1000 и одна сельская ночь

За окном автобуса ледяной дождь, изморозь и мелкая дисперсия в воздухе. Солнце давно не показывается и будто навсегда ушло из мира. Леса, холмы, поля — все пролетает перед глазами и не задерживается ни на секунду. На часах 5:45 утра. Сокджин медленно прикрывает веки и открывает их только после полудня. За плечо его трясёт водитель автобуса с недовольным видом. — Господин, эй, господин! — он раздражается сильнее. — Мы приехали, господин, конечная остановка! Пожилой мужчина торопит, явно хочет быстрее пойти на обед. Сокджин старается выйти поживее, но только роняет свои чемоданы по нескольку раз подряд. Все заканчивается тем, что его почти выталкивают в сторону автовокзала. Дело пахнет керосином — на улице морозильник, снега нет, солнца нет, а люди смотрят так, будто он какое-то дикое животное, к которому лишний раз лучше не подходить. Спокойно, нельзя плакать, ты не маленький ребёнок, тебе 32 года, эй! — Простите? — Сокджин видит перед собой молодую девушку в жёлтом светоотражающем жилете (работник вокзала, явное дело) в тот самый момент, когда уже отчаивается найти хоть что-то. Хочется обнять её в порыве страстной нежности и благодарности. — Вам нужна помощь? — у неё даже голос чудесный, такой мягкий и приятный для слуха. Вот только внешность из того типа, когда даже если долго будешь смотреть, все равно забудешь, стоит только взгляд отвести. — Да! Боже, да, — не плакать, спокойно. — Мне нужно добраться до Дэчона, но здесь никто не хочет даже просто заговорить со мной! Она спокойно улыбается. — У нас тут люди, знаете, не очень общительные с приезжими, неохотно идут на контакт, — она достаёт из большой сумки на поясе сложенную в несколько раз обычную бумажную карту и начинает что-то показывать. — К сожалению, господин, пригородные автобусы ходят только до Анхёна. Если вас некому встретить, то до Дэчона придётся идти пешком. Но там не много, около пяти километров. Два часа и вы придёте в нужное место! По мере её рассказа тучи в голове бедного доктора Кима сгущались все сильнее и сильнее. Пешком. Пять километров. Два часа по настоящему промозглому ветру. Остановите землю, моя остановка. — Ходят ли такси до Дэчона? — надежда умирает последней. — К сожалению, нет. Попал. Никто и никогда не узнает, сколько раз Сокджин пожалел о том, что не остался дома. Но дороги назад больше нет и не будет. Все верёвочки отрезаны. — Во сколько автобус до Анхёна? Девушка опускает глаза на наручные часы. — Он ушёл две минуты назад. Следующий через три часа. Чемодан выскальзывает из его ладони так же быстро, как скальпель из неопытных пальцев ординатора-хирурга. Будь проклят тот день, когда ему пришла в голову идея посетить то богом забытое место. *** Вселенная всегда несправедлива, когда дело касается Ким Сокджина. Потому что сидеть в переполненном вокзале, ожидая своего рейса, — настоящая пытка, когда у тебя нет телефона. На соседнем сидении он находит вчерашнюю газету, двигает свои чемоданы ближе и старается отгородиться от мира. Но не так просто отказать себе в подслушивании чужих разговоров, если наушники и плеер где-то далеко в недрах чемодана. Сокджин не гордится тем, что любит сплетни. А с другой стороны… Кто их не любит? — Слыхали? — судя по голосам, разговор ведут весьма пожилые женщины, сидя к нему спиной. — Что на этот раз, госпожа До? Снова будешь говорить, какой твой внук молодец, раз стал айдолом? Тоже мне достижение, — в голосе насмешка, — у нас в стране каждый второй айдолом был и что? — Угомонись, Ли Ран, старая ты перечница, — вступается третья, — она слово — ты ей двадцать. Хоть послушай, что говорит-то. Тебе лишь бы перебить. «Верно, верно,» — подумал Джин, — «ох уж эта старая перечница, Ли Ран!» — Я про внука вчера говорила, чтобы ты знала! Деменция замучала? Думаешь, раз на год старше, то можешь перебивать? «Да-да, » — мерзенько подхихикивал про себя Джин, — «нечего перебивать.» — Развели тут, — в разговор вступила ещё одна. — Что хоть мы должны были услышать? — Про семейство Мин. Гул среди старушек медленно стих. — Что на этот раз? — Никто не видел