Глас сирены

Focus? We didn't even notice We awake in a place We can barely recognize, yeah Hypnosis And you can justify it all Your back is up against the wall again Nine Inch Nails

      Проснувшись, Снейп долго не мог понять, где находится, и почему мир кажется выцветшим, как старая линялая тряпка. Он чувствовал себя даже хуже, чем с похмелья, хотя вроде бы помнил, что вчера не пил. В довершение ко всему он обнаружил, что в постели не один — и едва не свалился на пол, узнав каштановые кудри, разметавшиеся по подушке.       Какого хрена?! — Грейнджер, — позвал он, но из горла вырвался только жалкий хрип. Ох, только этого не хватало… Он что, сорвал голос? Или…       Он выполз из-под одеяла, щурясь от слишком яркого света из окна, и зашарил руками по полу в поисках штанов. Штаны валялись довольно далеко от кровати, вперемешку с женскими шмотками. Плохо. Плохо-плохо-плохо. Снейп натянул их и нервно огляделся. Почему Грейнджер спит в его кровати… голая? Снова? Он же не мог… или мог? — Грейнджер! — он пнул ногой матрас в надежде, что это ее разбудит — прикасаться к ней сейчас не было ни малейшего желания. Она сонно замычала в подушку: — Северус, дай поспать… Я и так не высыпаюсь. — Что ты здесь делаешь?       Ага, вот теперь ее внимание привлечь удалось. Она перевернулась лицом к нему и натянула одеяло почти до подбородка: — Как что? Ты вчера принял какую-то дрянь, от которой тебе стало не то очень хорошо, не то очень плохо, и я проводила тебя домой, чтоб ты не свалился в канаву по дороге. — И осталась ночевать? — Ты настаивал. — Я?! — Снейп запустил пальцы в волосы, лихорадочно соображая, как теперь выкручиваться. — Мы что… трахались? — А ты что, не помнишь? — спросила она таким невинным тоном, что ему захотелось схватить ее и хорошенько встряхнуть. Но тут в затуманенном мозгу начали всплывать смутные обрывки… Охранник в «Нетопыре». Скотч. И…       «Если они специально что-то подсыпали в стакан — спалю их к херам, сегодня же!..»       Грейнджер тем временем нашарила на полу сумочку, вытащила наручные часы и, глянув на циферблат, высунула ноги из-под одеяла: — Может, отвернешься? — С чего вдруг? — осклабился он, решив, что ни в коем случае не должен показывать смущение. — Я там уже все видел. И как, я был хорош? — Н-ну… По сравнению с прошлым разом было неплохо, — Грейнджер завернулась в одеяло и принялась собирать с пола свои вещи. Неплохо? Неплохо?! Наглая, заносчивая, самовлюбленная, эгоистичная, доставучая зараза! Он открыл было рот огрызнуться, но тут до него дошло.       Он наконец-то трахнулся как следует. Он — трахнулся! Трах-нул-ся!       Значит ли это, что проклятие спало? Или она сняла его сама? Насовсем или временно?       Собственно, а на кой хрен она вообще с ним переспала?..       Случись это в любой другой день и с кем угодно, он бы, вероятно, прыгал до потолка. Но вчерашние обстоятельства намекали, что ничего хорошего теперь ждать не приходится.       Грейнджер, вероятно, что-то заметила по его лицу, потому что замерла на полпути в ванную с охапкой одежды в руках: — Все было по обоюдному согласию, если ты беспокоишься об этом… Хотя, что это я… С чего бы тебе переживать по этому поводу. — Грейнджер… — Полагаю, после всего, что между нами было, ты можешь звать меня Гермионой, — она хотела добавить что-то еще, но в последний момент плотно сжала губы и исчезла в ванной. Снейпа едва держали ноги. Он присел на край кровати, пытаясь сообразить, что же теперь делать. Ему почти наверняка что-то подсыпали, какой-то наркотик, и один Мерлин ведает, что он мог вчера натворить во время концерта и после. Если она решит обвинить его в чем-либо… Может, достать палочку и стереть ей память, пока она расслабилась и не ждет нападения? Но она вроде реагирует спокойнее, чем в прошлый раз, даже сказала, что все было по согласию. Кроме того, если ей понравилось, возможно, проблема решилась сама собой, и теперь она отвяжется?       