Ловушка страсти.

      Первый день в темнице обещает быть трудным, потому что Атирий слышал ранее сплетни о том, что делают с пойманными суккубами в заточении. Сам он никогда сюда не ходил и камеры с демоницами не посещал, однако теперь должен был провести здесь черт знает, сколько времени, беспомощный и неспособный помешать злодейке.       Сидя на холодном полу, будучи всё ещё скованным, «суккуба» пытается что-нибудь придумать, хотя бы наметить примерный план. Здесь темно, мрачно, а шансов на побег практически нет. И ладно, Атирий более-менее освоился с новым телом, однако он понятия не имеет, как управляться с суккубской магией, так что это дохлый номер.       «Парень» не знает, который час, но сквозь прутья решетки, расположенной под самым потолком, видит, что сейчас уже ночь. Надежды на спокойный сон разрушаются, как только к камере приближается чья-то тёмная фигура в плаще. Атирий напрягается, но с места не двигается.       — Ну как тебе тут? Хорошо кормят? — с издевкой интересуется «паладин», смахивая капюшон со светлой головы.       — Чего пришла? — грубо рявкает «суккуба», узнав Тину. Видеть себя со стороны так странно и пугающе.       — Скрасить твое одиночество, — отвечает та, звеня ключами и отпирая дверцу камеры.       «Рыцарь» перешагивает порог и прикрывает за собой, хотя и знает, что выбраться «пленница» не сможет из магических оков. Тина слишком хорошо знает методы удержания монстров и демонов.       — Не приближайся, — хмурится Атирий, прижимаясь лопатками к стене и смотря снизу вверх.       Ожидаемо, что угроза не имеет никакого эффекта.       «Паладин» подходит ближе, стуча подошвой о каменный пол, и присаживается перед «суккубой» на одно колено с тем выражением лица, которое вызвает даже у самых стойких людей мурашки. У Атирия вызывает точно.       Его поднимают с пола и приковывают к стене по рукам и ногам, широко разведя конечности в стороны для удобства, несмотря на его дёрганья и сопротивление. Камень за спиной ледяной, пол под ногами — тоже, но что-то подсказывает, что замерзнуть пленнику никто не даст.       — К тебе пока никто не приходил? — наигранно участливо интересуется Тина, без церемоний накрывая ладонями грудь «суккубы» и сжимая мягкие полушария. — Странно, а я слышал, что тебя собираются навестить… решил, что опоздал быть первым.       Атирий стойко молчит, поджимая губы и игнорируя прикосновения, хоть те и отзываются в его новом теле приятными мурашками. Однако «паладина» это не смущает, он продолжает то, что начал, зажимая розовые сосочки пальцами, потирая, чуть оттягивая и прекрасно зная, что чувствует заточенный в теле демона юноша.       — Чего ты добиваешься? — шипит Атирий, кусая губу с внутренней стороны и сжимая кулачки. И не прикрыться. — И говоришь о себе в мужском роде… Вжилась в роль?       Вместо ответа Тина загадочно улыбается, стискивая затвердевшие соски до лёгкой боли и в качестве реакции слыша тяжелый вздох. «Паладин» вновь сжимает одну из грудей в ладони, а второй ведёт от ребёр до талии, поглаживая, переходя на бедро, а после и накрывая промежность. Судя по всему, трахать Атирия не собираются, но зачем тогда возбуждать?       Скользнув пальцами между нежных складочек, «паладин» растирает двумя пальцами клитор, видя, как розовеют щеки «суккубы» и как вздымается грудь от глубокого дыхания. Какой бы силой воли не обладал Атирий, а игнорировать столь откровенные манипуляции долго он не сможет.       — Даже ругаться не будешь? — усмехается Тина, чувствуя, как мокнут его пальцы, и чуть давит самыми подушечками на дырочку, сжавшуюся в напряжении «хозяйки». — А сколько вчера криков было…       — Отвали, — выдыхает раздраженно Атирий, отворачиваясь и напрягая мышцы рук и бедер, но сил на то, чтобы выбраться, не имея. — Это мерзко…       — Тогда почему у тебя внизу всё мокро? — выгибает бровь «паладин», проталкивая в покрасневшую «девушку» сразу два пальца.       — Не у меня, а у тебя! Это не мое тело, — оправдывается «суккуба», вдрагивая, стоит Тине вставить длинные пальцы до упора, продолжая скользить по набухшей бусинке клитора подушечкой большого пальца. — Оно твое.       — Да, мое, — выдыхает «парень» так близко к лицу Атирия, что он чувствует жар. — Мое развратное, жаждущее секса тело. И ты к нему привыкнешь так скоро и так сильно, что не отличишь его желаний от своих собственных.       «Суккуба» мычит сквозь сжатые губы от того, как быстро «рыцарь» начинает двигать рукой. Становится жарко, в камере будто нечем дышать, и кажется, что «девушка» вот-вот задохнётся от того, как сильно чужое тело пробивает на дрожь от того, как движутся пальцы внутри, как тянет внизу живота от возбуждения.       Снова хочется, чтобы это закончилось. Чтобы жгучее чувство в промежности унялось, чтобы его никто не трогал, чтобы эта тварь в его теле убралась вон. Но ни первого, ни второго, ни третьего варианта пленнику не светит.       — Как не упрямься, я знаю, что ты чувствуешь, — произносит Тина с той самой неприятной ухмылкой, чувствуя, как сжимаются мышцы влагалища вокруг трахающих Атирия пальцев.       Он стонет, переходя иногда на жалобный скулеж, когда «паладин» заталкивает их до упора и давит круговыми движениями на точку G, горяча и без того разгоряченный организм сильнее. Оставив грудь в покое, «рыцарь» вынимает пальцы и раздвигает половые губы в стороны, раскрывая возбужденную «пленницу» полностью. Атирия это стыдит.       Поглядывая на личико «девушки», Тина мягко щелкает по клитору, видя, как вздрагивает всем телом истекающая смазкой «суккуба» от сильного импульса. И бывшему паладину было бы морально легче, если бы это было больно, а не приятно.       — Видишь? — улыбается «юноша», снова скользя двумя средними пальцами ко входу и внезапно начиная трахать бедняжку, ритмично вбиваясь в одну и ту же чувствительную точку.       Атирий слышит хлюпанье собственной смазки, — а сейчас он уже начинает убеждаться в том, что собственной, — и стонет, сжимаясь. Он чувствует, что вот-вот нагрянет маленький фейерверк, и его тело обмякнет после оргазма, однако Тина вдруг замедляет движение, слыша разочарованный стон. «Паладин» смеется, не собираясь допускать разрядки.       Кажется, «суккубу» Тина будет мучать еще долго…

***

      Темнота рассеивается небольшими факелами вдоль коридора, и один из факелов горит прямо напротив камеры. Света достаточно, чтобы разглядеть решетку других камер, но недостаточно, чтобы увидеть, кто находится внутри. Этой ночью Атирий спит плохо, так как звуки, разговоры, шипение других пленных его отвлекает. А может и не ночью… сложно судить о том, какое сейчас время суток, будучи прикованным к стене.       В конце коридора темницы раздаются тяжелые шаги, звон ключей, и снаружи появляется новая темная фигура. Мужчина высокий, широкоплечий, похожий на медведя. Он отпирает дверцу со скрежетом металла и проходит в небольшое помещение, пока сердце Атирия уходит в пятки.       Он знает этого человека. Он дознаватель, тот самый садист-инквизитор, которого посылают пытать пойманную нечисть и вытягивать из них информацию. Страшно представить, что ждет несчастного парня, застрявшего в чуждом теле.       — Полагаю, ты знаешь, чего я от тебя хочу, — произносит мужчина с хрипотцой, опуская на пол крупный свёрток.       — Я ничего не знаю! — отвечает «суккуба» поспешно, с опаской косясь на пол. — Это бесполезно. Я не смогу ничего сказать.       Мужчина усмехается, мотает головой и вроде не испытывает разочарования. Естественно, не испытывает, ведь этому человеку в удовольствие его работа. Так что дознаватель наклоняется, разворачивает принесенный с собой сверток и открывает испуганному взору Атирия набор инструментов, предназначенных для пыток. Взгляд сам собой задерживается на внушительной плети…       — Сейчас выясним, что ты там «не знаешь», адское отродье, — хмыкает дознаватель, подходя к «девушке» ближе.       — Я правда ничего не знаю! — продолжает «демоница», смотря в усыпанное шрамами лицо. — Вы не понимаете. Я — Атирий, паладин, выслеживал суккубу пару дней назад… Ай!       Инквизитор закрепляет на сосочек левой груди «суккубы» металлический зажим, и лицо «пленницы» искажается от внезапной боли.       — Подождите, я серьезно! Не надо, — пытается достучаться до бывшего коллеги Атирий, однако и тут его совсем не слушают.       Мужчина поочерёдно крепит зажимы сначала на оба соска, затем на основание хвоста, к несчастью «девушки» оказавшегося слишком чувствительным. Тянущая боль обрывает речь, и «суккуба» тихонько хнычет от неприятных ощущений.       — Где находится ваша армия? — спрашивает дознаватель, обхватывая рукоять плети и наматывая её на кулак. Сама демонстрация этой вещи вызывает страх. — Где?       — Я не знаю, — мотает головой Атирий. — Это не мое тело, я не демон! Я не-       Раздается хлесткий удар жесткой плети о нежную кожу, и «суккуба» вскрикивает от пронзившей ее боли. Место ударя пульсирует, мгновенно краснеет, но не успевает «демоница» отойти от этих чувств, как «ее» снова награждают ударом по бедру.       — Говори!       — Я не знаю!       — Отлично, — хмыкает мужчина, осматривая «суккубу» с ног до головы взглядом голодного волка, но голодного не до тела, а до болезненных криков. Садист. — Люблю молчунов, с ними можно долго развлекаться.       Он дергает «девушку» за хвост, за болезненно сжатые зажимами соски, хлестает её плетью так много и так сильно, что вскоре вся неприкрытая кожа Атирия покрывается краснеющими полосами. При любом движении поврежденные участки тела тянут болью, и глаза находятся вечно на мокром месте. За что эти наказания?       — Говори всё, что знаешь! — рычит мужчина.       — Я н-ничего не знаю, — отвечает «суккуба», мотая головой. — Говорю же, я не суккуба. Это все из-за зелья!       — Хватит нести чушь, — начинает злиться дознаватель. — Раз ты не хочешь по-хорошему, будет по-плохому.       Атирий теряет дар речи, когда видит в руках инквизитора плашки с изображением святых символов. Он только и успевает вскрикнуть: «Не надо!» перед тем, как завопить от жгучей боли после того, как мужчина прижимает плашку к животу. Кожу жжет так, словно к ней приставили оплавленный металл, однако следа от болезненного прикосновения не остается.       «Суккубе» даже отдышаться не позволяют, мучая сразу несколькими символами в разных местах. Атирий только и может, что вопить от боли, раздражая тем самым дознавателя еще сильнее: лучше бы кричала о том, о чем спрашивают, а не эти уже кажущиеся скучными плачи: «Нет, не надо, пожалуйста».       — Ладно, — скалится дознаватель, когда ничего не добивается. — Посмотрим, на сколько еще тебя хватит.       Настоящим кошмаром для Атирия оборачивается следующий инструмент для пытки.       Мужчина вытаскивает из своего арсенала крупное дилдо, сделанное специально для того, чтобы пытать суккуб. Когда «демоница» рассматривает его форму, выступы на поверхности секс-игрушки, то понимает, что приятного будет мало. И не ошибается: стоит дознавателю встать перед скованной «суккубой» на колени и приставить твердую, крупную головку к промежности Атирия, становится страшно.       Когда стенки влагалища широко раздвигаются под натиском дилдо, становится больно не только от того, что смазки не было, но и от размеров. «Суккуба» жмурится, пытается абстрагироваться, уйти отсюда хотя бы мысленно, но движение игрушки внутри за счет движения руки дознавателя не позволяет.       Вбивающееся дилдо странной формы причиняет дискомфорт, тянущую боль внизу живота, и это могло бы быть приятным только в том случае, если бы мужчина позаботился о возбуждении Атирия. Но этого не было и не будет.       — Где располагается ваша армия? — задает инквизитор те же вопросы, грубо вгоняя дилдо в нерастянутую под такие размеры «суккубу». — Сколько монстров там находится? Когда вы собираетесь напасть?       — Не знаю! — в отчаянии кричит Атирий, чувствуя, как по щекам текут слезы, и болезненно постанывая. — Хватит, пожалуйста!       Кожу в местах святых ожогов все еще жжет, следы от плети все еще болят. И дознаватель, вогнав игрушку до упора, крепит еще один зажим прямо на клитор, вызывая в теле пленницы болезненную дрожь и приступ плача. Так больно и сразу со всех сторон… Лучше бы вместо этого пришла Тина и помучила Атирия в его же теле!       — Ну ничего, у нас еще много времени, — утешает сам себя инквизитор, поражаясь стойкости адской твари.

