Snake trap

      В кабинете зельеварения его не было. Абраксас и Альфрад сидели вместе, шепотом переговариваясь и быстро заканчивая наспех сделанную домашнюю работу, а от Реддла, всегда находящегося вблизи них, не осталось и следа. Гарри на секунду прикрыл глаза, озлобленно бросая портфель на свое место, не заботясь о сохранности и возможных повреждениях, выходя из класса до того, как кто-то из ошарашенных змей успел его окликнуть или поинтересоваться что в очередной раз ему не угодило.       До звонка на урок времени было вполне достаточно, чтобы найти выродка даже замурованным в статую глубоко под землёй. Грудь свело от укола сожаления, будь у него карта Мародеров, ему совсем не пришлось бы с этим заморачиваться. Нет, Гарри качнул головой, прерывая мысли до того, как появится предательский соблазн вернуть.       Он правильно сделал, что отдал ее Драко, так и правда лучше. Гарри не был уверен, что смог бы контролировать себя и не следить за передвижениями Реддла каждую свободную секунду, доходя до помешательства. Тем более, возвращаться к Малфою, после того как он с таким трудом сбежал от настойчивых и дотошных уточнений было равносильно добровольному самоубийству. Всё-таки, несмотря на некую приобретенную мягкость, Драко оставался таким же ужасающе твердолобым как и в день их знакомства.       К счастью, много бегать не пришлось и Реддл нашелся скоро. Он стоял у окон, разговаривая с двумя пуффендуйками, с интересом внимающим каждому слову. Слизеринец слегка жестикулировал, создавая видимость искренней заинтересованности, при этом умудряясь сохранять царственный и возвышенный вид хладнокровного принца, отдаленного от остальных невидимой бетонной стеной. Слабые лучи бледного солнца красиво играли в уложенных волосах, делая кожу фарфорово белой, предавая необъяснимое белоснежное сияние, которое будто бы шло изнутри. Солнце выгодно подсвечивало темную радужку глаз, отчего пустой черный цвет превратился в приглушённый золотистый с разнообразными красными оттенками, сверкая как редчайший драгоценный камень, бережно отполированный талантливым ювелиром. Неудивительно, что его собеседницы выглядели настолько завороженными, смотря на Реддла с восхищением и чуть приоткрытыми от восторга ртами.       Услышав громкие приближающиеся шаги, которые Гарри даже не старался сделать чуть тише, Реддл прервался посреди диалога, плавно повернув голову в сторону шума. Пуффендуйки словно выпали из транса, приходя в себя, и в смущении прижимая к алеющим щекам ладошки, не сразу замечая в край разгневанного вторженца в их приторно сладкую идиллию.       Стоило Реддлу увидеть идущего Гарри, полыхающего от гнева, вежливое лицо с льстивой ласковой улыбкой внезапно исказилось, потерпев резкие изменения. Лицемерная маска сползла подобно старой ненужной чешуе, оставив после себя вполне настоящую высокомерную личину, не приправленную фальшивыми эмоциями. Губы Реддла растянулись в широкой ухмылке, демонстрируя белые острые клыки, его глаза буквально засияли, сделав чуть больше похожим на живого человека, а не ходячий труп с заранее запрограммированной вежливостью, набивающей оскомину.       Если бы Гарри не знал так хорошо, то подумал бы, что Реддл выглядел «счастливым» их встречей. Как ребенок, достигший желанного результата в какой-то только ему понятной игре, подергав за нужные ниточки, подобно теневому кукловоду. Поттер подавил внутри себя яростный крик негодования. Шея стала неприятно зудеть, напоминая причину по которой он так сорвался с места, отказываясь откладывать дело на потом. Он жаждал разбить это отвратительное лицо в кровавое месиво, заставить заплатить за то, что он сделал и сделает, уничтожить, расщепить таким образом, чтобы от него даже следа не осталось.       Но он не мог.       — Гарри! — разом забыв про сконфуженных пуффендуйцев, Реддл сделал шаг на встречу, ничуть не обеспокоенный враждебным взглядом, пробивающим в нем дыры. — Что-то случилось?       Гарри прошило волной ненависти и удушающего презрения насквозь от этого спокойного тона и лицемерного беспокойства, отразившимся на чужом лице, пока в глазах читался тонкий оттенок веселья странно перемешанного с безразличием. Гарри проглотил желчь во рту, как никогда мечтая вырвать этот змеиный язык, чтобы навсегда перестать слышать мерзкий голос, без сомнений способный соперничать с коварными сиренами.       В воспоминаниях вновь всплыли утренние кадры, где по шее расползлись кроваво- фиолетовые синяки и укусы, вытесняя с лёгких последние запасы воздуха. Среди разнообразия запахов щедро вылитых на девушек духов, нос, к сожалению, все же четко уловил те самые удушающие нотки «мяты», которые Гарри заметил на себе при пробуждении. Если до этого он ещё питал надежду, что это игры мозга, страдающего от тяжёлого похмелья, то теперь сомнения рассеялись словно пыль. Пальцы рук, сжатых в кулаки, болезненно впились в кожу. Мимолётная боль позволила охладить сознание и сохранить последние остатки рассудка, не погребённые под лавой разрушительной ярости.       — Нужна твоя помощь, — в последний момент сдержав бесконтрольные ругательства, готовые сорваться с языка, не своим голосом выдавил Гарри. Он заставил себя вспомнить наставления, причины, по которым не может действовать на поводу у эмоций и просто размазать паршивца по стенке. Здравомыслие трещало по швам, подпитываемое бесконечным чувством отвращения, сжигающим нутро на мелкие угли. Но он терпел, позволяя жгучему яду беспрепятственно отравлять его кровь, продолжая сохранять столь необходимые сейчас хрупкие частицы фальшивого спокойствия, в которые и сам-то не верил ни на грамм.       — Правда? — не выглядя удивлённым резким ответом, Реддл понимающе кивнул, будто ожидал этого. Яркие лучи солнца умело освятили его силуэт, когда он сместился чуть в сторону, придавая ублюдку вид неоспоримой божественности, спустившегося к смертным в шаге мнимой благосклонности. Бедные пуффендуйки едва не отключились прямо там, застав настолько чарующую картину, пока Гарри молча скрипел зубами. — В таком случае, подожди минутку, я тут закончу и сразу же…       — Нет, ты нужен немедленно, — с вымученно вежливой улыбкой сквозь стиснутые зубы прошипел Гарри, на ходу хватая Реддла за шиворот мантии, царапнув кожу шеи, и утягивая за собой без права на отказ. — Дело не терпит отлагательств.       Каждое слово срывалось с сжатых губ с непомерным трудом. Язык будто бы онемел, отказываясь шевелиться и полноценно выговаривать предложения. Гарри хотел хотя бы ещё разок ударить ему по морде. Это бы вряд-ли решило проблему, но определенно помогло бы почувствовать себя чуть лучше.       Чуть менее униженным и оскверненым грязными руками Волдеморта. Чуть менее виноватым перед… ней. Перед всеми.       Гарри не обратил внимания на последовавшие возмущенные вопли девушек, закидавших его злыми обвинениями в бесчеловечности, ужасном поведении и грубым обращением с любименьким Реддлом, беззастенчиво давая пролететь всему мимо ушей. Ему было глубочайше наплевать настолько, что становилось почти стыдно, но присутствовало одно большое «Но». Остальные эмоции и совесть сжигала гремучая ненависть, ударившая в мозг силой, сравнимой с извержением вулкана. В любой другой ситуации он бы не позволил вести себя так невоспитанно по отношению к милым девушкам, но в данный момент его топило в праведном гневе, сделав равнодушным ко всему остальному.       