Переменная

Время не лечит. Оно приводит к равнодушию. Оно убивает всё то, что мы так любили. Януш Леон Вишневский

I

      Холод пробирал до костей. Даже разведенный костер не помогал отогреться, а стены пещеры будто бы и не помогали укрыться от ветра, который все равно находил как проникнуть внутрь убежища и достать до изнеможенного ребенка, что кутался в зимнюю одежду. Дни шли мучительно медленно. Еда постепенно заканчивалась, а добыть новую ребенок был уже не в силах. Его тело было тяжелым как камень, в глаза постепенно наплывал туман, а чувства притуплялись.       Пятилетний ребенок оказался на краю пропасти, из которой ему не выбраться, отчего ему и остается только ждать своего конца. Ждать, когда весь кошмар и его короткая жизнь, в которой он не видел ничего, кроме упреков, страха, направленного на него, презрения и ненависти, прервутся и позволят ему покинуть этот мир безболезненно. Впрочем, насколько это может быть безболезненно? Ведь его проклятье не дает ему такой возможности. Каждый второй месяц года, начиная с января, мальчишка испытывал ужаснейшие боли, которые не давали ему шевельнуться и заставляли корчиться и сжиматься, заставляли его думать о том, как бы закончить эти страдания. Врачи много раз говорили, что когда-нибудь один из таких приступов станет для ребенка смертельным, и он умрет. Однако, он все никак не наставал. За пять лет жизни он натерпелся этих приступов не мало, но ни один не убил его, со временем они становились только сильнее, в какой-то момент становясь невыносимыми. Кости будто горели, кожа начинала «обугливаться» и чернеть, на ней же появлялись незамысловатые узоры, трещины, все такие же черные. Они болели, чесались, жглись. Ни святая вода, ни молитвы, ничто не помогало ребенку с этим недугом. В какой-то момент все опустили руки и, сначала, оставили мальчишку одного в своей комнате, а вскоре, видимо не выносившие даже и духа этого создания у себя дома, выбросили его на улицу, совершенного одного, без еды, в канун зимы, перед очередным приступом.       Сейчас был декабрь, месяц, когда приступ должен был проявиться. Ребенок уже понимал, что пережить в такой обстановке, когда рядом никого, кто бы мог помочь или что-то сделать, чтобы ослабить боль, невозможно, поэтому он был готов к худшему исходу. Жизнь сделала из него проклятое создание, к которому никто не хотел приближаться и помогать, потому что считали, что все безнадежно и помочь ему было невозможно, ведь сколько было вложено за эти пять, почти шесть лет, и никаких результатов не было. Становилось только хуже и хуже.       Со временем мальчишка начал понимать, что происходило вокруг него и как люди к нему относились. Если раньше он пытался с ними взаимодействовать и казаться живым, последний год и последние приступы убили в нем все живое и стремление к жизни, которое есть у каждого живого существа в начале его пути. А каким был смысл того, что он живет? Жить ради того, чтобы страдать? Или ради того, чтобы мешать и пугать других людей вокруг?       Так если этого смысла нет, то зачем бороться? Так и считал ребенок, проклятый с самого рождения. — Люси, Фэл, — слабый, почти не слышный голос паренька раздался слабым эхом в пещере, после которого настала тишина, но ненадолго. Вскоре как из не откуда появились две черные тени на противоположной стене убежища. Ответа не последовало, они лишь смотрели, если можно было так сказать, на ребенка, — если я умру, — начал он, закутываясь носом в меховую ткань, — вы вернетесь к себе домой? — Эти тени, что сейчас были напротив, непременно были каким-то созданиями не из этого мира, однако, парень понятия не имел кто они и что им нужно. Они были рядом с ним с самого рождения, но ребенок никогда не обращал на них внимания, считая их своим воображением, ведь никто кроме него их не видел, — наверное да… — Мальчишка продолжал говорить медленно и еле разборчиво, закрывая глаза от накатившейся усталости, — Если бы у меня была возможность… — Но он не договаривает, потому что почти в тот же самый момент, когда слово хотело слететь с его губ, резкая боль пронзила сердце, заставляя сжаться сильнее.       