each breath you take is mine

      Вай шестнадцать, когда она впервые пробует траву, бесцеремонно затягиваясь густым белым дымом, заполняющим девственные легкие. Она вдыхает все глубже и глубже, полная решимости доказать что-то самой себе, но не выдерживает и выкашливает все это обратно огромным вздымающимся облаком. Она смотрит, как дым оседает вокруг, и знает, что в комнате останется запах, но успокаивающий эффект наркотика уже действует, так что это ее совсем не волнует.       Вторая затяжка от неуклюже свернутого косяка, добытого через друга Майло, заходит немного лучше. Вай вдыхает дым, закрывает глаза и наслаждается мягким жжением в легких. Когда дым выходит наружу, это похоже не на кашель, а на резкий выдох. Она начинает втягиваться.       Мысли уже путаются, но она решается на третью затяжку. Вай уже чувствует себя хорошо, но она хочет накуриться настолько, чтобы не думать ни о чем, чтобы голоса матери и отца перестали эхом отдаваться в ее ушах, прекратили беспрестанно говорить, что теперь, когда их нет, она подводит Паудер.       Она застывает при воспоминании о Паудер, мысли замирают, когда в сознании всплывает образ девушки с синей косой, а в голове разносится ее звенящий смех. Вай выдыхает остаток дыма, и мгновенно забытый косяк выпадает из пальцев, рассыпая пепел по кровати. Разум Вай поглощен мыслями о Паудер, Паудер, Паудер.       Она думает о руках сестры, собирающих замысловатые бомбы, слишком сложные для девочки ее возраста. Думает о ее пальцах — ловких и способных без труда ставить каждую шестеренку и каждый болт на свое место. Она думает обо всех моментах, когда держала эти руки в своих, более крупных и мозолистых, и о тех случаях, когда Паудер сжимала ладони вместе и восхищалась тем, что Вай могла сомкнуть пальцы поверх ее и почти полностью прикрыть их. Она думает о моменте, когда родилась Паудер, когда этот плачущий, кричащий комочек, который она должна была называть младшей сестрой, ворвался в ее жизнь, крошечная рука протянулась к ее собственной; и о моменте, когда она протянула свою в ответ и взяла ее, мгновенно почувствовав предельную ответственность за эту маленькую жизнь.       Она думает о том, как изменились их отношения с того дня. С годами Паудер превратилась из странного плачущего комка одежды, кожи и тонких голубых волос в младшую сестру Вай.       А затем — и Вай хочет свалить все на наркотики, но она знает, что это все время скрывалось где-то глубоко внутри нее — она думает о том, что хочет, чтобы их отношения изменились. Стойкий румянец разливается по всему телу, когда осознание захлестывает ее. Она все еще хочет держать Паудер за руку, но мысли на этом не останавливаются. Она хочет поднести руку Паудер ко рту и поцеловать каждый пальчик один за другим, нежно прижимаясь губами к костяшкам. Ей хочется заглянуть в глаза своей младшей сестренке и увидеть в них лишь обожание. Она хочет быть для Паудер всем: не только сестрой.       Словно почувствовав, что Вай думает о ней, Паудер внезапно появляется на пороге комнаты и тихо зовет ее по имени. У Вай все холодеет внутри, и она спешно прячет косяк, но воздух все еще затуманен дымом, который невозможно скрыть. Вай напрягается от тревожной перспективы общения с сестрой после недавнего прозрения и в нынешнем не совсем трезвом состоянии. Сморщив нос, Паудер заходит в комнату и приближается к сидящей на кровати Вай.       — Почему здесь пахнет так странно? — спрашивает она. Вай все еще думает о том, как Паудер сморщилась, словно кролик, когда вошла в комнату, и, возможно, это одна из самых милых вещей, которые Вай когда-либо видела. Нет, Паудер — определенно самое милое, что Вай когда-либо видела.       Вай все еще сидит, зачарованно глядя в лицо сестры, когда Паудер прочищает горло и выжидающе кладет руки на бедра, и Вай вспоминает, что ей задали вопрос и она должна на него ответить.       — Эм… — Вай ищет оправдание, но все, о чем она может думать, это Паудер — как близко она находится, как смотрит на нее, — и в голове нет ни одной разумной мысли.       — Эй, Пау-Пау, ты умеешь хранить секреты? — снова начинает Вай, и глаза Паудер загораются от прозвища. Она кивает, затем подходит еще ближе и запрыгивает на кровать рядом с Вай, опускаясь на колени и глядя на нее снизу вверх, как нетерпеливый щенок. Она оказывается достаточно близко, чтобы Вай почувствовала знакомый запах: запчастей, с которыми она возится, мелков, которые использует для украшения изобретений, и немного пота. Это запах, который кажется приземленным и знакомым, редкое утешение в мире постоянного страха и насилия.       Пальцы Вай находят косяк на кровати, и она поднимает его, чтобы показать Паудер. Та разглядывает его широко раскрытыми круглыми глазами, затем выжидающе смотрит на Вай. Паудер, конечно, понятия не имеет, что это такое. Вай чувствует вспышку возбуждения от мысли, что она пятнает невинность Паудер.       — Это называется, — колеблется Вай, и ее лицо краснеет, когда она осознает, что даже не знает настоящего названия, только сленг, — трава. От нее становится хорошо.       Вай планировала просто объяснить Паудер, что делает, а затем отправить ее своей дорогой, но ей следовало ожидать, что младшая сестра не удовлетворится только этим.       — Как? — с любопытством спрашивает Паудер. Вай не знает ответа на этот вопрос, поэтому пожимает плечами, берет зажигалку и снова подкуривает косяк, чтобы продемонстрировать Паудер.       — Откуда мне знать как? Это просто происходит. Смотри, — говорит она, поднося сигарету к губам и делая долгую затяжку. Паудер смотрит, как горит косяк, а Вай не может отвести взгляд от оранжевого огонька, отражающегося в центре темно-синих глаз сестры.       Когда Вай чувствует, что грудь вот-вот взорвется, она отворачивается, чтобы выдохнуть облако дыма, и Паудер все еще наблюдает. Вай… это нравится. Она хочет быть крутой старшей сестрой в глазах Паудер. Косяк все еще тлеет, поэтому, не раздумывая, она снова затягивается.       На этот раз, когда она собирается выдохнуть, Паудер внезапно садится ей на колени и, прежде чем Вай успевает отвернуться, обхватывает ее лицо ладонями. Вай так потрясена, что непроизвольно выдыхает. Губы Паудер приоткрыты, а веки опущены, когда она вдыхает дым прямо из легких Вай. На мгновение это кажется странно поэтичным: как сестры, в этот момент они делят не только кровь, но и само дыхание.       А потом до нее доходит, что именно происходит, и она отпрыгивает в сторону от Паудер.       — Что, черт возьми, ты делаешь?! — спрашивает она, вспыхивая гневом на Паудер и на саму себя за то, что допустила это. Она сжимает кулак, и сестра бросает на него взгляд, прежде чем ответить.       — Я… я просто тоже хотела чувствовать себя хорошо, — говорит она, и Вай слышит, как слезы звенят в ее голосе. Она смотрит на широко распахнутые глаза Паудер, растрепанные синие волосы, и гнев ослабевает. В любом случае, трудно злиться, когда в голове все так туманно и зыбко, и все, чего она действительно хочет, это чтобы Паудер снова приблизилась к ней. Вай обреченно вздыхает.       — Ладно. Но только один раз. И не забывай, Паудер, это наш маленький секрет, — напоминает Вай, и Паудер нетерпеливо кивает, ее глаза загораются, когда Вай поджигает то, что осталось от косяка. Она ведь не позволяет Паудер курить, говорит себе Вай. Она просто… делится, вот и все. Они с Паудер всегда всем делились, так почему нельзя этим?       На этот раз Вай берет лицо Паудер в свои ладони и выдыхает, осторожно выпуская дым в открытый рот. Вай приходится закрыть глаза, потому что быть к Паудер так близко после недавнего откровения, вызванного наркотиками, — это уже слишком. Она не доверяет себе.       