Почему?

      – Мы не можем выписать её так скоро, – утверждал полный низкорослый врач. – Могут возникнуть осложнения!       – Никаких осложнений не будет! Мы просто отвезём нашего скорпиончика домой и там за ней присмотрим, – отвечал Гомес, стоя в обнимку со своей женой.       – Поверьте, в Нью-Джерси очень хорошие больницы. В случае чего мы сразу обратимся туда! – поддержала его Мортиша. Уэнсдей, лишь полусидя на больничной койке наблюдала за этим, периодически кивая.       – Ладно, ладно, – спустя минуту раздумий ответил врач и покинул палату.       – Ох, моя кровожадная пиранья, только будь осторожна! – наказал отец, повернувшись к Уэнсдей. Естественно всё, что Уэнсдей рассказала Мортише, теперь знает и Гомес.       – Ничего не обещаю! – вскочила с кровати Уэнсдей и подошла к спортивной сумке с одеждой, которую Энид, введённая в курс дела, привезла утром.       – Ладно, веселись! – мягко произнесла Мортиша, и они покинули палату.       Девушка быстро переоделась в чёрное худи оверсайз и такого же цвета джинсы. Заплела привычные косички, на голове кепка и, конечно, её пальто, то самое, что было на ней в тот вечер. Оно полностью вобрало в себя запах хвои и красок. Девушка на несколько секунд замерла, вдыхая такой знакомый и родной аромат, но тут же встряхнула голову, дав себе мысленную "пощёчину" за промедление.       – Уэнсдей, я с тобой! – тут же подскочила к ней светловолосая бестия.       – И я! – показался за спиной блондинки Петрополус.       – Нет! – коротко ответила Уэнсдей, направляясь в противоположную сторону от выхода.       – Этот ублюдок чуть не убил моих друзей! Я не оставлю этого просто так! – Энид и Аякс шли справа и слева от девушки, пытаясь угнаться за её быстрым шагом.       – Да! – поддержала его оборотень. – А если они снова что-то выкинут? А что, если бы мы тогда не успели?       – Все было под контролем! – Уэнсдей не хотелось признавать, что без них она уже была бы мертва. Ни себе, ни этим двоим.       – Да! Вы всего-то могли замёрзнуть заживо! – съязвил Петрополус.       – Змейка, тебе совсем жизнь не дорога? – прошипела Уэнсдей, застыв на месте.       – А куда мы идём? Выход в другой стороне, – чтобы разрядить обстановку, спросила Энид.       – Прежде чем уехать, я должна увидеть Ксавье, – обыденным холодным тоном произнесла Аддамс, потеряв всякий интерес к горгоне. – Он же уже очнулся, так?       – Приходил в себя и даже разговаривал с нами, но вставать ему не разрешают. Помимо обморожения, у него очень много травм, – грустно произнесла волчица последнее предложение. Что-то необъяснимое резко и очень больно закололо в грудной клетке Уэнсдей. В том месте, где находится сердце. Это всё из-за неё! Не надо было его впутывать в это!       Поворот, и вот они уже стоят у дверей в палату Ксавье Торпа.       – Подождите меня тут! Я быстро! – произнесла темноволосая и, поняв, что никого поблизости нет, шустро скользнула в его палату.       Парень был без сознания. Рядом с кроватью стояла капельница, а также множество разных аппаратов для поддержания жизнедеятельности. Монотонный пронзительный писк приборов раскатывался по палате. Кожа Ксавье была непривычно бледной. Обнажённые участки тела представляли взору брюнетки гематомы, ссадины и прочие увечья. Уэнсдей нервно сглотнула.       Девушка встала рядом с кроватью Торпа и задержала свой взгляд на его лице. Прикрытые в умиротворении глаза, мимические мышцы расслаблены, будто бы он просто спал дома, а не находился в больнице уже почти неделю. Даже казалось, что уголки его губ были приподняты и формировали подобие лёгкой улыбки.       "Интересно что же ему снится?"       "Интересно? Соберись, Уэнсдей Аддамс! Ты пришла только чтобы убедиться, что он в порядке! Всё, теперь можно идти!" – твердил разум, но ноги, да и всё тело не слушалось. Она просто замерла на месте, не сводя глаз с парня.       – Уэнсдей? – прошептал он, взглянув на гостью сквозь полузакрытые веки. Ещё не отойдя от наркотического воздействия лекарств, Торп принял Уэнсдей за мираж.       Девушка ничего не ответила, а лишь развернулась, чтобы уйти. Наконец-то контроль над телом вернулся. Она не могла видеть его в таком состоянии.       "Ох, я сошла с ума! Пытки, убийства, кровь – это всегда приносило мне эстетическое удовольствие, так что же сейчас случилось? Почему мне вдруг плохо? Не хочу даже думать, что я могла проявить подобную слабость!"       Выйдя из палаты, Уэнсдей встала на месте и уставилась в одну точку немигающим взглядом.       – Всё хорошо? – заботливо поинтересовалась Синклер, легонько коснувшись её плеча.       – Да! Идём! – скомандовала девочка-гот направляясь к выходу. ***       – Кажется, приехали, – Аякс остановил машину у городского госпиталя Нью-Джерси.       Уэнсдей молча вышла из машины и зашла в холл здания. Родители её всё ещё оставались в Джерико и должны были вернуться к утру. Решили прогуляться по окрестностям и вспомнить молодость.       – Здравствуйте! Мы пришли к Оливеру Аддамсу, – улыбчиво произнесла девочка-оборотень подойдя к стойке регистрации.       – А кем вы приходитесь пациенту?        – Мы родственники.       –Третий этаж, справа по коридору пятнадцатая палата. – на автомате произнесла рыжеволосая девушка. ***       – Здравствуй, Оливер! – ребята все втроём ввалились в его палату. Парень сидел на кровати и смотрел в окно. Услышав голос родственницы, он вздрогнул и обернулся на вошедших.       – О, Уэнсдей, я тебя ждал! Хотел поговорить, – улыбнулся парень.       – Где твоя мать и брат? – с порога начала допрос Уэнсдей.       – Ты же уже знаешь, – опустил он голову и горько усмехнулся.       – Что они задумали? Откуда у тебя брат? Чем ты занимался все эти годы? Я хочу знать всё! Где они? – девушка пододвинула стул, стоявший в углу палаты, ближе к кровати и села. Петрополус и Синклер встали за её спиной, словно личная охрана.       – Ладно, я всё расскажу. Только не думай, пожалуйста, что я к этому как-то причастен, я правда хотел их остановить!       – Ты расскажи, а мы сами решим, чему доверять! – небрежно бросила Энид. Голос её был серьёзным и твёрдым, таким же, как у Уэнсдей, отчего правый уголок губ девочки дёрнулся в усмешке.       – Они... - Оливер недоверчиво прищурился на стоящих за спиной готки с косичками.       – Говори при них! В любом случае я им всё поведаю.       – Да, конечно, – Оливер глубоко вздохнул, пытаясь собраться с мыслями. Эта тема для него была больной, но Уэнсдей нужно было знать всё, чтобы суметь защитить себя и близких. Оливер ни в коем случае не желал зла этой несносной бестии. Он давно отпустил прошлое и жил лишь настоящим. Без глупых обид и мести, не вороша минувшие годы.       – Ну? Мы ждём! – нетерпеливо произнёс Аякс, облокотившись на подоконник и скрестив руки на груди.       – После смерти отца мы уехали в Англию. Родственники матери помогли нам обустроиться и даже помогли с покупкой дома. Мама очень сильно переживала смерть отца. Кажется, в какой-то момент рассудок покинул её. Она желала мести. Одним ветреным вечером в дом постучали. *ФЛЕШБЭК*       – Ты опять меня разочаровал! Твоя учительница звонила мне и сообщила, что твои оценки ухудшились! – Оливеру было четырнадцать. Он ненавидел возвращаться со школы домой. Там его всегда ждала подвыпившая и обозлённая на жизнь мать, которая всегда наказывала и ругала его по поводу и без. И вот снова. Оливер сидел понурив голову и периодически кивал на слова матери "какое он ничтожество". Это уже стало обычным делом для него, как умыться утром.       – Но я же всего лишь получил оценку на бал ниже, – пытался хоть как-то оправдаться мальчишка. Но это только больше злило Саманту. Она уже замахнулась, чтобы ударить "отбившегося от рук" сына, как вдруг раздался очень настойчивый стук в дверь. Женщина замерла на месте, испуганно уставившись на деревянную дверь. После смерти мужа она избегала каких-либо контактов с обществом, никому не доверяла и даже из дома не выходила. Если надо было в магазин или куда-нибудь ещё, отправляла сына.        Наконец женщина выпрямилась и подошла к двери. Посмотрев в дверной глазок, она постояла минуты две и открыла с опаской дверь. Оливер встал из-за стола и подошёл к оторопевшей матери. На бетонных ступеньках сидел мальчишка. Наверное на года два младше его самого. Он был одет очень легко, в то время как на улице дул сильный ветер, отчего мальчик дрожал.       