Свалившийся «с неба»

На следующий день Гарри проснулся разбитым. И всё же ночь прошла для него благотворно, унеся боль и расстройство. Хорошим знаком стала его просьба помочь выпустить пар на манекенах. Том не отказал бы ему и в спарринге, но Гарри не согласился. Он хотел дать себе волю в разрушении. И добился своего. К нему пришло смирение. Том взял несколько дней выходного. Предупредил своих, что на некоторое время выйдет из зоны связи. Всё ради мальчика. Он нутром чуял, если оставит одного — случится что-то ужасное. Поэтому он остался. И получил желаемое, когда Гарри без слов отыскал его в библиотеке и забрался сверху, крепко обнимая. Такой порыв… возникал не каждый день. Носа коснулся приятный запах мыла, которое Гарри очень полюбил. Он усиливал удовольствие от прикосновений. Но куда приятнее оказался поцелуй. Всегда чуть искусанные губы львёнка дарили чувство нежности. Том наслаждался их мягкостью, их вкусом, и не смел брать больше, чем есть. Не хотел спугнуть и дать себе надежду на лучшее. Ничего пока не ясно. Сейчас Гарри может принять, может показать, что всё хорошо. Но это не так. Спровоцировать его сейчас… так просто. — Том, пожалуйста, поцелуй меня, как вчера, — с мольбой попросил Гарри, беря мужчину за руку и кладя на своё тело. Том чувствовал себя сбитым с толку. Несколько секунд он особо не понимал, что происходит, что делает мальчик. А потом разглядел его тактику — Поттер хотел броситься в омут с головой, не давая себе время на сомнения и раздумья. Просто сделать. Просто… чувствовать. Крепко обхватывая мальчика, тёмный маг поднялся вместе с ним с кресла и поцеловал его, тихонько хмыкнувшего, обнявшего отчаянно сильно за шею и ногами обвившего талию. Словно кот, забравшийся на дерево и теперь боящийся слезть. Странный и дикий контраст между таким Гарри, и тем подростком, что свалился ему на колени, пыша гневом и на полном серьёзе намереваясь его убить… — В спальню. Да? Уточнение было важно. Гарри должен был понимать, что происходит. Чего он на самом деле хочет. — Да, — кивнул, — я хочу близости с тобой. Только не делай мне больно. — Никогда. Ни одно обещание ещё не имело такую силу. Том может сделать со своим мальчиком множество вещей, но ни одна из них не принесёт боль. Больше нет. С него достаточно страданий. Повторно целуя губы Поттера, мужчина мягко обхватывал каждую, сначала верхнюю, затем нижнюю, затем обе, нежно сминая… подчиняя себе. И на каждое его движение юноша отзывался лёгким стоном. Том уложил его на кровать, прижимаясь близко к телу и разведённым ногам. Руки забирались под рубашку. Мужчина ласкал худощавое тело гриффиндорца так, как не позволял себе раннее. Лишь один раз приласкал, на короткое время, в не самый подходящий момент. А теперь брал от возможности как можно больше. Горячая кожа, покрытая мелкими волосками, с темной дорожкой на животе, уходящей к паху… Том задрал одежду до груди и припал к центру губами. Ощутил дрожь мальчика. Услышал его рваный выдох. — Всё хорошо. Ты славный мальчик. Мой мальчик. Что словами, что действиями, тёмный маг хотел показать — Гарри только для него. Том не отдаст его никому и никогда. Особенно теперь, когда пришла ясность — юноша носит в себе часть его души. Том должен окружить его не только защитой, но и заботой. Гарри так по-человечески хрупок… но сейчас так податливо и жарко отзывается на его поцелуи и прикосновения. Прекрасный… …никем не испорченный. Раздевание походило на снятие обёртки с вкусной конфеты, которую мужчина вот-вот откусит. Малыш совсем не сопротивлялся, послушно вскидывал руки, помогал ногами стянуть с себя брюки, нижнее белье. Его шея, щеки и уши приобретали прекрасный оттенок красного, демонстрируя смущение. Но он даже не пытался прикрыться. Скорее наоборот, раскрывался, позволяя приласкать себя и взглядом, и руками, и губами. — Разденься тоже. Хочу тебя увидеть… — пленительно прошептали искусанные губки. Сознание отреагировало, словно на приказ. Пальцы почти