Он скрутился еще сильнее, когда ощущения распространились на все тело, парализуя его и заставляя упасть боком на холодную землю, покрытую тонким слоем снега. Один удар сердца отозвался болью в голове, заставляя сжать веки, сквозь которые начинали сочиться слезы. Второй стук вызвал гнет в спине. Третий — отдался жаром по телу, который умолял снять зимнюю одежду. Четвертый — заставил громко вскрикнуть ослабевшим голоском, что вызвало такое же шумное и продолжительное эхо.       С каждым ударом казалось, что сердце начинает разрываться все сильнее и сильнее, будто еще стук, и оно порвется, еще один и все закончиться.       Тени, что были на стене, забегали, будто бы волнуясь за состояние мальчишки. — Кто зде. Эй! Здесь ребенок! — Слышится в отдалении, из выхода из пещеры, чей-то басистый голос, который растворяется в сознании так быстро, что ребенок не успевает ничего сообразить, полностью акцентируя внимание на своей острой боли по всему телу.       Быстрые шаги раздаются по убежищу. Один. Два. Три. Три человека приближаются к месту, где лежал бедняга, о чем-то переговариваясь между собой. Со стороны улицы прекрасно слышалось эхо изнутри пещеры, вот люди в черных одеяниях и направились в сторону шума, но то, что они увидели… Кто бы мог из них такое ожидать?       Они очень быстро перевернули того на спину и обнаружили ужасное зрелище, когда челка спала с лица. Треть его была покрыта черным нечто, которое очень плотно прилегало к коже, скорее даже заменяя ее, пульсируя, как живое, и само оно было черным с фиолетовыми и синими оттенками, образующим разнообразные узоры по коже. Таким и было проявление его проклятья. Проклятья, у которого даже не было названия.       Мужчины, которые оказались рядом в такой трудный момент, сразу же взяли ситуацию в свои руки и для начала пытались разобрать то, с чем они столкнулись так внезапно. По началу это было похоже на одержимость для них, однако самый старший быстро понял, что этим то быть не может и постарался ослабить действие проклятья. Как было не странно, но методы их не помогли, если можно так сказать, правда, как по совпадению, приступ прекратился, заставляя юношу практически задохнуться. Благодаря тому же мужчине, ребенок все же делает несколько вдохов.       Зрение не пришло в своеобразную норму и видеть что-то было проблематично. Истощение дало о себе знать и повалило мальца наземь, заставляя закрыть глаза, покрытые пеленой тумана и темного нечто. Обросшие волосы закрыли половину лица, не давая и дальше рассматривать всю картину, но это было сейчас и не нужно. — Нужно отнести его в опорный пункт, и там уже посмотреть, что мы можем сделать… — Говорит один из мужчин и поднимает ребенка на руки, также вставая с колен, — бедняжка… — Жалость читалась в глазах темноволосого мужчины, который направился с пострадавшим в сторону выхода, а за ним следом пошло еще два человека. — Вы уверенны? Ему не помогли ни молитвы, ни святая вода, — вздыхает человек, поровнявшим, видно, с главным в их компании, — кто знает, что принесет это с собой… — Предлагаешь оставить его умирать в этом месте? Если он и умрет, то пускай хоть не как бездомная собака, — отвечает ему со вздохом первый, ловя на себе взгляд, полный двойственных чувств. Кажется, его коллега понимал, почему он так поступает, но с другой стороны его напрягало то, что избавиться от недуга ничто не помогло. Кто может знать, что они несут в лагерь? Быть может это очередное нечто из Геенны? Хотя, даже в этом случае, у них нет иного выбора, кроме как позаботиться от этом.