***

      В темнице с нечистью могли делать все, что угодно, ведь закон это никак не регулировал: зачем жалеть демонов? Наоборот, хорошо, если врагов людей будут всячески наказывать, а сами монстры будут бояться.       Атирий прокручивает у себя в голове все возможные неприятные ситуации, которые еще могут произойти. Иногда к нему приходит Тина, иногда садист-инквизитор, но может же прийти кто-то еще… И этот «кто-то еще» не дает покоя бедному парню, попавшему в такую передрягу.       Вновь слышен звук шагов, вновь кто-то идет по коридору, только теперь не в одиночку… Звук нескольких пар ног, топот, разговоры, мужской смех. У Атирия бегут мурашки, когда он узнает голоса своих друзей и знакомых, с которыми еще несколько дней назад он выпивал в местном пабе и обсуждал службу. Неужели они заподозрили что-то неладное и пришли проверить?       Наивные надежды.       — Ребята, я же говорил, — произносит тот самый Эндрю, один из приятелей Атирия.       — Да-а, тварь, а горячая… — хмыкает другой парень, имя которого бывший паладин не помнит.       Смотритель темницы звенит ключами и, отпирая клетку, хрипло посмеивается:       — Развлекайтесь, парни. Только не убейте, а то наш дознаватель еще пыхтит над этой девкой.       — Она еще ничего не рассказала? Стойкая сучка, — комментирует Эндрю, проходя в камеру самым первым и плотоядно осматривая «демоницу». — Заскучала, небось? Мы тебя развлечем, да, парни?       Посмеиваясь, внутрь вваливается еще двое рыцарей, а дверцу камеры даже не закрывают. А зачем? Все равно «суккуба» сбежать не сможет.       — А может не надо? — предпринимает Атирий безуспешную попытку, осознавая, что его сейчас банально по кругу пустят. — Ребята, вы не понимаете!       «Девушку» хватают за лицо и, пока она не успела закрыть рот, просовывают в него расширитель для рта, чтобы нечестивая демоница не смогла ни укусить, ни сказать что-то внятное. «Суккуба» мотает головой, хмурясь от неприятного давления кляпа-кольца на челюсти. Оковы открывают, чтобы оторвать Атирия от стены, а Берт подходит к «демонице» вплотную и просовывает в насильно раскрытый рот два пальца.       — Хороша, — усмехается парень довольно, давя на язык, обхватывая его и пачкаясь в слюне. — Не зря в армию пошел. Ведешь себя примерно — и вот, расслабляешься. Да, Тина?       «Суккуба» мычит возмущенно, ведь это — не её имя, но кому какая разница?       «Демоницу» опускают на колени, и стоять в таком положении на холодном полу неприятно и немного больно. Перед носом маячит ширинка Берта, и паладин, быстро рассправившись с ней, выуживает полувставший от вида обнаженного женского тела член. Атирий не может отвернуться: его держат за голову крепкие мужские руки, и он чувствует, как на язык ложится горячая плоть.       Жмурясь, «суккуба» мычит, пока в ее рот толкается твердеющий все сильнее член. Вскоре в горло проскальзывает полноценный стояк, упирается в глотку, скользит по языку, пока Берт сжимает волосы пленницы в кулаке и насаживает её голову на свой член. Атирий давится, но рыцарю нет никакого дела до удобств «демоницы»: от сокращений мышц горла ему только приятнее.       — Ох… — выдыхает парень блаженно, загоняя ствол до упора до такой степени, что от раздражения и невозможности дышать «суккуба» закатывает глаза и пытается оттолкнуть Берта, уперевшись руками в его ноги.       Но тот отстраняется сам. Атирий кашляет, даже не пытаясь стереть проступившие слезы. «Девушка» не успевает собраться, как её хватают за бедра и ставят в коленно-локтевую. Между ягодиц тут же ложится нечто горячее и словно бы каменное, свидетельствуя о многих днях воздержания. Вспоминается тот раз, когда Тина в теле паладина отымела Атирия в лесу, и не хочется испытать те же смешанные чувства. Не хочется настолько, что «суккуба» пытается извернуться, отползти, но ей не позволяют.       — Ты ведь должна любить секс, — усмехается Эндрю сзади с издевкой, коленом отодвигая ногу «девушки» в сторону.       Раздвинув ножки пошире, паладин просовывает вниз руку и проводит пальцами по промежности. Атирий чувствует, как его друг нащупывает клитор, обводит его, затем опускается ко входу и без тени жалости вставляет сначала один палец, затем второй, растягивая сжавшиеся в напряжении стенки.       Тело развратного демона реагирует мгновенной тяжестью внизу живота, между ног быстро становится влажно. Особо не заботясь о количестве смазки и решив, что этого будет достаточно для того, чтобы войти, Эндрю обхватывает ствол и направляет его внутрь. Давя ладонью на поясницу «суккубы» и заставляя её прогнуться, выставив напоказ округлую задницу, паладин вставляет наполовину. Узковато. Видимо, они с приятелями первые пожаловали.       — Не вертись, — рявкает рыцарь, хватая Атирия за талию и проталкивая член до упора.       «Суккуба» вскрикивает от грубого и внезапного толчка. Возвращается чувство распираемости, воспоминания, но вопреки все еще теплящемуся отвращению глубоко в душе Атирий вместо того, чтобы наклониться вперед в желании отодвинуться, не двигается с места. Эндрю тут же начинает трахать «демоницу», стискивая ягодицы в огрубевших за время службы ладонях и вбиваясь в податливо раскрывшуюся для него дырочку.       Третий парень опускается на колени перед стонущей «суккубой», подхватывает её под подбородок и, подняв лицо вверх, с шумным вздохом вставляет ей в рот. Атирий жмурится снова, стоя раком в тюремной камере и покачиваясь от рваных толчков то назад, то вперед, насаживаемый сразу на два члена: сзади и спереди.       От осознания ситуации его воротит, но тело, жадное до ласк, разврата и всего сопутствующего, быстро разогревается. Эндрю чувствует, что двигаться становится проще, потому что «суккуба» течет от грубых прикосновений, хватки и исходящей от парней похоти.       Атирий как мог сопротивлялся демону при первой встрече, а его друзья с такой охотой сами пришли сюда, чтобы заняться сексом с нечистью… От осознания этого факта будто противнее, чем от всего остального.       — Нравится? — усмехается юноша сзади, ритмично вбиваясь в мычащую, выгибающуюся в пояснице любовницу. — Еще бы не нравилось.       — Но не думай, что мы позволим тебе подкормиться жизненной энергией, — произносит Берт, стоящий рядом. — Это было бы слишком хорошо, согласись?       Атирий все равно даже думать об этом не хочет. Паника снова завладевает им, когда Эндрю, смочив пальцы в выделениях, скользит ими между ягодиц и массирует подушечкой большого пальца колечко сжатых мышц. Об этом месте Атирий даже не вспомнил!       Бывший друг бесстыдно и без колебаний, обведя сфинктер, проталкивает палец внутрь второй дырочки, чувствуя, как в ней тесно и не менее горячо. Эндрю ощущает собственные толчки сквозь тонкую стенку и меняет большой на средний палец, вставляет его до основания, а затем с усилием вставляет сразу два. Это и заводит, и пугает Атирия, но зато ожидаемо нравится его телу: мышцы охотно поддаются, промежность горит.       По подбородку уже течет слюна вперемешку с предьэякулятом, горло саднит, «суккуба» даже вдохнуть нормально не может. Из нее внезапно выходят, и эти секунды передышки, пока Атирия переворачивают на спину, тратятся на сбивчивое, глубокое дыхание.       «Девушку» ставят на колени, Эндрю ложится на пол спиной и, направив член в немного растянутый им анус, сжимает талию «суккубы» и насильно насаживает её на себя. Атирий стонет от очередной волны странных, чуждых ему чувств, но боли почти не чувствует: тело расслабляется само, впуская крупный стояк.       Впереди тут же пристраивается Берт. Встав перед «демоницей», он скользит стволом по мокрым, покрасневшим от трения половым губам, и сразу входит. Чувствовать в себе сразу два члена — нереально, и нереально настолько, что Атирий отказывается верить в то, что его так сильно растягивают сразу двое. Растягивают, начинают движение, трахают с двух сторон, подстраивая его дырочки под себя и совсем не жалея.       Третий паладин перешагивает черед «суккубу», встает между двух друзей-коллег по службе и, запустив пальцы в длинные, белые волосы, резко и жестко натягивает девичий рот на свой член. Рвотным рефлексом и не пахнет, и Атирий даже жалеет об этом.       Его просто имеют во все щелки. С разным ритмом, силой, разными размерами, но имеют грубо, глубоко. Внизу друг о друга сквозь небольшую преграду трутся два стояка, заполняя собой до такой степени, что на поверхности плоского живота слегка-слегка заметно движение. Это больно, мерзко, но в то же время так приятно, что «суккуба» мычит не болезненно и возмущенно, а довольно. Она высовывает язык, позволяя засаживать по самые гланды, чувствуя, как напряженные яйца бьются о мокрый от слюны подбородок.       — Вошла во вкус, — замечает Берт, до боли сжимая в ладонях колышущиеся груди и сминая упругую плоть в свое удовольствие.       Мышцы тянет от стольких часов, проведенных в одной позе. Глубоко внутри каждый толчок отдается тянущей болью, но не настолько сильной, чтобы обращать внимание только на нее. Атирий рад бы страдать, но…       — Тащится, — комментирует Эндрю, отвешивая звучный шлепок по ягодице «суккубы».       Первым делом кончают Атирию в рот: вогнав член поглубже, давя на затылок, спускают прямо в глотку с низким, шипящим стоном сквозь зубы. Сперма на вкус горькая, теплая. Однако это была далеко не последняя порция… Бывший паладин никогда бы не допустил мысли о том, что когда-нибудь попробует семя на вкус, и ему это совершенно не нравится. Но если не нравится, то почему глотка сама по себе сокращается, и он все проглатывает?       Берт и Эндрю выплескиваются практически синхронно, толкаясь быстро, с разным темпом, сводя мечущегося между разными эмоциями Атирия с ума. Его наполняет сперма людей, которые когда-то были для него близкими друзьями, и очередной плохой новостью для обессилевшей «суккубы» становится звук шагов еще нескольких пар обуви из коридора.

