The Heart Asks for Pleasure First

29 декабря 2183 г. 4:17 утра Посреди ночи Гарруса разбудил сон, который он и не вспомнил после пробуждения. Ночная тишина встретила его темнотой и звуком ровного дыхания Шепард, и некоторое время турианец лежал без сна. В конце концов он выскользнул из постели и побрел в кабинет. Не было ничего необычного в ношении брони четыре дня подряд: бывали случаи, когда такое длилось гораздо дольше, на корабле Шепард или в армии, например. Но последние три недели избаловали его; ему нужно было носить броню только на службе, а дома он мог разгуливать голым, если хотел. Само собой, он не привык спать дома в броне. Необходимостью это было лишь во время несения действительной службы на поле боя несмотря на то, что он сказал Шепард. Он просто не мог придумать никакого другого способа успокоить ее человеческую скромность. Статьи, которые он прочитал, создавали впечатление, что люди сильно смущались всякий раз, когда кто-либо из окружающих ходил голым, если только они не были членами семьи или сексуальными партнерами, а иногда и в этом случае. Гаррус предполагал, что данная социальная конструкция имела хоть какой-то смысл лишь в том случае, если одежду необходимо было носить ради защиты своих мягких, хрупкий человеческих тел от непогоды. Турианцы подобной деликатной скромностью не страдали. Их жесткой кожи и металлических пластин было вполне достаточно, чтобы защитить их от агрессивного климата, а смотреть все равно было не на что – половые органы были скрыты под пластинами у обоих полов. На данный момент они носили одежду по одной-единственной причине – дабы не тревожить чувства других рас, а склонность турианцев постоянно носить броню была вопросом безопасности, а не скромности. В любом случае, прямо сейчас он хотел принять душ. Он дезинфицировал свою броню и регулярно умывался каждое утро и вечер, превратив душ скорее в роскошь, чем необходимость; космические миссии не всегда предполагали регулярный доступ к проточной воде. Заглянув в спальню, чтобы убедиться, что Шепард все еще спит, Гаррус как можно тише направился в ванную. Оказавшись внутри, он закрыл дверь и активировал звуконепроницаемые замки, убедившись, что звук бегущей воды не разбудит ее. Снимая броню, турианец взглянул в зеркало и впервые заметил небольшую потертость краски на лице. Когда он подводил метку в прошлый раз, то пропустил небольшое место под глазом. Подумать только, он разгуливал в таком виде больше недели! Шепард, должно быть, заметила - почему она ничего не сказала? Женщина-турианка никогда бы не упустила такой промах и безжалостно задразнила бы своего партнера из-за этого. Это было что-то …. - Шепард не турианская женщина, - сухо напомнил ему мозг. - И она не твоя пара. Точно. Гаррус покачал головой, поражаясь собственной глупости. То, что Шепард так долго находилась с ним в таком тесном пространстве, начинало сбивать с толку. Он не делил постель с женщиной любой расы … довольно давно. Неудивительно, что он запутался. Приятная дрожь пробежала по телу, когда Гаррус встал под прохладные струи воды, впервые за четыре дня сняв броню полностью. Жарким летом на Палавене, когда температура иногда поднималась выше двухсот стандартных галактических градусов - этого было достаточно, чтобы зажарить человека без костюма с климат-контролем, - они с Соланой включали десятки разбрызгивателей во дворе поместья Вакариан и часами бегали по холодной воде, играя в догони-если-сможешь и пни-бутылку. Это были одни из самых приятных воспоминаний его детства. Улыбаясь про себя, Гаррус подумал о Шепард и задался вопросом, делают ли человеческие дети что-нибудь подобное. Он быстро сполоснулся, зная, что не хочет слишком привыкать к подобной роскоши. Если его план сработает, и он в ближайшем будущем вернется на "Нормандию", ему снова нужно быть готовым к спартанским условиям жизни на человеческом корабле. Закончив, он вылез из душа и встал голым перед зеркалом, внимательно разглядывая потускневшую краску под глазом. Это действительно нужно было исправить, прежде чем он куда-нибудь отправится. К сожалению, свой