Ночь, поле и разбитый арбуз

      Ветер стих, пшеница снова выпрямилась, а волосы перестали улетать куда-то назад.       Валя с Максимом уже шли через поле обратно в гробовой тишине, прерывающейся только тихим сопением Фюра и щебетанием некоторых птиц.       Шатен остановился и устало ссутулил спину.       — Эй, подожди, — окликнул он юношу, который не заметил, что его знакомый остановился.       Максим обернулся и широко зевнул, прикрыв рот ладонью, после чего нехотя подошел ближе к остановившемуся парню.       — Ну что такое? — без раздражения спросил брюнет, чей голос тоже был пропитан усталостью.       — Я устал нести его, он тяжелый, — имея в виду щенка, пожаловался Валя, жалобно приподняв брови.       Фюр сам по себе не был особо тяжелым, но парни шли довольно долго, и руки шатена пронизывала боль, переходившая также на спину. Вале хотелось плюнуть на всё, сесть среди этого поля, сгорбиться, как бабуля Любавы из «Алёши Поповича», и просидеть так до завтрашнего дня.       — Тогда давай его мне, — Максим протянул руки и Валя передал ему щенка, облегченно встряхивая уставшие конечности.       По рукам прошлась приятная покалывающая волна, и парень в блаженстве прикрыл глаза.       Ослепительное солнце было в самом разгаре, но чувствовалось, что приближается вечер — оно пекло не только обжигающе, но и душно. Утром хоть и жарко, но всё-таки был легкий прохладный ветерок и запах свежести, к обеду воздух только нагревается, а к вечеру становится откровенно душно. Валя любил лето, и если не брать во внимание факт того, что его день рождения был в эту пору, то были причины и другие. Например, зелёная трава, тёплые вечера. Нет нигде слякоти, как весной, и не холодно с утра, как осенью. Хотя, надо признать, ранний сентябрь тоже занимает особое место в его сердце: эти прекраснейшие пейзажи жёлтых, красных и оранжевых деревьев сводили его с ума. Поэтому весь сентябрь, а иногда даже октябрь, Валя всегда носил с собой скетчбук — вдруг попадётся особо красивое дерево?       К слову, о его дне рождении. Он через десять дней — двенадцатого августа. Вале было немного совестно, что он оставил своих родных прямо перед праздниками, ведь одиннадцатого августа день рождения у его тёти, а тринадцатого — у матери. Такая последовательность его всегда забавила, но одновременно с этим ещё сильно раздражала, ведь отмечать, по крайней мере с мамой, приходилось в один день, и подарки в последние несколько лет внезапно стали общими.       — Максим, а когда у тебя день рождения? — щурясь от яркого солнца, поинтересовался Валя, когда они, немного отдохнув, двинулись в путь.       — Семнадцатого октября, — щенок на его руках также широко зевнул, как и его хозяин несколькими минутами ранее, вытянув лапы и лизнув парня в руку.       — А у меня через десять дней.       — Так ты, значит, лев? — если бы у Вали была вода во рту, он бы поперхнулся. Это был последний вопрос, который бы он ожидал услышать от Максима.       Шатен удивленно посмотрел на невозмутимого парня.       — Ты веришь в астрологию?       — Не особо, но читал об этом. Если честно, тебе подошел бы больше рак, — с этими словами он опустил на землю окончательно проснувшуюся животину и хрустнул свои руки, потянув их в плечах. — Некоторые вещи удивительно совпадают. У моей бабушки был где-то старый учебник по нумерологии, я его находил и читал прошлым летом. И знаешь, — он сделал паузу, чтобы мельком глянуть на рядом идущего. — Много интересного можно узнать о себе. И оспорить нельзя: когда читаешь, ты сразу понимаешь, что это, в общем-то, речь идёт о тебе и ни о ком другом. Подставь ты другие значения, и результат будет другой.       — Какие значения? — Валя где-то слышал об этой науке, но не мог вспомнить ничего конкретного. Но зато об астрологии и гороскопе он был наслышан сполна — каждое утро по радио играет.       — Дату рождения. С её помощью можно много узнать о человеке. Какого ты года? Девяносто четвертого?       — Нет, мне же шестнадцать скоро. Девяносто третьего.       — Хм, двенадцатого августа девяносто третьего года… Я так на ходу не могу рассчитать твою матрицу, но могу сделать это по учебнику, — за всё время в голосе Максима впервые была слышна заинтересованность.       — Давай. А что значит матрица? — Вале не было знакомо это слово, но звучало оно на языке остро и опасно.       — Она показывает твой характер, слабые и сильные стороны.       Для шатена это всё звучало довольно бредово, хоть и интересно. Никогда парень не подумал бы, что Максим увлекается подобным. Глаза брюнета будто зажглись огнём при обсуждении этой темы, и юноша даже перестал выглядеть нездоровым.       — Увлекаешься эзотерикой, да?       — Ну, это не совсем она, — Максим глянул на него, как на дурака и объяснил: — эзотерика — это о мистике. А тут мистики нет.       Но юноша решительно не понимал: как это — нет мистики? У него не складывалось в голове, как такое возможно узнать, или рассчитать, без неё.       За разговором Валя не заметил, как они подошли к тому злосчастному обрыву. Посмотрев вверх, он почесал шею, которая чесалась от пота, и недоуменно посмотрел на Максима, который подсадил наверх Фюра.       — А как мы обратно поднимемся?       — Разуй глаза, и тогда ты увидишь.       Валя хлопнул себя по лбу, увидев вполне себе нормальный подъем в нескольких метрах.       — Тогда зачем мы прыгали отсюда? — он махнул рукой в сторону небольшого обрыва, где сидел щенок, верно их поджидая.       — Затем, чтобы ты спросил, — весело ответил Максим, взбираясь по склону, — не стой, пойдем.       Валя поспешил пойти за ним.       Спортивные штаны брюнета были все в грязи, пыли и выглядели максимально неопрятно, что не вязалось с около-аристократической внешностью парня. У Максима были красивые, почти идеальные черты лица: аккуратный, ровный и средних размеров нос, неглубоко посаженные большие шоколадные глаза, вьющиеся тёмные волосы, достающие ему до островатых скул и небольшой такой же ровный подбородок. Всё это было на контрасте с болезненно-бледной кожей, что смотрелось странно, но не отталкивающе. Шатен не мог понять — как у Максима могла быть такая кожа, если он целыми днями проводит своё время на солнце, на таком пекле? Парню казалось, что даже он загорел за эти два дня. А Валя… Валя считал свою внешность самой обычной. Обычные голубые глаза, слишком большие для его лица, обычные прямые рыжеватые волосы, обычный нос с большой родинкой на перегородке с левой стороны и проблемная кожа. Не сказать, что красавец, но и уродом не назовешь.       — Ты говорил, что сбежал из дома, — уточнил Максим, когда они дошли до озера, и Валя кивнул в подтверждение. — Из-за чего? Если не секрет, конечно.       Валя немного смутился от вопроса такого личного характера. Юноши сели на небольшой деревянный мостик среди камышей и свесили ноги в воду. Шатену даже показалось, что рядом прыгнула лягушка под воду, прячась от кожаных великанов. Он прочистил горло, прежде чем начал говорить.       — В городе не хватает свободы. Каждый кому-то чему-то обязан. — ему трудно было подобрать правильные слова, — я не хочу просыпаться и засыпать под крики, понимаешь?       — Понимаю, — неожиданно сочувствующе усмехнулся Максим, поджав к груди ногу с раненым пальцем и положив щеку на колено. — Ну ладно. И на сколько же ты уехал?       — Эм-м, — он сам не знал, по правде говоря.       — Красноречиво, — брюнет отломил камыш и тыкнул им в воду, создавая узоры на воде.       — Если бы не ты, я бы сегодня и уехал, — быстро проговорил Валя на одном дыхании, следя за действиями парня. — Тут было бы смертельно скучно. Не знаю, о чем я думал, когда на автовокзал шёл.       — Видимо, ни о чём. Знаешь ли, иногда это полезно, — шатен двинул ногой в воде, создавая мини-волну, обрызгивая ею ногу Максима.       Тот проделал тоже самое, и началась настоящая война. Валя громко смеялся, стараясь как можно сильнее залить водой парня, а тот помогал себе камышом и руками, ругаясь слово через слово.       Мокрая футболка приятно прилипала к груди и спине, позволяя юноше на время забыть о жаре. Он перевел взгляд на Максима — у него была такая же ситуация. Заметно, как его тело расслабилось от прохлады, а по коже побежали мурашки. Его белая футболка стала почти прозрачной, просвечивая худощавую грудь и живот, облегая их. Валя поспешно отвёл взгляд, смущаясь от своего внимания к другому парню. Внезапно ему стало так горячо и тепло, а сердцебиение немного участилось. Шатен положил руки себе на колени, стараясь не подавать виду о случившемся.       Максим наблюдал за ним со спокойным и непроницаемым выражением лица. Сколько бы Валя ни старался, он не мог понять, о чём тот думает или какие чувства испытывает, и лишь мог надеяться, что парень ничего не заметил. Только шатен хотел встать, как Максим подвинулся к нему ближе, сев практически бедром к бедру. Парень положил голову на плечо Вали и устало вздохнул.       — Ленка была единственной, кто составлял мне компанию в этом селе, — тихо произнёс Максим на его плече. — И тут появился ты. Потрёпанный, обшарпанный. Непонятно откуда взявшийся.       Валя боялся, что брюнет услышит, как стучит его сердце. Подобной близости у него никогда и ни с кем не было, это было ему в новинку. Он осторожно положил руку Максиму на плечо, приобняв.       — Я сначала подумал, что ты из этих. Из чудиков. Думал, заблудился, потерялся, — продолжал говорить парень, — этим летом мне совсем было тоскливо. Я не знаю, на сколько ты здесь останешься: может быть, ты уже завтра уедешь, поэтому говорю всё это сейчас.       Валя был несколько тронут таким признанием от Максима и даже не находил подходящих слов, чтобы ответить. С одной стороны, они знакомы всего два дня, а с другой — целых два дня. Такие разные по смыслу слова, но подходят одинаково хорошо.       — Я могу остаться подольше. Моё отсутствие дома едва ли кого-то поколышет, — в тон Максима ответил парень, чувствуя, как к его плечу прижимается мокрое тело.       Это всё, конечно, было безумно странно. Из серьёзного и независимого юноши Максим в одночасье превратился в растерянного и беззащитного ребёнка, который, по всей видимости, ещё искал у него защиту. Валя снова проникся к нему сочувствием: всё же, у него умерла бабушка, к которой он с самого детства приезжал в это место на лето. У шатена не было доверенных лиц, не было друзей и была лишь мать, которая каждый день на протяжении всей его жизни делала ему мозги. Ему вполне было комфортно и в одиночестве. Валя спокойно читал, занимался музыкой, рисовал, и придерживался такой позиции: у меня есть я, и мы справимся.       Максим ничего не ответил и вздохнул, глядя на противоположную сторону озера. Там была та самая ива, куда Валя случайным образом забрёл ночью. День пролетел быстро, но в тоже время мучительно медленно, растягивая подольше забавные моменты. Ему казалось, что прошло не два дня, а по крайней мере месяц или около того. И Вале совершенно точно не хотелось возвращаться домой.       Парень убрал руку с плеча Максима и тот выпрямился, задумчиво смотря вдаль, но потом развернулся к нему, будто бы вспомнив о чем-то.       — Ты где ночевать-то будешь?       — Наверное там же, где и сегодня, — большого выбора как такового у Вали не было, поэтому он пожал плечами.       — Значит будешь спать у меня на качелях, — Максим вернул свой прежний безразличный вид, не оставив и следа от того чувственного юноши.       — Без проблем, — Валя улыбнулся ему. — Спасибо.       