как, но три месяца назад, аккурат под декабрь, — она перешла на почти тихий шёпот, — в дом родителей вернулся старший сын! — Батюшки! — Господь! — Быть не может! «Чего это они?» — Сокджин сильнее подобрался и весь обратился в слух. — Ещё как может! И не один вернулся. — Не верю! — Точно говорю, вернулся. И знаете с кем? — С кем? — почти в один голос произнесли три старухи. — С пацаном вернулся. Сказал, что они поженились! Все пораженно замолчали. Даже доктор перестал думать на минуту. Вот это неожиданный поворот судьбы. Сколько всего интересного можно узнать из одной сплетни. Вот только это не его дело. И явно не касается ни его, ни всех этих старушек. — Не хочу говорить об этом, — голос жутко брезгливый, будто кто-то наступил во что-то не хорошее. — Лучше о другом поговорим. — Семейство Ким из Анхёна до сих пор возятся с тем приемным дурачком? Я лично видела, как этот мерзкий пацан сворачивает головы котятам. Все ужаснулись. Сокджин мысленно тоже не отставал. Но, опять же, это не его дело. — А я видела, как он утят топил! — Ого! — Да-да, лично видела. — А что Сын Чоль думает? — А что он сделает, если дети у него непутевые и не хотят своих рожать? Только и могут шваль всякую по детдомам собирать. Помяните моё слово, ещё пару лет и в колонию попадёт. Они все такие. Сокджин скривился. Сплетни сплетнями, но это уже слишком. Они же буквально унижают за спиной обычного ребёнка, который просто живёт. — А младший Сын Чоля что? Невесту не приводил? — Джун-то? Почти тридцать лет мужику, а все лишь бы тетрадки проверять и в школе сидеть, — пренебрежение так и сквозило в воздухе. Только ранее упомянутая та самая старуха Ли Ран все ещё молчала. Сокджин подумал, что лучше стоять на морозе в своём тонком пальто и костюме тройке, чем слушать поток нечистот извергаемый мерзкими бабками. Он уже встает, когда одна из них вдруг громко вопит. — Эй, наш автобус подошёл! И они дружно ринулись к выходу. Доктор Ким молился всем известным ему богам, чтобы это был не его автобус. Надежда в тот день, по всем законам вселенной, была мертва и не подавала никаких признаков жизни. Реанимация результатов не дала. *** Благо ехали недолго. К четырём часам пополудни он уже выпал из транспортного средства, которое даже с большой натяжкой нельзя было считать пригодным для перевозки людей. Люди куда-то быстро рассосались и он просто смотрел пустыми глазами на развилку дорог и даже близко не помнил, что объясняла ему добрая девушка на автостанции. Он садится на свой большой чёрный чемодан, второй, поменьше, подкатывает ближе к себе и тяжело вздыхает. — Не то чтобы я совсем идиот. Опять же, я учился в самом престижном университете и даже был заведующим отделения! — начинает возмущаться вслух Сокджин. — Неужели я не найду дорогу? Я не идиот. Я не идиот… — он снова поднимает глаза на развилку дорог и страдальчески вздыхает. — Ладно, я идиот. Вдалеке слышится гул чего-то большого и громкого. — Что если это машина? Я же могу остановить её и спросить дорогу у людей? Правильно? Правильно! Бесстрашно оставляя чемоданы у остановки, он аккуратно приглаживает успевшие спутаться волосы, отряхивает серое пальто от несуществующих пылинок и гордо ступает на земляную дорогу, местами покрытую застывшей и скользкой корочкой льда. Гул постепенно нарастал, но ничего на дороге видно не было. Сокджин забеспокоился, что это просто появились в голове шумы от безнадёги. И тут, будто из ниоткуда, выныривает огромный… Трактор? Штука? Что это вообще? Доктор Ким начинает сомневаться, что из такой махины его вообще заметят. А остановятся ли? Вдруг он так и умрёт под колесами этой невиданной хрени, его расплющит и даже родственники не узнают? А потом его похоронят, как последнего нищего без семьи, никто о нем не вспомнит и все. Пока он думает о насущном, махина останавливается и из неё высовывается половина чьего-то тела вместе с головой, благо, части соединены между собой. Иначе возникли бы вопросы. — Простите! Не могли бы вы отойти с дороги, господин? — человек мотор не глушил, а потому голос приходилось повышать почти до крика. — Я!.. — а