II

— Так значит, ты не помнишь? — Задает не первый вопрос человек в черной одежде, прежде чем отойти от ребенка и достать какие-то ампулы из сумки, лежащей на полу, — или, скорее, не знаешь? — Мгм, не знаю, — кивает черноволосый мальчишка и поднимает голову, смотря на пятна, что были вместо образов и фигур, перед собой. — Ты постоянно щуришься… Что у тебя с глазами? — Спрашивает мужчина, после того, как припоминает, что глаза мальца, которые он видел при его приступе, были покрыты тонкой пленкой серого вещества, что постепенно переливалось и очень сильно перекрывало цвет радужки. — Не знаю… Я давно ничего не вижу так четко, как при самом рождении, наверное, — неуверенно говорил ребенок, не спеша размахивая ногами взад и вперед. — Как тебя зовут? — Пока неизвестный разбирался с ампулой и ее содержимым, наполняя этим шприц, он продолжил интересующие его вопросы, тем самым продлевая «допрос». — Не знаю… — снова мотает головой ребенок и замолкает, но ненадолго, вскоре он продолжает, будто бы вспомнив что-то весьма важное, — как-то раз, я подслушал разговор людей вокруг и понял, что меня никогда не называли тем, что было бы похоже на имя, — говорит он с некой грустью. Пускай он и не понимал значения «имени», но где-то внутри себя ему было некомфортно осознавать, что у него не было этого чего особо важного. Ведь тяжело по началу было осознавать, что у тебя нет имени, которое бы дарило тебе собственное «Я», ведь тело — это лишь часть «Я», имя дает тебе законченную оболочку, дает понять, что ты правда есть, что ты личность, что ты — это ты, а не кто-либо другой. А без него, кто ты? Просто человек, ты не можешь даже назвать себя кем-то, ведь у тебя этого нет. Однако, со временем мальчишка привык к тому, что его зовут как угодно: «ребенок», «проклятый». — Вот как значит… — Шепчет себе под нос и свободной рукой надевает на нос очки. — А Вас как зовут? — Неван Фирс, — на губах мужчины проскальзывает добрая улыбка, которая почти сразу же уходит, — будет болеть, так что терпи, — в ответ ребенок только кивает.

***

— Кто вы такие? — Наконец, пострадавший задает правильный вопрос после недели пребывания в лагере этих людей в черной одежде. Он смог восстановить часть сил и наконец думать здраво, а не затуманено, наконец начал понимать, что произошло неделей ранее. — Экзорцисты, — Неван садится рядом с ребенком и сцепляет руки в замке, — люди, что борются с демонами, изгоняя их из нашего мира, — где-то мальчишка уже слышал это название, но никак не мог вспомнить где, ведь большинство воспоминаний как в тумане из-за недавнего приступа и припомнить в каком контексте было произнесено данное слово — почти невозможно. — Вот оно что, — шепчет ребенок и поднимает голову, смотря на высокого человека, — а с такими вещами, — юнец показывает на свое проклятье, — вы тоже боритесь? — Да, но в твоем случае, — Фирс вздыхает, — как бы сказать более ясно… Мы не можем установить причину того, почему оно у тебя есть, ведь ты говорил, что оно у тебя с рождения, сколько ты слушал людей вокруг. Обычно, от подобного легче избавиться зная причину и того демона, с кем оно связано, — экзорцист снимает с себя очки и убирает их в футляр, который в свою очередь убирает во внутренний карман, — поэтому мы не можем как-то помочь тебе сейчас, нам сначала нужно вернуться. — Ясно, — устало проговаривает в ответ ребенок и опускает голову. Ему начинало казаться, что совсем ничего ему уже не сможет помочь. — Не вешай нос, может все же мы сможем это преодолеть, — кое-как подбадривает Неван найденного ребенка и слабо треплет его по голове. — Угу, — кивает найденыш и направляет свой «взгляд» в сторону мужчины. — Фирс, за нами приехали, — слышится приближающийся голос и внутрь входит молодой парень, — что ты собрался делать с мальчишкой? — Заберем его с собой, — без колебаний выдает мужчина и поднимается на ноги, поворачиваясь к ребенку, который смотрел на него сквозь отросшие волосы, — может сможем помочь ему там. — Куда ты его денешь? — спрашивает младший экзорцист, выдыхая и смотря на своего наставника. — Мы не можем оставить его здесь одного, тем более с такой заразой, — вздыхает старший и поднимается на ноги, подходя к своему товарищу и после пройдя дальше, до сумки, поднимает ее, — должен быть способ, чтобы исправить то, что с ним случилось. А для этого нам нужно его забрать, — Неван едва касается ладонью плеча своего коллеги и ждет его реакции. — Если начальство прознает о такой вольности… — напоминает Крис и складывает руки на груди. Кристиан не был против такого жеста доброты своего наставника, ведь и к нему он проявил такое же сочувствие, когда он оказался в затруднительной ситуации, — но мы на территории японского отделения, так что скорее всего его заберут именно они. — Если заберут, то тут ничего не попишешь. Главное, чтобы ему помогли, — Фирс убирает руку с плеча Мэйса и поворачивается к ребенку, — мы сейчас отправимся в… очень важное место, веди себя там хорошо, понял? — В ответ он получает кивок черноволосого, после которого он с облегчением выдыхает.