Парню неожиданно захотелось включить песню Цоя — «Восьмиклассница», но у него не было с собой наушников, да и плеер разрядился уже, скорее всего. Поэтому он тихонько запел:       — Пустынной улицей вдвоём, с тобой куда-то мы идём, я курю, а ты конфеты ешь…       — И светят фонари давно, ты говоришь: «пойдём в кино», а я тебя зову в кабак, конечно, — Максим подхватил и подпел ему, закончив первый куплет.       — М-м-м, восьмиклассница-а-а-а, — это получилось довольно нелепо, по мнению Вали, но с плеч свалился невидимый груз.       — Ты говоришь, что у тебя по географии трояк, а мне на это просто наплевать, — Максим выжидающе посмотрел на него, ожидая, когда он продолжит, но шатен пытался вспомнить слова.       — А дальше я не знаю, — извиняюще улыбнулся Валя.       — Включим эту песню на магнитофоне, — не то спросил, не то констатировал факт брюнет, поднимаясь.       — Тогда не только эту, — Валя поднялся следом, провожая взглядом птиц на озере.       — А какие ещё? — Максим наступил на что-то и ойкнул, поморщившись. — Ямбись оно хореем! — выругался он себе под нос и шатен решил не спрашивать об этом.       — Ну-у, например, — и он снова запел: — джинсы порезаны, лето, три полоски на кедах, под тёплым дождём, ты снова лучше всех, а маму, дачу, билеты, мы переживём.       — А как насчёт: скоро весна, скоро весна, снова ночи беспокойного сна?       — Люби меня, люби. Жарким огнём! Ночью и днём! — довольно громко пропел Валя на всю улицу. Это была одна из его любимых песен. — Сердце сжигая… Не улетай! Не исчезай… Я умоляю!       — Ого, да ты любитель «Отпетых мошенников», — улыбнулся Максим, — Я тоже.       — Спорим, я сейчас спою песню, которую ты ни за что не отгадаешь?       — Маловероятно, но давай, — брюнет заинтересованно глянул на него.       — Это было прошлым летом — я лежала на песке. Наслаждалась ярким светом, криком чаек в далеке, — Валя забавно мотылял головой в такт песне       — Это «Морская черепашка», стыдно не знать, — Максим улыбался во все зубы, — ты бы еще спел «Я сошла с ума».       — Могу спеть!       — Пой.       С каждой песней парни пели всё громче и громче — а чего стесняться, если тут всё равно никого нет, кроме них самих? Жаркий день подходил к концу, солнце ушло за горизонт, но парни успели дойти до дома до наступления кромешной тьмы. Было тепло, но становилось немного прохладно, чего Валя жаждал с самого утра. Максим ему сказал идти на качели, а сам ушел за одеялом в домик. Обувь парней верно ждала их на месте. Задний двор освещали тусклые фонари, на лампы которых налепились тьма насекомых. Валя боязливо поёжился и посмотрел на свои ноги. Его стопы были чёрными как смоль.       «Как же я буду их отмывать?» — с этой мыслью Валя плюнул себе на руку и принялся тереть ею грязную ногу, но это не принесло никаких результатов.       Спустя несколько минут его рука тоже стала чёрной, а на стопе грязь только размазалась сильнее. Вздохнув, он пошел в дом к Максиму, чтобы попросить мыло. Зайдя в прихожую (или во что-то отдаленно на нее похожую), парень увидел справа слегка приоткрытую дверь, из которой сочился свет. Валя открыл дверь и перед ним открылась картина: довольно просторная, по сравнению с другими комнатами, ванная. Дырка в зелёном бетонном полу вместо унитаза, небольшая ванна и большой тазик рядом у стены, сверху которого был прицеплен к стене кран, который можно было повернуть в разные стороны.       Парень прошел в комнату и его стоп коснулся ледяной бетонный пол. Валя вздрогнул и направился к полке над ванной, где стояли разные бутылочки. Рядом с ними лежало большое желтоватое мыло и взяв его, юноша почувствовал характерный запах хозяйственного мыльного раствора. Услышав шаги сзади, Валя оглянулся и увидел Максима, приближающегося к нему.       — Я только хотел тебя позвать ноги помыть, — сказал он, подойдя ближе. — Только у нас тёплой воды ещё как пять дней не будет.       