Реддл, не показывая признаки сопротивления, позволил беспрепятственно утащить себя, на прощание махнув пуффендуйкам рукой, одарив милой улыбкой, способной растопить сердца и самых бесчувственных. Уловив сигнал, что все в порядке и переживать не о чем, те послушно умолкли, перестав их преследовать, с тоской и грустью переглядываясь.       Они были обижены и разочарованы за бесцеремонно украденное у них время с Реддлом. Как главный староста, лучший ученик Хогвартса и герой, раскрывший личность убийцы Плаксы Миртл, он был так же популярен, как и бесконечно занят вверенными ему обязанностями. Так что заполучить небольшой короткий разговор с ним, когда он один, стоило огромных усилий и беспрецедентной удачи. И когда они наконец-то добились этого спустя месяц непрерывной слежки их немедленно прервали, разрушив мечту на близкую встречу с их героем, с их идеалом.       Гарри понимал их боль, но не сочувствовал, позволяя более жестокой и хладнокровной стороне взять вверх, без раздумий разрушив чужие усилия. Он знал этих дам, часто видя как те скрытно следуют за Реддлом, подкарауливают того возле кабинетов, входа в подземелье и Большой зал. Но тот каждый раз был в сопровождении личной свиты и даже более радикальные методы в виде специально нарушенных правил не помогали, рядом со старостой всегда был кто-то, не давая бедняжкам ни шанса выловить его, когда он в гордом одиночестве.       Сначала Гарри удивлялся и не понимал почему Реддл ничего не делал с таким очевидным преследованием, но затем спустя время осознал. Высокомерному павлину такое внимание и одержимость каждым сделанным им шагом очень льстила, подпитывая непомерно раздутое эго чужими воздыханиями и обожанием.       Эти девушки были не единственными, кто тайком следил за ним и специально нарывался на неприятности, чтобы увидеть красивое лицо старосты поближе. И Реддлу это нравилось. Нравилось как все млели и таяли от его почти незаметной вскользь брошенной улыбки. Нравилось как ученики в страхе сжимались, стыдливо выбиваясь в угол, под пристально-раздраженным взглядом, после совершения грубой ошибки. Нравилось, когда под него прогибались, готовые на любые крайности только чтобы ему угодить и хоть немного понравится. Он буквально упивался их восхищением, купаясь в лучах всеобщего поклонения и пугающей одержимости подобно рыбе в воде.       Практически все в Хогвартсе были им очарованы, позволяя использовать себя и личные средства для выгоды Реддла, веря, что так нужно и правильно. И он это бесхитростно принимал, как кровожадная пиявка высасывая из них то, что они могли дать добровольно или с помощью насилия. Слежка не причиняла ему дискомфорта, рядом с ним извечно был кто-то из наследников древних чистокровных семей, отпугивающих присутствием любого, кто решится отнимать драгоценное время лидера. А оставаясь в одиночестве, Реддл умело использовал глубокие познания в устройстве замка, как змея юрко избегая нежелательных глаз.       Поэтому Гарри просто отложил это, ведь ничего нового так и не узнал. Ему была хорошо известна ненормальная популярность Реддла в школьные годы, так что всеобщее помешательство на смазливом, сильном, умном и перспективном слизеринце не дала ему новой пищи для размышления, лишь вызвав тяжёлую головную боль, вспоминая как его самого практически тошнило, когда в их с Драко времени ученики Хогвартса сначала привили Гарри роль безумца, а затем возвели в лидера, настоящего идола, сделав символом Света и Надежды.       Чем дальше они отдалялись от огорченных девушек, тем сильнее становилась железная хватка на ткани, отвечая на злость, усилившейся с каждым мгновением, который Гарри проводил рядом с подонком. На них странно косились, когда они проходили мимо, начиная взволнованно перешептываться, но, казалось бы, Реддла это совсем не волновало. Несмотря на быстрый темп, причиняющий неудобства, слизеринец умудрялся не отставать, идя почти в ногу, как послушный охотничий пёс на неудобно коротком поводке. Эта возникшая ассоциация вызывала внутри истеричный смех.       — Может немного притормозишь? — любезно попросил Реддл, не отводя жгуче колючих глаз от маячевшего впереди затылка. — По учебным коридорам запрещено носиться так быстро, ты можешь кого-нибудь сбить и случайно покалечить. Как староста, я…       — Заткнись, — незамедлительно рявкнул Гарри, злобно дёрнув рукой, впившейся в чужую мантию. Он скорее почувствовал, чем услышал последовавший прерывистый выдох, когда натянутая ткань врезалась в шею слизеринца. Это действие просто не могло не причинить боли. Но и этого факта оказалось недостаточно, чтобы хоть немного утихомирить кипящую внутри ярость.       — Как грубо, — ответил Реддл, с бесследно исчезающей улыбкой. Темные глаза всколыхнулись алым пламенем, но и оно быстро улеглось под неестественно мертвым спокойствием, как если бы кто-то вовремя дернул переключателем.       Из-за шума в коридоре, Гарри не разобрал ни единого слова, но не слишком горевал по этому поводу. Меньше всего на свете ему сейчас хотелось слушать нравоучения от этой сволочи. Растолкав сонных гриффиндорцев, Гарри влетел в ближайший пустой кабинет, неаккуратно втаскивая Реддла за собой, отпуская его и спешно закрывая дверь. Гарри глубоко выдохнул, на мгновение прикрывая глаза, после чего резко развернулся, впиваясь самым угрюмым взглядом, на который был только способен, в старосту, сжимая предательски дрожащие кулаки.       Слизеринец как ни в чем не бывало развернулся, с придирчивым видом разглаживая помявшуюся ткань в том месте, где недавно была рука Гарри. Решив эту небольшую проблему, он подошёл к широкому учительскому столу, заваленного различными пергаментами, облокачиваясь на него поясницей, и только после этого, наконец, посмотрел на Гарри со странным снисхождением во взгляде. Как на упрямого ребенка, на забавного и невоспитанного зверька, не идущего к рукам. Словно он был заботливым хозяином, а Гарри неосторожным питомцем, сотворивший очередную досадную, но милую пакость.       Губы Поттера недоверчиво дрогнули. Только поглядите-ка. У этого придурка прямо-таки природный талант выбешивать его одним своим видом. Гнев, который кипел внутри, стал выплескиваться через край, отчего Гарри не совсем понимал как он до сих пор умудрялся стоять на месте, не летя к выродку на крыльях ярости, дабы разукрасить эту наглое лицо во все существующие палитры цветов. И этот чертов понимающий и жалящий взгляд только больше подстегивал к кровавому насилию.       — Ты привел меня сюда, чтобы помолчать? — разрезал возникшую тишину тихий голос Реддла, прерывая фантазию, в которой Гарри, вцепившись в кропотливо уложенные пряди, топил кукольное личико в кислоте. — Или извиниться?       — Извиниться?.. — впав в ступор, тупо повторил Гарри, с трудом переваривая сказанное, вылупившись на Реддла огромными не понимающими глазами растерянной лани, будучи уверенный, что ослышался. Но, к его смятению, самодовольная мина и приподнятые брови говорили об обратном.       