Volcano

— Надо было мне раньше сбежать. Да? Да, малыш? — Джисон треплет пушистого щенка за мордочку, удерживая себя от того, чтобы не расцеловать довольную мордашку. Пока лавочник пакует специи, да понадёжнее, чтобы не рассыпались как в прошлый раз (хотя, Джисону стоило бы поменьше сумкой размахивать, когда возвращается из города), он продолжает играть с хозяйским щенком. Лавочник, после того как его собака родила, приводил на рыночную улицу щенков, чтобы заодно их разобрали люди. Из пяти белых комочков остался только один. — Держи. И, может, заберёшь? Смотри как ластится к тебе. Ага, тогда Минхо его точно из дому попрёт. Повезёт, если просто выгонит, а не закроет в какой-то пещере, поближе к Волю. — У него будет лучше хозяин, чем я. Спасибо! По пути так же покупает несколько мешочков круп, ещё муку и мёд. Возможно, получится состряпать что-то по типу печенья, но Джисон уверен не до конца. Всё же, дома он редко готовил. Отец, если видел его за готовкой, плевался на сотню миль вперёд, мол, не мужское это дело и бла, бла, бла. Но отец не жил с Минхо и никогда не ел его похлёбку. В такой ситуации даже он заготовил бы. Купив две старого урожая сочные груши, Джисон уже направляется к лавке «Оракул». Если честно, он чувствовал вину за то, что подозревал Сынмина. Но он правда оказался из всех самым подозрительным. Никто же не думает первым делом о призраках, когда ситуация принимает не самый обыденный оборот? Перед магазином, Джисон удивлённо останавливается на ступеньках. Вход преграждали несколькими деревянными коробками, покрытых дорожной пылью. Сделав шаг назад, чтобы в поле зрения попала широкая витрина, Джисон видит и прилипшего к стеклу Сынмина с жалобным выражением лица. А, ну понятно. Хмыкнув, Джисон подбирает две коробки и заходит с ними в магазин, толкнув дверь плечом. — Спасибо, Джисон! — Да ладно, куда положить? Коробки отправляются подле прилавка. Остальные две ставятся сверху, а в качестве благодарности за помощь Сынмин наливает стакан воды с дольками лимона. Джисон выпивает до дна. — Ты даже на порог не… ну… ты понял. Когда Сынмин сказал, что не выходит из магазина, Джисон и не подумал, что он в действительности не выходит. Порог — это же тоже территория магазина, почему нет? Но так как в тот раз он всего лишь пожал плечами, спросить снова уже не мог. Момент упущен. — Ага. — Сынмин широко улыбается, отступая к коробкам. Джисон не настаивает в любом случае. Теперь ему ещё больше стыдно перед ним. — Давай помогу. В коробках, ожидаемо, новый товар. Сынмин внимательно рассматривает причудливые вещички и сортирует их только по ему известным критериям. Они стали, как всегда, болтать обо всём, что произошло с ними с момента прошлой встречи. Сынмина немного успокоили прекратившиеся исчезновения детей. Джисон заверил, что такого больше не повторится, быстрее, чем понял, как это звучит, но Сынмин лишь улыбнулся и тоже не стал допытываться. Вскоре в лавку зашёл первый клиент: невысокая девушка, кивнув, последовала к книжным полкам. Выглядела она довольно-таки решительно, поэтому Сынмин не стал ей даже предлагать помощь. Казалось, она и так знала, что ей нужно. — Что это такое? В руках продавца тихонько поскрипывала движущаяся коробочка. Сынмин завёл механизм с помощью рычажка сзади и шкатулка, откинув крышку, стала производить мелодию. Да такую необычную, красивую и успокаивающую, что глаза Джисона округлились до формы монет, а рот приоткрылся. — Музыкальная шкатулка. Так нравится? — Сынмин наблюдал за ним с полуулыбкой, после кивка Джисона сказал: — говорят, такие шкатулки помогают легче уснуть и видеть хорошие сны. Мелодия