Я спасу тебя любой ценой

      К счастью для обоих мужчин, в Крепость они смогли добраться без происшествий. По пути они видели волнения и много движения среди Миротворцев, но, кажется, никто не знал, что именно произошло. Эйдена колотило от адреналина, но он очень старался вести себя спокойно. Хакон весьма ценил то, что, несмотря на события этого дня, парнишка крепился и не поддавался отчаянию. Они обязательно обо всем поговорят, но уже позже, когда весь этот ужас останется позади. Мужчина так хотел верить, что каша, которую они заварили, скоро будет забыта, как страшный сон.       Хакон уже входил вслед за Эйденом в двери их убежища, собираясь смыть с себя все воспоминания об этом чертовом дне, когда его просто смело неведомой и неотвратимой силой. Его подняли в воздух, ноги безвольно повисли, шею жестко сжала чья-то рука. С нечеловеческим воплем этот кто-то откинул его в стену. Из груди с тихим «Ха!» выбило весь воздух. Пока Хакон сражался за глоток кислорода, доктор уже подошел к нему, бывший ночной бегун смотрел на него снизу вверх. Эйден кинулся к отцу, повис на нем, без особых успехов пытаясь остановить его от расправы над любимым. - Папа! Пожалуйста, не надо! Это все я, правда! – мальчишка умолял Вальца так жалобно, что даже у камня сердце бы дрогнуло. – Прошу, не надо…       Напряжение этого долгого-долгого дня, наконец, дало о себе знать, самообладание Эйдена все же дало трещину, по лицу потекли горячие и горькие слезы обиды и отчаяния. Вальц все же не был каменным и с видимым усилием на лице отошел от Хакона на несколько шагов. - Эйден, что за чертовщину вы двое натворили? Я много раз говорил тебе, чтобы ты не ходил за пределы Крепости, потому что на улицах города опасно! Ты хочешь, чтобы тебя сожрали зараженные или еще хуже – убили мародеры?! – Он взял сына за плечи, хорошенько его встряхнул. – Ты хоть соображаешь, как я за тебя волновался?       Вальц заходил взад-вперед, сжимая руки в кулаки: - А ты, Хакон? – Он посмотрел на все еще лежащего на полу мужчину. – Чем ты думал, когда потащил моего сына в Старый Вилледор, когда твоя единственная и первостепенная задача – охранять его! МОЕГО сына!       Вальц снова начал закипать, вопль, который просто не мог, не имел права издавать живой человек, снова нарастал в груди. Эйден с беспокойством отметил изменения даже на его лице, черные вены уже покрывали половину его лица, руки и шею. - Пап… - Замолчи, Эйден! – Вальц запустил руку в волосы, - просто помолчи!       Доктор снова отошел от них, сделал несколько глубоких вдохов, чтобы привести себя в чувство. Он вновь внимательно посмотрел на Хакона, подошел близко к нему, поднял его на ноги, сам того не осознавая, больно сжав раненное плечо. Хакон подавил крик боли, но его лицо исказилось гримасой. Эйден дернулся к нему, но отец жестом остановил его, приказал оставаться на месте. - Я вас двоих обыскался. Если бы Дилан не убедил меня, что Эйден в безопасности, ты был бы уже мертв, несмотря ни на что. - Пап, пожалуйста… - Я сказал, замолчи! - Папа! Это я убедил Хакона пойти со мной! Мы пошли за ключом ВГМ. Дилан сказал… - Что? – Вальц отступил от другого мужчины и нервным широким шагом подошел к Эйдену. – Сын, о чем ты говоришь? Какой ключ? - Ключ ВГМ. Я видел тебя и Дилана, тогда в комнате. Он мне сказал, что ты умираешь, и единственный способ помочь – бывшие лаборатории ВГМ. И, когда Хакон рассказал мне про ключ у Миротворцев, то мы пошли забрать его… - Блядь, Эйден! – Парень никогда не слышал, чтобы отец ругался, по крайней мере, при нем. Почему-то его это напугало. – Ты рисковал жизнью ради какого-то старого куска пластика, как ты… - Не ради куска пластика, а ради тебя, блядь! – Юноша внезапно разозлился. – Папа, ты думаешь, я буду тихо сидеть и смотреть, как тебе становится хуже? Ты уже не можешь скрываться! Я уже давно не маленький, а ты ведешь себя так, будто мне пять лет!       Эйден уже откровенно орал на отца. Вся накопившаяся обида, злоба за чрезмерную опеку начала выплескиваться наружу. Если бы отец только поверил в его силы, дал ему проявить себя, а не кудахтал над ним, как наседка. Даже за ворота нельзя было выйти, чтобы за ним не увязался Хакон или парочка этих обдолбанных ренегатов. - Сколько можно меня опекать? Ты совсем не доверяешь мне? – продолжал вопрошать Эйден. – Ты думаешь, что я такой беспомощный, а я могу за себя постоять!       Вальц отвернулся от него, отошел, беспомощно опустив руки: - Сынок… Я просто не хочу потерять тебя, как я потерял… как Мию…       Эйден успокоился так же внезапно, как и закипел. Вид отца, поникшего, с опущенными плечами, обжег его горьким стыдом. Мальчишка подошел к нему, положил руку ему на плечо, а после притянул в объятия. Вальц ответил ему тем же, обвивая сына руками, прижимая его к себе. Доктор, уже гораздо спокойнее, прошептал куда-то Эйдену в макушку: - Сынок, ты самое дорогое, что у меня осталось. Я буду тебя защищать, чего бы мне это не стоило. - Пап… - на глаза юноши снова навернулись слезы, он поморгал, чтобы смахнуть наваждение. – Я тоже очень скучаю по Мие. Но ты пойми, что ты тоже мне очень дорог, и я тоже хочу тебя защитить. - Спасибо тебе, Эйден, - Вальц прижал его к себе еще крепче. – Спасибо за все.       Доктор чуть отстранился от него, пронзительно заглянул в глаза: - А теперь нам с Хаконом надо поговорить. Оставь нас, пожалуйста. - Пап? - Эйден забеспокоился и заерзал. - Не беспокойся, только поговорим. – Успокоил его отец. Хакон кивнул ему, когда Эйден беспомощно обратил свой взгляд на любимого. - Ладно… - парень развернулся, чтобы уйти. - Эйден! Дай мне ключ, пожалуйста? - Да, конечно, пап. Вот, - Эйден протянул отцу ключ и развернулся на Хакона, еще раз проверяя, что тот в порядке. Мужчина улыбнулся ему с легким прищуром, как бы говоря, «все будет хорошо, малыш!», и Эйден поспешил оставить их одних.