***

      Он и понятия не имеет, что сегодня наступает именно тот день, когда наступает очередь Тины дежурить у святого источника. Точнее, очередь Атирия, но грань у него в голове уже начинает стремительно стираться.       Испачканная в разного рода выделениях «суккуба» лежит на полу, не имея сил на то, чтобы поменять положение, не то, что подняться или отползти к стене. Атирий морально истощен. Он бы мог, но просто не хочет двигать и пальцем этого мерзкого, проклятого тела.       Через какое-то время в темницу является сама Тина. Она звенит ключами, — этот звук бывший рыцарь уже терпеть не может, — отпирает дверь и без лишнего шума проходит внутрь.       Видя бессознательное тело, «паладин» даже не напрягается. Он подходит ближе, опускается, переворачивает без отвращения Атирия на спину. Тина уже подносит горлышко похожей на первую бутылки, как вдруг «суккуба» открывает глаза и, найдя в себе силы, выбивает колбу из рук «рыцаря». Та разбивается, и содержимое оказывается на грязном полу.       — Какого черта?! — в ужасе подскакивает «паладин», хватаясь за голову. — Что ты наделал, идиот! Я теперь заперта в твоем теле!       — Как и я в твоем, — напоминает вяло Атирий с едва заметной усмешкой и отчаянием в глазах. — Теперь твой план не сработает. Это самое главное. Делай, что хочешь, но с источником ты ничего не сделаешь.       Каких бы ужасов бедняга не натерпелся, каких еще натерпится, это не важно. Важно то, что святой источник не будет тронут, и страшный план Тины никогда не будет осуществлен.       — Я убью тебя, — шипит Тина, разворачиваясь. — Только подожди!

***

      Атирий не помнит, каким образом, но он все-таки находит в себе силы на побег. Спустя столько дней в темнице, всех тех издевательств и ужаса, он сбегает во время праздника урожая, когда все жители столицы собираются на городской площади, а жители замка — в садах, залах для пира. Сейчас, когда даже смотрителя темницы забирают на празднование, наступает идеальный момент для побега.       «Девушка» каким-то чудом цепляет хвостом ключи, висящие по счастью недалеко, — каких усилий стоило научиться им пользоваться полноценно, — отпирает дверцу камеры трясущимися руками, боясь, что кто-нибудь зайдет, и выбегает.       Накинув какой-то потрепанный плащ, «суккуба» быстро заворачивается в него, прижимается спиной к ледяной стене и прислушивается к звукам из коридора. Приходится подождать несколько секунд перед тем, чтобы подняться по лестнице на ватных ногах, отвыкших от движения, и прислушаться уже к звукам из-за двери.       Если Атирий правильно помнит, а помнит он точно правильно, сейчас у входа в темницу должно дежурить два стражника. Но они точно сейчас веселятся, судя по тому, какие песни и пляски слышно даже здесь, под землей. На такой пир сложно не решиться сбежать с работы.       К счастью, коридор оказывается пуст. «Суккуба» накидывает капюшон на голову, босыми ногами шлепает по полу, бежит тихо и быстро. Уже наверху Атирий останавливается у развилки, уже в привычном действии проверяя, есть ли кто в коридоре, и выглядывает.       Никого. Никого, кроме одинокой горничной, протирающей подоконник высокого окна и поправляющей бардовые шторы. Свидетель не опасный, но все же не самый желательный. Проскочить можно.       Атирий уже готовится к тому, чтобы перебежать мимо, забыть об этой девушке и убежать на улицу, где его под шумок никто не заметит. Но мужской голос его отвлекает.       — Мария! — восклицает, судя по голосу, нетрезвый мужик в кольчуге. — Я везде искал тебя… Почему ты здесь?       — Я не хочу тебя видеть, Рон, — сдержанно отвечает горничная, даже не смотря на пришедшего. — Поговорим после праздника. Уходи.       — Так не пойдет!       Атирий закусывает губу, слыша, как возражает Мария. Он выглядывает снова и видит, как бедняжку хватают за руку при попытке уйти. Рон нависает над ней, как медведь, обхватывает хрупкие плечи своими лапищами и рычит что-то злобное. «Суккуба» понимает, что сейчас им точно не будет никакого дела до случайной тени в коридоре, но совесть не позволяет так просто уйти.       После испуганного визга ноги сами несут Атирия к парочке. Будь он сейчас в своем теле, то просто пригрозил бы мелкому стражнику, но сейчас, в теле демоницы, он не мог сделать ничего, кроме как воспользоваться этим.       — Эй, — окликает Рона «суккуба», смахивая капюшон.       Мужчина фокусирует внимание на красивой девице, отвлекаясь от испуганной Марии, и хмурится. Атирий тем временем, борясь с гордостью и подстрекая самого себя тем, что он обязан помочь попавшей в беду горничной, подходит ближе, по пути приоткрывая полы плаща и демонстрируя очертания налитых грудей.       Рон отвлекается мгновенно, вот только симпатией и не пахнет.       — Демон! Что ты забыла здесь? — фыркает он, отступая от Марии.       — Да проходила мимо… подумала, какой мужчина, и обнимает другую, — несет Атирий откровенную чушь, от которой самому противно становится.       Он выдыхает, сквозь неприязнь улыбаясь, и впервые использует соблазняющую магию. Неосознанно, но все-таки использует, понемногу овладевая ею, но, кажется, слишком сильно: Рон в одно мгновение меняется в лице, расплывается в голодной улыбке, пока в паху копится напряжение.       — Зачем тебе она? — продолжает Атирий, подходя все ближе и краем глаза замечая канделябр. — Я изнываю от желания, Рон.       Стражник как-то глупо хихикает, подступая, пока Мария смотрит на странное спасение распахнутыми глазами, держась за сильно сдавленную Роном руку. Когда он теряет самообладание, «суккуба» заходит за спину мужчины, хватает канделябр и бьет по затылку пьяницы. Тот падает грузной тушей прямо на пол.       Атирий поднимает взгляд на горничную и, выдыхая, спрашивает:       — Ты в порядке?       С лестницы слышатся голоса и топот, и «суккуба» осознает, что ее сейчас либо убьют, либо схватят. Мария же вскрикивает, подрывается и убегает подальше от демона. Атирий не успевает сообразить, как вдруг в дверном проеме показывается «паладин», прибежавший самым первым на крик. Тина видит рыцаря в своем теле и ничуть не огорчается его бегству из темницы.       — Как удачно, — хмыкает паладин, бросаясь на «суккубу».       Атирий едва успевает увернуться, чтобы его не схватили. Силы не равны, опыта в драках совсем нет, и «демоница» даже отбиться существенно не может, не то, что атаковать. Драка получается короткой: Тина валит Атирия с ног и прижимает его к полу, не обращая внимание на сопротивление и дерганье.       — Все твои старания напрасны: повелитель монстров все равно даст мне новое зелье и новое тело. Какую-нибудь пленницу, ведь вы, святые идиоты, так доверчивы, — выдыхает Тина с ухмылкой, не замечая, что в коридоре оказываются свидетели. — А ты слишком опасна, так что прощай, мое бывшее тело, как ни жаль.       Свидетелем оказывается инквизитор, недавно пытавший паладина в тебе «суккубы», и он слышит весь диалог, к своему шоку осознавая, что все слова Атирия оказываются правдой. Прежде, чем Тина успевает использовать обнажившийся меч, ее хватают и оттаскивают от «демоницы». Обоих точно ждет доскональный допрос и, возможно, не самый приятный.