навевает давно забытые, но приятные воспоминания и человек будет крепко спать до самого рассвета. — Правда, что ли? — Джисон открыл рот ещё шире. — Конечно, — Сынмин коротко хохотнул, закрывая крышечку, намереваясь продолжить сортировку товара, однако ещё пара клиентов прервали его. — Здравствуйте, чем могу быть вам полезным? — Сюда молодая девушка не заходила? Примерно такого роста? — один мужчина оценил взглядом наряд самого Сынмина, отвернувшись и решив с ним не общаться, а второй всё же пошёл на диалог. Оба они носили простую, но не такую уж дешёвую одежду. Длинноватые зелёные рубахи назапах из плотной ткани, холощённые штаны и подвески на свободных ремнях — признак того, что они или учёные, или вот-вот ими станут, окончив какую-то философскую школу. Сынмин не подал виду, по Джисону сразу же бы все и всё поняли, но благо он стоял к ним спиной. — Девушка? Сегодня ко мне заходило несколько. Но под ваше описание подходят абсолютно все мои посетительницы. — Около десяти минут назад, — подсказал первый, закатив глаза. Он медленно, но, верно, приближался к стеллажам с книгами и рано или поздно наткнулся бы на девушку. Тянуть время больше было невозможным, эти двое могли заподозрить тут что-то неладное и обыскать магазин вверх дном. Сынмин, вздохнув, собрался что-то говорить, но, когда из-за стеллажей вышел парень лет восемнадцати с собранными в высокий пучок волосами, и в совсем уж простецкой одежде из рубахи и штанов — что Джисон, что Сынмин лишь пооткрывали рты. — Можно посмотреть? — парень, подойдя к прилавку, взялся за шкатулку, которую до этого держал в своих руках Сынмин. — Ох, конечно. — Сынмин снова завёл механизм, и высокая мелодия хлынула маленьким озерцом из шкатулки. Пока двое мужчин рыскали по магазину — трое пялились на шкатулку. Джисон, покусывая щеку изнутри, как можно незаметнее посматривал на парня, подмечая его маленькое лицо и забавные веснушки. Сынмин стоял молча, изредка прослеживая взглядом, что там делают пара учёных. — Если к вам заявится девушка по имени Ли Я — сразу же сообщите нам в ведомство, хорошо? — ничего так и не найдя, они двинулись к выходу из магазина. — А что такого она сделала? — Джисон сделал максимально незаинтересованный вид, хотя на самом деле, ему было очень интересно. Может, он на пару с Сынмином прячет убийцу, а? И что тогда делать? — Она… — один мужчина ударил другого в бок, прося тем самым заткнуться. — Она — аморальный и распущенный человек. Надеемся на вашу помощь. Когда они вышли, парень лишь хмыкнул и, оставив шкатулку в покое, побрёл обратно к книжным полкам. Вышел он уже оттуда с ворохом женской одежды. Джисон и Сынмин переглянулись. — Можно я это позже заберу? — Сынмин кивнул, после протянул руки и спрятал переданное ему платье под прилавок. — Эй, а зовут-то тебя как? — Джисон преградил путь парню, когда тот вот так вот без объяснений двинулся к двери. — Ёнбок, — Ёнбок закатил глаза, скрестив руки на груди, — можно мне уже пройти? — Э, ну… а когда вернёшься? Есть у Джисона предчувствие — этот парень немного, или очень много странный. Что, если его опять придут искать и найдут вещи у Сынмина? Ёнбок об этом, конечно же, не думает, но что тогда будет с самим Сынмином? С законами этого города Джисон совершенно незнаком, но если у них есть даже ведомство, значит дела тут решаются очень серьёзно. — Тебе какое дело, человек-грызун? Влюбился? — Чего??? Гордо хмыкнув, Ёнбок вскинул подбородок и ,толкнув Джисона плечом, всё же направился к двери. — Спасибо, Сынмин. Я вернусь вечером. Или завтра утром. — Ты меня знаешь? — Сынмин, наблюдавший молча, удивлённо приподнял брови. — Тебя все