без ведома мужчины прикоснулись к одежде, снимая её. А Гарри смотрел на него, заворожённо касаясь пальцами открытой груди. Ему определённо нравилось то, что он видел. Похожее, но другое. Такое же, но более грубое. Они были одинаковы. Но при этом совершенно разные. Том прижимал его горячую ладонь к своей груди, вёл своими действиями её путь. Вверх — к шее, к бьющейся жилке, к источнику своей жизни. Вниз, по выпирающим ключицам, по груди, с той стороны, где гулко билось сердце. К животу, который напрягался от приятных касаний пальчиков. Кровь прилила к нужным местам, подготавливая их. Как чужой, так и собственный пульс словно эхом отражался в них. Оба ощущали. Но Гарри не знал, что делать дальше. И именно этот вопрос читался в его глазах. — Всё хорошо. Руку, которой он управлял, Том потянул выше, к своему лицу, и приласкал горячим дыханием ладонь, прежде чем поцеловать в центр и уделить внимание маленькими касаниями губ каждый палец. Малыш заслуживал большего. Больше внимания. Больше ласки. Больше любви. — Ты мне веришь? — Да, — выдохнул львёнок, завороженный, почти не дышащий… готовый принять от него всё что угодно… Голова шла кругом. Том устроился в ногах Гарри и обхватил под коленями, раскрывая для себя. Среднего размера член, с тёмной открытой головкой, твёрдый, прижатый к животу. Напряжённые яички, покрытые волосками, как и вся паховая область. Малыш открыт и прекрасен в своей неидеальности. Особенно сильно его красило непонимание того, что сейчас будет. Неопытный, юный — неогранённый алмаз. За рассказами о магии и чарах, никто не подумал ему рассказать о физическом единении. Никто не рассказывал, что в его возрасте так естественно впервые окунуться в мир удивительных чувств. Правильно. Зачем? Его создавали оружием. Живым оружием, которому нужно знать и стремиться к одной цели — уничтожить Зло. Гнев окутал слишком быстро и неожиданно и Том едва не совершил ошибку, больно сжав ноги Гарри. В последний момент отпустил его и прижался лбом к животу малыша. Чувствуя жар. Запах ароматного мыла и мускуса. Если позволит мыслям уходить всё дальше к теме «будущего» — потеряет контроль. Всё это теперь не важно. Малыш здесь. С ним. Где ни один человек не посмеет навредить. Никакой Дамблдор не заявится, настраивая против. Не попытается подготовить к контакту с тёмным магом. Том сам подготовит Гарри к контакту. Самому тесному из всех, что могли быть. И мальчику это понравится. Он приложит все силы. Ведь собственное тело призывало соединиться правильным способом, продиктованным природой. Некоторые её законы не под силу изменить и преодолеть даже ему. Горячий стон и смущение озарили пространство яркой вспышкой. Когда пальцы коснулись в особом месте. — Всё хорошо, Гарри, — голос Тома стал тише, ниже, более томным, что мальчика привлекало. Реакция тела была не менее сильной, чем от прикосновения. — Тебе понравится ощущать здесь ласку. Это та же мастурбация. Ты когда-нибудь трогал себя? — Д-да… но не там, — стыдливо сознался Поттер. Из каких закромов выходило это стеснение, Том не знал, но хотел исчерпать до конца. Что будет скрываться за ним? Может, высвободится долго томящаяся в ожидании раскрепощенность? Ох, он жаждал увидеть львёнка в новом образе. Когда ничто не будет сдерживать… Помимо пальца, что мягко кружился по колечку ануса, больше дразня, Том приставил волшебную палочку. Ему потребовалось две секунды, чтобы использовать очищающее. Гарри дернулся от неожиданности и вопросительно, с таящимся волнением, посмотрел в его глаза. Том умилился ему, такому невинному, и оставил короткий поцелуй на губах. — Не волнуйся. Очищение было необходимо. Сейчас ты, наверное, чувствуешь там сильную сухость, но ничего. Скоро я увлажню тебя. — Как звучит-то… — криво усмехнулся Гарри. Верно. Для неподготовленного человека такая формулировка звучала странно. Однако, это будут далеко не последние странные слова. Гарри непременно почувствует себя необычно ещё несколько раз. Но