запас краски он держал на кухне. Надев не стеснявшие движений и не создававшие посторонних шумов* свободные штаны, Гаррус отключил звукоизоляцию и открыл дверь ванной. К сожалению, отключение звукоизоляции привело к тому, что несколько секунд дверь шипела, выпуская воздух из уплотнителей**. Гаррус тут же замер, но все уже случилось. Всегда беспокойно спавшая, Шепард пошевелилась в постели и повернулась к нему лицом. - Гаррус? - Ее голос звучал иначе, чем он когда-либо слышал. Почти по-детски. Было непривычно. - Извини, - сказал он огорченно. - Я не хотел тебя будить. Просто иду за краской. - За … чем? Который час? - Рано. Очень рано. Можешь спать дальше. Она зевнула. - Все в порядке. Я все равно уже проснулась. Куда, ты говоришь, ты шел? Гаррус указал на метку у себя под глазом. - Исправлять это. Не притворяйся, что не заметила. Шепард сонно рассмеялась. - Я не думала, что это так важно. Помочь? Гаррус колебался. Шепард, очевидно, не понимала значения того, о чем спрашивала. Только партнеры могли бы предложить помощь с нанесением краски на колониальную метку, ну или родители маленьким детям. Но нет ничего плохого в том, чтобы позволить Шепард помочь. Она была человеком - и явно очень любопытным - так что это не считается. - Если хочешь. - Будет весело. Я ничего не рисовала со времен уроков рисования в старшей школе. - Шепард спустила ноги с кровати и потянулась. Гаррус воспользовался моментом, чтобы сходить на кухню и взять краску из кухонного шкафа. Там были две маленьких баночки: в одной праймер, который связывал молекулы краски с его кожей, а в другой сама темно-синяя краска. Когда он вернулся в спальню, глаза Шепард расширились при виде него. Сначала он не понял почему; потом понял, что она только что заметила, что он не полностью одет. - О как. Значит, ты хоть иногда снимаешь свою броню. - Я был в душе. - Гаррус поставил баночки на пол, чувствуя на себе пристальный взгляд Шепард и нисколько не беспокоясь. Для нее было нормальным интересоваться турианской физиологией; как она тактично сообщила ему в своем последнем пьяном сообщении, она «никогда раньше не видела голого турианца». По крайней мере, он надел штаны, чего не сделал бы, будь он один. Гаррус вроде как помнил, что мужчины-люди могут ходить без прикрытия туловища, в то время как женщины, как правило, не могли себе этого позволить, не нарушая какое-то социальное табу. - О, я кое-что вспомнила. Повернись. Гаррус вопросительно посмотрел на нее, и Шепард вздохнула. - Утолщения крыльев. Ты обещал мне показать. А, точно. Гаррус послушно повернулся, подставляя спину любопытному взгляду Шепард. Он задавался вопросом, будет ли она разочарована; его «утолщения крыльев», как она их называла, на самом деле не были чем-то впечатляющим, просто кости торчали под кожей, как удлиненные лопатки. Сами крылья давным-давно отмерли, поскольку турианцы эволюционировали в смертоносных наземных хищников. Окаменелости и несколько древних наскальных рисунков, а также рудиментарная ДНК были единственным доказательством того, что они когда-либо существовали. Но Шепард, казалось, впечатлилась. – Ух ты. А можно мне …? - Турианец почувствовал, как ее прохладные руки скользнули по его спине. - Валяй. Было неописуемо странно чувствовать движение ее пальцев по своим лопаткам. Так много пальцев, и такие мягкие – никакого сравнения с когтями, даже притупленными. Кожа над «утолщениями крыльев» была грубее, чем на остальной части спины, и он чувствовал, как кончики ее пальцев, будто зачарованные ощущениями, снова и снова касались одних и тех же участков кожи. - Как у ангелов. - Что? - Черт. Я сказала это вслух? - Она рассмеялась. - Гуманоиды с большими белыми крыльями. И нимбами. Любят петь в небесных хорах. Гаррус, явно сбитый с толку, склонил голову на бок. - Это земные существа? Это рассмешило ее еще сильнее. - Нет, они не настоящие. Мифические. Как единороги. - Вот как. - Он слышал о них; открытка, которую Йохан заставил его подписать для своей младшей дочери, была покрыта сверкающими белыми существами, и Гаррус потребовал полного объяснения, что