***

      Вернувшись в главный штаб, Неван попросил своего товарища пока присмотреть за ребенком, чтобы тот ни с кем не столкнулся и ничего не произошло в его отсутствие. Казалось бы, задача простейшая, особенно учитывая, что сейчас в отеделении было не так много каких-то высокопоставленных людей и никого особого встретить они не были должны. Что ж, иногда нужно рассматривать все варианты.       Во время ожидания, послышались шаги, а дальше и голоса, которые не предвещали чего-то хорошего для ребенка, ведь они принадлежали нынешнему паладину и одному из пламенных рыцарей. Последний выглядел весьма экстравагантно и на контрасте с экзорцистом ходил в белой одежде, от него исходила опасная аура, которую чувствовал мальчишка, отчего он спрятался за Кристианом, лишь немного выглядывая из-за него и провожая взглядом две фигуры. Им двоим, Крису и ребенку, стоило вести себя тихо, так, чтобы не привлекать внимание и молча ждать пока те не пройдут мимо.       Все было бы прекрасно. Если бы в какой-то момент не показались знакомые тени на стенах. Люси и Фэл. Они сразу же привлекли внимание Абеля и его коллеги, особой частью этого «внимания» стало то, что тени исчезли только у ног, стоящего немного позади Криса, мальчика. Кто знал, что у них сейчас в голове произошло, что они решили подойти к стоящим двум юнцам. По их лицам было не прочесть, что у них внутри творится, но явно что-то недоброе, ну, так думал по началу младший экзорцист. — Стой позади меня и не говори ничего, — шепчет ребенку Кристиан и неглубоко вдыхает. Было бы замечательно, если бы в этот момент вернулся Неван и забрал обоих их отсюда, но чуда не произошло. — Что ты там пытаешься спрятать? — слышится баритон паладина и тот заставляет ребенка сжаться, цепляясь за плащ экзорциста впереди него. — Это… — Крис не знал с чего начать и что отвечать сейчас вышестоящему, ведь это именно Фирс забрал с собой мальчишку и предложил стать тому одним из них, но скажи он это сейчас в лицо, явно получит кучу неодобрения и возможно, чего хуже. В итоге Кристиан безысходно вздыхает, чем вызывает смешок у стоящего рядом демона в шляпе. Ничего не остается, кроме как сказать полуправду, — этого ребенка подобрал Фирс из-за проклятья… — Проклятья? — кажется оба, Мефисто и Франкен, чувствовали присутствие демона, но никак не проклятого человека, — покажи его, — сопротивление было бесполезным и бессмысленным, именно поэтому Крис заводит руку за спину мальчишки и немного толкает его перед собой, — это… — Как интересно, — стоящий демон рядом подпер рукой подбородок и рассматривал лицо ребенка, которому явно было не комфортно, но деться он никуда не мог, поэтому он только схватился одной рукой за плащ Кристиана, в то же время глядя на двух незнакомцев, сквозь свои обросшие волосы. — Не двигайся, — говорит темноволосый и садится на корточки, протягивая руку к лицу ребенка и, коснувшись его, убирает волосы с лица, открывая не особо приятное зрелище. Черные пятна, как казалось Кристиану, выросли с прошлого раза и занимали почти половину лица, — что пробовали? — на этот внезапный вопрос экзорцист отвечает очень кратко, но емко, что позволяет понять одну вещь — ничто не помогает этому дитя, — запущенный случай… — странно было видеть довольно холодного и серьезного паладина с таким взглядом, полным жалости. — Где вы его смогли найти, с таким-то… — покачивает головой одетый в белое мужчина и отводит взгляд в сторону. Кажется, он что-то знал, но говорить об этом не собирался, все же он не такой и добрый «человек», чтобы помогать первому попавшемуся бедолаге, хотя он не мог не отметить, что, то, что ребенок сейчас жив и стоит на ногах, вызывает у него интерес. — Отправьте его в Асайлам, — это заявление заставило демона повернуть голову в сторону Абеля, тот был и доволен, и удивлен таким решением. Теперь он сможет спокойно следить за этим феноменом, как в своей голове назвал его Фель. — Я что-то пропустил? — слышится четвертый голос, который принадлежал Невану, что вернулся только что. В свою очередь Абель поднялся на ноги и развернувшись стал уходить. — М-м, — вздыхает стоящий рядом Мефисто, — вот так дела, — усмешка проскальзывает в тот же миг. Демон бросает взгляд зеленых глаз на ребенка, ловя его туманные глаза, — еще увидимся, — краткая улыбка украшает его губы, после чего он разворачивается спиной к стоящим экзорцистам, — вы принесли кое-что очень интересное.       Когда Кристиан, Неван и ребенок остались наедине друг с другом, первый рассказал подошедшему наставнику что произошло, а закончил главной новостью, что ребенка отправляют в Асайлам. Новость была неоднозначной. Ведь Асайлам — это школа экзорцистов, так для какой цели туда отправляют ребенка, чей недуг не вылечивается и может иметь разнообразный эффект на окружающих?