ему будет хорошо. Том точно знал это. Когда смазанные два пальца осторожно вошли внутрь, мальчик вздрогнул и нежно застонал. Один из самых приятных звуков, что он когда-либо слышал. Им хотелось заслушиваться, подобно прекрасной музыке, проносить через себя и усиливать частоты. — Вот так, хороший мальчик. Ты такой милый. Отзывчивый. Не стесняйся. Раскройся для меня. За время выстраивания для себя политических планов, Том был лишён физического контакта. Да и, на чистоту, не прельщало это. Сейчас, когда перед ним лежал горящий от смущения юноша, податливо открывший своё тело и отзывающийся ярким удовольствием на каждое прикосновение в интимных местах, тёмный маг чувствовал, как ему не хватало этого. Как сильно он сейчас желает заняться любовью. Два пальца свободно умещались и двигались внутри, тёплые, хорошо смазанные. Том обещал увлажнить. Он это сделал. Так много использовал смазки, что она стекала по бедрам, чавкала и хлюпала от каждого движения, усиливая возбуждение их обоих. А когда Гарри сам раздвинул ноги и стал двигать тазом, подстраиваясь под создаваемый темп, Реддл ощутил вкус победы. То, что он хотел — заполучил. Гарри был прекрасен в своей жадности. — Том… П-пожалуйста… Я так… Сладкий голос, приправленный острым желанием, соблазнительно прошёлся по ушам. — «Так» что? — не мог не подразнить Реддл, замедляя движение и почти вынимая пальцы. Буквально на одну фалангу остались внутри. — Что ты хочешь мне сказать? — Мне нравится!.. Мысли Гарри путались. И Том это видел. Именно этого он и добивался. Чтобы Гарри хотел его, даже если не понимает. И не может сказать словами. Потому что слишком невинен для точного знания своих желаний. Третий палец вошёл очень плавно. Никакого сопротивления. Мышцы Гарри были расслаблены, он хотел оказаться заполненным больше и потому… потому так… Том и сам почти не соображал, зациклившись на желаниях мальчика и своих собственных, которые были очень схожи, почти одно целое. Вогнал три пальца чуть глубже и услышал сладостный вскрик. Оба замерли. Том наклонился ближе и прижался губами к груди Гарри. Затем ниже. И ещё ниже. И ещё… Тело Гарри мелко дрожало, пальцы несдержанно вцепились в простыню, он захлёбывался собственным дыханием, не в силах сказать хоть одно словечко. Смущение испарилось под горячими ласками. Гарри сам стал двигаться на его пальцах, предоставив телу самому делать то, что так хочет. И вот, наконец, когда малыш был полностью открыт и готов к принятию большего, Том подтянулся ближе, чтобы их лица были на одном уровне, и крепко поцеловал. Гарри тянулся за ним, навстречу его губам, касался их языком, обхватывал язык Тома… быстро и очень приятно учась новому. — Ты готов, — сказал главные слова, как только прервал поцелуй, заглядывая в потемневшие зелёные глаза, — потрогай меня. Почувствуй, что сейчас заполнит тебя. На секунду Гарри усомнился в том, что в самом деле сможет принять предлагаемое. Слепое ощупывание рукой сразу дало понять — этот орган гораздо больше, чем он привык смотреть у себя. Том видел все его размышления и сомнения. Но они не сумели переломить ход дела. Гарри коротко кивнул, когда вдосталь потрогал чужой ствол, и сам же приставил горячую головку ко входу. Осторожно начав проникать внутрь, Том обхватил свободной рукой затылок малыша, притянул к себе ближе и коснулся губами шрама — источника обоюдного удовольствия. Где их души связывались воедино. И это стоило того. Несмотря на готовность, Гарри мог ощутить боль при проникновении, ведь никакие пальцы не сравнятся с полнокровным органом. Но касание губ к шраму соединило их на душевном уровне, полностью исключая неприятные ощущения при соединении физическом. Ещё один сладкий стон, протяжный, яркий, наполнил комнату. Гарри прижал к себе Тома, держал в крепких объятиях, не выпуская. Словно сливаясь с ним. Да. Именно так. Полного слияния. Телами. Душами. Им это предначертано — стать единым целым. Одному не будет покоя, пока рядом нет другого.