это такое. - Значит, я похож на одно из этих существ? - Да, будь у тебя крылья. Хотя ты был бы довольно странным ангелом. Как правило, у них нет ни гребней, ни мандибул. - Хм. – фыркнул турианец, забавляясь этой мыслью. - Что еще делают эти ангелы? - Защищают людей. Но это ангелы-хранители. Я не совсем уверена, чем занимаются остальные. Никогда не ходила в церковь. Эээ... о, есть еще архангелы. Они сидят на небесах, в основном занимаются административной работой. Вниз спускаются только для того, чтобы сражаться с демонами и тому подобным. - Скажу честно, Шепард. Человеческая мифология не имеет ни малейшего смысла. - Я тоже так думаю. – Шепард убрала руки с его плеч, и Гаррус обернулся, чтобы посмотреть на нее. - Разве мы не договорились о сделке? - Что? О. Мой пупок. Ладно, я… ну, ладно, будет проще, если я просто сниму все это. Гаррус наблюдал, как она стягивает через голову свободную футболку. Под ней было прозрачное серебристое одеяние, поддерживаемое двумя тонкими бретельками на ее белых плечах. И, что еще более важно, одеяние обнажало ее живот. А вот пупок было в точности как описал Йохан, хотя он категорически отказался показать Гаррусу свой: углубление в самом центре живота Шепард, как будто кто-то пытался проткнуть ее насквозь. - Невероятно. Все люди рождаются с такими… дырками? - Да. Здесь крепится пуповина. Во всяком случае, до того, как ее отрезают. Я думаю, это на самом деле шрам, а не что-то врожденное. Гаррус моргнул. – Людям отрезают часть тела при рождении? Это обычная практика? - Вообще-то это не часть тела. Просто способ передачи питательных веществ от матери к младенцу. Она должна отрываться. - Шепард поморщилась. - Первые пару недель они выглядят довольно отвратительно. Культя должна сморщиться и отвалиться, прежде чем ребенка можно будет искупать. Я помню, когда Лиз была ребенком. - Оно сквозное? - Гаррус вытянул шею, пытаясь получше разглядеть ее поясницу. Она рассмеялась. - Конечно нет. Оно неглубокое. Можешь ткнуть пальцем и посмотреть сам. Только не царапай меня. - Секунду. - Гаррус поднялся с пола и пошел в свою ванную, схватил напильник*** из аптечки и начал, насколько это было возможно быстро, притуплять один из своих когтей. Челлик явно будет странно на него поглядывать, когда он вернется на службу, но Гаррус все равно не собирался рассказывать ему, чем они занимались. - Я ценю это, - хмыкнула Шепард, когда Гаррус вернулся. Средний коготь турианца теперь был слишком тупым, чтобы причинить ей какой-либо вред. - На самом деле не хочу повторения вчерашнего дня. - О. Прости за это. - Я не о тебе говорю, а о Нефиме. О турианце, который, знаешь ли, чуть было не вспорол мне горло. - Ага. - Давай. Не нужно медлить. Чисто теоретически Гаррус понимал, что не сможет навредить Шепард, ковыряясь в отверстии в ее брюшной полости. Но все равно действовал максимально осторожно, касаясь затупленным когтем кожи ее живота. Кожа живота была намного мягче кожи на руках, и на несколько оттенков светлее. Шепард была права: сама дырка была не очень глубокой. Да и не дырка это, по правде говоря, а скорее углубление. Она пошевелилась, издав тихий звук дискомфорта, и Гаррус отдернул руку. - Я сделал тебе больно? - Ха! Нет. Я просто боюсь щекотки. Сбитый с толку, Гаррус склонил голову набок. - Щекотки? - Это… черт, я понятия не имею, как это объяснить. Когда ты прикасаешься к человеку в определенных местах, это… заставляет его смеяться. Понятия не имею почему, просто так есть. Любопытство Гарруса было слишком велико. Непроизвольно он еще раз коснулся кожи живота Шепард. На этот раз она вздрогнула от его прикосновения, издав еле сдерживаемый смех. Звук завораживал. - О, Боже. Прекрати. - Это приказ? - Возможно. Да. Я не знаю… - Решай быстрее, Шепард. – Он ткнул когтем еще раз. Она издала пронзительный панический звук и отползла от него, ища убежища на кровати. Очарованный открытием своего нового оружия, Гаррус последовал за ней, нанося легкие тычки по животу, заставляя ее безрезультатно брыкаться и визжать от смеха. Удивительно - он нашел ее слабое место! Сотни гетов и