III

      Прошло несколько месяцев с тех пор, как юноша оказался в месте названным Асайлам, и начал адаптироваться к жизни там. Мальчишка уже с самого начала подозревал, что жить в этом месте ему будет не так просто, ведь его недуг нельзя было полностью скрыть, остальным детям не нравилось даже простое присутствие пацана, не говоря уже о том, чтобы как-то с ним контактировать. Пусть это проклятье не было чем-то, чем можно было заразиться от прикосновения, но есть такие слова, говорящие, что люди не могут объяснить — пугает их. — Что ж, раз уж мы отправляемся в Асайлам, нам нужно узнать твое имя, чтобы внести в протокол, — начал Неван, поднимая ребенка на руки и направляясь в сторону дверей, — только ты говорил, что у тебя его нет, — вздыхает мужчина и начинает думать о том, что им делать. Быстро зарегистрировать мальца под новым вымышленным именем или как-то найти его родителей и там уже решить, что делать? — Имя… Это когда тебя как-то называют? — ребенок явно был в небольшом замешательстве. — Это то… — Фирс остановился, пытаясь придумать объяснение, — смотри, вот есть разные вещи, да? Возьмем пол. «Пол» — это название или имя этой вещи, это то, что дает ему смысл. Имя человека — это часть его индивидуальности, это твое название. — Вы мастер объяснять, — усмехается Кристиан, остановившись рядом со своим наставником с изогнутыми губами. — Думаешь, сам бы объяснил понятнее? — Хмурится темноволосый мужчина и сводит брови к переносице. — Имя… Я вспомнил, что когда-то один мой друг назвал меня «Иссей», — прерывает их небольшую ссору мальчишка, внезапно озаренный своими воспоминаниями, которые постепенно начали возвращаться к нему. — «Дар божий» … — После произнесенного Неван усмехается и треплет по голове Иссе, — для этого человека, видно, ты был как кто-то очень ценный.       Иссей Фирс. Имя подарил ему его друг из снов, а фамилию ему отдал его нынешний опекун и наставник. Так и получилось, что только спустя пять лет, ребенок получил оставшуюся часть своего «Я» и начал свой пусть к становлению личности. Мальчишка очень дорожил тем, что теперь имел, пускай и никогда бы не стал этого показывать.       Каким же стал Иссе, после того, как прибыл к экзорцистам? По началу он был малоразговорчивым, впрочем, таким он и остался, как раз из-за того, что никто вокруг, кроме взрослых, не хотел с ним контактировать из-за страха за свою жизнь. Но особым в своем контакте выделился глава японского отделения — Мефисто Фель. Кто бы что ни говорил, а отрицать то, что этот демон был в чем-то заинтересован и дело тут было далеко не в одном проклятье, было бы глупо. Он часто посещал ребенка на перерывах и когда было свободное время, стараясь разузнать о нем побольше, ведь больше не от куда было получить о нем какую-то информацию. Потому, как оказалось, его родители ничего о нем сказать не могут, люди из его дома тоже, они будто бы и не помнили о том, что у них там вообще-то когда-то жил мальчик.