Парень включил воду и сел на край ванны, свесив в нее ноги. Валя последовал его примеру, после чего сунул мыло под воду и начал тереть им стопу. Максим тем временем достал второе мыло и, развязав бинт на пальце, намылил свои ноги. Понемногу грязь да оттёрлась, поддавшись давлению. Ледяная вода неприятно хлестала по коже и обжигала своим холодом, но что поделать — другого выбора не было. Валя шипел сквозь зубы, подставляя стопу под струю воды и стараясь как можно быстрее смыть мыло.       — Принимать душ, полагаю, не хочешь? — спросил его Максим, когда оба парня кончили со стопами.       — Нет конечно, — ужаснулся Валентин, вспоминая пытку, которую только что прошел, несмотря на то, что смыть с себя грязь всё же хотелось.       — Одеяло лежит в гостиной. Может, молока будешь? — идея была заманчивой, с учётом того, что он не ел с утра, и парень кивнул.       Он прошел в гостиную, где на диване всё также одиноко лежали его джинсы. Валя пообещал себе, что завтра точно их постирает. И шорты заодно, которые дал ему Максим. А возле его брюк лежало большое толстое одеяло в синюю полоску. «Хорошо хоть не шерстяное» — отметил Валя, думая параллельно о том, что комары за ночь не оставят живого места на нем. Ноги и без того сильно чесались — всё-таки открытые шорты имеют и минусы.       — А у тебя спрея или крема от комаров не будет, Максим? — обратился к нему Валя, стоя в дверных проёмах.       Брюнет в это время возился у плиты, грея молоко в ковшике. Рядом на огне стояла небольшая кастрюля: из неё шел пар, и Валя встал на носочки, чтобы разглядеть, что там варится. В ней находились макароны.       — Да был где-то. Посмотри в аптечке, — Максим выключил огонь под ковшиком с молоком и достал из шкафа над плитой две глубоких тарелки.       — Хорошо.       Добравшись до аптечки под кроватью, Валя с облегчением заметил защитный крем. Он снял с себя шорты и намазал полностью ноги, руки и шею, обходя стороной забинтованное место и задумавшись на мгновение, чтобы намазать еще грудь и спину на всякий случай. Шатен снял футболку и только приготовился наносить слой крема, как…       — Я сделал макароны с.. — Валя резко обернулся, — молоком.       Максим смотрел с приподнятой бровью на парня в трусах, возле которого были разбросаны остальные вещи. Ничего более не сказав, он ушел, прикрыв за собой дверь, оставив Валю в смущении одного. Парень быстро намазал плечи и оделся обратно. Выйдя в гостиную, его взгляд наткнулся на брюнета, который поедал свою порцию макарон. Рядом с ним на диване стояла вторая тарелка, приготовленная, видимо, для Вали. Парень взял её и сел на место, где она стояла.       — Приятного аппетита, — пробормотал он и заправил волосы за уши.       — И тебе, — ответил ему Максим вполголоса.       Покончив с едой, Валя помыл за собой посуду, взял одеяло, надел резиновые тапочки, которые любезно были предоставлены темноволосым юношей, и вышел во двор. Возле уха противно пропищал комар, но парень от него отмахнулся, почувствовав его ладонью.       «Я полностью вымазался в креме от комаров, они не должны меня кусать» — успокаивал себя парень, укладываясь на качели.       Он поместился на них полностью, за исключением стоп, которые свисали с края. Но Валя согнул немного ноги в коленях и проблема решилась сама собой.       Парень услышал небольшое копошение рядом и настороженно замер, вслушиваясь. И лишь заметив лапы, которые нагло поставили на качели, а затем и счастливую мордашку Фюра, он расслабленно улыбнулся.       — А, это ты, — он потрепал его за ухом. — Залезай ко мне.       Щенок словно понял слова Вали и запрыгнул к нему, сел ему на живот и свернулся в клубочек. Натянув на себя и Фюра одеяло, парень лежал и чувствовал, что проваливается в сон под звуки дребезжащего фонаря, стрекотание цикад и тихое сопение золотистого маленького пса.

