Путешествие в обратном направлении (автор Priest, Китай)

Голос Ань Цзе слегка охрип, и он замолчал. Цзуи Шэ налил в чашку теплой воды и подал ему. Тот сделал маленький глоток, едва смочив губы. — Относительно того, что было дальше, в общих чертах ты знаешь, — опустив взгляд в стол, он монотонно проговорил: — Мы убили этого человека. И мы думали, что он мертв. — А потом? — главное, что интересовало Цзуи Шэ: что случилось после. — А что потом? — вымученно усмехнулся Ань Цзе. Его лицо было бледным и осунувшимся, возможно от усталости, а возможно от чего-то другого. — Все должно было утрястись, встать на свои места. Мстители совершили свое возмездие, влюбленные готовились пожениться, всё стало лучше, чем хорошо. Но однажды я обнаружил, как кто-то тайно плетет интриги за моей спиной. После этого я поверил в карму. Дело даже не в том, что история пошла по кругу… Методы этого человека были такими, как те, что я использовал против Ли. Незаметно проникнуть, как хроническая болезнь, разъедающая изнутри, медленно разлагать всех новообращенных, прячась среди людей словно враждебный призрак. Я действительно не думал… — голос Ань Цзе опустился почти до шепота. — Не думал… Пальцы с такой силой сжимали чашку, что побелели и дрожали. — Почему Ду Ланг сделал это? — наконец произнес Цзуи Шэ. Он и сам не знал, задает вопрос Ань Цзе или самому себе. Когда-то профессор по инвестициям сказал одну вещь, которую Ань Цзе запомнил: «В этом мире нет ничего невозможного. Убивает обычно то, что кажется наименее опасным». Нет ничего более правдивого и более разочаровывающего, чем это. — Тогда мне тоже хотелось понять, почему. Но что случилось, то случилось. Важнее было понять, что мне с этим делать, — Ань Цзе откашлялся, будто слова застряли у него в горле, и продолжил с тихим вздохом: — Сейчас я бы не делал ничего. Все эти вещи выглядят такими бессмысленными, какой смысл был бороться за них? Му Лиан плакала и умоляла уехать из этого дрянного места, пусть бы пришлось искать убежище в горах или скитаться по свету… — Если бы ты послушал ее, ты не был бы Ань Инь Ху. Цзуи Шэ сжимал и разжимал кулаки, и у него почти возникло желание обнять этого человека, даже если это было лишь небольшим утешением. — Да, в ту пору я не смог бы просто проглотить это, — Ань Цзе самоуничижительно рассмеялся. — Женщина… Ты говорил, что я плясал под ее дудку. Но только после всего случившегося я осознал, что эта малышка, которая и голос боялась повысить, видела вещи куда яснее всех нас. — Она не хотела смотреть, да и я тоже, как ты и Ду Ланг, наши братья, сражаетесь насмерть, — Цзуи Шэ помолчал. — Если бы не Шуй Ши… — Если бы не Чжай Хайдун, предавший меня в последний момент, — холодно закончил Ань Цзе. — Они обещали, что не причинят тебе вреда. Шуй Ши заверил, что максимум — небольшой полудюймовый порез лезвием, обработанным анестетиком, от которого не будет никаких последствий… — Цзуи Шэ вдруг осекся, сообразив, что сболтнул лишнего. Он смущенно взглянул на Ань Цзе: — П-прости… Не реагируя, Ань Цзе уставился на чашку в своих руках. По поверхности воды шла мелкая рябь, размывая его отражение. Шокирующе ровным тоном он продолжил говорить: — Не было никаких серьезных последствий. Я просто проспал полтора суток, а когда проснулся, Му Лиан исчезла. В комнате воцарилась тишина. Цзуи Шэ молчал, не зная, что сказать. Спустя долгое время он выдавил: — Тогда… Му Лиан, как она… — Я подсыпал ей в молоко снотворное, но она не выпила его. После этого она тайком выбралась на мои поиски. Она хотела все прекратить… Но люди, охранявшие меня, не знали ее, а у них был приказ стрелять в любого, — застывшее лицо Ань Цзе не дрогнуло ни одним мускулом, словно он рассказывал историю кого-то постороннего. — В конце концов, я был тем, кто убил ее. Никто больше не виноват. Есть фраза: «плачьте только от радости». Но что делать, если чувствуешь такую безграничную печаль? Цзуи Шэ словно наяву увидел спину молодого человека, который поднял и понес на руках тело девушки. Шаг за шагом, медленно, будто весь мир отвернулся от него. В одно мгновение он был раздавлен. Смирение, скорбь, ненависть — что они могут сделать человеку? Но народная мудрость гласит: нет ничего печальнее, чем