***

      Как-то раз, бродя по коридорам, убежав от охраны, ребенок набредает на странную дверь, за которую заглядывает и видит еще более, по его мнению, странно зрелище, как в центре комнаты, на кушетке, подключенный к каким-то аппаратам с какой-то зеленоватой жидкостью, весь перемотанный бинтами, лежит кто-то. Иссе не чувствовал опасности или же, в тот момент, он почувствовал себя бесстрашным, и зашел внутрь большого помещения. Сильно повезло, что в этот момент рядом никого больше не было.       Если быть честным, ребенок не просто так пошел по коридорам Отдела 13, избегая охраны и остального персонала. Накануне ему приснился сон с его другом, который говорил, что теперь они находятся не так далеко друг от друга и вполне могут встретиться, если Фирс проявит инициативность. А на вопрос о том, почему сам Лу, так звали друга из сна, не найдет его, он лишь сказал, что не в состоянии даже подняться на ноги, поэтому и искать ребенок должен будет его, однако, Лу не оставил его без помощи и сказал, что ориентиром Иссе будет служить еле уловимый свет, который только для пелены и пятен в глазах его был бы ярким. Именно так, по свету, ребенок добрался сюда.       Мальчика внезапно одолела тревога, он только осознал, что видел четкий силуэт и то, что было вокруг него, правда на мгновение, но этого хватило, чтобы удостовериться в том, что он пришел… в верное место, точнее, так он хотел надеется.       Иссе аккуратно подходит к кушетке, не задевая провода и трубки, а после также аккуратно касается руки в бинтах. — Ты пришел, — слышится голос чуть выше и левее. Это был голос того самого кого-то, лежащего на мебели, — вот мы и встретились, — его голос был немного тихим и заметно уставшим. — Лу? — Парнишка не мог поверить в то, что происходило. Он думал, что Лу существует только в его снах и не был реальным, а тут оказалось все совсем наоборот. — «Лу» … что за нелепое прозвище… Люцифер, — тот, кто назвался Королем Света, слабо поворачивает голову в сторону ребенка, начиная смотреть на него, — точно такой же, как и тогда, — Люцифер, а ранее «Лу», был недоволен тем, что парнишка не называл его по имени, хотя тому он несколько раз произносил свое имя во «снах».       Не знал демон, отчего он хотел встретиться с этим ребенком в настоящем мире, ведь его ненависть к людям… Хотя, быть может, причиной этому послужило то, что во время его «сновидений», правда, есть ли они у демонов еще тот вопрос, он чувствовал какое-то облегчение в теле. Ощущал, что необъяснимым способом его тело становилось крепче внутри, позволяя силе своей «возвращаться». Пускай это было только внутренне, но некоторые из персонала заметили это и решили, что это действие эликсира.       Но кажется, только Король Света понимал, что происходило и почему. Если этот ребенок может только своим присутствием во «снах» восстановить его «внутренности», то что же получится, если они встретятся в реальности и что если начнут контактировать? У Люцифера была небольшая гипотеза на этот счет, но подтвердить или опровергнуть ее он мог только встретившись лицом к лицу с мальчишкой. — Люцифер, — ребенок поднимает голову и «встречается» со взглядом демона, однако, сказать он ничего не успевает, как в помещение начинают входить люди. Что же будет, если они увидят здесь ребенка? Проблем не наберешься. В этой ситуации Иссей даже не успел что-то сделать, как по щелчку пальцев оказался за пределами этих коридоров. — Поговорим позже, — шепчет Король Света и закрывает глаза, после того, как отправил юнца подальше от этого места.