***

      Третий день пребывания в деревне Оджикалзиново у Вали начался с того, что по нему весело рано утром начал скакать Фюр. Парень был крепко укутан в одеяло — прятался от ночного холода и насекомых. Но стоило ему в раздражении открыть глаза, как перед его лицом оказался небольших размеров жёлтый пузатый паук, зависший в воздухе на своей паутине.       В охватившем его ужасе парень перекатился на бок и упал с качелей, дабы избежать соприкосновения с восьминогим монстром. Он сбросил с себя щенка, что успел снова на него прыгнуть, и быстрым шагом пошел в дом.       На стене в гостиной были повешены настенные часы с совой на циферблате. Вот-вот должен пробить пятый час, Валя устало вздохнул и немного приоткрыл дверь в спальню, посмотрев на спящего Максима. Обнаженный парень лежал на боку лицом к двери, хмурясь во сне и обнимая одеяло ногами. Закрыв дверь, шатен лёг на диван и прикрыл глаза. В его сознании тревожной ноткой просочилась мысль о больших пауках-акромантулах из «Гарри Поттера», вдруг они реальны?       — Валя, — кто-то звал его. — Да чёрт с тобой.       В следующую секунду что-то скинуло его с качелей. Стоп… Парень сидел на полу перед возвышающимся перед ним Максимом в его доме. Шатен недоумённо и сонно уставился на стоящего парня.       — Слава Сатане, я уж думал, не помер ли ты, — с облегчением в голосе произнёс юноша. — Уже половина одиннадцатого. Я проснулся в девять, увидел тебя здесь и решил не будить.       — А я в пять проснулся, — Валин голос был хриплым и низким ото сна. — От того, что по мне Фюр прыгал. А ещё прямо перед моим лицом был паук, я испугался и пришел сюда. И, кажется, заснул.       — Ты предлагал свою помощь по уборке, — Валя кивнул, всё ещё не до конца понимая, где, что и как он, — поэтому будь добр, реализуй своё предложение.       Шатен с трудом вспомнил, о чём он говорит. Посуда, точно. Парень снова кивнул и угукнул в ответ, поднялся и хрустнул спиной. Пригладил свои растрёпанные и спутанные волосы, расчесав их пальцами, после чего ушел в ванную комнату наводить порядок со своей внешностью.       В следующий раз парни встретились на кухне. Точнее, Максим пропустил Валю к посуде, а сам вышел в гостиную. Порыскав по шкафчикам, шатен нашел то, что искал. Уксус, сода и металлическая мочалка — это то, что поможет ему оттереть ржавчину. За своими делами и первыми попытками убрать налет он услышал, как заиграла песня:       Сигарета мелькает во тьме       Ветер пепел в лицо швырнул мне       И обугленный фильтр на пальцах мне оставил ожог.       Скрипнув сталью, открылася дверь       Ты идёшь, ты моя теперь       Я приятную дрожь ощущаю с головы до ног       — Да это же Сектор Газа! — восторженно воскликнул Валя, по его коже пробежались мурашки.       А затем заиграл припев, и Валя не мог удержаться не подпеть:       — Ты со мною забудь обо всём       Эта ночь нам покажется сном       Я возьму тебя и прижму, как родную дочь.       Нас окутает дым сигарет       Ты уйдёшь, как настанет рассвет       И следы на постели напомнят про счастливую ночь.       — У меня есть все кассеты их песен, — раздался голос совсем рядом, — моя любимая группа.       — А моя любимая — «My chemical romance». Знаешь такую? — Валя закончил оттирать ржавчину и развернулся к Максиму.       Парень поманил его рукой за собой. Достав всё из-под той же высокой кровати большую и по всей видимости тяжелую коробку, он с грохотом поставил ее на пол в гостиной. Когда Максим открыл ее, Валя увидел много разных кассет.       — Там есть твоя группа, поискать надо, — сказал он и выключил рядом стоящий магнитофон.       Рассыпав по полу кассеты, он начал читать названия и искать нужные. В стопку тех, что они хотели послушать, попали группы «Кино», «МакSим», «Кар-мэн», «Отпетые Мошенники», «Сектор Газа», «t.A.T.u», любимая группа Вали и несколько иноязычных, в другую стопку — все остальные. Юноши обсуждали каждый коллектив, рассказывали о своих впечатлениях друг другу, делились известными им сплетнями. Когда дошла очередь до группы «Scorpions», Валя не упустил момента похвастаться:       — А я был на их концерте! — и горделиво выпятил грудь.       