Умереть и возродиться

Полторы недели назад.

Тот, кто придумал эти чёртовы понедельники- имбецил, это Ирина Александровна могла сказать с точностью. В общем-то, о в чем — то она была права. В этот понедельник все пошло наперекосяк с самого утра: мало того, что проспала, так ещё и неимоверно опаздывала. Не могла понять, как умудрилась пропустить десять будильников, время на которых изменялось лишь на 15 минут. Вероятно, потому что вчера полночи проплакала в подушку, а сейчас старательно замазывала плотным тоном опухшее лицо. Посмотрела на себя в зеркало и со злостью бросила в раковину кисточку, да так, что она ударилась о верхнюю часть сифона, отскочила от него и звонко упала на пол, закатившись куда-то под тумбочку. Посмотрела на сие действие, разозлилась ещё сильнее и облокотилась на мраморную столешницу, вцепившись в неё пальцами так, что побелели костяшки. Пару раз глубоко вздохнула, выдохнула, и направилась в гардеробную. Провела взглядом по огромному количеству одежды выбирая, в чем сегодня хочет появиться, но через пару минут замерла, вглядваясь в самый конец комнаты. В углу огромной гардеробной осиротело валялись пара мужских маек и штаны. Схватила ткань с такой силой, что казалось она сейчас порвётся, пересекла спальню, вышла на балкон и сбросила ненавистную одежду вниз. Глядя как куча тряпок плавно спускается на землю, на глаза навернулись слезы и вот — вот норовили потечь по щекам. Тихо шмыгнула носом и крепко сжала кулаки, а в голове пронеслось событие, которое произошло около недели назад: решила расстаться с Игорем, четвёртый муж, пожалуй, самый любимый, предал. На подсознательном уровне понимала, что это должно было случиться, но в душе теплилась надежда, которая, как говорят, умирает последней. Но и она не выдержала, скончалась раньше положенного, поэтому покидав все его вещи в чемодан, Ирина выставила уже бывшего мужа за дверь, и вот который день рыдает. Понимала, что пора уже заканчивать весь этот фарс, мириться с дочерью и записать заново старую песню, а там и Крутой решил что-то новенькое показать-жизнь продолжается, а поэтому нужно работать. Через полчаса мучительного выбора одежды, наконец собралась, схватила в прихожей ключи от майбаха и вылетела во двор, где её уже ждал водитель. — Свободен на сегодня, я сама, — прозвучало настолько громко, что Игорь прдпрыгнул. «Почему вокруг меня одни Игори? Я так не могу!» Больше не удостоив его взглядом, двинулась к гаражу, попутно нажимая на пульт, чтобы открыть ворота. Села в машину, громко хлопнул дверью и понеслась.

***

— Да твоюж мать! Как-же все достало! Так сложно нормально настроить звук?! — кричала на всю студию. — Спокойно, мамик, сейчас все будет, — Лазарь кажется и не волновался, а вот снующие туда — сюда помощники даже очень. Аллегрова в гневе — зверь, это они знают не понаслышке. — Я спокойна! Разве не видно? — снизила голос, и прислонилась лбом к стеклу. Сил не было никаких: до того как доехала до студии, успела постоять в пробке на МКАДе, и какой-то идиот на трассе умудрился подрезать. Все сегодня раздражало. Наблюдала за тем, как звукорежиссер все крутит и крутит свои клавиши, что-то куда-то постоянно передвигает и даже залезает под стол, чтобы проверить провода. — Всё готово! — весело крикнул.-Ну чего ты раскисла? Давай ноги в руки и пишем! — заметил странное настроение начальницы и пытался её приободрить, хотя понимал, что это мало помогает. И снова как по заколдованному кругу: звук — слова, слова — звук. Пыталась спеть, как в последний раз, чтобы в конечном итоге понравилось и себе и зрителям на следующем концерте. Вытягивает последнюю ноту и снимает наушники, широко улыбается, понимает, что должно получиться просто шикарно. Подняла голову и посмотрела на Лазаря, который буравил её взглядом. -Что такое? — непонятно почему, но занервничала. — Ничего.-произнес и спрятал глаза. — Я спросила что случилось! — повторила ещё раз и надеялась получить внятный ответ. — Не записалась… Посмотрела на него как на умалишенного и снова сорвалась. — Заебало! Как же все заебало! Вы все меня заебали! — бросила наушники в стену и они с жалобным стоном развалилась на части. Вылетела из комнаты, не обращая внимания на кричащего вслед звукорежиссера. Выбежала на улицу, набирая номер дочери, дождалась пока та поднимет трубку и не дав ей ответить произнесла дрожащий голосом:"Я еду к тебе.» — и отключилась. Почему-то подумала, что если помирится с Лалой, станет легче.

