Смирение и принятие

Всё возвращается к началу. Круг друзей Сонджу расширяется. Джухон ведёт себя как всегда. Отец постоянно ругается. Тэхёна клонит в сон. Они целуются чуть ли не каждый день. И это максимально отвратительно. Джунхи был удивлён этому, ведь как так? Тэхёну же нравятся омеги, как он может целоваться и встречаться с альфой? Тэхён бы ему ответил, что это всё происходит насильно и его принуждают, и им манипулирует, и вообще, в здравом уме, Тэхён бы на такое не пошёл. Но в том то и дело. Он не в здравом уме. Кажется и не был. Но… если честно, то… Тэхён очень сильно в себе разочарован. Он всю свою жизнь, был убеждён, что он сильный и смелый, что он защитит себя и не важно какой ценой. Что справится со всеми трудностями, ведь… он же ведь справлялся, когда отец бил кулаками по его лицу? Он же ведь справлялся, когда каждый день дома получал по шее и смешки от отца, потому что… ну омега он какой то никудышный, с элементарными вещами справиться не может? Он же ведь… был таким сильным? Был же? Или он правда обманывал себя? Тэхён прикусывает губу, отгоняет от себя эти мысли. Снова начинает игнорировать их и прячется в своей комнате, под одеялом, потому что слышит, как отец громко ругается за закрытой на ключ дверью, за то, что Тэхён не убрался на кухне. Не важно, что Тэхён пришёл со школы опустошённый, потому что ему, снова и снова приходилось поцеловаться с Сонджу на глазах у всех, и, ещё приходилось отбиваться от приставучих рук Джухона и его друзей, когда те затащили его в раздевалку, после тренировок. Было мерзко от себя. Он сидел на кровати, прижав к себе ноги и тихо плакал от усталости. Мысли, что он так упорно игнорирует, всплывают наружу и Тэхён с замирением в сердце, слыша громкий удар кулаков к закрытой двери и слова о том, что если Тэхён выйдет, то отец сломает ему ноги, понимает, что… сильным он не был. Никогда. Ни разу в своей жизни. Всё остальное было самообманом. И, как оказалось обмануть себя действительно очень просто. Тэхён вот занимался этим всю жизнь. Каждое его убеждение были такими напрасными и жалкими, будто кому то было дело до того, сильный он или нет, потому что все и так изначально были уверены, в том, что он такой же как и другие. Никчёмный. Как отец любит повторять. Никчёмный омега. Тэхён с этим даже и согласен. Он просто сидит сейчас, плачет тихо и не понимает, кому он, что пытается доказать? Отцу? Пытается доказать отцу, что все его слова, это ложь в чистом её виде и, что Тэхён на самом деле лучше? Отец плевать хотел. Правда. Отцу лишь бы только придираться к мелочам, чтобы было за что бить и ругать, чтобы самоутверждаться за счёт этого и убедиться, что он альфа; сильный и грозный альфа. Одноклассникам? Что, вот смотрите, я лучше вас всех, потому что придерживаюсь более лояльных взглядов на жизнь, а вы все стадо неконтролируемых, пустоголовых придурков, которые накидываются на человека, как голодные гиены на мясо? Себе? Да себе не чего доказывать. Он и так уже всё понял. Он просто омега. Жалкий, никчёмный, слабый и трусливый. Который никак не сможет выжить в этом мире. Обидно. Больно. Но это реальность. Стоит принять это. И всё. Всё будет хорошо. *** Тэхён скрипит зубами и хочет зажать нос только, чтобы не вдыхать этот противный запах кофе. Лучше сразу задохнуться, чем терпеть это. Джухон непозволительно близко. Его руки шарят под школьной рубашкой Тэхёна, нажимают на синяки от новых отцовских ударов, а губы мажут по открытой шее. Тэхёна скручивает от страха. В голове мысли о том, что всё, сейчас им воспользуются, бросят поломанного тут, в школьном туалете, и уйдут, оставив одного. Так низко он ещё никогда не отпускался. Шершавые ладони проходятся по его животу, поднимаются вверх к соскам, а затем снова вниз. Мурашки по телу бегут всем роем. Так неприятно. Так мерзко. Так отвратительно. Так неправильно. Тэхён действительно готов умереть тут, задохнуться собственными чувствами, только… господи, чтобы