Тут ему в голову пришла еще более страшная мысль: а что если это намеренная подстава? А ну как завтра на весь колдовской мир грянет «новость»… Может, даже с фотографиями.       Его передернуло.       Почему все, что он делает в последнее время, идет наперекосяк?       Грейнджер вернулась из ванной полностью одетая, и Снейп, не сдержавшись, фыркнул, увидав на ней широкую длинную юбку. Ну и вкус у нее… Кто в таком ходит в пабы по пятницам, в самом деле? Хотя пришлось признать, что в этой одежде она и впрямь выделялась на фоне полуголых девиц в юбках чуть шире набедренной повязки и майках с такими глубокими вырезами, что можно через декольте разглядеть трусы. Он ждал, что она уйдет, но Грейнджер остановилась перед ним, слегка похлопывая по бедру палочкой: — Судя по диагностике, у тебя случилась сенсорная перегрузка, вероятно, вызванная галлюциногеном. Ты хоть помнишь, где ты его взял? — Это не я, — буркнул Снейп, скребя ногтями по плечу. Ему казалось, будто его запихнули в чужое тело, да еще занемевшее так, будто он за ночь отлежал себе все на свете. А ведь вчера он так ярко все чувствовал… — Что значит не ты? — возмутилась она. — Тебя скрутили и влили насильно? Или на воре и шапка горит? Оправдание на уровне первокурсника. — Я выпил всего три глотка скотча, из бара принесли, — огрызнулся он, чувствуя, что начинает звереть. Вот какое ей дело? — Из бара? — нахмурилась она. — И больше ничего? — Мне что, анализы сдать? — разозлился Снейп, запоздало вспомнив, что на нем только штаны, и поднялся с кровати, чтобы взять из шкафа футболку. — В чем еще ты собираешься меня обвинить?       Она укоризненно цокнула языком: — Похоже, еще не выветрилось. Иначе ты бы сообразил, что тебя как раз обвинять не в чем, хотя… Ты что, не заметил ни запаха, ни странного привкуса? С твоими-то зельеварскими способностями? — Мне было не до этого, — ну не признаваться же ей, что он не всегда может полагаться на органы чувств? Порой ощущения слишком обострялись, и он мог учуять и узнать зелье издалека, а бывало, что даже вкуса не чувствовал, особенно если он не ярко выраженный. Истерзанные пыточным проклятием и змеиным ядом нервы, которые в Мунго на первых порах так «дальновидно» лечили тяжелыми обезболивающими, теперь вели себя непредсказуемо. Снейп приоткрыл шкаф так, чтобы она не могла в него заглянуть, выудил первую попавшуюся тряпку и натянул через голову, но комфортнее не стало. Шея и спина буквально горели — наверняка пялится на него своими бесстыжими глазищами… — Северус, — в ее голосе прорезались жесткие нотки. — Если тебе там действительно что-то подлили… — Да твою ж мать, когда ты оставишь меня в покое? — он крутнулся на пятках и расправил плечи, зло глядя ей в лицо. — С каких пор тебе не плевать, кто и что мне подлил? — Вчера ты выдал, пожалуй, лучший перформанс с тех пор, как я узнала, чем ты занимаешься, — серьезно произнесла она. — На кардинально ином уровне. И мне хотелось бы знать, чем была вызвана такая перемена. Как ты себя чувствуешь? — Я почувствую себя куда лучше, если ты наконец-то уберешься к чертям, — грубо отрезал он. Она подняла брови: — Узнаю старого доброго профессора Снейпа. Ладно, уже ухожу. Не разноси тут все, а то ненароком спровоцируешь выброс, и тебя повяжут. — Разве ты не этого добиваешься? Чтоб меня повязали?       Грейнджер невозмутимо качнула головой: — Не за выброс уж точно. Уверен, что тебе не нужна помощь? На твоем месте я бы все же заглянула в Мунго. Вид у тебя, мягко говоря, так себе.       