Однако попытка Вай взять себя в руки оказывается напрасной, потому что внезапно она чувствует мягкое прикосновение губ и замирает. Кровь застывает в жилах, потому что Вай не хочет, чтобы это заканчивалось. Младшая сестра целует ее, а она позволяет, и, о боже, это первый поцелуй Паудер, ведь так? И тогда это кажется удивительно правильным: Вай была первой, кто взял Паудер за руку, а теперь она первая, кто ее поцеловал. Она желает быть во всем первой у Паудер — она не хочет, чтобы кто-то другой отнял это. Мысль о чужих руках на Паудер заставляет ее содрогнуться от ужаса. Нет, на самом деле Вай просто ответственна: хорошая старшая сестра.       Они обе не двигаются в течение, кажется, самых долгих секунд в жизни Вай, а затем Паудер отстраняется и начинает кашлять дымом. Вай криво усмехается, хлопает по плечу.       — Откашляйся — будет лучше, — говорит она, повторяя то, что слышала от кого-то. Она не признает реальность поцелуя. Она хочет дать эту возможность Паудер. Сестра застенчиво смотрит на нее из-под густых ресниц, и Вай ничего так не хочется, как наклониться и стереть поцелуем это выражение тревоги с ее лица, но она сдерживается.       Паудер несколько раз моргает, снова морщась.       — Я чувствую себя странно, — говорит она. — Это как… — она замолкает, глядя на Вай и придвигаясь на несколько дюймов ближе.       — Как…? — подсказывает Вай, и глаза Паудер расширяются, как будто она забыла, что хотела сказать. Внезапно она бросается к Вай, заваливая на подушки, и прижимается к ее груди.       — Мои мысли слишком быстрые, — шепчет она, и Вай хмурится, инстинктивно поднимая руку, чтобы погладить сестру по волосам. Паудер всегда была немного беспокойной и тревожной, и Вай должна была предвидеть, что добавление к этому уравнению наркотиков не приведет ни к чему хорошему. Она чувствует укол вины и решает быть с Паудер, пока ее мысли снова не успокоятся — это меньшее, что она может сделать.       Она чувствует, как хрупкое тело Паудер слегка дрожит в ее руках, и обнимает сестру еще крепче.       — Эй, — говорит она, — сконцентрируйся на моем голосе. Я не отпущу тебя, пока тебе не станет лучше, хорошо?       Паудер кивает, близко прижимаясь к Вай. В конце концов Вай придумывает для Паудер невероятно нелепую историю, в которой участвуют монстры-слизни и молодая девушка, спасающая положение с помощью своих изобретений. Пару раз ей даже удается слегка рассмешить сестру, что вызывает в груди прилив нежности.       Она понимает, что Паудер дремлет на ней, когда чувствует, как на рубашке образуется небольшое пятнышко слюны. Вай наконец вздыхает с облегчением от того, что сестра смогла расслабиться и уснуть. Она вспоминает, как раньше Паудер почти каждую ночь спала вместе с ней — привычка, от которой она до сих пор не совсем избавилась, хотя в последнее время это случается не так часто.       Вай лежит, и в ее мыслях кружится туманная, слегка наркотическая влюбленность в Паудер. Она не может перестать думать о том, как губы сестры касались ее губ, и как сильно она хочет почувствовать это снова. Она думает об этом так долго, что почти убеждает себя, что ей это показалось, что их губы были невероятно близко, но не соприкасались, и что она всего лишь выдает желаемое за действительное.       Но она понимает, что это неправда, когда облизывает губы и чувствует слабый привкус сока, который Вандер всегда оставляет в баре для Паудер.       Вай откидывает голову и закрывает глаза. В отличие от Паудер, благодаря траве она почувствовала себя более расслабленной, чем когда-либо, и искушение заснуть угрожало вот-вот поглотить ее.       Когда она засыпает, ей снится нечто более откровенное, чем держать Паудер за руку.