Тёмная сторона психологии

* Наступая на осколки прошлого, молодой человек вспоминал о прожитых юношеских лет, что не давали зажить саднящим в глубине души воспоминаниям. Хруст стекла под ногами, всколыхнул осадки того дня, когда всё пошло под откос, когда случилось непоправимое, до сих пор пробивая дрожь и заставляет прокричать в пустоту его несуществующего имени. * — Прощай, солнечный мальчик. Погладив по русым волосам подростка, мужчина постепенно исчезал, в том числе давая понять, что растворяется в уютном сне, который непременно хотелось повторять снова, приходя в суровую реальность. Вслед за пробуждением пришло осознание, что Арс является ему даже во снах. Или это было не сновиденье вовсе? В полудрёме Шаст учуял запах вкусно приготовленного завтрака, чем был приятно удивлён, мать довольно редко по утрам готовила для него. Парень вскочил с теплой скрипящей кровати и поплёлся на кухню, расположение которой напротив комнаты Антона. По холодному, местами оторванному плинтусу. Не дойдя до места назначения, у порога в поле зрение попалась мужская обувь, следом в проёме кухонной комнаты показался знакомый силуэт. Неожиданно раздался голос, тембр которого был радостней, чем на приёмах. — Тоша? Раздалось отчетливо в голове. «Эта ласковая форма моего имени билась пульсацией всё чаще и металась с одного места на другое, вызывая головную боль.» Подойдя к мальчику, психолог потррепал его по волосам. «Приглушенным голосом раздалось то, чего я не ожидал услышать.» — Прощай, солнечный мальчик. Стремительно очнувшись ото сна, моё тело очутилось в темной, сырой комнате, которая мозолила глаза с раннего детства. Нисколько вкусного завтрака, никакого Арсения Сергеевича на пороге моего дома. Не было. «Это всё в твоей голове», — повторял, словно заевшая пластинка, внутренний голос. Мне до последнего не хотелось давать ему веру. Собравши не только учебники, но и мысли в одно целое, Антон не спеша поплелся на учёбу, не обращая внимания на пустой желудок. На улице была леденящая стужа и непроглядная тьма, неудивительно, ведь на часах показывало время 6:54. По проезжей части слонялись машины. Мерещились различные силуэты, заставляя поёжиться то ли от озноба, то ли от собственного страха. Проходя мимо заброшенных зданий, страх накатывал новой волной. Шаст старался идти как можно быстрее, лишь бы добраться до школы живым. Но откуда возникло чувство тревоги? Резкое чувство дежавю заставило пошатнуться. В мыслях по сей день крутилась всего одна фраза из его сна: «Я разрешу воплотить мой главный страх, позволю сделать это и не увидеть боль в глазах, которые он наполнил желанием жить.» Он до сих пор не помнил, о чем сон, и кому конкретно принадлежала эта фраза, но знал, она сыграет огромную роль в его будущем. На пороге учебного заведения, вдалеке доносился знакомый голос, постепенно становясь громче. — Антон! — это был Дмитрий Позов для одноклассников, и школьный товарищ Шаста – Димка. — Где ты пропадал? Тебя целых две недели не было. Не писал, не звонил. Ты меня с ума свести хотел, Шаст?! — активно жестикулируя, засыпал вопросами подростка, который быстро моргая, пытался усвоить, что говорил ему друг. — Я уезжал. Всё в порядке, правда, — улыбка получилась натянутой, но кажись Поза устроил и таков ответ. Стыдно было самому себе признавать, что говорил не правду. Но ложь была не обходима, ведь никто, даже лучший друг, не должен знать о его проблемах, и то, что он еженедельно посещает школьного психолога. Так казалось проще. До кабинета Димка не умолкал, всё говоря о школьных событиях в отсутствие Шаста. Только вот сам парень не вникал в суть разговора, потеряв нить, связывающее подсознание и реальность. Он всё размышлял над тем сном, что не давал спокойствия, ведь в нём, Антон почувствовал себя счастливее за последний промежуток времени. Неужто одно лишь присутствие Арсения рядом, могло бабочек всколыхнуть, порождая неизведанное ему чувство, и так же оторвать невинные крылья, после пробуждения, ведь это всё игра его разума, что однажды сведёт мальчика с ума и растопчет всех его светлых мотыльков. Иногда хочется сомкнуть глаза и представить, что ты находишься в окружении деревьев и воображаешь, как тянешься за ветром, чтоб раствориться в лесной чаще. Именно поэтому, Антон решил прогуляться по лесу, что располагался недалеко от городка. Он довольно часто бывал в темной сказке листвы, что уже давно опала и только тонко лежащий снег скрипел под ногами. А его следы оставляли форму аккуратных линий с кружком посредине с каждым шагом. Мальчик всё думал о психологе, о их встрече на следующей недели. Арсений действительно хотел стать известным актёром. Для достижения своих целей приходилось усердно работать над харизмой, создавать фальшивые эмоции. Ходил на курсы по актерскому мастерству. Хорошо учился, просиживая за изучением