Нет, ну она еще и издевается! — Уж как-нибудь разберусь сам, — рыкнул он. Затем, не удержавшись, напоследок окинул ее оценивающим взглядом с головы до ног и самодовольно ухмыльнулся. — Видимо, я был прав насчет тебя. Тебе нужно было как следует потрахаться, а я и впрямь хорош. — Ты обдолбанное, похотливое чудовище, — почти ласково сообщила она, наматывая ремешок сумочки на запястье. — До вечера, Северус.       До вечера?       До вечера?!.       Это что же… ему теперь придется трахать ее после каждого концерта?..       К его ужасу, идея выглядела… весьма привлекательной. Особенно если вспомнить вчерашнее. А вчерашнее было…       Кайф. Кайф. Кайф. Едва ли не лучший секс в его жизни.       «Я что, окончательно тронулся?..»       «Тебе же понравилось, так почему бы и нет?» — проворковало внутри.       Снейп в панике метнулся в ванную и, распахнув шкафчик с зельями, замер, уставившись на ровные ряды флаконов. Что с ним происходит? Когда он успел настолько потерять контроль над собой? Во время войны ему приходилось справляться с вещами и похуже, почему же Грейнджер вызывает такую бурю эмоций? Да кто она такая? Бывшая ученица, которой всего-то хватило везения подловить его на чем-то?       Чуть не подловить, спохватившись, поправил он себя. Раз он до сих пор на свободе, значит доказательств, достаточных для Визенгамота, у нее нет, и хрен она их добудет. Придется еще какое-то время обходиться без зелья. В конце концов, ей надоест, и она отвянет.       «Да, но что делать с тем, что тебе не терпится снова залезть к ней под юбку?» — вовсю веселился внутренний голос.       Ерунда. Может, ему так понравилось только потому, что он был под чем-то. В таком состоянии много и не надо, он мог бы просто подрочить, а ощущения были бы не хуже. Мерлин, да мало ли юбок вокруг?!       Может, и немало, но вдруг у тебя этой ночью все получилось только потому, что именно она тебя и прокляла? А с другими не получится?       Ну, это легко проверить.       Снейп закрыл шкафчик, уперся руками в края умывальника и опустил голову. Проверять почему-то не хотелось. Вообще секса не хотелось, а такое бывало только после очень неплохой ночи. И что это значит? Что Грейнджер «застолбила» его для себя? Это даже звучало бредово. А если с другими не получится, что тогда?       Но ведь тебе понравилось.       Он плохо помнил, что именно творил после концерта — в плане действий, но не в плане ощущений. Обостренное восприятие фиксировало каждое прикосновение, и все казалось ярче, острее, сильнее, плотнее, глубже. Фейерверк под кожей, ощущения накапливались, пока не произошел взрыв, почти до обморока.       И да, теперь он хотел еще. Особенно любопытно попробовать с ней без всяких… допингов. Сравнить, так сказать.       «Ты ненормальный».       А когда я был нормальным, мрачно спросил он себя. Ну, то есть он мог довольно долго притворяться нормальным, пока это было выгодно, потом все равно срывался, а после Мунго выяснилось, что притворяться больше нет нужды, его все равно считали если не козлом, так придурком или вежливо — «сложным человеком», что раздражало особенно сильно. Что плохого в «сложном человеке»? Неужели кому-то нравится общаться с одноклеточными?       Ну вот, пожалуйста — опять самокопания. Ему казалось, он давным-давно перестал этим заниматься, когда решил, что отныне начнет просто брать от жизни все, что сможет урвать. Какое-то время получалось.       «Я и впрямь мазохист. Кто когда меня учил получать удовольствие от жизни?»       Но ладно война, интриги, — даже на Азкабан плевать, по большому счету. Чего ему действительно отчаянно не хотелось — и что, собственно, и вызывало дикий страх и панику, — так это опять привязаться не к тому человеку. Он потому и избегал малейших намеков на отношения. Одна женщина — одна ночь. И никаких привязанностей. Ему хватило Лили, даже несмотря на то, что между ними никогда не было ничего, кроме дружбы.       