флагман Жнецов не смогли сломить железное самообладание Шепард, но он, Гаррус Вакариан, сделал это за считанные секунды. - Гаррус … так нечестно! Ай, не надо… Ей удалось ударить его ногой в грудь, напрочь выбив воздух из его легких. Судорожно вдыхая, Гаррус откинулся на одеяло рядом с ней. Шепард задыхалась от смеха, и в ее голубых глазах читался упрек. - А я-то думала, что турианцам не полагается нападать на своих командиров при первых признаках слабости. - Ничего не могу с собой поделать, Шепард. Ты такая легкая мишень. - Ой, заткнись. Это не моя вина. Не всем же можно иметь металлические пластины. - Понимаю. Это, должно быть, трудно - быть представителем такого плохо спроектированного вида. Она схватила подушку и врезала ему по лицу. На самом деле больно ему не было, но Гаррус удивился. При виде его потрясенного выражения лица она снова расхохоталась. - Не… не смей называть меня плохо спроектированной, скотина хитиновая****. - О, это война! - Гаррус схватил свою подушку и нанес ответный удар прежде, чем она успела среагировать. Действо было очень приятным, а выражение удивления на ее лице поистине бесценным. - В чем дело? Не ожидала мести? - Учитывая, что месть исходит от представителя расы, которая думала, что уничтожила все человеческое сопротивление в Шаньси? - Она встала на колени и ударила подушкой ему по животу, снова сбивая его дыхание. - Наглый инопланетянин. - Буйный человек. - Самодовольный, серокожий урод! - Мягкий розовый космический пыжак. - О, это заходит слишком далеко. Перья разлетелись во все стороны, когда подушка Шепард мгновенно разорвалась при контакте с лицом Гарруса. Потрясенный, он выплюнул перья и рассмеялся при виде ее столь же испуганного выражения лица. - Похоже, один из нас безоружен. - Ненадолго! - Она бросилась ему на грудь, сбив их обоих с кровати. Гаррус с тяжелым стуком ударился спиной об пол и тяжело вдохнул, застигнутый врасплох в третий раз за несколько минут. Шепард воспользовалась моментом, вскарабкалась на него сверху, стиснула его запястья и торжествующе посмотрела вниз на турианца, пойманного в ловушку под ней. - Ха. Тебе не спастись, турианец. - Хорошо, хорошо. Сдаюсь. Черт, вы, люди, безжалостны. Он без проблем мог разорвать ее хватку и уложить на лопатки. Это было преимущество превосходящих размеров и силы. Но самодовольное выражение ее лица было настолько забавным, что он решил успокоить ее, уступив. - О, сюрприз. Еще немного краски отвалилось. - Она коснулась пальцем его щеки. - Кстати. Разве ты не говорила, что поможешь мне все исправить? - Да, конечно, говорила. Гаррус кашлянул. – Мне любопытно, ты собираешься сделать это, сидя у меня на груди? - Не дразни меня. - Но она все равно откатилась в сторону, присев на корточки, когда он с трудом поднялся с пола. - Ты растолстела с прошлого раза, или это мне только кажется? Она подняла бровь, явно сбитая с толку. - В прошлый раз? Упс. Верно. Он же не рассказал ей о том, как проснулся накануне с раскалывающейся головой и спящим человеком на груди. - Неважно. Я не знаю, о чем говорю. Куда я дел краску? Это заняло некоторое время, но в конце концов они успокоились и сели на пол лицом друг к другу, поставив между собой две банки. Обычно Гаррус использовал для таких вещей зеркало. Безупречно выполненная метка на лице была так же важна для любого благовоспитанного турианца, как начищенная броня и симметричный гребень. Но он знал, что Шепард достаточно хорошо знает его метку, чтобы знать, куда и как накладывать краску, и доверял ей настолько, что точно знал, что она проявит такую же точность в этой задаче, как и в любом другом аспекте своей работы. - Ладно, итак, подретушировать нужно в двух местах. С чего начать? Гаррус указал на баночку с грунтовкой. - Сначала нанеси слой вот этого. По всей метке. Не хочу, чтобы краска еще больше отслаивалась. Она последовала его указаниям, открыла банку и макнула маленькую кисточку-аппликатор в прозрачную жидкость. Вверх и вниз, взад и вперед двигалась ее тонкая человеческая рука, проводя кистью по всему пространству его метки. Он привык к ощущению