***

Залетела в квартиру и прислонилась к двери, посмотрела на дочь, которая серестив на груди руки молча смотрела на неё. Прошла на кухню. — Надо же, кто соизволил нас посетить! Сама императрица собственной персоной! — не могла перестать язвить, этим пошла в мать. — Ну полегче, я же за советом, — тихо произнесла, понимая почему она так сней обходится. — Ух ты! За советом?! А раньше не пробовала его спросить? — продолжала напирать на мать, хотя подсознательно понимала, что пора перестать. — Ну Лал, — поняла что кажется разговора по душам сегодня не получится. — Что Лал? Я уже 28 лет кал Лала! — Ну ты тоже не прикидывайся дурочкой! — не выдержала, и в который раз за сегодня сорвалась, повысила голос. — Ах это я дурочкой прикидываюсь? А я думала ты! Ну да, конечно ты же у нас во имя любви на все готова, и дочь родную прогнать и дом непонятно на кого переписать! Но самое главное что любишь! — Я не переписывала на него дом! — не могла понять откуда такие предположения. — Значит со всем остальным ты согласна?! Конечно ты же у нас любишь, как я могла забыть! — Прекрати пожалуйста! — уже хрипло, на глаза стали наворачиваются слезы, понимала, что была тогда не права, но дочь сама того не понимая сорвала болячку, которая начала заростать.- Да я любила, что меня теперь убить за это? — А что, правда колет глаза? Конечно, зачем же дочь слушать если Игорек на ушко сказки рассказывает? Так? — осознавала, что начало заносить, но остановиться не могла, хотелось высказать все, что накопилось за последние месяцы. — Я выгнала его! — голос срывался, а слезы вот вот норовили прокатиться градом, но держалась. — Ну, ну! Сегодня выгнала, а завтра опять примешь! Скажешь не так? — смотрела на наливающиеся солёной жидкость карие глаза и хотелось ударить себя кувалдой по голове. — Не так! — прохрипела и быстро развернулась по направлению к двери, губы задрожали, а слезы безудержно прокатились из глаз. — Прости! — почти прокричал срывающимся голосом, выскакивая за дверь. Уже не услышала раскаивающегося шепота:"Мама!» Спустилась вниз по ступенькам, удивилась как не навернулась и не сломала себе шею. Выскочила из подъезда и завела машину. Уронила голову на руль, продолжая захлебываться в слезах. Не могла и подумать, что вместо спокойного примирения снова случится скандал. Хотя понимала Лалу и не осуждала её, та была в своём праве высказывать ей недовольство. Сняла машину с ручника и решила, что едет домой, к себе домой, снова в пустоту. К Крутому заедет позже, хотя он так просил её приехать сегодня -говорил по телефону таким голосом, будто написал шедевр достойный только Ирины Аллегровой. Вывернула руль, нажала на педаль и выехала на дорогу. Слезы продолжали литься, размазывая тушь и затуманивая взгляд. Стрелка на спидометре начинала стремительно двигаться к отметке 100. Мчалась домой и мечтала о том, чтобы зарыться в тёплое одеяло, уткнуться носом в подушку и снова выплакаться. Занятая своими мыслями, не заметила как откуда-то сбоку, нерадивый идиот не захотел уступить дорогу и на огромной скорости несся на неё. Поняв свою ошибку, молодой человек на ярко — красной иномарке пытался затормозить.

Секунда.

Доли секунды.

Глаза расширились от шока, а слезы сразу высохли. Осознание этой ситуации пришло к Ирине очень резко, но вывернуть руль, чтобы попытаться уклониться от удара у не почти не получилось.

Скип тормозов.

Грохот.

Чёрный майбах, не выдержав столкновения, отлетел на несколько метров и несколько раз перевернулся. Вскрикнув Ирина поняла, что уже ничего не поможет, она крепко вцепилась в руль и вжалась в кресло. Последнее, что она почувствовала, это ноющая боль в спине и невыносимая в голове. Движение на трассе остановилось, кто-то спешил выскочить из машин, и вызывал скорую, кто-то пытался помочь выползти из остатков машины виновнику торжества, а кто-то кинулся к майбаху, понимая что он скоро взорвётся. Сквозь пелену шума и боли Ирина чувствовала, как её куда-то несут и что-то делают, но противиться этому она не могла, снова погружаюсь в блаженную темноту. За её спиной прогремел взрыв: кажется, теперь её машина ремонту не подлежит. Светлые волосы, полностью пропитанные кровью, раскиданы на асфальте, кожа стремительно блелнеет, а кружащиеся рядом пытаются оказать первую помощь. Кровь стекает по лицу оставляя красную дорожку, но Ирина этого уже не чувствует, она вообще ничего больше не чувствует. Фельдшера только что подьехавшей скорой быстро, но аккуратно фиксируют её тело и уносят в машину. Пока врач осматривает повреждения, они присоединяют аппараты, наблюдая за их показателями. Машина скорой помощи с бешеной скоростью несётся по дорогам Москвы, приближаясь к НИИ им. Склифосовского. Мерзкий писк аппарата прерывает напряженную атмосферу в машине. — Дифибрилятор! 120! Разряд. — металлические пластины касаются её груди, и ток проходит через все тело Ирины. — 150! Разряд! — ничего не происходит, но последняя надежда ещё не угасает. — Дыши же, давай! ДАВАЙ! 200! РАЗРЯД! Тело в очередной раз дёргается под напряжением, и сердце начинает стучать. — Молодец! — усталый вздох и врач отодвигает важный аппарат в сторону, не убирая его. Считает её пульс, понимая, что если скоро не приедут, сердце ещё раз в таких условиях они не заведует. Машина тормозит, фельдшера быстро выбегают и везут перед собой каталку. Покой приёмного отделения, который бывает так редко, нарушается громким голосом коллег, которые уже рапортуют о степени тяжести пострадавшей. — ДТП, подозрение на повреждение позвоночника, внутренне кровотечение и закрытая ЧМТ, в машине дала остановку. Администратор что-то быстро черканула в тетрадке и потянулась к телефону, чтобы вызвать врача из ординаторской, но не успела. — Я возьму, Кать. Позови мне кого — нибудь из нейрозирургии и Андреева анастезиологом. — произнёс достаточно тихо, но его голос сейчас внушал ужас. Константин неотрывно смотрел на женщину, лежавшую на каталке, глаза потемнели, а кулаки сжклись. Не мог поверить, что это она. «Блять!» — проносится в мыслях. Он резко развернулся, зачесал назад пепельные волосы, крепко сжал их на затылке и направился в сторону операционной.