Грейнджер совершенно невообразимым и возмутительным образом становилась постоянным элементом его жизни. Есть отчего спятить.       Выходить сегодня на сцену смысла не было, хотя протянуть следующую неделю будет непросто — он оплатил больше времени в студии, надеясь, что отработает, но, похоже, придется либо лезть в неприкосновенный запас, либо варить что-нибудь на продажу, а пока Грейнджер околачивается поблизости, это может быть опасно, ибо то, что приносило нормальный доход, чаще всего бывало незаконным, а возиться со всякой дешевой легальной мелочью ему было недосуг.       «Да е-мое… Я что, уже не способен скинуть с хвоста какую-то девчонку?..»       Эта мысль привела его в ярость. В особенности потому, что какая-то его часть хотела, чтобы Грейнджер продолжала его преследовать. Это весьма… бодрило.       Как бы не пришлось варить отворотное зелье.       «Кому — ей или себе?»       Снейп рывком открыл шкафчик, схватил один из флаконов, сделал глоток и закрыл глаза, пока жидкий солнечный свет разливался по телу, прогоняя беспокойство. Раньше ему вполне хватало окклуменции, но после войны он все реже к ней прибегал — эта техника глушила не только тревогу, но и остальные эмоции, а быть бесчувственным роботом ему нравилось все меньше. Музыке это тем более мешало. И раз уж он не собирается сегодня выступать, надо воспользоваться студией по максимуму, пока оттуда не выперли.       Работа не клеилась. Еще один повод для раздражения. Пока Снейп не начал использовать зелье, ему, казалось, было что сказать с помощью музыки. Но по мере того, как пробовал писать свое, он все больше понимал, что это слишком личное, а выносить свои переживания на публику он не то что не привык — приходил в ужас от одной мысли. За последний год он успел переслушать и позаимствовать материал множества артистов в поисках подходящего стиля, но все было не то, не то, не то.       …никто не услышал ни единого слова из того, что я говорю… в моей голове они звучали куда лучше…       Что там сказала Грейнджер утром? Вчера он выдал «лучший перформанс» за последние пару месяцев? Если учесть его вчерашнее состояние, вероятно, это означало, что ему теперь придется выходить на сцену исключительно под кайфом. Вот уж нет. Вредных привычек молодости хватит на всю оставшуюся жизнь. Пожалуй, не засунь его Дамблдор в школу, где требовалось вести себя прилично, он бы, может, и до второй войны не дожил. Но…       Но.       Когда человек ставит ненависть к себе на паузу ради желания любой ценой отомстить — как это его характеризует?       Да уж, силы воли ему было не занимать. Всегда.       Снейп бездумно шатался по студии кругами, даже не пытаясь приблизиться к микрофону, слушал подряд всю музыку, которую ребята держали в аппаратной, чтобы переключаться и разгружать уши, но никаких новых идей в голову не приходило. Пробовал дописать давно заброшенную партию клавишных для одной из песен, но то ли настроение было неподходящее, то ли песня перестала ему нравиться — выходила сплошь унылая ерунда. Чем такое, уж лучше продолжать петь каверы, хотя его аудитории это явно скоро наскучит.       Укоряя себя за столь бездарно потраченное время и деньги, он глянул на часы. Интересно, как в клубе отреагировали на отмену концерта? В «Нетопыре» публика, конечно, более безбашенная, но если Грейнджер права, и у девиц ломка, лучше в том районе в ближайшие несколько дней не появляться.       Кстати, о Грейнджер… Не отрывая глаз от монитора, он уловил боковым зрением легкую рябь в углу. Настырная девка. Неужели думает, что он слепой? — Тебе еще не надоело? — обреченно спросил он, не оборачиваясь. — В следующий раз возьми у своего дружка мантию-невидимку. Я вижу, как ты дышишь.       