знают. Странный парень в странном костюме в ещё более странном магазине. Ну, бывай. Дверь захлопнулась, Джисон обернулся уже к Сынмину, спрашивая: — Я что, действительно похож на грызуна? — парень, поправив очки на переносице, вежливо улыбнулся. — На кого? На крысу какую-то? Или… о, боже, на крота?! — Всё не так плохо, Джисон. Но сам Джисон так не считал. Он ходил ещё час по магазину и вздыхал всякий раз, когда натыкался на своё отражение в зеркалах. Теперь он и сам видел сходство. А если припомнить, что рот еле-еле закрывается, практически всегда оставаясь приоткрытым — уже готов был заплакать. Но в некоторой степени, это даже лучше, чем быть красивым. Но Джисон ещё пока не решил, в чём плюсов больше. Доев груши на мягком диване, они всегда сидели на нём после работы и что-то жевали, Джисон попрощался, собираясь уходить. — Подожди. — Сынмин, спохватившись, побежал к прилавку. Подобрал там шкатулку, завернул в мягкую ткань и отдал Джисону. — Возьми. — Ох… а сколько она… — Всё в порядке. Забирай. Джисон бы посопротивлялся хотя бы для приличия, но… шкатулка ему и правда очень понравилась. Он, если уже честно, собирался вернуться за ней завтра, потому что сегодня все монеты уже потратил, но раз так, то... — Спасибо большое! — Тебе нужнее. Последнее Джисон комментировать не стал. Конечно, нужнее! Когда он вернулся домой, закат окрашивал лечебницу золотистыми тонами. Минхо ещё не было, поэтому Джисон сразу же пошёл на кухню. Настроение как раз для сладенького. Открыв дверь, Джисон представлял будто слышит, как поют птицы, сам же воодушевлённо занимался готовкой. В действительности, в лечебнице стояла только тишина и звонко гремела посуда. Когда стало совсем темно, вернулся Минхо, сразу же закрываясь в своей комнате. Джисон научился чувствовать, где он и как он по одному настроению лечебницы. Она, в свою очередь, тоже прислушивалась к Минхо и в зависимости от хозяина то грустила, то тосковала, то была равнодушной. Если равнодушная, как сейчас, значит настроение у него нормальное. Улыбнувшись, Джисон потянулся к противеню, забыв обмотать руки полотенцами. Вытирая слёзы со щёк, мазал горячее печенье мёдом и посыпал кунжутом. Оставив на крыльце, чтобы остыло, добавил жару в печке и стал заваривать чай. Так как печенье сладкое, в заварник Джисон нарезал побольше лимонов и к травам ромашки и мелисы добавил ещё и пучок мяты. Чаю тоже нужно бы настояться. Сидя на полу в окружении пары свечей, Джисон чувствовал себя так уютно и тепло, словно эта лечебница и правда его дом. Румяная печка потихоньку успокаивалась, бросая причудливые тени на стены. На них можно было долго смотреть, ведь это были не просто тени, а самые настоящие истории, рассказываемые самой лечебницей. Когда различать стало уж совсем тяжело из-за потухшего жара, Джисон поблагодарил печь и поплёлся за печеньем на крыльцо. А потом ему в голову пришло взглянуть на дымоход. Пришлось выйти аж на поляну, чтобы увидеть, как серый дым из трубы медленно вьётся, сплетая будто бы две фигуры воедино. — Оё-й, и что бы это могло значить? — смеясь, Джисон забрал печенье, вернулся на кухню, уложил всё это на поднос и пошёл к Минхо. — Открой, пожалуйста. Дверь без уговоров поддалась, как и свеча. Минхо, как всегда, нахмурив лицо, обернулся к Джисону, держа в руках тонкую накидку. Сам он был в штанах и, пожалуй, всё. Щёки Джисона засияли красным. Прочистив горло, он уверенно прошёл к матрацу и опустился на край. — Вкусно пахнет, да? — поправив тарелки, чашки и чайник, больше для того, чтобы занять чем-то нервные руки, Джисон ещё раз бросил взгляд на Минхо. Тот уже был одет и, поправив волосы, сел