Дело было в Москве, четыре года назад. Тогда Валя был несмышленым мальчишкой и не понимал, как ему повезло побывать на выступлении легендарной группы. Но именно тогда — тогда на их концерте Валя понял, как рок зажигает в его сердце огонь и заставляет жить дальше. Он стоял, как завороженный, смотря на барабанщика. Его руки двигались так быстро, что мальчик не мог уследить за ними! О да, Джеймс Коттак точно получал удовольствие от того, что делал: он ритмично мотал своими длинными светлыми волосами из стороны в сторону в такт своему ритму, что отбивал ногой и руками.       — А я был на концерте Катиной и Волковой, — также гордо сказал Максим, имея в виду группу «t.A.T.u.».       Это была русская группа и на неё было легче попасть. Правда, последние несколько лет они почти не дают концертов: самый расцвет был в нулевых, когда Вале было всего семь-восемь лет, а самим исполнительницам четырнадцать и шестнадцать.       Он жалел, что так ни разу и не попал на их концерт, и, кажется, так и не попадёт: ходят слухи, что всё близится к распаду, а сами певицы на дух друг друга не переносят.       Парни так бы и продолжили обсуждать разные музыкальные группы, если бы в гостиной неожиданно не появилась Лена, которая нагло выключила магнитофон с песней «Мальчик-гей» и громко прокашлялась, обращая на себя внимание.       Валя смутился от неожиданности и опустил глаза в пол, в то время как Максим радостно ей улыбнулся и встал с пола, чтобы обнять девушку. Лена была на каблуках, отчего сравнялась с ростом брюнета. Она потрепала его по волосам.       — Приветик, мальчишки, — ее взгляд уперся на сидящего Валю. — Ты всё-таки его приютил?       Щеки шатена вспыхнули от возмущения.       — Я не собака, чтобы меня приютить! — он снизу вверх резко посмотрел девушке в глаза.       — Воу, спокойно, мальчик, — она усмехнулась и погладила по голове его тоже. — Я ж не со злым умыслом говорою.       Сегодня Ленин ирокез был ярко-красным, а от прошлого цвета остались только фрагменты, которые не успели смыться. Она была в черных рваных джинсах, а футболка цвета фуксии была с логотипом какой-то неизвестной Вале группы. Только сейчас парень заметил, что у девушки был пирсинг под губой и в ноздре.       — А ты чего из магазина ушла? — поинтересовался Максим. — Сегодня же твоя смена.       — Ты ко мне почти два дня не заходил. Стоило проверить, все ли с тобой в порядке, — Лена села на диван, — да и в лавке второго кассира наконец-то нашли. А то чередовались всегда: я, Петрович, я, Петрович.       Пока эти двое были заняты разговором, Валя сложил все кассеты обратно в коробку, отчаянно чувствуя себя лишним. Да, Лена точно ему не нравилась. Он со злостью подумал, что Максим дружит с ней больше десяти лет, и наверняка знает ее лучше, чем кто-либо другой. А она, в свою очередь, лучше всех знает брюнета. Все его любимые вещи, страхи и увлечения. Эта мысль прошлась по телу раздражением, оставила неприятный осадок в груди. Валя-то совсем Максиму чужой и ничего о нем не знает.       — Тебе сколько лет-то? — обратилась к нему Лена, когда он отнес коробку и вернулся, сев на диван со стороны Максима.       — Почти шестнадцать, — буркнул он.       Девушка пихнула локтем Максима под ребра и громко прошептала ему на ухо:       — Не совращай малолеток, — и хихикнула.       Щёки брюнета стали немного розовыми и он покосился на Валю, который сделал вид, что ничего не слышал. Тогда юноша прошептал ей в ответ:       — Не говори ерунды!       Девушка громко захохотала и стукнула себя по колену. Валя старался сохранять равнодушное выражение лица: всё-таки, он ничего не слышал, но губы сами собой так и норовили растянуться в глупую улыбку.       — У меня с собой есть карты, — как бы между прочим проронила Лена, когда успокоилась. — Не хотите сыграть?       Валя отвел взгляд и немного нахмурился.       — Я за, — сказал Максим и две пары глаз в ожидании уставились на него.       — Ребят, я не умею играть в карты, — признался шатен.       Лена хмыкнула, а брюнет загадочно улыбнулся.       — Тогда ты попал к лучшим учителям, Валя.