Воздух замерцал и начал опадать слоями, открывая наколдованную табуретку и девушку, которая примостилась на ней, расслабленно откинувшись на стену. Палочка в ее руке выписала в пространстве замысловатую закорючку и исчезла в потайном кармане на бедре. — Ты не появился в клубе. Я хотела убедиться, что вчерашнее прошло без последствий, — сказала она, не двигаясь с места. — Как трогательно. Только не говори, что переживаешь за меня.       По ее лицу мелькнула тень. — Не могу же я допустить, чтобы ты таким образом избежал наказания, — бесстрастно сообщила она.       Зараза. — Я пока еще жив, — съязвил Снейп, решительно удаляя из программы одну из дорожек — все равно ни на что не годится, проще записать заново. — Так что можешь валить на все четыре стороны. У тебя что, личной жизни совсем нет? — Есть. Но тут интереснее. — А-а, — он с отвращением отвернулся от компьютера и потер покрасневшие глаза. — Или ты явилась в надежде, что я еще раз тебя трахну.       Грейнджер повела бровями, ничуть не смутившись: — А ты что, сегодня на охоту не пойдешь? Разве не для этого все и затевалось?       На охоту, ага. Пойдешь тут… Того и гляди опять проклятие навесит. — Ха. Ха. Ха, — Снейп нарочито медленно оглядел ее с головы до ног. Нет, похоже, все-таки пришла не за сексом, иначе оделась бы во что-нибудь более привлекательное. Завязанные в узел волосы, джинсы и худи на пару размеров больше, чем нужно, уж точно не настраивали на фривольный лад. Но раз она здесь, можно расспросить про вчерашнее. — Значит, вчера понравилось, да? — М-м-м, — она закинула ногу на ногу и обхватила руками колено. — Если ты про концерт, то да, выглядело здорово. Лучше, чем раньше.       В воздухе повисло ощутимое «а вот все остально-о-ое…». Снейп едва сдержался, чтобы не зарычать.       «Ну я тебе еще покажу…» — Почему? — Вероятно, потому, что ты расслабился? — предположила она, слегка нахмурившись. — Не буду спорить, раньше тоже выглядело неплохо, но работало исключительно потому, что ты пользовался «зовом».       Снейп закатил глаза: — Сколько еще раз мне повторить, что я ничем не пользовался? — Ага, рассказывай, — Грейнджер невозмутимо глядела прямо в лицо, словно готовилась применить легилименцию. — Но пока замнем для ясности. Ты уже и сам наверняка понял, что никакие подпорки тебе не нужны. Вчера все и так были в восторге. — Смею напомнить, что вчерашнее выступление прошло настолько… удачно как раз потому, что мне подлили какую-то дрянь, — ехидно сообщил он, кривя губы. — Предлагаешь мне заделаться наркоманом? — Я что, произвожу впечатление человека, который может такое предложить? — возмутилась она. — Как ты мог так обо мне подумать?       О-о-о… В данный момент он мог о ней думать вообще все что угодно, настолько она не соответствовала тому, что он о ней помнил со школы. — Кроме того, разово это, может, и сработало, а в долгосрочной перспективе сделает только хуже, — добавила она. — Вспомни маггловских знаменитостей, о которых точно известно, что они употребляют. Ничем хорошим это не заканчивается.       «Ну надо же, проработала матчасть. Звездочку дать?» — Я не идиот, Грейнджер. Под кайфом на высоком уровне не выступить. — Вот и я о чем. Но научиться расслабляться и ловить кайф от процесса все же не помешало бы. — Расслабляться? — чуть не расхохотался Снейп. — Уж кто бы говорил! Ты ни в школе этого не умела, ни сейчас не научилась, судя по тому, что я вижу.       Она мотнула головой: — Да, похоже, у нас есть кое-что общее… и это довольно странно, вообще-то… Я тут тебя пару часов послушала, — она кивнула на компьютер, — вроде и красиво, но фальшиво насквозь. Даже каверы, которые ты в клубе исполняешь, тебе больше подходят. Черт, да правки в твоем старом учебнике по зельям и то живее были.       