Запрещено разговаривать с незнакомцами

Когда Трусова заходит в раздевалку после трехчасового льда, её телефон разрывается от сообщений и звонков, но первым она читает сообщение Марка. Марк (17:30) Ты собираешься выходить? Стою под Хрустальным!

(17:45) Переодеваюсь! Прости-прости-прости-прости!

Вся «богема» фигурного катания уже сто процентов была у Мориса. Они собирались выезжать в четыре, закладывая час на дорогу. Трусова же поставила Марку условие: она сходит на тренировку и только потом поедет. Кондратюк был рад даже тому, что она вообще согласилась. — Холодно то как! Трусова ныряет в машину, где за рулем уютно устроился Марк. Она целует его в губы, поправляя растепавшуюся челку. Кондратюк выглядел слишком возбужденным для обычной тусовки. Саша списывала это на то, что он волнуется их совместно приезда — это все таки не просто за ручки подержаться. Знал бы он, что в об их отношениях знают все, включая Медведеву, не переживал бы так. Он берет её ладонь в свою — согреть. Конечно, они попадают в самый пик пробок, но Трусова даже рада — кричать с Марком их любимые глупые песни ей нравилось больше, чем быть в большой и, вероятно, уже нетрезвой компании. — Ты будешь пить? — Трусова заглядывает в глаза Кондартюка, ехидно улыбаясь. — Может немного, завтра за руль же. К тому же днем нужно будет отвезти Женю на вокзал, он попросил. Ты? — Семененко приехал? Туктамышеву не прихватил с собой случайно? — Саша закатывает глаза и хочет попросить Марка развернуть машину. — Да он не к тебе же, он Ане сюрприз хочет сделать. Поддержать ее. — Надеюсь, они запрутся в спальне, проведут там всю ночь, и я их не увижу. Марк заливисто смеется и открывает окно, чтобы спросить у охранника номер участка Мориса.

***

— Марк, Саша, мы уже думали, что вы не приедете! — Медведева с порога кидается на шею, целуя ее и Марка в щеку. — Только вас и ждем! От Жени пахнет вином, что очевидно. Возможно она и Морис — единственные, кто будут пить сегодня. — Сейчас еще Даня может приедет, ты может знаешь его… — продолжает Женя, пока Трусова стягивает пуховик. — Милохин. Он вас не знает, но я бы хотела вас познакомить. — Даня Милохин? Приедет сюда? — Марк чуть не взвизгивает от услышанного. — Блин, надо хоть тикток с ним запилить!

***

Ужин был плотным. Трусова съела пару кусков пиццы и позволила себе шоколадное печенье, которое подтаяло и аппетитно манило ее весь вечер. Людей было много. Так много, что дом Мориса просто разрывался от голосов. Саше хотелось спрятаться, но из-за того, что они приехали последние, их поселили в комнату с Семененко и Щербаковой, которые уже час безвылазно сидели там и, честно, Трусова надеялась, что до конца вечера они там и останутся. Она выпила, кажется, всего бокал вина, когда началась какая-то суматоха: приехал Милохин, все резко побежали снимать с ними видео, задавать идиотские вопросы и допрашивать Медведеву, что он вообще здесь забыл. Пьяная Женя не дала внятного ответа, кроме как «Он мой друг!», и, когда тиктоки были сняты, все разбрелись по дому. Трусова сидела всё время в гордом одиночестве на диване, отвечая маме, что они доехали, что пить она не будет, скоро пойдет спать и вообще, такие мероприятия нужны только для того, чтобы не остаться изгоем. — Тру, можно поговорить? — А что вообще здесь делает Валиева? Мама Саши бы в жизни не отпустила ее в 15 лет на тусовку, да еще и к какому-то Морису. — Да, Ками, ты чего? Танцевать устала? — Трусова приглашает сесть рядом, освобождая часть дивана. — Да не, просто я давно поговорить с тобой хотела…Ну, я просто не знаю…Хотела у Жени спросить, но она…ну… — Выкладывай! Всё в порядке. — Только обещай, что никому не расскажешь, ладно? Саша проводит пальцами по губам показывая, что «я могила», и отставляет второй бокал вина на стол. — Короче…тут такое дело, в общем. — Камила запинается. — Мне нравится один человек, но мы друзья, и я не уверена, что я этому человеку нравлюсь… Трусова внимательно слушает, пытаясь не улыбнуться от детской наивности Камилы. Она такая светлая, такая чистая, ей бы в куклы играть еще, но нет. Похоже, девочка выросла. — И я думаю, как можно так намекнуть человеку, чтобы было понятно, что у меня есть симпатия? Стоп-стоп-стоп. Слово «человек» в двух предложениях подряд — Трусова узнает себя. Когда ты не хочешь говорить о том, какого пола твоя пассия, ты говоришь «человек». Не парень, не мальчик, не фигурист и не скейтер. Человек. Саша начинает напрягаться. Она держит спокойное лицо, поглаживает Валиеву по спине, выражая поддержку. — Просто сказать не вариант, верно? — Трусова задает очевидные вопросы и искренне не знает, как помочь. С Марком все получилось стихийно. Он сам позвал ее погулять, сам писал первым, сам приезжал и забирал её с тренировок. Саше оставалось лишь признать, что Марк тоже ей нравится и отвечать на все эти знаки внимания. Говорить и делать что-то первой — не стиль Трусовой. Её первая любовь так и осталась неведении о ее чувствах. — Просто, понимаешь…— Валиева переходит на шепот. — Обещай, что будешь молчать? Саша нервно сглатывает. Она понимает, что сейчас скажет Валиева и это не то, что она хочет слышать сейчас. Она никому и никогда не скажет, но как в голову Камиле взбрела мысль, что это нужно рассказать именно Трусовой? — Ну… Саша хочет закрыть руками рот пятнадцатилетней юниорке, лишь бы она не продолжала. Внутренняя гомофобия, невзаимность, осуждение, скрывание, закрытость, отстраненность — вот к чему приводит такая любовь. Камила была слишком мала, чтобы столкнуться с таким давлением. — Короче, это девушка. Моя подруга. Близкая подруга. Она сказала это. Сказала это Трусовой, и теперь нужно что-то ответить. «Не парься, Ками?» — нахуй. «Я понимаю тебя.» — топ 10 самых нелепых способов спалиться. «Это пиздец.» — классная поддержка, Саш. — Оу… — Саша пытается всем видом делать вид, что она устойчиво сидит, но внутри сердце отбивает сто ударов в секунду. — Ками, это… — Тру, только никому, пожалуйста. — Валиева сводит брови, и у Саши тает сердце. Она выдала ей сокровенную тайну и хочет найти поддержку. Трусова не может её бросить. Она притягивает к себе Валиеву, обнимая её до хруста. Волосы Камилы распущены, и Саша зарывается в них носом, улавливая цветочный аромат. Трусова долго держит её в объятьях, и добирается губами до уха. — Один раз со мной случилось подобное, и я молчала. — Трусова шепчет тихо, выдерживая паузы между словами. — Не повторяй моих ошибок, просто скажи — за это не убивают. А молчание убьет тебя. Меня убило. Саша отстраняется и видит широкие глаза Камилы. Она не хочет ничего сказать, просто смотрит на неё с открытым ртом и, видимо, пытается переварить информацию. — Пойдем ко всем? Там, вроде, в правду или действие собираются играть! — Трусова моментально переключается, делает большие глотки из бокала, обнимает ошарашенную Валиеву за талию и уводит её туда, где музыка заглушает мысли.

