Магнум попуск

— Ну что, в Кунсткамеру или в бар? — задала вопрос Катя. Она тут же сделала несколько шагов назад, чтобы пропустить самокатчиков. — А какая разница? В одном месте уродцы в спирте, в другом — спирт в уродцах! — с улыбкой промолвил Аристарх. Самопальная шутка, кажется, нашла отклик. — Ладно, про внешность — глупости, — хмуро добавил он пояснение к "уродцам". — Да и какие мне заведения? Нищеброд первой категории. — Какое счастье, сударь, что меня не интересуют ваши гипотетические деньги, — воодушевлённо ответила Коврижкина. — Погуляем, поболтаем. На завод пойдёшь со следующей недели. — Тогда идём к воде, — предложил попаданец и добавил конкретики: — К Неве! Катя согласилась, они снова направились к Аничкову мосту и по уже протоптанной сегодня дороге и двинулись по чётной стороне проспекта. "Постарайся затрагивать интересные темы", — советовала Шиза по пути. — Кать, а давно ты пишешь? Коврижкина переждала, пока рёв мотора пронёсшегося мотоцикла затихнет. — Со школы, с класса седьмого. На уроке литературы внезапно захотелось, — вспоминала девушка с упоением. — А я, когда писала свой первый рассказ, в десяти предложениях подряд использовала слово "она". Ну, в самом начале текста. И никто не увидел в этом закос под "Вешние воды" Тургенева. Читал, кстати? — Нет, — честно признался парень. — Но теперь захотелось. Екатерина выдержала паузу. — Потом у меня выходили обычные зарисовки о природе, — продолжала она — Про каштаны, бабочек, муравьëв. Примерно как у Пришвина. Без сюжета, без фабулы. — Так, подожди. Про сюжет я что-то знаю. А что такое фабула? — Ну, смотри, Аист. Фабула описывает основные события в хронологическом порядке. — Так намного яснее, благодарю. И много у тебя читателей? — Не-а, у художественной лит-ры их почти нет. Но люди видели мои статьи. Да, я статьи ещё писала на первом курсе, представляешь? Для одного журнала. Назовём его помойным. Там такие темы, часто тупо кликбейт. А инфы по ним толком не найти. На статью дня четыре давалось. Самое печальное, потом оплату надо было выпрашивать. — Обещаю ознакомиться с твоим творчеством! — Зачем же идти на такие жертвы, сударь? Это будет напряг для мозга. Кстати, как голова? Не болит? — Блин, а я даже забыл про удар. Сегодня вообще не беспокоила. Они продолжали шагать, и по правую руку от них промелькнули Армянская апостольская церковь святой Екатерины в стиле классицизма и собирающая рядом с собой шаржистов всех мастей католическая Базилика святой Екатерины, похожая на храмы Испании или Португалии. Вообще, если бы Герасимов знал названия этих храмов, то непременно бы обыграл этот момент. Но увы! У дома, носящего имя одной известной компании, выпускавшей швейные машинки практически до семидесятых годов прошлого века, делали фото с десяток туристов. На Климате, как ещё называют канал Грибоедова, у метро, разномастные люди ожидали знакомых и друзей. У бело-голубой стены не выступало ни одного музыканта. Вообще, Кате и Аристарху повезло: на календаре было не воскресенье, ведь по воскресеньям в такое время у «Зингера» не протолкнуться. За переходом после лютеранского прихода Петра и Павла сидел изрядно нетрезвый безногий, держа в руках картонку, на которой чёрным фломастером было написано «На еду». Завидев Катю, он тщетно пытался обратить на себя её внимание: — Эй, красавица, познакомимся?! Эй! Ты такая сочная! "Ударить бы", — забурчала Шиза, когда молодые люди поравнялись с попрошайкой. "Вместо игнора предлагаешь агрессию? Зачем? Да и я не дрался никогда. Ну, и из-за таких мелочей явно не буду!" — парировал Аристарх ей в своей голове. "Самое время начать. Ты же злишься, признай. Как раз слабый противник. Плюс, он тебя не догонит, в случае чего" Герасимов попытался вспомнить, обижали ли его когда-нибудь инвалиды, однако таких случаев в памяти не всплыло. — На еду, как же! Поднеси ему кусочек хлебушка, будет нос воротить, — озвучила мысли Коврижкина, продолжая движение. Её спутник подписался под каждым словом. За Зелёным мостом через Мойку клубилось облако пара из переносной кухни на колёсиках с навесом. Запахло варёной кукурузой. Аристарх, подумав о еде, прочитал висевшее на улице меню одного из ресторанов из вереницы ютящихся друг за другом заведений. Катя занималась тем же самым. — А что такое бэйглы? — спросила она, указывая на вывеску — Тоже не знаю, — Аристарху на миг захотелось вызвать голосовой помощник и поискать в