Игра ценой в эмоции

Я думал о том, что для меня может значить этот турнир и почему мне так хочется остаться здесь? Я сидел, глядя в одну точку, и мысли мои уносились далеко в прошлое. Как давно я перешёл на «темную сторону» волейбола? Почему решился пойти против отца и его правил? И главное, почему я ничего об этом не помню? Скандал, который закатила мать, забыть не получилось, но я не шарахался от взрослых и не боялся мяча. После всего что он сделал, я обязан было возненавидеть спорт вообще. Жили мы в небольшом доме недалеко от города. У меня даже была своя комната, по стенам которой я развешивал постеры из журналов. В сад и в школу меня отвозил отец, а обратно я приходил сам, потому что он был на работе. Помню за это я возненавидел зиму, с ее снегопадами и морозом. С мячом я познакомился на уроке физкультуры, когда Евгений Анатольевич предложил сыграть в игру, названия которой я еще тоже не знал. Надо было бегать и ловить мяч, чтобы он не касался пола и кидать его через сетку, на сторону противника. В тот день я прибежал домой в восторге от нового вида спорта. Но родители не оценили мое стремление к занятию ЭТИМ спортом. Мама долго кричала, на меня не объясняя ничего. И только один аргумент заставил меня молчать: отец. Угроза подействовала, но не так как хотели родители. Как оказалось у меня довольно высокий прыжок и неплохая выносливость из-за регулярных пробежек по свежему воздуху от школы домой. Совсем скоро Евгений Анатольевич позвонил маме с просьбой записать меня на секцию волейбола, которая была у нас в школе и гарантировала попадание в школьную сборную, то есть на соревнования. В это вечер я очень обиделся на физрука, потому что он не согласовал звонок со мной и мать всё же рассказала отцу. Никто не собирался говорить мне почему спортом заниматься нельзя и что плохого в школьной сборной, а спрашивать я не рискнул. Тут меня передернуло. В голове пронеслось незнакомое имя, принадлежащее близкому мне человеку. Судорожно перебирая всех знакомых в голове, я пытался вспомнить его лицо. Кто тогда рассказал мне о способах защиты и научил отвечать и не бояться? Кто он? Почему я не вспоминал о нем так долго? Как он появился в мой жизни? Я спрыгнул с подоконника и выбежал в коридор. Босиком я пробежался по холодной плитке и влетел в туалет сразу хватаясь дрожащими пальцами за раковину. «Кто? Кто? Кто? Кто?» -Кто ты… Я понял лицо к зеркалу и чуть не отшатнулся. Глаза были красными, как будто я очень долго рыдал, но слез на щеках не было. Я сильнее сжимал края раковины, пока не почувствовал боль и не разжал пальцы, сразу прижимая их к глазам. «Я не хочу! Не хочу! Я не помню! И не хочу помнить! ЕГО НЕТ! И не будет…» Я включил холодную воду и засунул под струю голову. Держал ее там почти две минуты, а снова посмотрев в зеркало успокоился. Похоже будто я только что вылез из душа и ничего плохого не было. Я медленно отступил на шаг назад и спрятал руки в карманах шорт. -Я в порядке. – На выдохе, почти по слогам проговорил я, стараясь смотреть только в свои глаза. Резко зажмурился и вышел в коридор, интуитивно возвращаясь к себе. Зайдя в палату, я взял с полки первую же книгу и снова сел на подоконник уткнувшись в текст. Чтение затягивает. Это я понял, когда в дверь постучали, и я отвлёкся. За окном был вечер. Посмотрел на книгу, прочитана до середины ровно. Стук повторился. Я открыл дверь. На пороге стояла вся наша команда: Ванька- связующий, Кирилл- либеро, Саша- доигровщик, Макс и Игорь- наши блокирующие близнецы. -Андрюха! Тебя ж сегодня выписывают? – Ванька обнял меня и потряс за плечо. – Ты как тут? -Да вот жду приказа к отплытию. Мы расселись по комнате, и говорили обо всём! Я рассказал про куратора, ребята про запасного атакующего, который больше всех ждет моего возвращения. - Я отвечаю так и сказал: “Скучаю, говорит по Андрюхе, скучно без него!” – Кирилл сидел на подоконнике и складывал какой-то особо сложный самолетик. -Согласен, тоска, там без тебя, белобрысый. -Поддерживаю! – одновременно произнесли зеркальные, сидевшие по-турецки у стены. Мы рассмеялись. Как по команде, все вместе. Стук в дверь. -Это походу за тобой. – Успокаиваясь еле как проговорил Ванька Я открыл дверь и весёлой улыбкой встретил стоявшего на пороге Волка. -Здравствуйте дети. -Наигранно учительским тоном произнес он входя. Мы снова смеёмся, а он встает посередине комнаты и торжественно объявляет: - Валевский Андрей, атакующий, волейбольной команды Прометей, официально считается выписанным! Новость встретили дружны “Ура”. Голоса у волейболистов громкие, так что Волк, с непривычки закрыл руками уши. Меня обняли в десять рук. Мы стояли так почти минуту. Мы быстро собрали немногочисленные вещи, и веселой компанией покинули территорию лазарета. Дальше начались тренировки. Мы собирались в зале утром и уходили после обеда. Мы уставали, но это была приятная усталость. Мы играли, прыгали, бегали и засыпали прямо в раздевалке. -Не надоело тебе с косичками возиться белобрысый? В очередное утро мы сидели в раздевалке, ребята переодевались, а я, стоя у зеркала заплетал очередную косу. -Нет, не надоело. Я волосы отращивал несколько лет. Уже привык, это даже приятно, начинать утро с расчески и заколок. -Девчонка. – сухо констатировал Макс. – Типичная городская девчонка. -Да иди ты, зеркальный. – С улыбкой бросил я. Все такие фразы у нас были привычкой. Меня звали девчонкой, близнецов- зеркальными, Ваньку- дылдой, Кирилла- коротышкой, запасных- ненужными. -А ты откуда знаешь, как городские себя ведут? Ты ж тут с семи лет. А в те времена в городах нормальными все были еще. Макс с ответом не нашёлся. Мы спустились в зал, построились по лицевой линии. -Сегодня игровая. Четыре, на четыре. – весело сказал Владимир Григорьевич. –Равняйсь, смирно. На право. В обход по залу шагом марш! И вот, восемь почти одинаковых молодых парня бегут по периметру спортивного зала. В почти одинаковых кроссовках, почти одинаковой форме. И так каждый день. Мы играли отменно. Приём, передача, атака, очко у нас. Мы меняли состав команд, расстановку и стратегию. Все было идеально. Диагональные пробивали блок Владимира Григорьевича, либеро падали и спасали самые “Опасные” мячи, связка передавал мяч ровно под раскрытую ладонь доигровки. Мы были готовы.