***

Трусова была не права, напилась в этот вечер не только Медведева. Семененко, Косторная, Морис, Марк и, похоже, Валиева. Так стоп, что? Саша подбегает к девушке и забирает из её рук бокал с шампанским, который та уже подносила ко рту. — Не-не-не, Ками, нет. — Саша смотрит в большие глаза напротив. — Нельзя. — Ты же сама пьешь! — Я выпила полтора бокала шампанского, и больше пить не собираюсь. Вон, Щербакова и Хромых вообще не пьют, ни капельки. Куда тебе то, пупс? — А теперь начинается настоящая вечеринка! — Морис орет где-то прямо под ухом, отчего у Саши начинает гудеть в голове. Музыка становится громче, и Саша решает спрятаться. Благо комнату любовная парочка освободила. Она думает, что дело идет ко сну, когда к ней в комнату вваливается Милохин. Даня кажется, да? — Саш, ты спишь? Слушай, там это, Жене помочь надо, она тебя зовет. — Без меня совсем не справишься, да? — Трусова поднимается с кровати и следует за перевозбужденным Милохиным. Действительно, нахуй он сюда приехал? Женя лежала на кровати, пытаясь освободиться от цепких рук Майи. — Жень, ты чего? — Саша смеется и кивает Майе, намекая уйти. Даня уходит тоже. — Напилась совсем? — Саш, это ты, Саш? — Медведева не просто пьяная, она в дрова. — Да. Что случилось? В туалет тебя отвезти? — Полежи со мной. Саша смеется, укладываясь рядом с пьяной Женей. Она не ругает ее, ей сложно представить, как она повела бы себя на месте Медведевой. У всех скоро чемпионаты, Олимпиада, а она будет откатывать шоу, думая о том, что она все проебала. Трусова бы не то, что не приехала, она бы перевелась к другому тренеру, уехала бы в другую страну, лишь бы не смотреть на то, как другие достигают того, чего могла достичь ты. Стоп, Женя же так и сделала. — Сань, я тут так подумала. Ты главное не бойся. — От этих слов Саша начинает бояться. — В общем, ты ничего не бойся, ладно? Я всегда рядом с тобой, всегда на связи, помогу, поддержу, если надо. Ты со всем справишься. Точно поедешь на Европу, в Пекин, там увидимся… Трусова не может разобрать к чему клонит Женя, поэтому лежит и улыбается. — Ты тоже в Пекин собралась? — Ой блииииин. Саш, никому не говори, но я это, комментировать поеду, короче. Только тссс. Медведева притягивает лицо Саши так близко, что Трусова пьянеет от её дыхания. Оно горячее и рваное, пахнет то ли глинтвейном, то ли шампанским, Саша разобрать не может. Женя смотрит прямо в глаза, не отводит, гипнотизирует будто. Саша смотрит в ответ, не понимает и улыбается. Пьяная Медведева её веселит. — Блять, Ками, неси полотенце! — Семененко орет так громко, что перекрикивает визги всех девушек за дверью. Трусова быстро подскакивает с кровати и натягивает тапки. — Лежи здесь, я посмотрю. — Женя слушается и, как кажется Саше, засыпает. Когда дверь открывается, мимо проносится Майя с окровавленными руками. Саша оборачивается и медленно идет в просторный зал, откуда доносились все крики и рыдание…Алены?