интернете. Ладно, как-нибудь потом. — А ты знаешь, что Невский начинается с шаурмы, а не с шавермы, Аист? — Поясни-ка, Кать. — Там, дальше, в третьем доме, — девушка указала на левую по ходу их движения сторону, — есть кафешка. В ней именно такая форма слова везде. Странно, что ни у кого пока не подгорело. Через триста метров Герасимов лично убедился в правдивости сказанного. Он подождал проезда троллейбуса и разглядел белую вывеску с красными буквами. Ставшее уже коренным в СПб блюдо на ней носило гордое имя «Ш-а-у-р-м-а». Далее им вдвоём предстояло завернуть за угол последнего здания улицы, где попаданец упустил шикарнейшую возможность приобрести семь магнитов с видами северной Венеции всего за сто рублей или стать обладателем светящегося шара на палочке, который ему втюхивал молодой продавец с поясной сумкой на груди. Аристарх и Катя пропустили карету с открытым верхом и перешли с асфальта на брусчатку. Дворцовая площадь, как ей и полагается, стала пристанищем для огромного количества гостей города. У Александровского столпа собрал толпу гитарист, сидящий на небольшом стульчике. Как и многие другие уличные музыканты, он играл Цоя, но в отличие от многих, не самые известные песни группы «Кино». Записанные ударные звучали из чëрной колонки, на которую были наклеены реквизиты для перевода оплаты. После исполнения песни из слитого раньше времени альбома «46» девочка в панаме поднесла и опустила в фетр монетки. — Спасибо спонсорам за поддержку, — забасил в микрофон исполнитель. — А сейчас в столице русского рока прозвучит следующая композиция. Герасимов и Коврижкина послушали «Это не любовь» под стук копыт и мигание окон в здании Главного штаба, и пошли вдоль Зимнего, со стороны неработающего фонтана. Потом оказались на набережной из гранитных прямоугольников, преодолев переход напротив одной из дверей Эрмитажа. Чуть накренившись к воде, они принялись разглядывать предзакатный небосвод. Вряд ли возможно перещеголять другие описания и придумать что-то новое, уж столько их создано. Самый низ тëмно-голубого неба делили между собой жёлтые и алые полосы. Туча, закрывавшая солнце, была похожа на перевëрнутый открытый зонтик с парящей ручкой. По сторонам этого зонта будто провели водянистой кисточкой. Петропавловка и телебашня ещё не зажглись, но уже замигал своим треугольным освещением небоскрёб. У весенней воды они продрогли — даже если днём в Питере печёт, то к вечеру зачастую становится прохладно. Поэтому, гуляющие, болтая о мелочах, вернулись к светлым колоннам дворца с золотыми капителями на другой стороне. Пройдя мимо фасадов в сторону Марсова поля и Троицкого моста, вышли к Зимней канавке. — Да, атмосфера тут волшебная, как в каком-нибудь «Гарри Поттере», — восхищался безлюдостью Аристарх. Канал в ожидании сезона навигации явно пустовал и скучал без лодок. — Ого, у вас такое до сих пор смотрят! — удивилась девушка и будто одёрнула себя. — Знаешь, Аист, не до конца всё же могу свыкнуться с мысль о твоей волшебной переброске сюда. Ты уж пойми. Проще поверить, что ты свой «Меновазин» пьёшь. Попаданец понимающе выдохнул, но слегка нахмурился. — Так, а почему именно ты полез в этот маховик времени? — поинтересовалась подробностями путешествия девушка. Герасимов приостановился и запустил подмёрзшие руки в карманы. — Полез, потому что хотел увидеть прошлое, — ответил он. — Меня изначально вообще хотели подвинуть. Пришлось выиграть обоих в шахматы. Сеню победил в лёгкую, а вот с Глашей пришлось повозиться. Парочка вышла на Миллионную улицу и направилась в сторону Дворцовой, а затем поднялась к огромным атлантам, держащим портик Нового Эрмитажа. — Попробуешь ещё раз загадать желание? — спросил парень, указывая на большой палец с анатомически проработанным ногтем одного из десяти атлантов, что с трудом обхватывался ладонью. В этот момент, отреагировав на наступление темноты, зажглись два подвесных фонаря. — Желания часто сбываются, когда уже неактуальны, — с читаемым сожалением произнесла писательница и провела мизинцем по анатомически проработанному ногтю из камня. — Надеюсь, не подхвачу грибок. — Либо сбываются как-то криво, — дополнил суждение шизоносец и повторил действие за ней. — Хотел увидеть прошлое — увидел. — А ты бы загадал вернуться? Хочешь ведь? Герасимов поморщился, свёл губы и развёл руками. Вопрос для него сложный во всех отношениях. — Меня тут не должно быть, если так подумать, — произнёс