В этот момент Гарри начало буквально колотить от желания ещё хоть разочек припечатать этому сукиному сыну кулаком по улыбчивой физиономии. Если бы не свежие воспоминания недавней потасовки, то он бы уже кинулся на него с намерением прибить к чертям собачьим, стерев с лица земли это чёрное пятно бедствия. Вот только кто знает, чем это закончится?       Молодая версия Волдеморта была знаменита тем, что тот был очень чувствителен к личным ошибкам и провалам, пусть, по словам Дамблдора, и случались те крайне редко. Это ясно доказывала его потеря самообладания на зельеварение, когда Гарри легкомысленно уничтожил труды чужих усилий, не задумываясь о последствиях.       Если так подумать, именно в тот момент Реддл позволил себе отпустить рычаг извечного контроля над собой, приоткрыв настоящую личность, что долгое время была спрятана под намертво пришитой маской добряка. С той стычки их вражда и неприязнь стала более открытой и очевидной. После, произошла роковая дуэль, в которой Реддл потерпел крах. Снова. Из-за одного и того же человека. Который, к тому же, посмел его ещё и унизить, поставив на одном уровне с грязнокровками, которых тот презирал и собирался истребить.       Абсолютный провал.       Даже если сейчас начнется новая дуэль, то Гарри не был бы оптимистично настроен на победу. Реддл не зря считался гением и безупречно талантливым учеником, и по меркам Дамблдора, пока сам Гарри в этом плане никогда особо не блестал. Большая часть навыков сражений и выживания была приобретена в ходе войны, когда они с Роном и Гермионой находились в бегах, скрываясь от обезумевшего Волдеморта, наступающего им на пятки.       Реддл живо учился на ошибках, не повторяя их в будущем или на случай подобной ситуации разрабатывая десяток индивидуальных решений для каждой. Он точно отлично подготавливается к любым неожиданностям, в этот раз не позволив себе проиграть, а проверять чем обернется Гарри поражение, не хотелось.       Пусть в будущем он частично утратит эту пугающую черту характера из-за разрушающейся души и излишней самоуверенности во всемогуществе, но и тогда Волдеморт останется превосходным стратегом, с которым ему не соперничать. И это выводило из себя. Даже когда их не разделяла разница в возрасте и опыт в десятки лет Реддл все равно был сильнее, умнее и хитрее. Его пока не сжирало сумасшествие и ненасытная жажда крови, так что в некотором роде он был опаснее Волдеморта, будучи способный на холодный анализ, без горящего под кожей бешенства.       Гарри имел несчастье сразиться как с змееподобным недоноском, так и с молодым психованным красавчиком Томом Реддлом, побеждающего противников не только мощной магией, но и хорошеньким лицом. Поэтому смог собственнолично во всех подробностях ощутить и заметить разницу между ними.       Первый любил играться, извращено издеваясь над жертвой и забавляясь с ее ничтожных потуг выжить, из последних сил избегая смертельных лучей проклятий, летающих во все стороны. Второй же, наоборот, пытался сходу подавить противника, долго не расшеркиваясь на этикет, которым так болела старшая версия. Сохрани Волдеморт эту привычку, то у Гарри не было бы и шанса выжить на том злополучном кладбище. Нет, он умер бы ещё на первом курсе, пытаясь помешать заполучить Реддлу философский камень.       Если бы не любопытство, страх и желание подарить Гарри долгую и мучительную смерть, то кто бы знал что было бы с ним, с самого начала прояви Волдеморт побольше решительности?       Было ещё кое-что интересное, — магия. Она отличалась. Что в родном времени, что сейчас, магия Дамблдора не изменилась, оставаясь такой же пленительной, тягучей и успокаивающей, дающей чувство умиротворения и комфорта, но с Реддлом дело обстояло иначе. Она казалась более сильной, дерзкой и, в каком-то смысле, значительно чище и мощнее, чем та, что ныне имелась у Волдеморта.       Магия словно была целостней и уступчивей, больше напоминая ленивое подчинение своенравного кота. От нее несло силой и властью, уверенностью и амбициями. В будущем же она пропитается кровью, повредится и ослабнет, став похожей на неконтролируемую ядовитую гадюку, готовой наброситься на каждого, кто заденет ее хвост. Но и с такими силами Волдеморт все равно сможет захватить власть над Британией, установив над ней жёсткий монархичный контроль. Нереальная мощь, поражающая своим величием.       Гарри слегка нахмурился, анализируя. Повреждения души от создания крестражей оказывают влияние не только на тело и здравомыслие, но и на магию? Что ж, это должно было быть очевидным фактом, который, по каким-то причинам, он извечно упускал из виду. Получается, деля душу, вместе с ней Реддл разделял на части и магические силы? Ну и чудовище, как он оставался настолько несправедливо сильным, имея при себе так мало огрызков души?       Уничтожение крестражей могло ослабить не его самого, а имеющуюся магию. Сердце Гарри взволнованно забилось в учащенном ритме, разгоняя кровь. Может ли это значить, что после уничтожения оставшихся крестражей Волдеморт ослабеет настолько, что одержать вверх не составит особого труда? Он… определенно должен позже обговорить это с Дамблдором.       Поразительно, что с такими серьезными проблемами Волдеморт не превратился в сквиба, умудрившись легко поработить магов и подмять под себя магических существ. Гарри пробила нервная дрожь. Кто знает каким могущественным волшебником был бы ублюдок, не разбив душу на фрагменты, а сохранив в целостности? Дамблдор с неповрежденной душой уступал в силе небольшому количеству полумертвых осколков! Просто немыслимо…       Нынешний Том Реддл в плане магии был сильнее Волдеморта, который при любом случае раскидывался непростительными, особо не заморачиваясь, как он делает это сейчас, предпочитая депломотичный подход, опасаясь исключения и потерю связи с волшебным миром, в котором он наконец нашел себе место. А ведь он ещё подросток и не находится на пике силы, да и крестражи имеются, которые, по идеи, должны были его ослабить, сделав нестабильным. Гарри не замечал, чтобы тот испытывал какие-то затруднения в ее использовании, наоборот, он демонстрировал превосходные навыки владения магией при каждом удобном случае.       Но и так Гарри уступал. Он отставал. В плане знаний, силы, власти, последователей и поддержки Реддл лидировал, пока единственными преимуществами Гарри было знание будущего и опыт в настоящих сражениях, ставка в которых была его жизнь и жизнь близких. Этого было недостаточно, чтобы победить и, в случае чего, дать достойный отпор.       Но Реддл со всей своей проницательностью этого ещё так и не заметил, осторожно подкрадываясь и изучая, стараясь понять и найти побольше слабостей. В каком-то роде Гарри натворил дел достаточно, чтобы Реддл увидел в нем сильного противника, бросающего вызов прочно утвержденному авторитету. И зная его, он так просто этого не оставит, пока не сломает угрозу, заставив подчиниться, или уничтожит, в случае непокорного отказа.       Наиболее выгодно и правильно было бы преклонить голову, сделать вид, что он сдался и принял всеобщее рабское положение перед Реддлом, после чего скрыться, затаиться и стараться не попадаться на глаза. Но Гарри не знал как долго смог бы выдерживать этот идиотский фасад подчинения, тем более, что Реддл определенно давал бы поручения для проверки верности и лояльности. Зная себя, Гарри не стал бы ставить на долго. Все могло бы только сильнее обостриться, как только Реддл раскусит наглый обман.       — Все верно, разве ты не за этим позвал меня? — в голосе Реддла чувствовалась победоносная улыбка, хотя выражение лица было на удивление скупо на эмоции, демонстрируя только базовую любезность. Гарри моргнул, медленно сгоняя наваждение и возвращаясь в реальный мир. — Наконец стало стыдно за ложные обвинения и беспочвенную враждебность?       Стиснув зубы, Гарри перетерпел мелочное желание чистосердечно послать Реддла, вместо этого усаживаясь на парту напротив, скрестив руки на груди. Хотелось грубить, нарываться на новую драку, но он кисло проглотил недружелюбный монолог, напоминая себе, что не стоит обесценивать усилия Драко, так старавшегося предотвратить их конфликт из-за излишней несдержанности. И в целом, не надо выводить из себя Реддла. Нужно было срочно искать выход, удовлетворивший их обоих.       С самого начала разговор пошел не так, как планировал Гарри. Реддл слишком быстро перехватил инициативу, когда Гарри отвлекся, поставив его в тупик. Вместо обвиняющий позиции, Гарри сместили в оборонительную. Он слишком поспешил, вспылив и ринувшись на поиски старосты, не дав себе времени обдумать и решить в какую сторону вести диалог и какие приводить аргументы. А тщательно подбирать слова на ходу, не обостряя ситуацию, требовало непомерных усилий. И судя по ехидному прищуру бездонных глаз, собеседник прекрасно осознавал плачевное положение, в котором оказался Гарри и открыто этим наслаждался.       Гарри особо не чувствовал от него никакой опасности, за исключением шакального тщеславия, испытывая разве что разрывающую изнутри жажду заставить расплатиться. Откуда-то он твердо знал, что он не собирается нападать. Пока что.       К тому же, это было идеальное время, чтобы попытаться исправить ошибки, больше не усложняя им с Драко жизнь, хотя его так и подмывало устроить ссору или новую драку из-за синяков на шее, красноречиво намекающих на всякие мерзости, от которых без конца просыпалось желание сбросить кожу, сменив на новую.       Вполне возможно, что Реддл сделал это специально, чтобы заставить Гарри самому найти его, а не лично преследовать по закоулкам замка, давая больше причин для обвинения в шпионаже и преследовании. Этот вариант нельзя было исключать. Реддл был способен на многое, обладая опасным талантом рассчитывать все на несколько ходов вперёд.       Пусть в голове был плотный туман, не дающий вспомнить события вчерашней ночи, Гарри твердо знал, что помимо этого Реддл ничего не сделал. Это был отличный момент с ним рассчитаться, но Реддл им не воспользовался, предпочтя унизить и подтолкнуть Гарри на встречу один на один. Довольно хитрый и продуманный маневр. Также это показывало как хорошо Реддл смог разгадать его характер, отыгравшись на вспыльчивости, для которой было достаточно небольшой искры, чтобы зажечь пламя. Но зачем действовать так запутанно и сбивающе с толку?       Гарри не понимал чего на самом деле Реддл хотел добиться. Хотя был намерен во что бы то ни стало это выяснить. Возможно, со всей своей изощрённой проницательностью, Реддл раскусил, что Гарри предпочел бы скрываться и зализывать душевные раны, тщательно обдумывая и подыскивая правдоподобные объяснения для произошедшего, пока не найдет наиболее подходящие. Своей уловкой с осквернением кожи синяками и кривыми укусами (тут Гарри немного покривил душой, вынужденный признать, что зубы Реддла, как и следы от них, выглядели ровными, аккуратными и даже в каком-то смысле красивыми, но менее противно и скверно от этого не становилось), он не дал ему такой роскоши, заставляя действовать немедленно и импровизировать с ответами.       Коварство и изворотливость Реддла не прекращали ужасать. Рядом с ним Гарри чувствовал себя маленьким, тупым куском камня, не способным думать и видеть дальше собственного носа, замечая все в самый последний момент, когда уже оказывался в умело поставленных сетях. Он слишком сильно реагировал на него, отчего манипулировать им становилось как раз плюнуть.       Гарри покосился на терпеливо ожидающего Реддла, лихорадочно размышляя. Он чувствовал, что слизеринец находился в хорошем и приподнятом расположении духа, так что глупо было не воспользоваться выпавшим шансом, пусть даже если от одной этой мысли живот неприятно скручивало в тугом узле отвращения, подзывающим к горлу тошноту.       — Сомневаюсь, что извинения это то, что действительно тебе нужно, — настороженно проговорил Гарри ровным тоном, поднимая взгляд, но отказываясь смотреть в бесчувственные глаза, уставившись куда-то в район чуть кудрявого виска. — Даже сделай я это, вряд-ли ты легко отпустишь произошедшее, не так ли?       Он знал о чем говорил. Для Реддла извинения и мольба не иначе, чем пустой, лишенный смысла, звук. Гарри не раз видел как Волдеморт долго, кропотливо и с удовольствием пытал врагов, подчинённых и маглорожденных, пропуская крики и плач мимо ушей, улыбаясь маниакальной улыбкой и искренне этим наслаждаясь.       Смотря глазами Монстра, Гарри чувствовал как по чужому телу разливалось счастье, возбуждение, чистейший адреналин и садистское удовлетворение от вида багровой крови, боли, отчаяния и жажды смерти, исказившей перепуганные лица, от которой он так старательно пытался сбежать и которую так желали те, кто попадал в костлявые безжалостные руки.       — Хм, — Реддл с непонятной грацией наклонил голову, слегка приподнимая уголок губ, как бы говоря: «Тебе-то откуда это знать?» — Все зависит от того, как хорошо ты будешь стараться для этого.       — Просто скажи, чего ты хочешь, — скрипнув зубами, остро улыбнулся Гарри, бесясь от этого жалкого подобия светской беседы. Ему было легче скинуться с самой высокой башни, чем выдавить из себя извинения гребанному Волдеморту.       Особенно после вида жестокого убийства слабого семилетнего ребенка, ставшего свидетелем гибели родителей. Большие голубые глаза, в которых застыло непонимание и страх до сих пор вызывали в душе царапующую боль. Малыш умолял, корчась в агонии, из последних сил вставал на колени и в слезной истерике извинялся, не понимая за что, под высокий, беспощадный смех Волдеморта, что перед уходом без тени сомнения бросил в него убивающее проклятие, наплевательски оставив безжизненное маленькое тельце лежать среди луж крови, кивком головы давая разрешение Нагайне на пир, устроенный заботливым хозяином лично для нее.       — Я постараюсь сделать все возможное, — проглотив поступающий комок рвоты, Гарри сдавленно добавил: — Только если это не пересекает границы дозволенного.       Раздался громкий звук колокола, оповещающий о конце перемены и начале урока. Никто из них не сдвинулся с места, только Реддл слегка наклонил голову, прислушиваясь к топоту сотни учеников. Судя по всему, он посчитал разговор с Гарри более важным и приоритетным, чем урок зельеварения, ничего не предпринимая, дабы ускориться и наконец покончить с нудной темой. Это в равной степени беспокоило как и веселило. Интересно, как бы отреагировали бедные учителя и ученики узнав, что ответственный и добропорядочный староста впервые за учебу пропустил урок по такой причине как беседа по душам с новеньким? Абсурдная нелепость. Гарри мигом загрызли бы его свихнувшиеся фанаты.       