Он оглянулся на мать и сына, прибывающих в шоковом состоянии и с негодованием смотревших на него. По его порозовевшим от холода щекам текли слёзы, сам он хныкал носом и ничего не говорил. Просто смотрел на них.       – Кто ты такой? – с каплей враждебности в голосе спросила Саманта. От такого тона мальчишка вздрогнул.       – Себастьян, – прохрипел он, вытирая слёзы, а затем протянул женщине свёрнутую бумажку. *КОНЕЦ ФЛЕШБЭКА*       – Выяснилось, что у папы была семья на стороне, – горько усмехнулся Оливер. – Его любовница после смерти этого человека не смогла содержать сына и скинула его на нас. Об этом всём в подробностях изложила она в письме. Где эта женщина и кто она, мы до сих пор не знаем. Любая другая женщина после такого открытия должна была бы возненавидеть мужа, предавшего её... – повисла небольшая пауза. – Но не мама. Она, оказывается, знала, но ослеплённая любовью к отцу, терпела.       – Жесть! – произнесла Синклер, впечатлённая рассказом светловолосого парня.       – Дальше. – сказала Уэнсдей, хотя прекрасно догадывалась, что было дальше.       – Мама усыновила его. Ростила как родного сына. Хотя почему как родного? Родного она ненавидела, – тоскливо фыркнул Оливер. Будь у Уэнсдей хоть капля сострадания, она, наверное, пожалела бы его. – Она вдолбила в его голову мысли и жажду мести. Во всех бедах она винила Аддамсов. В итоге выростила оружие для мести. Спустя два - три года мы переехали в Германию. Жили там. Но вернулись в Америку год назад. Они следили за каждым твоим шагом. Себастьян хотел доставить вам не только физические, но и душевные страдания. Мама же просто хотела вас уничтожить. Я понял, что надо вмешаться. Стоило раньше тебе рассказать, – он обратился к Уэнсдей. – Я думал, что я смогу сам их остановить. Вышло слишком самонадеянно. И вот теперь я лежу в больнице с кучей ножевых ранений, доставленных мне моим же братом и матерью. Когда ты подумала, что это я отправляю тебе те фото и угрозы, я сразу понял, кто за этим стоит.       – Тогда зачем он это делал? Он никого не убивал, а просто угрожал мне, время от времени отправляя свои "подарочки".       – Он просто больной! Самый настоящий псих! Их обоих давно надо было отправить в лечебницу!       – Странно слышать это от тебя. Они же твоя семья. – недоверчиво произнёс Петрополус.       – Нет, не семья! Просто люди, которые испортили и продолжают портить мне жизнь!       – Это всё? – скептически посмотрела на него Уэндсей. Оливер коротко кивнул. М-да, ничего существенного он не рассказал.       Друзья переглянулись и собрались уже уходить. Энид и Аякс за ручку вышли из палаты первыми, за ними и Уэндсей, но её окликнул Оливер.       – Хей, Уэндсей! – ребята замерли на месте. Девушка медленно оглянулась через плечо. – Хотел ещё кое-что сказать, – произнёс он и многозначительно посмотрел на сопровождающих темноволосую друзей, как бы намекая на то, что они должны уйти.       – Подождите меня внизу! – кивнула им Уэнсдей и закрыла за ними дверь. – Что ты хотел сказать?       – Это насчёт матери Себастьяна и его самого. На самом деле кое-что нам всё-таки известно о ней, просто не хотел говорить этого при них. – он кивнул в сторону двери, за которой только что скрылись друзья Уэндсей.       – Почему?       – Его мама тоже была изгоем. И он это унаследовал. - прямо и весьма убедительно озвучил он, выделяя каждое слово.       – Кем она была?       – Метаморфом! – тут осознание прошибло Уэнсдей, как электрический заряд.       Теперь всё стало ясно. Понятно, как ему удавалось следить за ней и оставаться незамеченным. Понятно, как ему удавалось каждый раз ускользать. Понятно, как камеры не замечали его. Совершенно ясно, как он проник в больницу к Оливеру, как он незаметно пробрался на Рождественскую вечеринку в поместье Аддамсов и как также незаметно ушёл оттуда. Он просто мог превратиться в мошку и затеряться в огромном зале. И почему она раньше до этого не додумалась? Как она была слепа.       – Никому не доверяй! – последнее, что произнёс Оливер перед тем, как темноволосая покинула палату на негнущихся ногах.