напротив. — Слишком сладко. — Я знал, что ты так скажешь, поэтому приготовил чай. — Джисон налил пахучий отвар в маленькие чашечки изумрудного цвета и довольно улыбнулся, когда Минхо стал будто кот принюхиваться. Ели они молча. Вернее, Джисон набивал щёки, запивая тёплым чаем, но даже это от холода не спасало. Минхо, доедая второе печенье, со вздохом потянулся к лежащему около подушки тёплому халату и, взяв его, передал Джисону. От неожиданности, Джисон чуть не подавился, уставившись на Минхо так, будто его в этом мире способно было только это удивить. — Не хочешь? — Минхо приподнял бровь, Джисон тут же спохватился и, забрав халат, стал кутаться в него. — Спасибо, — усевшись поудобнее, широко улыбнулся, но Минхо уже на него не смотрел, потянувшись к чайнику. Зато Джисон смотрел на него. После того дня, когда Джисон остался с ним на ночь, можно сказать отношения между ними немного потеплели. Минхо Джисона больше так открыто не выгонял, всё чаще соглашался кушать приготовленную им еду и попасть в его комнату можно было очень легко, не прилагая особых усилий. А ещё, вот эта милая косичка, оставленная и тщательно скрываемая, очень Минхо идёт. Он расплёл всё на следующее утро, его волосы тогда забавно волнились и пушились. Первые дни Джисон не замечал, что он оставил одну у самого виска, а потом, когда всё-таки увидел, в груди так приятно потеплело. — Наелся? — Минхо уже не ел, просто сидел, опустив голову и всматриваясь в дно чашки. — Мг. — Вкусно было? — Нормально. — Я знаю, что вкусно, не будь букой. Собрав всё обратно на поднос, Джисон отложил его в сторону, сползая с матраца так, чтобы Минхо мог удобно лечь. Хотелось бы ещё с ним поговорить или просто даже помолчать, но в этот раз придумать о чём болтать было почему-то сложно. И только у двери, Джисон вспомнил про привязанную на поясе шкатулку. — Ой, точно! Он воскликнул так громко, что Минхо, нахмурившись опять сел. — Что такое? — У меня же подарок! Давай-ка, ложись. Усевшись у изголовья, Джисон надавил Минхо на плечи и тот, недовольно на него поглядывая, всё-таки лёг. Отвязав шкатулочку и заведя моторчик, попросил Минхо закрыть глаза и, только когда тот послушался, отпустил рычажок. Звонкая мелодичная волна окутала небольшой шар, кружащийся внутри шкатулки. Он переливался палитрой морских цветов, подобно нефриту, но явно был в разы дешевле, иначе кто в здравом уме отдал бы такую дорогую вещь едва знакомому человеку? Приблизившись через пару минут к спокойному лицу, Джисон спросил шёпотом: — Ну как, уснул? — А я должен был уснуть? — тут же в ответ спросил Минхо. — Эй, что за фигня? Не работает? — Джисон потряс шкатулку, завёл моторчик снова и поднёс уже к уху Минхо намного ближе, чем в прошлый раз. — Что, по-твоему, ты делаешь, Джисон? Джисон понял, что подарок не сработает, когда Минхо, приподнявшись на локтях, строго на него посмотрел. — Ну… Сынмин сказал, что эта музыкальная шкатулка помогает уснуть. Воспоминания там всякие хорошие навевает… я думал, тебе она поможет. Так не честно, одни враки. — Надувшись, Джисон стал крутить её в руках. — Ты всегда веришь тому, что тебе говорят? — тон Минхо всего чуть-чуть смягчился. Джисон грустно усмехнулся, кивнув. — Зачем обманывать я вообще не понимаю. Может, Сынмин не знал, что она не сработает? Или всё-таки сломана? — открыв крышку ещё раз, Джисон стал всматриваться в виднеющиеся внутренности механизма, при том, что в этом он совсем ничего не смыслил. — Ладно. Ложись. Сдвинувшись, Минхо уступил место на подушке Джисону. Тот опять на секунду замешкался, но на вторую уже послушно лежал под одеялом. Когда Минхо попросил его закрыть