сердце, которое не может больше радоваться. Казалось, что такой рациональный человек, как Ань Инь Ху не способен на сильные чувства. Однако в момент кризиса именно рациональные люди оказываются самыми яростными и безрассудными. Человек умирает, но проблемы не умирают вместе с ним. — Тогда никто не осмелился остановить тебя. Даже Ду Ланг лишь мог смотреть, как ты уходишь. Инь Ху! — вдруг сказал Цзуи Шэ. — Все уже в прошлом! — Я еще не закончил, из-за чего ты так взволновался? — Ань Цзе усмехнулся, прищурив глаза, и внезапно протянул руку: — Дай мне сигарету! Удивленно хмыкнув, Цзуи Шэ полез в карман за пачкой. — Давненько я не видел, чтобы ты прикасался к табаку. Разве ты не бросил? Ань Цзе ответил молчаливой улыбкой. Он закурил и глубоко затянулся. Но прошло десять лет с тех пор, как он это делал, и, естественно, закашлялся, вдохнув дым слишком глубоко. Тело сотрясалось от неудержимого кашля, слезы потоком лились из глаз. Он засмеялся и оттолкнул руку Цзуи Шэ, когда тот попытался похлопать его по спине. — Кха! Кха! Ничего страшного, отстань! Кха! Что за дерьмовые сигареты ты куришь? Такие крепкие! Хочешь прожечь дыру в легких? — Большой босс, ты соревнуешься сам с собой? Держа сигарету между пальцев, Ань Цзе покачал головой, глядя как она медленно тлеет. — Я еще не закончил рассказ, — повторил он. — То, что произошло после, ты не знаешь. Эх, Цзуи Шэ, в этом мире есть столько невообразимых вещей. Взять хотя бы канал Discovery: они продолжают находить всевозможные маленькие секреты только чтобы развлечь публику. Все, чего им не хватает, это режиссера без близорукости… — Ань Цзе покачал головой и вздохнул. — В тот день я отнес Му Лиан домой, стер кровь с ее лица и тела и уложил ее на кровать. Мое сознание находилось в помрачненном состоянии. Мне казалось очень важным тщательно расправить простыни, чтобы ей было комфортно. Я расправлял и расправлял ткань, но в одном месте она оставалась сморщенной, — Цзе стряхнул пепел с сигареты, его голос походил на натянутую нить, которая вот-вот разорвется. — И я подумал: как я смогу разделаться с Чжай Хайдуном, как я справлюсь с Хэ Цзинмином, если я даже дурацкие простыни разгладить не могу? Какой смысл мне жить? — Инь Ху… Отмахнувшись, Ань Цзе хохотнул: — Ты не представляешь, как это было смешно. Простыня продолжала топорщиться, а я старался снова и снова. Когда уставала одна рука, я использовал вторую, а затем… После целого дня, проведенного в этом бессмысленном занятии, мои мозги чудесным образом встали на место. Я поднял простыню и обнаружил под ней дневник. Запертый. — Му Лиан? — Как ты догадался? — Ань Цзе моргнул и покачал головой. — Все же я был тогда не в себе, и не сообразил, что глупую штуковину можно открыть, просто нажав на скобку. Поэтому я вытащил из-под кровати ящик с инструментами, схватил топорик и сбил замочек. Угадай, что я прочел в дневнике… Цзуи Шэ никогда раньше не слышал этой части истории, но у него не было времени ее обдумывать. То, как неестественно спокойно Ань Цзе подсмеивался над собой, заставляло чувствовать все большую неловкость. — На самом деле фамилия Му Лиан не Цуй. Когда она была маленькой, у родителей не хватало денег, чтобы вырастить ее, и ее отдали на воспитание дальним родственникам — семье Цуй, — затушив окурок, Ань Цзе взял чашку и залпом допил воду. — Я только в тот момент узнал, что ее фамилия Хэ. Лицо Цзуи Шэ окаменело. — И выяснилось, — продолжил Ань Цзе, — Что у нее имелся единокровный старший брат по имени Хэ Цзинмин. Тебе не кажется это иронией судьбы? В своих последних строчках она умоляла меня не убивать этого ублюдка… Если бы я заметил, насколько подозрительным был Хэ Цзинмин, если бы я не отвернулся от него всего несколько ночей спустя… Иногда, когда мне больше не о чем думать, я задаюсь вопросом — почему Чжай Хайдун не зарезал меня в тот раз? Разве не проще было бы, если бы его удар оказался смертельным? При всем желании Цзуи Шэ не мог ничего сказать — в голове царил полный хаос. Ань Цзе молча сидел, ожидая, пока его мозг переварит информацию. Если рассказ и был шуткой, то слишком нелепой. От напряжения кровь шумела в ушах. Она, вероятно, была такой же бурной, как прилив реки Цяньтан. Она