феномен пяти

минджи и ханни смотрят на хеин вопросительно, потому что в последние пять минут, в которые хеин успела зайти в квартиру, снять верхнюю одежду и опасливо сесть на табуретку на кухне, хеин только и делала, что говорила о чем-то третьестепенном. она пришла замерзшая и уже, видимо, поплакавшая в подъезде. потому что щеки и нос сияли краснотой и не только от мороза. минджи почувствовала себя слабой перед такой хеин. что бы она к ней не чувствовала, каким бы ребенком ее не считала, все-таки, ослабла и почти начала переживать слезно. вовремя протерла глаза. и они с ханни смотрят нынешней такой хеин в глаза. но та теперь вовсе молчит. хлюпает носом. ханни первая не выдерживает и обеспокоенно спрашивает — хеин, что произошло? и это на хеин давит больше, чем все ее мысли, преследовавшие в такси, в одиночестве, под тихую музыку таксиста и со страхом ехать одной так поздно. это давит сильнее на ее голову и глаза, наполняющиеся с каждой секундой все больше и больше — слезами. и ханни пересаживает хеин, пока та плачет, в середину между ней и минджи. и хеин чувствует, как по ее руке минджи проводит своей и шепчет, пока ханни уступчиво молчит. — ты можешь плакать столько, сколько тебе понадобится. она кладет голову хеин, которую та опустила, чтобы слез видно не было — звуки все равно все выдавали —, к себе на плечо и бережно поглаживает. смотрит на ханни, на что та слегка-слегка улыбается, чтобы дать понять, что минджи выбирает правильный подход. потому для минджи эта ситуация столь же стрессовая. хеин не то что бы ее человек. но все-таки она ребенок. хеин захлебывается в слезах все сильнее, путается руками в волосах, пока вытирает щеки. от непривычных для нее прикосновений минджи становится еще грустнее и слезливее. даже минджи рядом и даже вовремя. у хеин и нет сил говорить. потому что за эти семь лет она не то что бы выплакала все. там намного меньше, чем простое все. там скорее одно ведерко, наполненное на половину еще вчера. когда мама сообщила, что отец приедет. хеин знает, что ее на маленькую дольку минджи может понять. потому что минджи рассказывала, как складывалась их семейная жизнь с родителями. с папой. с мамой. хеин думает, что минджи сама сможет понять и рассказать ханни, что с хеин случилось. почти достоверно и почти четко. вместо этого минджи близко-близко на ухо, обдавая кожу теплотой дыхания, шепчет снова. — нам хватит и того, что тебе станет легче. необязательно все рассказывать. и хеин обнимает минджи. жмется к ее груди и к шее как к родной. минджи влажно и слегка неудобно, но она терпит, почти не двигаясь. ханни гладит спину хеин и, сталкиваясь с рукой минджи, смотрит той в глаза. минджи намекает на чайник. ханни греет чайник. минджи может понять хеин. и, наверное, поэтому она так и поступает. так поддерживает. из-за всех сил. потому что не столь важно, что так хеин расстроило, важно лишь то, что хеин уехала из теплого дома в десять часов вечера и приехала рыдать на кухне квартиры на окраине. минджи это даже кажется трепетным и очень личным. слегка берет гордость, что ей доверились. ханни выходит с кухни, когда в дверь стучат. в квартиру с грохотом залетают даниэль и хэрин. с грохотом, потому что хэрин что-то попутно роняет, пока быстро пытается снять ботинки. минджи телом чувствует, что хеин из-за этого хихикает. теплеет. — что случилось у хехе? — даниэль привычно мягко тянет гласные и улыбается, как свойственно ей, ярко, — ставьте чайник, будем разбираться. и она садится перед хеин и минджи. хеин чувствует, что и минджи начинает смеяться и чуть ослабляет хватку. хеин садится ровнее и вытирает мокрые щеки. — я тебе посоветую умыться. даниэль смеется, а хеин послушно встает и идет в сторону ванной. — и руки помыть не забудь, хорошо? — хорошо. хэрин наконец заходит на кухню ко всем. ханни и минджи спешат к чайнику. на самом деле, сердце болит у всех. ханни не позволяет себе улыбаться, потому что от напряжения этого не выходит. она слишком переживает за хеин. хеин ребенок. ханни ощущает, как минджи, протягиваясь через нее за сахаром, сжимает плечо и поглаживает большим пальцем. минджи понимает, как ханни себя чувствует. она слишком хорошо ее знает. ханни кладет на секунду голову на плечо минджи. потому что так легче. — ну, могу сказать точно, — хеин возвращается из ванной и встает в победную стойку, — на сегодня я нарыдалась. они садятся с хэрин вместе. хэрин прижимает хеин к себе рукой и щекочет. потому что в ее возрасте так поднимают настроение. и хеин смеется даже умоляюще, чтобы она прекратила. хэрин попадается на щекотку тоже. и даниэль смотрит на этот бешеный бардак сначала весело, а после замечает, что стол от драки скоро перевернется. — стоп, стоп, стоп, — даниэль хлопает хэрин по плечу, еле его поймав, — закругляйтесь. просто обычно даниэль в подобном не участвует. она подобное устраняет. поэтому хэрин послушно перестает мучить хеин. хэрин слишком хорошо знает даниэль и знает, почему ее стоит слушаться. — я все-таки хочу узнать, хеинни, солнышко, — ханни ставит перед хеин и хэрин кружки с чаем. садиться на вторую табуретку рядом с даниэль, — что произошло? — мама? — даниэль уже выстраивает сожалеющий взгляд. — папа, — говорит минджи за спинами ханни и даниэль, которые на нее тут же поворачиваются, — ну, мне так кажется. так что? все взгляды снова на хеин, и она начинает чуть-чуть беспокоиться. потому что проблема может оказаться не проблемой совсем. вдруг они ее не поймут? вдруг отец ничего такого не сделал? хеин чувствует, как хэрин берет ее за руку под столом. и она решается. — папа. ханни отводит глаза в сторону раздраженно и сжимает кулак. потому что помнит, как проходила что-то отдаленно похожее с минджи. и ее это бесконечно бесит. потому что хеин четырнадцать, а сорокалетний мужчина смеет ее расстраивать. и не смеет наконец понять свою отцовскую роль. ханни чувствует, как минджи гладит ее по спине заботливо. и хеин наконец все объясняет. говорит, чего боялась, что ее пугает до сих пор. говорит, что ее злит веселье, которым ее пытались заразить дома. говорит, что папина дочь еын хорошая. говорит, что ей кажется, что папа еын любит больше, чем хеин. — ох, крошка, — даниэль садится по левую сторону от хеин и тянется ее обнять, — ты же понимаешь, что это не так? даниэль гладит по голове. хэрин поглаживает руку, все еще захваченную ее руками. ханни отпивает чай и выглядит более спокойной, чем раньше. хеин все понимает. понимает папу, маму, даже бедную еын, попавшуюся под руку. но хочет ли она их понимать? наверное, понять себя — в тысячу раз лучше. — тебя много кто любит. например, мы, помнишь об этом? — ханни смотрит в хеин глаза и улыбается, — или мама. она поступает странно, но ее жизнь бывает сложной. к сожалению, она не заметила то, как смогла обидеть тебя. и нам жаль. — ты можешь быть тут, с нами, столько, сколько тебе понадобится для комфорта, — минджи ставит пустую кружку на стол, — ну и сколько мама позволит. и хеин смеется. хэрин смеется также. — как тебя вообще мама отпустила? — даниэль приподнимает одну бровь в раздумии. на самом деле, хеин удивляется этому так же, как остальные. но думает, что маме не так уж и легко. хеин не понимает мамины мысли. думает, что и не обязана понимать. главное, что сейчас хеин там, где ей уютно. и даже уютнее, чем дома.                      когда хэрин, даниэль и хеин наконец ложатся на кровать минджи, оставаясь болтать, пока не уснут, минджи говорит, что уходит на балкон. удивительно, но не забывает про куртку. ханни увязывается следом, надевая и шапку. минджи с этого смеется и пропускает ханни на балкон вперед. ханни не курит, но пробовала. пробовала она с минджи, когда та уже была на уровне постоянно курящего. — так когда ты там бросишь? — с понедельника, говорю же. и ханни даже не хочется посмеяться с глупой наивности минджи. потому что это даже не наивность. и не глупость, а простая отговорка. ханни не хочет отставать просто так. — минджи, а если ради меня? — ради тебя что? — бросишь курить ради меня? минджи усмехается. она постукивает сигарету над пепельницей. ханни всегда беспокойная и заботливая, это даже бывает милым. — тебе-то какой толк? — как какой толк? — и ханни подходит ближе, чем раньше. теперь страх пахнуть сигаретами испаряется, — а твое здоровье? его восстановление стоит дороже всех сигарет, что ты за жизнь выкурила. а деньги брать откуда? если честно, ханни накидывает первое же, что приходит в голову. и видит, что минджи с этого становится смешно. все равно, ханни понимает, что минджи эти слова безразличны. это даже неприятно. минджи пожимает плечами. — ну, ради тебя, наверное, пришлось бы бросить. ханни почему-то не решается повторить просьбу и установить с минджи своеобразный спор. хотя минджи слов ханни этих даже ждет. но ханни только смотрит в окно. они друг друга слишком хорошо знают. слишком давно лучшеподружат. и ханни знает, что минджи ни за что сейчас не бросит, чем бы ханни не уговаривала. даже ради нее. потому что минджи не готова. она уже пыталась. - дай свой телефон, - ханни выхватывает его из рук минджи. открывает закладки, создаёт новую. «начать заботиться о себе