***

— Я пришел, — спустя некоторое время Иссей стал чаще заглядывать к своему «другу». Ребенок даже выучил расписание, когда к Королю приходят и когда внутри помещения находятся люди. Он выработал схему, по которой проникает внутрь комплекса и проходит к нужной двери.       Как только их встречи стали чаще, состояние тела демона улучшилось. На него «вернулась» кожа, зубы, бинтов уже было не так много, они закрывали только потрепанные места, которые все еще не вернулись в свое первоначальное состояние. Возможно, Иссе бы понравилось, как тот выглядит, если бы он мог видеть хоть что-то кроме пятен и черно-белого фона. — Мгм, — говорить с Люцифером было тяжеловато из-за того, что демон говорил мало, а иногда говорил что-то, что было не понять пятилетнему ребенку. Иногда, правда, у них завязывался долгий разговор, но обычно это происходило там, во «снах», казалось даже, что там они чувствуют себя более сближенными.       После того, как Иссей подошел к кушетке, рука Люцифера находит его одежду сзади и поднимает мальчишку, сажая его на край мебели. Это стало каким-то обязательным действием после восстановления демона, чтобы они начали говорить.       Не так много времени прошло с начала их разговора, но в какой-то из моментов упоминается тема, которая сильна была близка Люциферу и также сильно его тяготила. Равенство между демонами и людьми, равенство между их мирами, которые были разделены еще очень давно. Мир идей и мир людей. — Ты еще слишком юн, чтобы понимать что-то из этого, — Люцифер отворачивает голову от собеседника и закрывает глаза, давая понять, что продолжать он не намерен, как раз из-за того, что он не поймет. — Почему ты так думаешь? — Ты ребенок, — повернув и открыв глаза снова, Король Света смотрит на нечитаемое лицо Фирса. Так как Иссей был в первую очередь человеком, а во вторую ребенком, который ничего вдвойне не знал об этом мире и страданиях демонов, и особенно созданиях высшего порядка, Первый Владыка ненавидел ощущение его присутствия рядом с собой, но почему-то не показывал этого, однако, наоборот, позволял ему быть подле того. Конечно это можно было обосновать только этим «чудодейственным эффектом», но правда ли все дело было именно в нем? — Ну и что, — парнишка поднимает голову и смотрит в сторону Короля, наклонив голову на бок. Он был столь наивен и «чист», что это также выводило из себя демона, что пережил слишком многое.       Люцифер вздыхает, понимая, что если не скажет этого этому ребенку, то он сегодня продолжит надоедать своим присутствием еще больше, — я хочу создать мир, где все будут равны и «люди», и «демоны», может быть даже точнее, не будет существовать этих понятий. Объединить Ассию и Геенну, — он закрывает глаза и продолжает монотонно говорить, — тебе все равно этого не понять, — вздыхает он в конце предложения и оглядывает лицо сидящего собеседника, ожидая видеть либо непонимание, либо что-то сопутствующее этому, однако… — Ты считаешь, что так сможешь создать мир, полный… га-… гармони… — Гармонии, — поправляет его демон. — Да, гармонии, — кивает Иссей, совершенно видимо не заботясь о произношении этого непонятного слова. Люцифер кивает, подтверждая догадку человека, — но разве так, оно наступит? Ведь мы разные, — Иссе наклоняет голову и пытается сообразить, что именно имеет в виду его «друг», который говорил о создании гармоничного мира. — Я говорил, ты не поймешь, — можно было почувствовать нотку раздражимости во всегда спокойном и монотонном голове Люцифера. Терпение на этот день начинало кончаться, — у тебя с рождения было и тело, и «Я». — Не правда! — Внезапно восклицает Иссе, сжав ладони в кулаки. Перед тем, как оставить его в Асайламе, Неван ответил на его вопросы об имени и как сильно это сказывается на человеке, тогда-то Фирс и затронул тему «Я», которое как раз и было связано с именем, — я только недавно получил «Я», а тело… я его даже не чувствую, — такие слова заставили равнодушного демона слегка раскрыть глаза. Человек, который не имел «Я» и не чувствовал тела? Такое разве возможно? — Ты говоришь так, будто все знаешь о людях и что они всегда все имели, но… есть и те, кто не имеет ничего, даже своего имени, — ребенок отворачивает голову, — я понимаю твои чувства. — Что ты… — Но разве это решение проблемы? Я мало что понимаю в твоих словах о том, что не будет существовать понятий «людей» и «демонов», но у меня предчувствие, что это плохая идея, — мотает головой Иссей и смотрит на нежно-золотую «ауру» демона, — весь мир — это сплошная несправедливость… Одному такое не исправить, насколько бы сильным ты не был, — впервые за долгое общение на лице Фирса младшего проскакивает подобие злости, — объединение миров… — Что ты предлагаешь? — Люцифер проявил заинтересованность, ведь он никогда бы не подумал, что с губ ребенка могут слететь речи похожие на слова взрослого человека. — Я не знаю всей истории, но когда я ее узнаю, я хочу помочь тебе!

