею пуще прежнего, он смотрит прямо мне в глаза. Это смущает, отвожу взгляд, но он останавливает и вздергивает к себе. — В глаза смотри. Говорит приказным тоном, а у меня мурашки по всему телу от какого тона. Готов кончить лишь только от этого. Делаю все как ему нравится, глубоко и с контактом глаз. Оглаживаю твердый пресс, чувствую, как напряжены все его мышцы, языком обвожу головку, чуть всасывая. Одергивает меня снова и кончает на лицо. — Все нормально? — Более чем. Не знаю, что на меня нашло, но в тот момент просто захотелось секса. Мы взрослые люди, и никто никого не заставлял. Он даже не возражал, когда поцеловал его, помог расстегнуть и снять джинсы, откидывая к своим. Грудь, шея, бедра вновь покрылись засосами и укусами. В отличие от него, не было крови, не было синяков и ужасающей боли, все было в меру. Все было правильно. Такого никогда не было, было тепло, было до одури возбуждающим. По мере его действий я впервые услышал свой стон за два года с половиной, не болезненные или умоляющие остановиться. Хотелось ещё, хотелось впервые, чтоб глаза напротив смотрели только на меня. Не знаю, что будет потом, но сейчас есть лишь мы, кровать и то, что происходит между нами. Остальное пусть подождет.

***

— Сколько время? Сначала не слышу вопроса, пытаюсь отдышаться. Сижу на нем и перевожу взгляд на окно. Темно. Пришли домой где-то в половину десятого из-за того дятла. Мои бедра ласково поцарапывают, а у меня от этого действия такое тепло разливается. Прекрасно понимаю, что ловить тут нечего, и то, что между нами происходит, не больше, чем выброс адреналина и комплекс расслабления. — Около двенадцати или больше. Выдохнув последний раз полной грудью, ложусь рядом с ним. Так хочется обнять или просто прижаться, но понимаю, что это будет лишним, поэтому, чтоб хоть немного избавится от этого отвратительного чувства, сажусь, подпирая под спину подушку. Завтра рабочий день. Очень не кстати, хотелось бы отдохнуть, да и квартиру стоило бы сходить посмотреть. После такого как с ним вообще контактировать, так все внутри болезненно сжимается. Давно такого не чувствовал, так бы и дальше. Зачем вообще начал все это? — Не совсем так я себе представлял наш спор, — признался спустя долгое молчание. Он сел на край кровати, оперся на колени, его спина такая широкая. Хочу прижаться. Интересно, о чем он сейчас думает? Надеюсь, не о чем-то плохом. — Вообще странные у тебя споры, — хмыкаю, а тот не отвечает. — Мог бы просто сказать, что трахнуть меня хочешь. Так же легче, хотя куда там… С тобой никогда не бывает легко. Ещё с молодости. Лезешь туда, где не надо, переворачиваешь всю жизнь, все представления с ног на голову. — Что ты хочешь этим сказать? — Да кто ж меня знает… — как-то бессильно пожимаю плечами, будто он видим меня, — сначала издевки в школе, потом появился ты – принц с устрашающим взглядом и острым языком. И бац! Посыпался мальчишка, который сомневался в людях и не интересующийся ничем. Мать вечно лезла с расспросами, а я лишь объяснил ей ситуацию и протянул твою кофту, которую ты мне всунул, когда я кровью ее испачкал. Видимо тогда она все и поняла. Тогда даже сам не понимал, что вляпался в тебя по полной. Везде пытался глазами выследить тебя, побыть хотя бы рядом совсем немного. До тебя я даже и разговаривать лишний раз боялся, за любое слово прилетало по самое не хочу, еще и лишний вес ситуацию не упрощал, — из груди вышел какой-то истеричный выдох на грани рыдания. Ривай все так же сидел, будто шевелиться боялся, — я понимаю, что вес был лишь предлогом поиздеваться. Мама как-то сказала, что хотела бы с тобой познакомиться, и даже предлагала позвать тебя на ужин, но меня настолько смущала эта ситуация, что просто ей соврал, что ты отказался. Зато она с Ханджи познакомилась. Она на практике в больнице была, и мама туда тоже слегла. Там и познакомились. Вы, когда выпустились, издевок было ещё больше, мама умерла, из школы пришлось уйти, а банк только этого и ждал. По какому-то закону они не имеют права забирать жилье у учащегося или как-то так, не помню, а тут вот как сложилось. В итоге я остался без образования старших классов, без матери и без квартиры. Работу пятнадцатилетке никто серьезную не доверит, а потом… — закусил губу, вытер глаза, что щипали от слез, — а потом он. Из петли меня достал, прикинь? Лишь когда у него на руках сидел, осознал, что хотел с собой покончить. Почему-то в голове после этого промелькнуло твое имя, но, увы, лица вспомнить и не мог, подумал, что это я в него влюбился, да и он сказал, что позволит у себя остаться. Влюбился да не в то. Мы стали жить вместе, были похожи на настоящую пару, выучился на программиста и техника. Денег было не шибко много по началу, но он поддерживал, давал на дополнительные курсы, но потом я понял, что глубоко ошибался. Это была не любовь и далеко не поддержка. Я даже не думал, что парня изнасиловать-то можно. Он тогда в развязку пошел. Закинулся с друзьями какой-то дрянью, домой пришел в ноль. Я тогда зарплату получил первую, сайт какой-то создал, денег хороших отвалили, а тот заломил, мордой меня в стену и… и вот тогда, наверное, все и надломилось. Я даже шнырялся с ним, целых полтора года торчал, а потом, когда передознулся, осознал, что хуйню творю. Пытался любить, да не то что нужно, вот и живу сейчас с этими обломками жизни. А потом опять ты появился. Думал, как от тебя отвязаться, я же такой проблемный, одни руины да пепел, что с меня взять? Но вскоре кое-что осознал после переезда к тебе, что я… — открыл рот в немых словах. Снова прикусил губу, кому я это говорю? Для чего? — Зачем вообще я тебе все это рассказываю? Что же ты такое, Ривай? Опять все переворачиваешь там, где не стоило рыться. Пробираюсь через кровать, стараясь не задевать мыслившего Аккермана. Тот видимо совсем меня не слушал, а может ему просто мерзко? Накидываю на его плечи одеяло, что комкалось где-то у стены, и ухожу в ванную. — Что вообще я творю? Вопрос без ответа, а ванна наполняется горячей водой, которая так тепло меня обволакивала. Надо сваливать от него, слишком много проблем от меня.