Мерлин, она что, вздумала его учить?! Серьезно?! — Я разве спрашивал твоего мнения? — вкрадчиво осведомился он, сам не зная, чего хочет больше — выкинуть ее отсюда за шкирку или достать тетрадку и начать записывать. Песню он и впрямь… не чувствовал, потому что пытался писать, опираясь на популярные тенденции, и выходила полная хрень. Грейнджер пожала плечами: — Тебя никогда не интересовало чужое мнение, насколько я помню. Но в данном случае тебе не хватает обратной связи, а те, с кем ты балуешься после концертов, не дают тебе увидеть всю полноту картины. Собственно, не думаю, что ты их расспрашивал. — Можно подумать, ты что-то в этом понимаешь, — проворчал Снейп. — Я понимаю на уровне «нравится-не нравится» и «прет-не прет», — сказала она серьезным тоном. — И это ровно тот вид комментариев, который тебе нужен на данном этапе, в особенности от существа женского пола, раз уж нацелился именно на эту аудиторию. А еще я знаю достаточно о твоей жизни, чтобы чувствовать, что вот это, — она снова указала на компьютер, — не сработает. Это не о тебе.       Нахалка. Гриффиндор как он есть, всегда думает, что знает всё обо всех и для кого что лучше.       Удавил бы. Ему хватило Дамблдора, непрестанно совавшего нос в его жизнь, мозги и душу. Собственно, после того, как его мозги и душу регулярно перетряхивали во времена второй войны, выискивая нужные рычаги давления, и препарировали после, стремясь «раскусить святую сволочь», он вообще сомневался, что от них еще что-то осталось. И эта туда же. — Как я тебе порой завидую, Грейнджер, — протянул он, не желая сдаваться так легко. — И все-то ты знаешь, и все-то ты видишь. Тяжко, наверное, жить с таким багажом знаний, у тебя в голове еще хоть место осталось? Впрочем, если источником столь обширной информации о моей персоне послужил «Пророк», боюсь даже предположить, насколько актуальными являются все прочие знания, позволившие тебе стать дознавателем.       Глаза Грейнджер сузились и, казалось, стали еще темнее. — Мне плевать на «Пророк» и на всю писанину Скитер, — отрезала она довольно грубо. — Но я повидала достаточно, чтобы знать, что никакие унылые баллады про любовь в твоем исполнении не будут звучать достоверно. Они и не звучат, поэтому ты их и не поешь на концертах. Не понимаю только, зачем пытаешься писать. А вот когда ты поешь о войне или о внутренних конфликтах… — А-а, ну конечно, — саркастически отметил Снейп. — Пару месяцев побегала с Поттером и Уизли по лесам и решила, что все знаешь о войне и внутренних конфликтах. Да какие у вас могли быть проблемы? Жили всю жизнь на всем готовом. — Я знаю, каково не спать сутками от холода и страха, когда зуб на зуб не попадает, и никаких успокоительных под рукой нет… как и еды, — ровным тоном ответила она, испепеляя его взглядом. — Я знаю, каково пытаться заполнить пустоту внутри всем, чем можно — алкоголем, сексом, разговорами с посторонними, покупкой всякого барахла, которое тебе на хрен не сдалось. Я знаю, каково это, когда внутри все горит от ярости — в шотландских лесах есть места, где, наверное, уже ничего не вырастет после того, как я там побывала. И я знаю, каково стоять на поле боя, смотреть на горы трупов и думать — если мы победили, почему я хочу только сдохнуть? И как хочется нахрен оторвать руку тому, кто хлопает тебя по плечу и вешает медальку на грудь. Думаешь, если мне вдвое меньше лет, я ни черта не знаю о жизни? Ты такой же, как мы. И твоя реакция после войны это подтверждает. Поэтому — да, мои источники надежнее некуда.       Снейп сдвинул брови, но взгляд не отвел, хотя внутри что-то предательски сжалось. Он не особо вникал в детали приключений Избранного и его прихвостней в последний год войны и после. Она что, хочет сказать, что они пили, беспорядочно трахались и вымещали злость боевыми заклинаниями в безлюдной местности?!. Вероятно, он все это пропустил, пока валялся в коме, да его и не интересовали сплетни, в старых газетах он читал только сводки с судебных разбирательств и политические новости.       