ради ханни»

и она отдаёт телефон обратно, не удосужившись показать записку минджи. говорит посмотреть на неё в понедельник. минджи на удивление послушно кивает и заметки не открывает. ханни кладёт ей голову на плечо. она думает, что минджи в этом плане слабая и бестолковая. думает это от некоторой злости, смешенной с переживанием. молчит.                      — хватит, хеин! хэрин оттягивает руки хеин от себя, пытаясь спастись от нового припада щекотки. хеин уже успела лезть целоваться, щекотила, шептала что-то странное на ухо и не давала спать. ну как, хэрин и не собиралась. просто хеин была не довольна, что хэрин с даниэль обсуждали что-то без нее. все вздрагивают в наступившей тишине от громкости рингтона. звонок на телефон хеин. и она, посмотрев на контакт, на вздохе звонок принимает. — да, пап? да. я поняла. все в порядке. нет, просто так. да, да, я поняла уже. спокойной ночи и вам. кладет телефон и закрывает лицо руками. — спросил, почему я уехала. пожелал спокойной ночи. в трубку еын кричала что-то милое. хеин ложится в постель снова, она отворачивается к стенке, и хэрин обнимает ее сзади. хэрин всегда молчаливо дает понять, что рядом. хэрин всегда рядом и почти всегда в приятной и уютной для них тишине. даниэль еле достает до виска хеин и целует в него. хеин шепчет спасибо. потому что она благодарна за помощь без лишних слов. потому что они знают ее слишком хорошо. знают, что помогут ей простыми касаниями и поцелуями в лоб. знают, что теперь лучше лечь спать, пока минджи и ханни стоят на балконе. хеин благодарна. она сжимает руку хэрин и закрывает глаза, удобнее устраивая голову на подушке. — спасибо.