что сказать? Сокджин замялся. — Господин, я не могу долго ждать, вам нужно отойти. — Сомневаюсь, что получится! Человек замирает. Затем быстро глушит мотор, спрыгивает на землю прямо из кабины и подходит ближе. Наконец, Сокджину удаётся его рассмотреть: типично тёмные волосы, поношенная клетчатая рубашка и видавшие виды армейские брюки на пару с берцами выше голеней. Широкоплечий, явно простой рабочий. Лицо у него не то чтобы красивое, но какое-то скорее притягательное. Есть что-то, что задерживает на себе взгляд и не дает забыть. Мужчина протягивает ладонь для рукопожатия. Рука уверенной силы, сухая и жилистая. Но при этом будто мягкая и спокойная. Весь характер — вот он, в одном движении и пяти секундах. — Меня зовут Ким Намджун. Из местных. Могу я вам чем-то помочь, господин… — Ким Сокджин. — …господин Ким Сокджин. В одно мгновение даже стыд за свою глупость пропал. Глаза этого человека словно изнутри лучатся доверием и участием, располагают к себе. Видно, что искренне хочет помочь. Доктор улыбается, слегка. — Простите, я здесь в первый раз, мне нужно найти дом, но я не знаю в какую сторону податься. Ким Намджун улыбается в ответ. Его чудесные ямочки на щеках придают виду ещё больше искренности (казалось бы, куда уж больше?). — Я подвезу вас. Назовите, пожалуйста, адрес. Это так… Мило? Они буквально видятся в первый раз, но человек готов даже подвести, если нужно. Сокджин сдерживает в себе порыв, чтобы не расплакаться от того, как тронут этим. — О, не стоит, ну что вы! Просто скажите в какую сторону здесь Ханбатхон-гиль или хотя бы Дэчон. — Как же так, — Намджун начинает суетиться на месте, что буквально невозможно, но он это делает. — Я просто обязан вас подвести. Пожалуйста, залезайте. Мне по дороге все равно. Я как раз туда и собирался! — Как-то неудобно… — Ни в коем случае! — он оборачивается в сторону остановки. — Это ваши чемоданы? Джин машинально кивает, до конца не приходя в себя от такой доброты, впервые в жизни полученной от другого человека. Тем временем, Намджун уже легко закидывает багаж в небольшую кабину огромной штуковины и протягивает руку снова. — Я помогу вам забраться внутрь, уверяю вас, вы не испачкаетесь, я только сегодня менял чехлы на сиденьях. Сокджин начинает сомневаться в своей выдержке, чтобы не пустить скупой мужской поток слез. Если этот идеальный мужчина ещё не женат, то все женщины мира, которые даже в теории могли ему отказать, — просто дуры. *** На деле Ханбатхон-гиль и вправду оказалась недалеко. За 15 минут прекрасного разговора в дороге Намджун рассказал многое — он не женат (худшее упущение человечества), живёт в доме родителей и работает учителем в школе. В свободное время подрабатывает в местном колхозе. Сокджин же в общих словах обозначил причину своего приезда, чем несказанно обрадовал Намджуна (к слову сказать, тот очень смутился, когда понял, что буквально порадовался смерти человека, за что неизмеримо долго извинялся). В округе, к которому относится больница, давно не хватает врачей, а сейчас так вообще доктор Ким будет единственным на всю больницу. — Кстати. В соседнем с вами доме живёт медбрат. Пак Чимин. Я думаю, вам стоит обязательно к нему зайти, он отличный парень, все покажет и расскажет. Стоя со своими многострадальными чемоданами на бренной земле, Джин рассматривал новый дом (кстати, кое-кто снова помогал кое-кому вылезать из кабины и кое-чье сердечко точно растаяло). — О, отлично, но я не помешаю? — Ни в коем случае. Хотя, — Намджун на пару секунд теряет всю уверенность их диалога. — Возможно, Юн… Ах, это не важно. Вы точно не помешаете. Сокджин не стал комментировать эту странную заминку. Учитель быстро забрался обратно в комбайн (да, теперь он посвящённый), махая на прощание рукой. — Я обязательно зайду к вам в больницу, позже! Мотор снова громко ревел. — Надеюсь, только для того, чтобы попить чаю, а не для пришивания конечностей на место! Намджун посмеялся, но ничего не ответил. Махина скрылась из виду в конце улицы. Солнце почти закатилось за горизонт, а температура, кажется, снова упала, но не сильно. Скоро весна.