Гарри подавил вздох, ощущая усталость, перемешанную со смирением. Он знал, что все не так просто и эта бессмысленная тема с извинениями служила отвлекающим фактором, чтобы позже Реддл мог перейти к более интенсивному наступлению. Он хотел заставить его паниковать, стыдиться, максимально выйти из зоны комфорта, натянув нервы до предела. Это помогло бы легче расколоть и помешать солгать, когда они подойдут к серьезным вопросам. Но Гарри был готов к этому и не собирался идти на поводу у ублюдка.       — Мне бы все же хотелось услышать извинения, — невинно настаивал Реддл, игнорируя горящие глаза, направленные куда угодно, только не на него. — Ты понимаешь, что ошибся, но не хочешь ответить за это? В таком случае, для тебя это худшее из возможных наказаний. К тому же, моя репутация значительно пострадала и мне хотелось бы получить компенсацию.       Гарри практически забыл как дышать, видя как мастерски Реддл умудрялся давить другим на совесть. Все было идеально, вплоть до мимики. Чуть сведённые темные брови, печально глядящие кукольные глаза, взволнованно сомкнутые губы придавали вид манящей неуверенности, призывая успокоить и утешить, уткнуться лицом в пол, глубоко покаяться и извиниться.       Но спрятанный в голосе жёсткий приказный тон не вязался с этим образом невинности и не защищённости, что тот себе создал. Ничего не выдавало притворства, демонстрируя идеальную модельку искренне расстроенного и огорчённого подростка, но Гарри все равно каким-то образом смог увидеть истинное положение вещей. Реддл испытывал его терпение, радостно прыгая на струнах выдержки, так и подбивая разозлиться.       Этого осознания оказалось достаточно, чтобы буря внутри послушно улеглась и заледенела. Ярость улетучилась в мгновение ока, как если бы голову окунули в холодную воду, а сердце покрылось вечным морозным льдом. Реддл все это время манипулировал им. Стремился вывести из себя, аккуратно надавливая на различные точки, ища предел терпения. Мысли обрели кристальную ясность, заставляя работать мозг на полную мощность. Гарри почувствовал себя так, словно эмоции и тело перестали ему принадлежать, работая механически.       — Ладно, хорошо. — безликим тоном протянул Гарри, сдаваясь, чуть приподнимая острый подбородок вверх. — Изв…       Он уже готов был выпалить требуемые извинения и навсегда покончить с этим, но неожиданно поперхнулся на первом же слоге, зарабатывая скептически приподнятую бровь и показной разочарованно- насмешливый взгляд. Горло болезненно сдавило, словно тело выражало отчаянный акт протеста, не желая выполнять желание Волдеморта, но Гарри хладнокровно сглотнул колючий ком, перетерпев неприятную боль, раздиравшую глотку.       В голове снова раздался холодный смех и испуганный детский крик, за которым последовала зелёная вспышка, навсегда оборвавшая тонкий голосок. Звук поглощаемой плоти и костей мощными челюстями, тихая похвала, будто змея пожирала не ребенка, а обычные куски мяса. Судорожное пробуждение и длительная паника, после которой кошмар полностью стёрся из мыслей, напомнив о себе только спустя долгие месяца, заставив отсортировать к тем вещам, о которых он ни за что не хотел бы вспоминать.       Гарри сделал глубокий вдох. Если Реддл хочет лишь извинений, то он их получит.       Он должен покончить с этим маскарадом взаимной лжи и обмана как можно скорее. Во что бы то ни стало. Даже если придется переступить через себя и пойти на маленькие уступки. От этого никто не пострадает (не считая плачущей кровавыми слезами гордости), так что все в порядке, верно?       — Прости меня, я ошибся, — мертвым голосом сказал Гарри, чувствуя как сердце застывает и тяжёлым комом падает вниз. Ощущение предательства и проигрыша неприятно осело на кончике языка, вызывая горечь. — Искренне прошу простить меня. Я действовал необдуманно и поспешно, не осознавая последствий проявленного легкомыслия. Мне жаль, что оказав помощь Драко, вместо благодарности ты пострадал.       «Но треснуть по глумливой роже было безумно приятно» — мысленно дополнил Гарри, до сих пор ощущая лёгкую пульсацию в руке каждый раз, когда вспоминал об этом. Он не отказался бы повторить столь головокружительный подвиг.       — Поразительно, даже извинения звучат так, будто ты в скором времени обещаешь меня убить, — восхитился Реддл, демонстрируя острые клыки в лучезарной улыбке. Гарри обречённо поморщился, поняв, что скрыть до конца разъедающую враждебность так и не удалось. — Это можно назвать почти очаровательным. Неплохо, но ты мог и лучше.       От сладкого покровительственного тона так и резило нескрываемой заносчивостью и гордыней. Внутри Гарри поднялась новая волна негодования, застеляя глаза красной пеленой.       Выродок обращался с ним как с чертовым псом!       — Не думаю, что только мне нужно принести извинения. Не один я переходил границы, не так ли? — неосознанно кривая губы в смертоносной как клинок улыбке, протянул Гарри, после в замешательстве замирая, чувствуя как ухмылка медленно спадает, сменяясь потрясением. Остальное так и осталось не озвученным, застыв на кончике прикушенного языка.       Слова, полные оскорбленного высокомерия и злобы вырвались сами собой, не подчиняясь мозгу и здравомыслию. И этот тон. Гарри никогда в своей жизни не говорил вот так. Будто король, достоинство которого оказалось задето ничтожным рабом, чье место у него под ногами. Словно он должен перед ним пресмыкаться и бояться поднять головы, а не открывать свой грязный рот в его сторону, мерзкая падаль!       — Очередные обвинения, — надулся Реддл, играюче прищуриваясь, то ли не заметив, то ли решив проигнорировать внезапную растерянность, охватившую Гарри. — Мне обидно, разве я хоть раз пытался первым навредить вам с Драко? Только отбивался от твоих нападок… Это расстраивает меня.       Гарри выдохнул, с трудом отбрасывая мысли о произошедшем на потом, теперь ещё более старательно следя за тем, что вылетает у него изо рта. Он разберется со случившимся, но позже. Желательно с Дамблдором, а пока… Пока не время.       Если смотреть со стороны, то, действительно, Реддл не стремился причинить им вреда напрямую, предпочитая действовать окольными путями, используя других, пока Гарри сам не дал причины. Он не раз устраивал Драко допросы, пытаясь понять пытал или угрожал ли ему Реддл, но тот всегда только страдальчески корчил лицо, смотря на него как на умалишенного параноика.       Драко по ошибке проговорился о ночных похождениях, когда за полночь не заметил его в комнате, проснувшись от звука открывшейся двери. Он поделился негодованием с Реддлом, вернувшегося с собрания Пожирателей, не испытывая принуждения. В свою очередь, Реддл был тем кто добровольно вызвался им помочь расписанием, обхождением замка, уроками, объяснением правил и дисциплин. Поделился комнатой, предоставив личное пространство, несмотря на ревность ко всему тому, что считал своим. Реддл искал индивидуальный подход, стараясь больше разузнать об их прошлом и заполучить расположение, прибегая к угрозам, но не исполняя их, давая неоднократные шансы передумать. Он не прилагал реальных усилий чтобы им навредить, скорее оценивал полезность и силу, при этом давя при каждом удобном случае, подминая под авторитет и власть титула Наследника Слизерина.       