Если так, Грейнджер, похоже… действительно могла понять. — Не припомню, чтобы просил о подобной откровенности, — сказал он негромко, но таким тоном, чтобы она даже думать не смела, будто ему было неприятно это слышать. — Но пафоса, как обычно, через край. — Ну и что? — она тряхнула головой, отчего из узла выбилась прядь волос. — Да ты сам сплошной пафос. Это твое «я научу вас варить славу и закупоривать смерть» — Мерлин, нашел перед кем выпендриваться, перед одиннадцатилетками. — А что, не подействовало? — ухмыльнулся он, хотя порой его тоже тошнило от той «вступительной» речи, которую он неизменно произносил каждый год в Хогварце. — Н-ну, — Грейнджер склонила голову к плечу, — явление профессора Снейпа первокурсникам было эффектное, этого не отнимешь. Хм… Ладно, с театральностью все в порядке, но над образом точно надо еще поработать. На одних поглаживаниях микрофонной стойки далеко не уедешь. Два-три раза — хорошо, потом начинает надоедать.       Ишь ты, какая. Надоедает ей. Снейп вспомнил, как она пожирала глазами эти самые пальцы, и коварно прищурился. Заставить бы ее визжать так, чтоб все соседи слышали…       Стоп, о чем это он?.. — Ну и какой же из всех прочих образов, по твоему мнению, мне подходит больше?       Грейнджер встала с табуретки и подошла к полкам с дисками и пластинками. Наморщила лоб, ведя пальцем по рядам, будто была хорошо знакома с ассортиментом и искала что-то конкретное. Значит, уже бывала здесь… сссс…стерва. А он заметил только сегодня. Грейнджер выудила один диск, второй, третий — и выложила их на микшерный пульт. Снейп вытянул шею, разглядывая обложки: — Ну это я пел… А это… ты издеваешься? Это даже близко не мой стиль. — Думаешь? — она вытащила буклет с текстами. — «Можешь забрать мою замкнутость, можешь забрать ненависть, которая с ней приходит, можешь забрать мое неверие, можешь забрать мое все». Не надо задирать бровь. Ты пел похожее, и оно звучит правдивее, чем все остальное. Такая… нервная музыка. Я поэтому и говорю, что подпорки тебе не нужны. Вот этого достаточно, чтобы бабы валились штабелями. Надо только выключить голову. Без вспомогательных средств трудно, но возможно.       Снейп с подозрением воззрился на нее, все-таки задрав бровь: — Только не говори, что слушаешь такое. Вот уж… неожиданно. — Много чего пришлось послушать в процессе, — уклончиво ответила она, повертев буклет в руках и засовывая его обратно в футляр. — Интересный выбор. Ты хоть знаешь, какой там припев? — осклабился он, надеясь все же вогнать ее в краску.       Хрен там. Либо и впрямь повидала столько, что теперь ее уже ничем не смутить, либо отменно себя контролирует. Но Снейп был абсолютно уверен, что второе для гриффиндорцев невозможно в принципе. — Разумеется, — Грейнджер задорно сверкнула глазами. — Еще одна причина, почему тебе нынешнему она идеально подходит.       Мерзавка.       Крыть было нечем. Он слегка кашлянул, прикрыв рот рукой: — Что-то я не понял. Ты меня преследуешь уже несколько недель с совершенно дикими обвинениями, делаешь все, чтобы испортить мне жизнь, а теперь вдруг решила подружиться? — Разве я предлагала дружбу? — удивилась она, скрещивая руки на груди и опираясь бедром о пульт. — Я хочу, чтобы женщины Эдинбурга перестали сходить с ума и не начали выпрыгивать из окон. — И поэтому сейчас рассказываешь мне, как сделать так, чтобы из окон начали прыгать еще и мужчины? — Надо же, какая самоуверенность. Вряд ли они настолько очаруются твоей персоной, — фыркнула она, окидывая его изучающим взглядом. — Хотя, возможно, едва твоя известность выйдет за пределы Эдинбурга, придется нанимать охрану, чтоб не порвали на улице. Всем звездам рано или поздно приходится… Но у тебя все равно нет шансов достигнуть этого уровня, если не начнешь выдавать хотя бы такие же шоу, как вчера.       