он, поднимая голову к лицу гордой статуи из сердобольского гранита. — Но сейчас мне хорошо с тобой, это факт. Барышня моргнула и не спеша кивнула. — Слушай, Аист, а твои коллеги в непредвиденных ситуациях что делают? Разве они не должны были уже принять меры? — Должны, в теории. Состояние тела, поток погружения и все фазы всегда на экранах, — выдал попаданец. — Операторы в любой момент могут отменить процесс кнопкой. — Но ты здесь, проводишь время со мной. А не там. Неужели запамятовали? — последнее слово Катя выделила отдельно и произнесла с жеманностью, явно внося в речь оттенок старины. И это странное слово кольнуло Аристарха. Памятка! Ему приходилось не только читать её десятки раз, но даже заучить. Перед запуском из-за волнения он совершенно не обратил внимание. Но ведь в ней содержалось ценное замечание: «Для погружённого время может идти иначе, чем в реальности точки отсчёта». Если с миром Сени и Глаши всё в норме, то он просто может задерживаться. Но это всё догадки. А как быть телом и ощущениями? Не похоже на симуляцию. "Блин, почему я отвлекаюсь от наслаждения моментом?!" — отчитывал себя за эти умственные нагромождения путешественник по реальностям. Катя между тем подошла к угловому постаменту и прочитала на нём: — Работа Александра Теребе́нева. Или Теребенëва. 1849 год. — Думаю, о нём не так часто вспоминают. — Но мастер оставил о себе память, — рассудила она. — Такие натуралистичные мышцы на икрах! ‌В это время курьер на велосипеде, ехавший от Дворцовой, засмотрелся в телефон и едва не заехал на подъём портика. Поняв свою ошибку, он затормозил и в последний вырулил на тротуар Миллионной. — Мог нас задавить, — тихо произнёс Аристарх, неосознанно подходя к девушке вплотную. Они оказались друг напротив друга. — Ну что, по Мойке? — спросила Коврижкина. — Какой помойке? — с ходу не понял Герасимов. — Дальше мы на Мойку или куда? Там дом Пушкина. А ещё — дом Пущина. И дома других известных людей. — Да, можем, — нерешительно ответил парень и замялся. Далее он робко протянул сомкнутые пальцы и тыльной стороной ладони провёл по Катиной щеке. Она же просто закрыла глаза. "Ей явно понравилось. Каменные мужики не идут в сравнение с настоящими", — пропела Шиза. Чувствуя странный порыв, Аристарх потянулся носом к её лицу, не встретив никакого сопротивления. Вдруг у него в груди появилось ощущение жжения. "Нет, не гормональный всплеск. Необычное состояние", — рассудила Аристарховна. Глаза парня поразил взявшийся из ниоткуда яркий свет. В ушах послышался скрип сотен ржавых шестерён. Тело будто резко куда-то дёрнуло, и попаданец всерьёз испугался, что его впечатает в стену. *** Большая красная луна в потёмках висела над полем с ещё не созревшими колосьями. Герасимов стоял у границы этого поля. Услышав из-за спины странный звук, похожий на звук лопаты при перекопке огорода, он обернулся. Царь Пётр Первый, определённо именно царь собственной персоной, будто сошедший с полотна Жана-Марка Натье в латном доспехе, с остроконечной медалью и синей лентой от плеча до бедра, согнувшись, рыл мотыгой землю на ровном месте. — Что происходит? — закричал Аристарх. Мысли в голове мешались и путались. Пётр прекратил работу и ответил ему вполне понятным языком: — Дело чрезвычайно важное. Камышинка и Иловля рядом протекают. Так что ты лучше мне скажи, чем я занят. Догадался? — Камышинка и Иловля? Вы роете канал между Волгой и Доном*! — Молодец! Соображаешь. Хочешь познакомлю тебя с сестрой? Екатериной Алексеевной звать. Последнюю фразу повторил пугающий компьютерный голос. Герасимов услышал прерывистый писк прибора и с трудом продрал глаза в темноту. Встроенные очки вскоре сами отодвинули стёкла, и ему пришлось прищурился от потока света. — Наконец-то! — в унисон заорали Глаша и Сеня. Вид у них был беспокойный. Аристарх же напрягся, но не смог сразу ничего ответить. Он пока с трудом шевелил пальцами рук. — Глаза у него стеклянные. Измученно выглядит! — искренне забеспокоился Добромирцев, обращаясь к Глаше. — Вдруг потеря памяти случилась! — Узнаёшь меня? — медленно спросила его работница «Магнум Попуска», поводив перед чужим лицом ладонями. — Я Глаша Вознесенская. Ну? Только через секунд десять Аристарх почувствовал прилив сил и смог разжать губы — Конечно узнаю́, — с трудом произнёс он. — Извините, дикий сушняк. Глаша и Семён, не договариваясь, ринулись к недавно открытой упаковке с бутылками и взяли по одной. Аристарх