Это Гарри был тем, кто перевернул чужую комнату в поисках крестража. Гарри обвинил его в убийстве Миртл, не имея весомых доказательств. Гарри грубо отказал ему и унизил, назвав грязнокровкой. Гарри подставил его на зельеварение, когда тот проявил желание помочь ему, пусть и с определенными целями и выгодой.       Несмотря на это, Реддл не отменил приказ для Слизерина быть с ними вежливыми и дружелюбными. Он помог Драко, когда тому стало плохо, вместо благодарности получив удар в лицо, позор и тяжёлый обморок с травмой головы. Реддл иногда перегибал в своем желании заполучить над ними власть, но не так как Гарри. Он собственноручно покатил их отношения по наклонной, полностью противореча первоначальному плану быть тихим и незаметным, не справившись с бурлившими эмоциями.       Со стороны ситуация выглядела слишком дерьмово. В этой истории злодеем казался никто иной как Гарри, пока сам Реддл стал невинной жертвой издевательств, буллинга и насилия. Блядство. Это был настоящий кошмар, он не просто просчитался, а вырыл глубокую могилу и непринужденно прыгнул в нее, на последок подарив Реддлу лопату, способную закопать его, навсегда перекрыв Гарри кислород.       Единственный раз, когда Реддл первый самолично предпринял попытку сделать шаг, а не отвечая на нападки, когда он насильно ворвался в воспоминания Драко, едва не доведя Малфоя до тяжёлой панической атаки. Найдя хорошую причину для обвинения, Гарри немедленно вцепился в нее как клещ.       — А как же легелименция, примененная на Драко? — Гарри болезненно прикусил внутреннюю часть щеки, скрывая нервозность. — Чтоб ты знал, незаконная попытка вломиться в чужой разум не добавила тебе очков доверия. Разумеется, после этого я стал враждебнее и принялся собирать любые подозрительные слухи о тебе.       Звучало жалко и не правдоподобно, но каждый из присутствующих здесь знал, что правда это не то, что они готовы отдать так легко. За спиной у обоих были свои тайны и скелеты в шкафу, которые они не хотели раскрывать, готовые врать и извиваться до самого конца. Вопрос состоял лишь в том, кто первый отступится и оставит лазейки для раскрытия. К сожалению, Гарри был плох в таких интригах, пока Реддл находился в своей стихии, легко адаптируясь. Поэтому, Гарри не собирался затягивать с этим театром, пока Реддл старался сделать абсолютно противоположное.       — Это и правда было необдуманно, — буркнул Реддл, по крайней мере сейчас он выглядел по настоящему раздраженным совершенным промахом. Даже Гарри заметил насколько импульсивно он поступил при их знакомстве, что было ему не свойственно. — Я очень беспокоился за безопасность замка в такое непростое время, желая убедиться, что новички не являются шпионами, потенциальной угрозой для замка, особенно после тех прискорбных событий, забравших жизнь у одного из учеников. — Гарри сжал челюсть почти до онемения от такой откровенной лжи. — Вы были подозрительны и я не мог не переживать. Произошло что-то вроде магического выброса, отвечая на мое желание убедиться, что вы не принесёте в Хогвартс хаоса и новых смертей. Это не то, что можно контролировать.       Гарри не уверен как ему удалось сохранить непроницаемое лицо, не сморщившись подобно сухофрукту. Реддл изящно выкрутился, как и всегда выставив себя ангелом во плоти. Новые смерти? Хаос в Хогвартсе? Как будто хоть что-то из этого его волновало.       Именно он в будущем будет тем, кто устроит поле боя на территории замка и унесет десятки, если не сотню, жизней в этом самом месте. Это оправдание было самым нелепым из когда-либо им слышимых. Возможно, в данный момент У Реддла и были особенно теплые чувства к замку, но спустя года они не помешают повредить и осквернить школу запахом смерти и крови невинных детей, преподавателей и домовиков.       Он будет подобно чуме отравлять святые стены, по коридору которых столетиями бегали бесчисленные поколения прекрасных волшебников и волшебниц, часть из которых он сам же замучил, истерзал и убил. Его руки были в крови слишком большого количества людей, чьи жизни жестоко оборвали, лишив шанса на будущее. Пролитой им крови было достаточно, чтобы искупаться в ней с головы до ног, что Волдеморт с привеликим блаженством и сделал, ежедневно высекая с лица земли целые семьи.       Гарри хотелось на секунду забыть о своих обязанностях и прямо здесь и сейчас перегрызть ему глотку.       — Ты с самого начала невзлюбил меня, не имея на руках прямых доказательств моей вины, — добил Реддл огорчённо, так фальшиво, но все ещё так несправедливо правдоподобно. — Был ужасающе ко мне несправедлив, это разбивает мне сердце. Ты ко всем новым знакомым так относишься? Или только я чем-то выделился, вызвав настолько специфичную реакцию?       Гарри скривился, слыша между слов очевидный упрек, резво прерывая грязный поток ругательств, поднимающихся изнутри как разъяренный Кракен с глубины моря. Если раньше это не было так очевидно, но сейчас он точно видел, что Реддл просто поясничал. Развлекался. Чистосердечно наслаждаясь привитой ролью пострадавшего и оскорбленного. Ролью жертвы.       Он был воодушевлен и в какой-то мере даже восторжен перспективой выставить себя несчастным, топя Гарри в допущенных ошибках. Скользкая улыбка, чуть прищуренные уголки глаз, расслабленно расправленные плечи и взгляд сверху вниз выводили из себя, но Гарри не позволял себе сорваться. Все терпел, подбирая слова так, чтобы не подлить масла в огонь и не усугубить ситуацию. Но как бы он ни старался, ничто не звучало достаточно хорошо, чтобы вынудить Реддла отступить. И тот это знал, смотря как заранее определенный победитель, ждущий объявления капитуляции противника.       — И я думаю, нам стоит продолжить тот разговор перед уроком зельеварения, на котором ты специально испортил мое зелье. — с нервирующей лёгкостью в голосе напомнил Реддл, переводя взгляд с нечитаемых глаз Гарри на его напряжённые губы и обратно. — У меня осталось к тебе много вопросов.       — Я думал ты их все задал, когда после вжал меня в стену, — ядовито хмыкнул Гарри голосом, полным едва ли не презрения. — Есть что-то ещё? Как по мне, нам не о чем больше говорить.       Реддл едва слышно фыркнул, прикрывая глаза то ли в изнеможении, то ли веселье. Нет, скорее в нетерпеливом любопытстве, незамедлительно требующего подпитки, ответов, которые мог ему предоставить только Гарри. Но вот только сам Поттер отчаянно не шел на контакт, ощитинившись подобно попавшему в капкан хищнику, не желающему сдаваться и продолжать прилагать усилия для побега. Восхитительно упрям настолько, что не мог не приводить юного Лорда в бешенство. Гарри не нужно было смотреть на Реддла, чтобы примерно уловить его скачущее настроение и мысли.       В конце концов, Волдеморт был знаменит тем, что не прощал неподчинения, разрывая провинившихся на ошмётки.       