***

      Сегодня, пусть того и не знал Иссе, был последний раз, когда они смогут увидится на ближайшие несколько лет. — Ты подумал о своих словах тогда? — Сразу же начал Люцифер, — обратного пути не будет. — Да, только пообещай кое-что, — Иссея снова садят на край кушетки, но в этот раз демон неотрывно смотрит на него, будто бы пытаясь прочесть на его лице сомнения. — Пообещать? — Угу. Я не знаю, смогу ли выжить, поэтому, если я не умру, давай ты не будешь действовать в одиночку? Я имею в виду, без меня. Ну, если я умру, то ты будешь поступать как сам захочешь… — кажется, голос Иссе был довольно робким и сам он казался зажатым, быть может, он считал, что его просьба была слишком для такого как Люцифер. И пускай он не до конца понимал с кем говорит и что его стоит опасаться, а говорить с ним и вообще стоит аккуратно, ребенок все равно решился на это.       У Люцифера сложилось двойственное отношение к этому человеку. С одной стороны, как тот, кому чужды какие-то человеческие чувства, он просто использовал того, чтобы присутствие Иссе снимало с тела демона дискомфорт и восстанавливало его, но с другой стороны, он чувствовал возникающую… привязанность с этим проклятым ребенком. Они будто бы были чем-то похожи. Оба в один миг могут развалиться и умереть. Оба ищут какого-то мирного уголка, чтобы всем было хорошо. В какой-то степени оба ненавидят людей, каждый из-за своих причин. — Если ты умрешь до нашей встречи, я пойду по своему пути, однако, если ты выживешь, и мы встретимся, так и быть, я не стану принимать радикальные меры и действовать первоначальной идеей, и с тобой, мы воплотим эти слова в реальность другими путями, — это, кажется, было самым длинным предложением из тех, которые когда-либо от него слышал Иссей и самым непонятным. Но вместо вопросов, парнишка кивает, — дай свою руку.       Фирс послушно протянул тому руку, а он в свою очередь взял ее в свою, перед этим немного прокусив на своем большом пальце ранку. После этого он провел пальцем по тылу ладони дитя и на том месте сразу же появился незамысловатый рисунок, который начал слабо светиться, — я буду знать жив ли ты, - Иссе кивнул, и демон продолжил, — не забывай о нашем договоре, Иссей.