Игра ценой в эмоции

Прохладные струи били в спину и затылок. Это очень приятное чувство. Шум воды, падающем на плечи мог заглушить любой, даже самый громкий всхлип. Я устал. Мне больно. Но я стою. Я понял, принял и осознал поступок тренера, но простить его, оказалось куда сложнее. «Завтра я останусь на скамейке. Сегодня я на скамейке.» Руки тряслись и выключая воду, я дважды промахнулся. Вот почему я так хотел тогда остаться дома. Вот что это за щемящее чувство тоски. Я вышел из ванной и как есть, мокрый упал на аккуратно застеленную постель. Жвачка оказалась приторной. Ужасно сладкой такой, что я не смог понять, какой вкус был указан на упаковке, не глядя на нее. Нужно было совершать хотя бы какое-то действие, что оправдать бессонную ночь. Потолок снова был белым, но смеха это уже не вызывало. Только тоску. Через четыре часа я встану с этой же кровати и выйду в коридор, чтобы встретить наших и дать им понять, что я жив. А сейчас я лишь подумал о том, что наушники-это выход, протянул руку и достал плеер из-под кровати. Классика. Я вынул жвачку и нагло приклеил её к тумбочке. Я снова закрыл глаза и всё же провалился во тьму. Дыхание медленно выровнялось и скоро я смог заснуть. «Зеркальные проснулись, а значит до выхода на площадку осталось всего пять часов.» - за стенкой слышался шум просыпающихся товарищей. Мне вдруг стало невыносимо стыдно. Я снова и снова возвращался к вчерашнему, прогонял сквозь себя все те мысли и догадки, о которых на самом деле знал очень давно. Я вспоминал как они смотрели на меня каждый раз, когда я позволял эмоциям проявиться на их глазах. Готовность помочь, сострадание, понимание, тепло, всё то, что никогда не могло появиться во взгляде взрослого. Я не знал, что скажу им, когда выйду в коридор, не знал смогу ли я вообще говорить снова. «Что значила для меня эта ночь? Меня тошнит от собственного поведения.» Мысли не самые позитивные, но, с другой стороны, о чем еще я мог думать сейчас? Мать видела меня ночью и слышала то, что слышала. Лишь надежда на то, что она сможет сделать верные выводы помогала мне сейчас. Я проследовал в ванную и привел себя в порядок. Потом открыл небольшой шкафчик, стоящий почти вплотную к кровати, и достал новую форму. Я смотрел на нее и как будто бы видел впервые. Только сейчас я до конца осознал, что означал тот момент во дворе. Мы теперь нечто большее чем просто команда. Казалось бы, ну форма и форма, но только когда ты смотришь на нее в полумраке номера, после приступа болезненной ностальгии понимаешь, что это на самом деле. Валевский 11 Руки дрожали. Я плакал. Стук, щелчок дверной ручки и тихие шаги. -Андрюша, как ты себя чувствуешь? -Тебя это не касается. Догадаешься почему? -Я все-таки твоя мама- Она попыталась обнять меня- и я имею… -Я не хочу видеть тебя и с тобой общаться. Не нужно прикасаться ко мне и уж тем более не стоит приходить на матч. -Я не обернулся, и голос мой был ровен и тверд. – В отличие от тебя, мне важна победа в нем. Я попрошу тебя уйти- Она попыталась позвать меня по имени, но вмешался Капитан. -Девчонка. Плаксивая такая избалованная девчонка. Вот ты кто. - А сам-то? Забыл какой страшной бывает гроза? -Такое не забывают. Тебе ли об том напоминать? -Я переоденусь и выйду. Дай мне минуту. -Девчонка. И вышел. Они оба вышли. Я с ужасом понял, что улыбаюсь и что это окажется мне вполне естественным, ибо я только что услышал голос самого дорогого для меня человека. А это единственный в мире повод улыбаться. Скинул с себя одежду, в которой спал и с истинным наслаждением натянул сначала футболку и рукава, потом наколенники и шорты, потом носки и кроссовки. Финальный штрих- достать из-под футболки косу и можно выходить. Я закрыл глаза и ощутил, как