Потрясающе. То хотела засунуть его за решетку, теперь включила наставницу, сопля недобитая.       Почему он до сих пор с ней разговаривает?       «Потому что идти тебе сегодня все равно некуда, а дома скучно?» — подсказали изнутри.       Снейп беззвучно выругался. Вполне возможно, что Грейнджер просто решила зайти с другой стороны — втереться в доверие, подружиться и выудить все секреты. Но он не собирался подпускать ее настолько близко. Еще чего не хватало.       «Ну так выставь ее за дверь. У тебя палочка с собой. Ты имеешь полное право вышвырнуть ее отсюда».       Да, но…       Черт, как же она все-таки узнала про «зов»? Этот вопрос буквально пожирал его изнутри. Он ведь предусмотрел все. Единственный вариант — они с Поттером раскололи Забини, и та проболталась, что он выдурил у нее рецепт. Но если бы это произошло, в «Пророке» бы уже трубили об аресте «черной вдовы». Разве что она сдала его в обмен на собственную неприкосновенность и большой мешок золота на развитие какого-нибудь упадочного министерского отдела?       Значит, придется… подружиться с Грейнджер.       «Не влезай в эти игры, — предупреждающе зашипел внутренний голос. — Ты еще ни одной не выиграл, только попадал в кабалу».       Да, но сейчас-то он на порядок опытнее и уж точно больше не попадется на эту удочку.       Грейнджер оглядела студию и задержала взгляд на микрофоне. Повернулась к Снейпу: — Может, попробуешь? Тут все равно никого нет. — Что попробовать? — опешил он. — Спеть так же, как вчера. Как будто знаешь, о чем поешь. — Я всегда знаю, о чем пою, — огрызнулся Снейп, морщась. Репетировать сейчас, перед ней? Ну нет, ни за что. Он всегда по-дурацки выглядит, когда репетирует. Но Грейнджер с энтузиазмом кинулась к полкам с дисками и принялась в них рыться: — Ты как будто вообще не веселился наедине с самим собой. Неужели никогда не включал радио, не бесился под музыку, не изображал солиста… или гитариста? Да почти все подростки это делают… да и не только подростки. А это, между прочим, помогает расслабиться.       Снейп почувствовал, как у него розовеют уши, и поспешно опустил голову, чтобы скрыть их под волосами. А Грейнджер тем временем вытащила еще один диск и помахала им в воздухе: — Это ты тоже уже пел, но стоять истуканом под такую музыку — это провал. Начнешь двигаться — зал начнет двигаться вместе с тобой, танцевать, прыгать, сразу совершенно другая атмосфера. Попробуй. Вчера ведь смог.       Может, он все-таки умер тогда в хижине и попал в ад, где его бесконечно будут донимать гриффиндорцы с дурацкими идеями? — Грейнджер, если ты думаешь, что я согласен выглядеть на сцене идиотом… — А как ты хотел? Будто концертов не видел, — отмахнулась она. — Да почти все творят на сцене черт знает что, а публика только громче орет. Им. Это. Нравится. Хм… Пожалуй, есть смысл показать тебе воспоминание со вчерашнего вечера, но, боюсь, сейчас оно тебя шокирует. Так что начнем с простого. Где и как тут что включается? — Ты что, серьезно? Я не стану… — Хочешь, чтобы я отстала? Отстану, если начнешь выступать без подпорок, — безапелляционно заявила эта нахалка, выпихивая его из кресла. — Давай-давай. Тебе все равно завтра работать, вот и попрактикуешься. Или ты предпочел бы одиночный люкс в Азкабане?       Еще и шантажистка. Ну вот зачем ей все это?       «Мерлин, клянусь, как только выведаю все, что мне нужно — скормлю русалкам в Северном море».       С этой утешительной мыслью он взял у нее диск, вставил в проигрыватель и отправился к микрофону, уже понимая, что этот раунд фактически проиграл.