тонкой щетины, когда наносил краску на себя сам, но когда это делал кто-то другой, ощущения были другими. Никто, кроме его матери и Соланы, никогда раньше не красил ему лицо. Это был жест огромного доверия - позволить кому-то другому нарисовать метку, символизирующие его семью и место рождения. Без сомнения, Шепард не имела ни малейшего представления о значении этого действа, и он не собирался ее просвещать. Она потратила больше времени, чем обычно получалось у него, но это было неплохо. Это просто означало, что она очень старалась выполнять свою работу должным образом. Во всяком случае, Гаррус не думал, что ему надоест наблюдать за ее работой. У Шепард была привычка прикусывать нижнюю губу, когда она на чем-то сосредоточивалась; это было обычным делом среди людей - Йохан тоже так делал - но у неё это выглядело по-другому. Эти ярко-голубые глаза были полностью сосредоточены на стоящей перед ней задаче, сияя точно острая бритва. - Всё, - сказала она наконец. – Метка стала какого-то странного цвета. Какого-то желтого. - Праймер связывается с моей кожей, образуя основу для реакции краски. Он скоро поменяется. - Теперь синюю краску? - Она закрыла крышкой банку с праймером и открыла вторую. Резкий, едкий запах наполнил воздух; Гаррус привык к нему, но Шепард сморщила нос. - Ах. Я уже и забыла, как пахнет свежая краска. - После высыхания она не будет так пахнуть. - Знаю. - Кисть для синей краски была меньше, чем для грунтовки, и сужалась до тонкого грифеля карандаша. – Нужно просто зарисовать огрехи или прокрасить метку полностью? - Выбирай сама. Просто убедись, что слой краски будет ровным. - Тогда я прокрашу всю полностью. Она начинает понемногу стираться. Гаррус подумал о том, чтобы предложить ей один из трафаретов, которыми он пользовался когда торопился, но решил, что она, скорее всего, откажется. Шепард никогда не любила простые пути; если работа была легкой, любила она говорить, то ты, скорее всего, сделал ее неправильно. В любом случае, он знал, что она будет осторожна. Шепард всегда была очень осторожной, когда делала что-то подобное. Начав работать, Шепард придвинулась ближе, и их лица оказались всего в шести дюймах друг от друга. Гаррус вспомнил, что человеческое зрение хуже турианского; у них практически не было дальнего зрения, и работать на близком расстоянии было значительно легче. Действительно, их вид был физически слабее во многих отношениях, и на первый взгляд люди казались ущербными - пока не встречался кто-то вроде Шепард, один из тех людей, которые изменили всю расу. Каким-то образом ей удалось преодолеть эти эволюционные ограничения и превратить себя в нечто, достойное чьего-либо уважения и восхищения. Было ли это сочетанием врожденного мастерства и пережитого опыта, или то была заслуга Шепард? Если бы ее семью не убили на Миндуаре, если бы она не вступила в Альянс, если бы она не подверглась воздействию нулевого элемента... Кем бы она была? Кем бы я был? Гаррус Вакариан. Офицер СБЦ. Ненавидящий свою работу, постоянно и во всем разочарованный, но неспособный увидеть какой-либо другой способ изменить ситуацию. Одинокий. Если он потеряет ее… если она уйдет из его жизни… станет ли он таким? Или она изменила его? Я никогда этого не узнаю, решил он. Даже если Шепард откажется позволить ему вернуться на «Нормандию» или если она плохо отреагирует на его план, он найдет способ последовать за ней. Она была силой перемен в застойной галактике, единственной надеждой против Жнецов - и, что более важно, она была единственным человеком, чьим приказам он когда-либо сможет следовать. Единственным человеком, которого он действительно уважал. Все остальные подвели его - все, кроме нее. - Готово. - Гаррусу потребовалось некоторое время, чтобы вернуться в настоящее. Шепард с довольным видом рассматривала его лицо, держа кисть двумя длинными бледными пальцами. Несколько капель синей краски капнули на ковер, но Гаррусу было все равно. - Спасибо. Она нахмурилась. - Не пойдешь к зеркалу? Убедиться, что я ничего не испортила? - В этом нет необходимости. - Он улыбнулся. - Я доверяю тебе.