резинка стукнулась о мою спину ниже лопаток. А когда снова открыл глаза то уже запирал дверь ключом-картой. -Туш вчера не сильно размазалась? Могу посоветовать отличную водостойкую! А то обидно будет если сегодня на игре, когда ты снова расплачешься она капнет на форму. Она все-таки белая, по большей части! И я засмеялся. Кирюха был с нами меньше всех- всего четыре года, но что мешало ему вникнуть в суть всех кличек, имен, шуток и игр? Он превращал каждую проблему шутку. Но делал это настолько грамотно, что это не вызывало отрицательной реакции. Ребята стояли полукругом занимая четверть коридора. Они прекрасно закрывали меня от посторонних и это радовало. Я не опустил глаз, а только сообщил, что почти вся моя косметика, итак, водостойкая. Я всей душой наделся на благоразумие Зеркальных, которые держали наготове телефоны, с уже открытым мессенджером. Они ждали подробных объяснений, и мне даже подумалось, что я готов открыть им все прямо сейчас, причем как есть, но за спинами игроков появился Владимир Григорьевич, но этот раз один. -Ты на скамейке. -Я знаю. Извините меня. Я виноват перед вами и всей командой. -И ты готов рассказать нам все. -И я готов рассказать все. -я обвел команду взглядом и улыбнулся. -Только думаю не прямо сейчас. Мы ведь играем в числе первых. К тому же я очень голоден. Как вы смотрите на какие-нибудь, например хлопья с молоком? Мне правда хотелось сейчас быть с ними как будто ничего не происходило и не произойдет. Первым опомнился Сашка. Он хлопнул меня по плечу и начал фундаментальный спор о том, что все-таки лучше хлопья или шоколадные шарики? Как и заведено в самые дурацкие споры втягиваются все и это еще один повод улыбаться. Мы вели себя как вели бы себя в саду или в зале. Как вели бы себя в том месте, которое привыкли называть домом. Ни один из нас не решился вспомнить вчерашний день. Спор завершился, когда в тарелке каждого оказались и хлопья, и шарики одновременно. Но тут же началось другое разбирательство- что следует добавлять в тарелку сначала молоко, или сухой завтрак? На этом моменте Кирилл как самый неопытный в таких вопросах задыхался от беззвучного хохота на полу, Ванька сквозь гомот, царивший в номере Ромео, пытался что-то объяснить поздно проснувшемуся Леше, а потом и переубедить того. Но хуже всего было Владимиру Григорьевичу: он, закатив глаза, стоял в дверном проеме и честно пытался настроить команду на бой и победу. Ваня сказал ему что по факту именно этим мы и занимаемся, но сдается мне он ему не поверил. Позавтракав, мы высыпали во внутренний дворик отеля на зарядку. Мне казалось, что я вижу все со стороны или сверху. Меня переполняло чувство неописуемого счастья, привязанности, тоски и ностальгии вместе. Как будто все происходящее было записано на старинную пленку и сейчас я пересматривал это будучи уже глубоким стариком. То, что я вспоминал про окружающих меня людей будоражило сознание. Эти мальчишки, такие как миллионы других по всему миру просто любят играть в волейбол и просто посвятили этому жизнь. Все что происходит параллельно матчам, должно было отсеиваться на этапе зародыша. Так было есть будет всегда! Так я думал и так я планировал существовать в мире игры. Заменяя ей все. Эмоции, чувства, человеческие отношения и все что могло бы мешать моей цели, которой, в сущности, не было. Ребята заполнили весь мой маленький мир сбой, своими шутками, традициями, кличка, мечтами, страхами, чувствами и всем что с этим связано всего за год. За один год я смог ожить. Они показали закаты и рассветы. Они научили петь у костра. Они и только они. Я растворялся в неизвестном мне так долго ощущении полной защищенности и отсутствия тревоги. Дом, это те, кто может дать тебе эти чувства.