больше не ощущать эти ужасные ладони у себя на теле. В голове только одно. Он сломан. И его доламывают сейчас. Когда губы Джухона целуют его в щёку, а рука опускается на ширинку. Тэхён закрывает глаза и не издаёт ни звука, как тогда, когда отец бьёт его. Он кидает себя в пространство, снова, и отключается. Получается так себе, но так хотя бы он мало ощущает того, как альфа подтирается об него своим возбуждением. — Такой красивый, — выдыхает он ему в губы, сжимая челюсть до боли. Свободной рукой давит на синяк у пупка. — Тэхён-а, ты такой красивый, когда плачешь. Тэхён не плачет. Вроде бы. Ну даже и если плачет, то всё равно. Это лишь доказывает, что он не способен защитить самого себя. Хотя… да какая разница уже, кем он себя там считал. Главное то, что сейчас он понимает, что он никогда не был способен на самозащиту и никогда и не будет на это способен. Пока он живёт в таком отчаянном и жалком мире. — Посмотри на меня, — не просит, а велит альфа, продолжая толкаться в него через одежду. Даже слои одежды не способны защитить его. Какая жалость. Но Тэхён глаза не откроет. К чёрту. Если откроет, то всё. Это будет последнее, что он увидит. Это будет тем самым последним ударом отца прямо в голову, после которого он говорит, чтобы Тэхён встал и занялся делами по дому. Это будет… отправной точкой, Тэхён перестанет существовать, как человек. — Посмотри на меня, Тэхён, — снова велит, голос низкий, от него тело покрывается тонким льдом. Рука, сжимающая челюсти, стискивается сильнее, а все органы внутри, готовы вывалиться наружу. Его тошнит. Снова. Но глаза не открывает. И Джухона это злит. Руку с челюсти убирает, но для того, чтобы сжать левый бок с, до сих пор, не зажившимся синяком. Джухон всё видел. Видел все синяки на теле. Вопросов не задавал, но целовал так будто, это он их оставил. Будто извинялся. Но Тэхёну от этих поцелуев хорошо не становилось. Только сильнее тошнило. Джухон, видя то, как Тэхён не реагирует, злится сильнее. Придвигается ближе, поднимает его на руки, заставляет обхватить его талию ногами и толкается. Через одежду. Спасибо хотя бы за это. — Открой глаза Тэхён или станет еще хуже, — говорит он, сжимая его задницу в руках. Куда ещё хуже, хочется спросить. Его тут насилуют, в школьном, мать его, туалете, куда ещё хуже? — я сделаю так, что все поверят, что ты грязно отсасывал мне туалете, пока твой отец вёл у нас географию и не догадывался, чем занят его прилежный сын. Эти слова бьют не хуже чем электрический удар с напряжением свыше 300 вольт. До остановки сердца. Тут вряд ли можно будет уже как то помочь. Ну… что он тут может сделать? Не поверить не получится, это Джухон, то, что он насильно держит Тэхёна, целует его и протирается об него, уже доказывает, что он способен на многое. Но… господи, как же не хочется смотреть на всё это безобразие. Так хочется исчезнуть, просто испариться, чтобы все его частички и атомы сжались в одну кучу и испарились. Не оставили после себя ни одного следа. Хочется, чтобы Джухон просто уже отпустил его, нашёг кого то, кто действительно ему не откажет. А Тэхёна оставил в покое. Отец с него все три шкуры сдерёт, если поверит в слова Джухона. Да даже если Тэхён пойдёт и скажет, вот отец, пока ты рассказывал про экологические проблемы, надо мной надругались в школьном туалете, отец ему не поверит. При этом ещё и ударит. У Тэхёна вообще нет шансов на спасение. Только не в такой ситуации, где им пользуются и им манипулируют. Снова. Глаза он открывает. Видит улыбающегося Джухона и ничего не чувствует. Он правда перестал существовать как человек. После того, как всё закончилось, когда Джухон кончил, поцеловал Тэхёна и сказал, что это будет не в последний раз, и, что если он кому то расскажет, то он сделает ему больно, и ушёл, оставив Тэхёна сидеть на грязном и холодному полу, с чувствами, что так долго игнорировались, Тэхёна вырвало. Желудочным соком, потому что покушать он успел. Хочется сдохнуть.