материала до поздней ночи, для хороших отметок. Он не зацикливался на отношениях. Не стремился закадрить девчонку, как это делали сверстники. Даже пошли слухи, якобы он не интересуется девушками, сам же Арсений посчитал это скверным оскорблением, ведь не принимал себя, не мог понять, почему ему нравятся те, кто не должны. Молодой Арс имел столько жизненных целей... — Я не хотел такого сына как ты! Эти отчетливые слова резали слух, заставляя поверить, что он неправильный. Что это – неправильно и так быть не должно. Отец грубой хваткой вцепился в беззащитного Арса, делая его шансы жить минимальными. Мать, гремевшая посудой на кухне, уронила тарелку, и та разбилась вдребезги. — Мальчики-не-нужно-что-ты-делаешь-это-же-твой-сын!— звонкий голос мамы заполнял душную комнату. Но как хрупкая женщина могла противостоять злому мужу? Поддержки не было, была лишь агрессия в сторону мальчика. У Антона никогда не было отцовской любви и заботы. Его воспитывала, если это можно назвать воспитанием, мать. Отец покинул семью еще до его рождения. Пожалуй, это лучше, чем в последствии иметь психологические травмы. — Арсений Сергеевич! — Да, Антон? — словно выбив психолога из собственных прогулок в омуте памяти, настойчиво продолжал Шаст: — Вы… рассказали мне про своих родителей. — Что прости? — не то чтоб Арсений не услышал слов из уст парня, скорее переспросил из-за удивления. — Вам необязательно как-то оправдываться. Я уже услышал, что вы сказали. «И многое он слышал? Как я мог не контролировать свою речь.» Тараканы перемещались со скоростью света, но опытность в скрытности мимики спасало ситуацию. Но в тоже время, с подростком хотелось делиться самым откровенным – но нельзя. Слишком тайное. Можно кратко рассказать это, дабы понять, как много он слышал, думаю ход неплохой. — Мне было пятнадцать, когда я хотел смерти отца, сам желая умереть... На лице Шаста так и читался самый простой и неуместный вопрос «что» — «Он не углублялся в эту ситуацию прошлого до деталей. И неизвестно сколько таких его воспоминаний, что ломали его раз за разом. Что же повлияло на изменения его в корне. Почему он делится со мной... таким, именно сейчас?» — «Отлично, значит не многое.» Мальчик внимательно вслушивался в его рассказ. — Не глотай мои мысли так жадно, Шастун. И парень растерялся, не зная, как реагировать, он ответил лишь на то, что имело к нему какое-то отношение. — Умереть? А я жуть как боюсь смерти, Арсений Сергеевич. Как-то натянуто усмехнулся Тоша. — Меня она...пугает. — «Его не удивило, что я желал смерти собственному отцу, не зная тому причины.» — Ты хочешь поговорить об этом? Шаст не хотел иметь с этой темой ничего общего. Нужно как-то отвлечь психолога. — Можно обращатьсяк вам на "ты"? Мне так комфортней. Понимая, что эта просьба могла прозвучать глупо, Тоша, пребывая в неловкости своего положения, опустил очаровательные глаза, смущающе пробормотав извинения. — Не отводи взгляд и говори громче, не бойся меня, ладно? — нежно взяв за подбородок мальчика, придвинулся мужчина. Сглотнув вязкую слюну, ученик, набравшись смелости, заглянул в утопающий взгляд напротив. ¬— Ладно. Улыбка. Искренняя. Улыбка мальчишки. Она освещала ярче фонарей в ночных зимних парках, где так часто прогуливался Арс. «Его первая улыбка для меня тем вечером, заставляла океаны в моих глазах биться о скалы, и топить себя в своих же мечтах.» — На сегодня сеанс окончен. Встретимся на следующей неделе, — резко отпрянув от мальчишки, сухо проговорил Арсений. «Нельзя. Нельзя позволять любоваться им. Нельзя наблюдать за густыми ресницами, за тонкими кистями рук, за очаровательными глазами оттенка яркой листвы.» Медленным шагом Шаст отправился домой, по пути рассматривая голые деревья темных оттенков. Метель не присутствовала, было слышно завывание сквозняка в тёмном и не гулком переулке. Тоша поёжился от мимолетных размышлений, ускорил шаг и даже не заметил, как чуть не прошел собственный обшарпанный подъезд, как снаружи, так и внутри. Синяя краска со стен обсыпалась, тускло освещали холодный подъезд электрические лампочки, создавая атмосферу не уюта. Но в этой картине что-то было. Что-то атмосферное и до боли родное. Сев на холодные, со слоем пылью ступени, Шаст аккуратно просунул ноги между перил. Вытащил пачку с тремя сигаретами и с наслаждением втянул горький дым, позволяя заполнять легкие сигаретным изделием. Привкус ментола, горькое послевкусие и лёгкая пульсация в голове, заставила расслабиться. «Я не знаю, что это за чувство было. Будто все внутренности перевернулись. Его незначительное прикосновение имело столько смысла, а его глаза такие...не такие как у всех. Он чем-то отличается от пустых людей. Он вызывает зависимость, хотеть быть с ним больше сорока пяти минут в неделю.» И мальчик не понимает, привлекает сам психолог или влекла его загадочность.