смог взять обе и попеременно хлебнул из них. — Система не давала тебя вытащить. Ошибка и всё! — нервно зажестикулировал Добромирцев. — Глаша тут перепугалась, подбивала скорую набрать и мастеров, чтоб вызволили тебя. Но показатели гибернации находились в норме все четыре часа и шестнадцать минут твоего отсутствия. Вдруг навредили бы! Оставалось сидеть и тупо ждать. — Да, Сеня меня уговорил, — словно оправдывалась Глаша. — Договорились, что подмогу вызываем на отметке в пять часов. Минут пять назад всё запищало, мол, протокол на возвращение загрузился, исполняется. — Эта Киля, — смог выдать парень, пьющий воду в положении лёжа. "И правда, всего четыре часа с лишним здесь прошло!" — подумалось ему. При упоминании двойной звезды Добромирцев со злостью прикусил губы. — На самом деле, всё обошлось, если уж сравнивать с негативными прогнозами. Вспышка, конечно навредила. Инет недавно только вернули, — сказал он и энергично потёр руки об толстовку. — Так как успехи там? Кого видел в прошлом? Или неудачно? — Чего ты пристал? — недовольно посмотрела не него Глаша. — Не видишь, у чека сил нет. Пусть едет к себе отдыхать, потом отпишет вечерком нам и НН. — Пускай! — уступил Семён. — Идёт, — покладисто изрёк Герасимов, привставая с лежака капсулы. Такое банальное действие вызвало у него лёгкое головокружение и тошнотные позывы. Ему почему-то не хотелось в данный момент ничего им рассказывать. — Может, всё-таки скорую набрать? — Не, Глаш, не надо. — Хорошо, что ты порядке. Так, только вещи не забудь забрать, Аистёнок, — напомнил ему коллега дежурным тоном. — Шава тогда переносится. Произнесённое прозвище сразу же вызывало воспоминания именно о Кате. Словно в этой реальности Сеня никогда не обращался к нему таким образом. Герасимов даже не хотел думать, как выглядело со стороны его исчезновение с портика и что испытала Катя. *** Аристарх попал в съёмную квартиру через час с лишним после выхода с работы. После метро он, по обыкновению, направился к остановке электробусов. Но его ещё продолжало мутить, поэтому им было принято решение пройтись пешком. Сняв пыльную обувь и помыв руки, путешественник первым делом открыл ноутбук, напялил на указательный палец манипулятор для курсора, популярный заменитель мышки, и ввёл что-то в поиске. Перед ним теперь на экране появилась Екатерина Алексеевна, взрослая и представительная женщина в костюме. Дрожащая рука потянула курсор к иконке «Написать сообщение». — Нет, стой! — громко корил он себя из-за осознания глупости планируемого действия. Всё, что он пережил, осталось только с ним. Это как сброс прогресса игры. Она ведь не та самая, а совершенно другая личность. Эта незнакомка понятия не имеет об их встрече на площадке перед «Выборгской» и общении. У неё своя жизнь. Что ей писать? Да и зачем навязываться? Герасимов почувствовал, как глаза начинает пощипывать. Кажется, наружу пытаются пробиться слёзы, коих не появлялось уже много лет. Он судорожно снял манипулятор и лёг на кровать. "Может, завести морскую свинку? Или досмотреть видео с объяснением, почему галактики имеют форму спирали? — боролся с удручающими мыслями Аристарх. — Стих, может, попробовать написать?" Вскоре парень поднялся и сел за невысокий стол. Лежавший на нём плоский планшет со всем необходимым софтом его не устроил, поэтому он заглянул в небольшую в шуфлядку** и нашёл там ручку и чистый лист А4. Да, такие вещи уже почти вышли из моды. Но теперь понадобились. Не зря родители клали в посылку. Едва начинающий поэт вывел первую строчку своего творения, проснулась Шиза: "Тот поцелуй, и не было которого — как-то странно звучит, шизоидно, я бы даже сказала. Ладно, оставь." Парень приступил заполнять лист разными крутящимися в голове фразами и словосочетаниями. Далеко не все из них связывала рифма. Но ему понравился процесс. Временно стало легче. ————— 1) Канал длиной в 15 километров по задумке Петра I должен был соединить Волгу и Дон. Работы начались в 1697 году. Первый участок инженера Иоаганна Бреккеля соединялся со шлюзом, который оказался недолговечным. Поняв свою ошибку, немец просто сбежал из страны. Далее рытьём заведовал Джон Перри, который постановил рыть абсолютно новое русло. В 1700 году началась Северная война со Швецией, поэтому финансирование проекта было приостановлено на неопределённый срок. Полностью воплотить задуманное удалось только в 1950-х годах. 2) Шуфля́дка — выдвижной ящик стола.