Гарри не собирался много лгать, прекрасно зная, что впоследствии это обязательно выйдет ему боком, но и правду раскрывать не желал. Ему было легче сражаться с Волдемортом ставя на кон свою жизнь, чем изводить себя утомляющими интеллектуальными играми с Реддлом. Он никогда не был хорош в этом, Волдеморт не учил его изворотливости в разговорах и остроумию, он научил Гарри только выживать. Гарри предпочитал встречать проблемы лицом к лицу, а не строить замысловатые схемы для достижения целей. Поэтому они с змеенышем не могли найти общий язык, неизбежно утыкаясь в стену.       Поразмыслив над чем-то несколько долгих секунд, Реддл хмыкнул, позволяя просочиться красноте в безжизненную тишь мертвых глаз. О чем бы он ни думал, это смогло его взбудоражить настолько, что Гарри почувствовал взволнованное нетерпение Реддла сквозь шрам, слегка покалывающий кожу, вызывая зуд.       Оттолкнувшись от учительского стола, Реддл нарочито медленно стал приближаться, не отводя от Гарри цепких глаз, нагнетая. Гарри только наблюдал, в странном оцепенении позволяя Реддлу преодолеть разделяющее их расстояние и остановиться почти в притык, расставляя руки по краям от его ног. Парта протяжно скрипнула, неустойчиво покачнувшись от дополнительного веса, что прозвучало в безмолвие кабинета как взрыв бомбарды. Липкие мурашки толпой пробежали по позвоночнику и Гарри потребовалось немало усилий, чтобы не вздрогнуть.       Реддл наклонил голову так, чтобы она оказалась на одном уровне с ним, целенаправленно уставившись прямо в глаза. Что-то в этом жесте показалось знакомым, но не получалось вспомнить что именно. Гарри с опаской фиксировал каждое изменение, напрягаясь и настраивая тело и разум в любой момент успеть среагировать на серьезную опасность и защититься.       Он готов был дать Реддлу немного поиграться, почувствовать превосходство и силу над ним, чего должно было быть достаточно, чтобы утихомирить слизеринца на некоторое время, притупив желание мстить. Но Гарри хотелось обойтись без повторения момента, где кожа оказалась изуродована вульгарной демонстраций его высокомерия, воспринимающего других людей не иначе как вещей. Пусть давит на него, насмехается, издевается, угрожает, главное, чтобы не пытался сделать ту грязь снова, иначе Гарри, наплевав на сигналы логики, мигом переломает ему кости.       Подняв руку, на которой Гарри тут же встревоженно заострил внимание, Реддл с каким-то необъяснимым благоговением коснулся ладонью острой челюсти, медленно ведя кончиками пальцев вниз и заинтересованно следя за каждым проделанным движением, словно скульптор, в чьи руки попала статуя редчайшей ценности.       Гарри не шевелился, в голове стало настолько пусто, словно кто-то махом вырубил все передатчики, оставив мозг без питания. Это… было не тем, чего он ожидал. Ледяные касания казались чем-то неестественным, вызывая отторжение не только на эмоциональном, но и физическом уровне. Хотелось бежать. Как можно дальше. Как можно скорее. Пусть Реддл и не был вооружен, ласковые прикосновения причиняли куда более сильную боль, чем Круцио.       Он хотел, чтобы это прекратилось.       Как раз тогда, когда Гарри собрался предпринять что-то радикальное, холодные пальцы аккуратно опустились ещё ниже и без промедления резко сомкнулись на незащищённой шее, надавливая, недостаточно сильно, чтобы причинить реальный вред. Скорее, это позволяло ощутить неудобство, но не более. Поттер поборол усилившееся желание отшатнуться, скинуть угрожающую руку подальше от шеи, крепче сжимая край парты пальцами.       Гарри поднял подбородок и их взгляды наконец столкнулись. Неподвижные глаза Реддла были совсем близко, как и горячее дыхание, опалявшее щеку. Зрачки деформировались, приняв форму непонятного овала, окружённого посветлевшей красно-желтой смесью. Гарри перестал двигаться, окаменев. Это определенно были змеиные глаза, которые он помнил с детства наизусть, вот только сейчас они больше напоминали человеческие, не показывая сильных черт кровожадного пресмыкающегося.       В них не было никакого блеска, отражающего свет, сплошная тьма, засасывающая в самые дальние пучины ада. И от этого они не становились менее идеальными и пленительными. Во внешности Реддла отсутствовали какие-либо недостатки, нигде не встречалось ни малейшей ошибки, шрама или неровности. Кожу не обсыпало прыщами, как многих подростков, страдающих от переходного возраста, губы не сушились и не трескались, под глазами отсутствовали темные мешки, несмотря на очень малое количество времени, которое Реддл позволял себе потратить на сон.       Он был вечно собран, сочетая в себе спокойствие и безукоризненную учтивость, что так ценилось другими, делая из него кого-то, кого считали заслуживающим доверия. Эрудирован, воспитан, талантлив и с идеально проработанными манерами джентльмена, с такими качествами он превращался в настоящую добычу для любой девушки.       Сейчас же от этого не осталось и следа. Как дикое животное, заполучившее в лапы желанную добычу, он неотрывно смотрел на руку, сжимающую шею Гарри. Острые зубы прикусили нижнюю губу, ясно демонстрируя заострённые клыки, что определенно выглядели куда длиннее, чем в обычные дни. Глаза Реддла слегка дрожали, сменяясь с черного, на расплавленное желто-красное золото, словно силясь противостоять необъяснимому порыву, сдерживая себя от чего-то непоправимого.       Например, от того, чтобы надавить пальцами сильнее и дёрнуть ими в сторону, свернув Гарри голову, навсегда погасив бесстрашный блеск глаз, выводивший из себя.       С Реддлом искали встреч, его любили, его уважали, не догадываясь что за красивой картинкой скрывалось такое бесчеловечное чудовище, едва контролирующего желание убить одногруппника. Внешность, подаренная ненавистным отцом, играла на руку, позволяя бросить пыль в глаза, отвести внимание от опасных замашек и наклонностей одной безупречной улыбкой. Но Гарри видел и чувствовал, как рука то сжималась сильнее, то ослабляла захват, в бессмысленной борьбе Реддла противостоять неожиданно обуявшей его жажде крови.       Гарри не удивился, про себя испытав огромное облегчение, когда Реддл отступил от него на несколько шагов, пряча руки за спиной (словно страшась, что они без его ведома вновь вцепиться в Поттера и на этот раз закончит начатое). Красные глаза потускнели, став привычно черными, зрачки приняли правильную форму, скрывая тень промелькнувшего в них страха, оставшегося для Гарри незамеченным, как и паникующе дрожащие руки, сцепленные в замок позади.       Между ними вновь появилась дистанция, позволяющая Поттеру нормально дышать и мыслить. Он коснулся шеи, где недавно были пальцы Реддла, на ощупь проверяя насколько она пострадала. Не считая того, что горло слегка першило, никакой боли не было. Возможно, Реддл решил таким образом припугнуть, показать силу, но слишком увлекся и заигрался в бога, а поняв это, немедленно отступил.       Впрочем, Гарри было без разницы. Пока это приносило Реддлу удовлетворение, отвлекая от опасных для Поттера вопросов, он согласен был закрыть на эту гадость глаза.Вот только щека, на которой недавно чувствовалось дыхание Реддла и прикосновения, все так же горела и Гарри мысленно раздумывал над идеями как незаметно прямо сейчас избавиться от неприятного жжения, сохранившегося, даже когда раздражитель оказался вне зоны досягаемости рук.       — Мне не хочется враждовать с тобой, Гарри, — Отстранённым тоном сказал Реддл, от которого волосы на затылке вставали дыбом, пуская мороз по коже. Лицо слизеринца стало хладнокровным, не оставив следов недавнего озорства. Гарри мгновенно подобрался, Реддл наконец решил покончить с фарсом и приступить к основной теме разговора. — Но ты из раза в раз вынуждаешь меня это делать.       — Я вовсе не… — Гарри хотел возразить, но Реддл не дал ему закончить, продолжив говорить леденящим душу голосом:       — Я никогда не позволял своим обидчикам уйти безнаказанными, эта черта и позволила достичь того, что я имею. В моих жилах течет кровь легендарного Салазара Слизерина, я — последний потомок великого рода, что давно считается вымершим. И я простил твою ошибку, когда ты испортил зелье и подорвал мой авторитет перед профессором Слизнортом и учениками, выставив посмешищем. — Реддл прикрыл глаза, давление в кабинете достигло пика, отчего у Гарри немного закружилась голова. Шрам горел от непонятных эмоций, что ему не принадлежали, приводя мысли в хаос. — И все же, пусть ты и принес извинения, я не могу забыть и пустить на самотёк недавнее унижение. Позволить себе такую роскошь, будучи наследником Слизерина и лучшим учеником Хогвартса, нельзя. Но тем не менее, мне не хочется причинять тебе вред, Гарри. Поэтому я дам тебе выбор.       — Выбор?       С усиливающейся болью, замедляющей мыслительные способности, Гарри потребовалась по меньшей мере минута, чтобы понять к чему клонил этот напыщенный индюк. С губ сорвался тихий скрипучий смешок. Значит, Реддл всё-таки собирался поквитаться с ним, выставив таким образом, словно проявлял великодушие, позволяя самому выбрать наказание.       Чертов лицемер.       Очевидно это будет выбор как без такового. Альтернатива нужному Реддлу варианту будет такой, на которую Гарри не согласится и под дулом пистолета. Если бы не Драко, Дамблдор, его друзья, семья, что остались на поле боя и нуждались в его возвращении, он бы не стал тратить силы на то, чтобы вести диалог и прислушиваться к монстру. Гарри не мог позволить умереть себе здесь от «несчастного» случая, не тогда, когда на нем лежит ответственность за жизнь тех, кто поверил и пошел за ним. Не мог подвести уже лягших в бою волшебников, боровшихся за мир до последнего вдоха.       Гарри не раз слышал, что не стоит жалеть мертвых, но он жалел, оплакивая бесчисленные смерти магов, потерявших самое ценное в борьбе за справедливость. Не пытался смириться, забыть жертву, которую они принесли во имя лучшего мира. Во имя… Избранного. Поэтому он просто не мог не попытаться спасти остальных, тех, кто все ещё не терял веры, борясь из последних сил. Подвести, лишить надежды, бесславно умерев тут, вдали от сражения и близких. Если ему и суждено погибнуть, то он хотел бы сделать это там. Стать щитом, ограждающим Волдеморта от них, спасти хотя бы кого-то. Гарри больше не хотел, чтобы за него умирали, а он мог лишь бессильно за этим наблюдать.       Пусть слова Айсис были надёжно заперты в дальнем уголке сознания, на самом деле они ни на секунду не покидали его, существуя где-то рядом. Впервые в жизни он был настолько обеспокоенным неизвестностью. Напуганным. Мысль, что именно он будет тем, кто на самом деле уничтожит Орден Дамблдора, Орден Феникса и добровольно пришедших на помощь магов приносила невыносимые страдания.       Гарри был растерян, не зная как действовать и какие решения принимать. Не было ни Рона, ни Гермионы, что могли успокоить, утешить и вместе с ним придумать решение. Дамблдор пусть и был рядом, но между ними не чувствовалось той связи, что была в его прошлом. Для него Гарри стал всего навсего путешественником во времени, знающим какие ужасы войны в будущем ждёт мир. Драко… как бы ни старался, Гарри не мог довериться до конца. Как только они вернуться обратно, то вновь окажутся по разную сторону баррикад, словно проведенного времени здесь, когда действовали вместе, никогда не было. И это было правильно. Гарри не имел права просить Драко о большем, принося в жертву семью Малфоев.       Так или иначе, в итоге он был один.       — Ты можешь честно ответить на мои вопросы, — предложил Реддл, ступая блестяще начищенными туфлями по полу и останавливаясь возле странного кругообразного прибора, чем-то похожим на песочные часы, но в более изысканной вариации. Без особого интереса посмотрев на них, он отвернулся, продолжив медленно ходить по кабинету, наворачивая вокруг Гарри круги. — После мы оба сделаем вид, что произошедшего никогда не было.       Гарри испепеляюще уставился на него, наконец более менее привыкнув к горящему, словно лава, шраму. Этот ублюдок не может же всерьез ожидать, что он выложит все карты на стол, стоит немного припугнуть? Да это даже на запугивание не было похоже, скорее на трёх секундную истерику ребенка, не в состоянии получить желаемое. У взрослого Волдеморта получалось с этим в разы лучше, одного жуткого взгляда было достаточно, чтобы поставить многих волшебников на колени в безропотном повиновении. Чтобы привести Гарри в ужас и навыков Волдеморта было недостаточно, так что Реддл тем более отставал, плетясь где-то в самом конце насущных страхов Поттера.       Профессор Люпин однажды сказал, что Гарри больше всего на свете боится страха. И он оказался прав. Страх делал даже из сильнейших людей слабых, заставляя конечности онеметь, разум отключиться, а душу поглотить непроглядный ужас и отчаяние. Гарри ненавидел это чувство и как мог боролся с ним, прилагая все силы, дабы сохранить дух, не прогнувшись под собственной слабостью. Для Гарри пойти на поводу у страха было верным путем к смерти.       — Отказываешься? — уточнил Реддл, становясь к нему в полуоборота. Мрачная улыбка тронула бледные губы и Гарри сам того не осознавая крепко сжал палочку, учуяв неладное. — Ну хорошо, я знал что это произойдет.       Шаги стали ближе, после чего остановились позади, утихнув. Гарри передернуло, сильнее впиваясь в палочку, когда почувствовал как холодные руки легли на плечи, болезненно сжимая. Прикусив губу, он потемневшим взглядом уставился вперед, ощущая позади себя нависшую фигуру Реддла и горячее дыхание, обжегшее ухо. Гарри наклонил голову, стремясь уйти от прикосновения, но с холодным смешком ему не позволили этого сделать, склонившись следом. — В таком случае, нам не остаётся ничего другого, кроме как решить нашу маленькую проблему с помощью дуэли. — с издёвкой шепнул Реддл, уткнувшись лбом в повлажневший от нервов висок. — Если выиграешь ты, я отпущу произошедшее. Но если выиграю я, ты раздвинешь передо мной ноги. Ты согласен, Гарольд?       Лицо Гарри стремительно побледнело, зелёные глаза в шоке расширились. Он резко повернул голову, оказываясь впритык к наклонившемуся Реддлу, с темным любопытством наблюдающим за ним. Словно удав за кроликом. Зашипев, Гарри загнанно упёрся руками в грудь и без малейшего чувства сожаления резким движением грубо оттолкнул Реддла, освобождая личное пространство от гнилого присутствия. Поттер выпрямился, дико оскалившись на безлико улыбающегося Реддла.       — Что ты сейчас, блять, сказал, выродок?!