заставила его течь на восток вместе с рекой, не оставляя места для дыхания. — Значит… ты был болен? А потом исчез, никого не предупредив? Ань Цзе поднял два пальца: — Нет, я тут ни при чем. Клянусь самим председателем Мао, я не собирался уходить, не сказав ни слова. Хэ Цзинмин схватил меня, запер на темном чердаке и удерживал там три года. — Что? — от неожиданности Цзу Шэ даже привстал. — То, что слышал, — протянул Ань Цзе и небрежным жестом взмахнул рукой. — Весьма креативно он там все устроил. Ты же никогда не видел чердака из железа, верно? Это походило на птичью клетку с дверью в полу, которая запиралась на шесть замков. Самым «оригинальным» было то, что наружная обшивка совершенно не пропускала свет, и внутри было настолько темно, что даже собственных пальцев не разглядеть. Как думаешь, что происходило в голове Хэ Цзинмина? — Он держал тебя три года в темноте? — Ну не перегибай! За три года во мраке я бы полностью ослеп. Хэ Цзинмин был ко мне гуманным: он позволял мне каждый день некоторое время проводить при свете. Хотя лично я лучше бы оставался в темноте. В пищу постоянно добавляли какой-то препарат. Я мог двигаться, но был так слаб, что не смог бы причинить ему вреда. За все три года я не видел других людей кроме Хэ Цзинмина. — Что… Что ты имеешь в виду? — Ничего такого, — Ань Цзе пожал плечами с выражением легкого отвращения. — Каждый раз, когда я получал еду, воду, когда мне нужно было пойти в туалет или принять душ и переодеться, Хэ Цзинмин включал свет, чтобы мне легче было передвигаться, а ему наблюдать за всем процессом. А затем совершал… Самое гадкое было то, что этот извращенец бормотал рядом с моим ухом, как долго он жаждал меня, как сильно у него сжалось сердце, когда он увидел Му Лиан, сколько ему пришлось пережить. Все дни я, кроме этого, больше ничего не слышал, и это продолжалось до тех пор, пока даже я не начал верить, что я просто бессердечный Чэнь Шимей (1). — Хэ Цзинмин, он… он… — Цзуи Шэ потерял дар речи. — Согласись, я начал стареть намного быстрее после того, как он меня так мучил в течение трех лет? Впоследствии, благодаря ему, я приобрел два навыка: во-первых, теперь я могу видеть в темноте, а во-вторых, я стал практически невосприимчив к обычным анестетикам. Но я также столкнулся с проблемой: клаустрофобией. Однажды в путешествии я попал в ловушку из-за оползня и чуть не сошел с ума. Фобия настолько разыгралась, что сразу после спасения я отправился на поиски психиатра. Сеансы гипноза позволили мне немного контролировать ее, но взамен я пристрастился к путешествиям как наркоман к опиуму. Если долго остаюсь на одно месте, мне становится жутко некомфортно. — Ты… Почему ты не рассказал об этом раньше? Хотя бы мне… — шокированно пробормотал Цзуи Шэ. Услышав это, Ань Цзе слегка улыбнулся. Он встал и перекинул куртку через плечо: — Я уже говорил, что планировал оставить все в тайне до конца своих дней. Однако парень в очках в черной оправе вышел на Мо Цзинь. Они виделись сегодня. Похоже, Ли теряет терпение. Полагаю, приближается время для встречи старых друзей. Нужно быть готовым ко всем тем маленьким неловким моментам, которых не избежать. Ты — единственный друг, что у меня остался, и я не хочу, чтобы старые семена кунжута и гнилого проса (прим. переводчика: досадные мелочи прошлого) причинили тебе боль. Он внезапно протянул руку и потрепал Цзуи Шэ по волосам. — Ну что такое? Ты словно медведь, потерявший отца. Мне пора… Эй, прошло уже столько лет, теперь все в порядке. Эх, если бы я знал, что просто выплеснув все, почувствую себя лучше, давно бы позвонил на анонимную горячую линию, а не тратил деньги на монгольского психиатра. (прим. переводчика: как мы помним, монгольскими врачами в Китае называют некомпетентных докторишек-шарлатанов) Сказав это, Ань Цзе ушел, помахав на прощанье. Ошеломленный Цзуи Шэ остался сидеть с нелепо вздыбленными волосами. Спустя некоторое время тихо скрипнула потайная дверь, выпуская Мо Конга. примечание: (1) Чэнь Шимей — персонаж китайской оперы. В Китае так говорят о бессердечном и неверном человеке. Он был женат на Цинь Сянлянь, но Чэнь Шимей предал ее, женившись на другой женщине, а затем попытался убить ее, чтобы скрыть свое прошлое.