глаза, Джисон так и сделал, покусывая от волнения губу. — Сынмин тебя не обманул. — Правда? Тогда почему не сработало? — Потому что шкатулка работает только на людях, на таких как ты. Ты должен был её приберечь для своих кошмаров. — Музыка стала звучать совсем рядом, смешиваясь с голосом Минхо. Вдруг стало тепло. — Да мне не надо. Я же тебе хотел помочь. — Не нужно помогать тем, кто не просит. — Воображение перенесло Джисона на яркую-яркую цветочную рощу. Цветы почему-то были огромными, а сам Джисон очень маленьким. — У меня всё равно не получилось. — Потому что я не хочу помощи. Какая твоя мечта, Джисон? Голос Минхо звучал будто бы позади маленького Джисона, но оборачиваться он пока не стал. Вскоре над цветами закружили такие же огромные бабочки. Повсюду пахло мёдом, было тепло и приятно. — А что, осуществишь? — Разве я не уже? — Ты о чём это? — огромная, ярко малиновая бабочка опустилась низко-низко и Джисон принял её приглашение. Забрался на крылышки, а когда они резко поднялись ввысь, устремляясь над бескрайним разноцветным полем, Джисон не смог сдержать восторженного писка. — О том, что ты хотел жить. Нравится? — за цветочным полем раскинулся еловый лес. За ним бугристая местность с вьющимися речками, подобно змеям. Никакая это не шкатулка, Джисон знал. Это Минхо. Он показывает ему всё это. Джисон благодарен, правда, но… он не хочет смотреть на всё это один. — А как же ты? Какая мечта у тебя? — Моя мечта — умереть. Цвета всего на секунду померкли. Джисон ухватился за крылья бабочки, в действительности же за халат Минхо. — Почему? — бабочка всё показывала и показывала Джисону прекрасные виды, но ему уже было плевать. Он закрыл глаза и тоже погрузился в черноту. — Устал. Я слишком долго живу, знаешь. — Ответил Минхо с неприятной усмешкой. — И тебе правда не нравится быть тут? — Джисон спросил с надеждой, которая вряд ли оправдается. — Правда. Моё наказание со дня на день закончится. После этого я смогу вернуть смертную душу и закончить своё пребывание тут. Поэтому, Джисон, перестань меня веселить, перестань пытаться мне помочь, перестать строить какие-либо планы на мой счёт. Меня скоро не станет. Заботься лучше о себе. Джисон ещё никогда не слышал в его голосе столько нежности. Будто бы он с нетерпением ждал того дня, когда сможет уйти, будто это было его самой главной миссией и целью. Джисон не хотел плакать, но и тут провалился. Закрыв лицо руками, тихо всхлипнул, спрашивая: — А как же лечебница? Тебе её совсем не жаль? — Если хочешь, оставайся тут и присматривай за ней. Ты ей всё равно очень нравишься. Музыка в какой-то момент стихла, теперь слышны только всхлипы Джисона. Немного успокоившись, открыл глаза и увидел, как Минхо, лежа на боку, подпирая подбородок ладонью, смотрит на него с мягкой улыбкой. Слёзы брызнули снова. — Перестань тут всё сопливить. — Минхо фыркнул, но не так ядовито, как обычно. — Чего ревёшь? — Я не знаааю, — и Джисон правда не знал причину по которой щемит в груди, по которой слёзы льются рекой, по которой он всё-таки тоже ложится на бок и, обнимая Минхо, утыкается ему в шею своим сопливым носом. И почему Минхо обнимает его в ответ, похлопывая утешительно по спине, кажется очень тёплым и хорошим беспричинным действием. Несправедливо то, что он устал жить, то, что он получил за что-то своё наказание, которое полностью его вымотало. Со дня на день. Получается, со дня на день Джисон останется снова один? Ну, нет. Ну, пожалуйста! Должен же быть какой-то другой путь, а? Джисон обязан его найти, если не хочет снова остаться в одиночестве. Нет, не так. Должен найти, если хочет и дальше быть тут, с ним.