***

      После того, как явилась стража, бывший паладин уже был готов попрощаться с жизнью. Атирий утешал себя лишь тем, что он разрушил планы Тины, и святой источник останется нетронутым, а также тем, что вместо эгоистичного побега выбрал спасение служанки от её пьяного ухажера. Этого было достаточно для того, чтобы не жалеть о прожитой жизни, было достаточно исправления собственной ошибки.       Однако Бог, видимо, был милостив. На слушанье, после признания «паладина» под пытками, после свидетельства Марии и после рассказа «суккубы», было принято решение. Атирий был оправдан, Тина, находящаяся в его тебе, брошена в тюрьму, а сам он восстановлен в должности паладина. Кажется, это должен был быть счастливый конец.       Но никакие разговоры с магами, алхимиками или кем-то еще не дали результатов. Никто понятия не имел, какое зелье использовала Тина, и никто не знал способа возвращения Атирия в его родное тело. Лишь спустя несколько дней «девушка» начинает осознавать окончательно, что теперь это — её тело. Именно её, а не его, так как обращение в мужском роде было странно слышать.       Самым неловким моментом становятся извинения Эндрю и Берта. Атирий злится скорее не на то, что они трахнули его толпой, а на то, что они отнеслись с пренебрежением к данному при поступлении на службу обету. Ребята не знали, что в теле Тины их коллега по работе, за это их можно было простить, но за сам факт их действия — нет. Атирий не смог даже несмотря на то, что его отношение к сексу изменилось.       От должности паладина «суккуба» в конце концов отказывается, уходя на новую должность. Как только становится известно об измене дознавателя, на место нового приходит Атирий — с его то теперешними способностями. И с новым телом она быстро свыкается, привыкая к новому весу, новым ощущениям, новым желаниям и новым способностям.       Просыпаясь, девушка потягивается, смахивает с себя одеяло хвостом — частью тела, быстро полюбившейся Атирию, и поднимается. Умывается, облачается в откровенное одеяние с глубоким декольте, причесывается перед зеркалом и рассматривает свое новое лицо, симпатичное, с пухлыми губками, красивыми глазками. С таким лицом то грех жаловаться на жизнь!       Рабочий день на новой должности начинается с середины дня. «Суккуба» свободно передвигается по улице, добираясь до замка. Жители, конечно, были шокированы новостью, рассказанной глашатым, как и сплетнями, но история о паладине, обманутом суккубой и восстановившем справедливость вызвала у горожан положительный отклик. К Атирию некоторые даже отнеслись с сочувствием.       Солнце не добирается до коридора, ведущего в темницу, её освещают только факелы. «Суккуба» здоровается со смотрителем тюрьмы, снимает висящую на крючке связку ключей и идет вдоль запертых камер. Теперь звук её шагов пугает заключенных.       За решеткой оказываются прикованные за руки обнаженные заключенные, при виде новой дознавательницы оживившиеся: пятеро мужчин и женщина.       Взгляд цепляется за стояки пленников, наверняка пульсирующие от неспадающего напряжения, заключенные в зачарованные, вибрирующие кольца. Непрерывная вибрация не так сильна, чтобы хоть кому-то подарить разрядку, но достаточна для того, чтобы член долго не падал, нервируя и мучая хозяина ставшим пыткой возбуждением.       Женщину тоже не обделили вниманием. По внутренней стороне разведенных в стороны бедер течет смазка, влагалище пульсирует от дикого жара, пока внутри так же вибрирует несколько волшебных шариков. Этой пленнице тоже несладко.       — Итак, ребята, кто из вас готов признаться сегодня? — с задором интересуется Атирий, осматривая размах сегодняшей работы.       «Суккуба» останавливается на бывшем инквизиторе, своем бывшем мучителе, и размеренной походной приближается к нему.       — Считаешь, эти твои штучки со мной пройдут? — фыркает с презрением тот, тяжело дыша.       — Ну посмотрим, на сколько тебя хватит, — цитирует им же сказанную несколько дней назад фразу «девушка», с усмешкой присаживаясь перед мужчиной на колени.       Атирий осматривает подрагивающий стояк, пока пленник может ощутить чужое дыхание на собственном члене. Вскинув взгляд, «суккуба» ехидно прищуривается, поддается вперед и медленно обхватывает красную головку мягкими губами. Бывший дознаватель шумно выдыхает с какой-то злобной усмешкой, понятия не имея, как минет может его «расколоть», и потому совершенно не простестуя.       «Суккуба» заглатывает чуть больше половины, медленно двигая головой, чувствуя тяжесть плоти на языке. Теперь Атирию не кажется это чем-то таким уж противным, он отдается ремеслу полностью, постепенно ускоряясь. Головка бьется о стенку глотки, пленник часто дышит, сжимая кулаки до хруста.       Он готов закончить очень быстро. Неудивительно, учитывая, сколько времени он проводит ранее с зачарованным кольцом на стволе, однако «суккуба» мучить мужчину невозможностью кончить не собирается. У Атирия свой метод.       Мышцы живота пленника напрягаются, он мычит, дергаясь всем телом и изливаясь «девушке» прямо в раскрытый рот, губы и подбородок. Остальные пленные не понимают, в чем смысл такой пытки, но и им волшебные игрушки ясно мыслить не дают. Разум новой дознавательницы же чист трезв.       Она обхватывает член ладонью, ничуть не удивляясь тому, что он все еще стоит, и заглатывает вновь — глубоко, горячо, чувствуя вкус спермы и смазки на языке. Атирий слышит охи, рычание, чувствует напряжение только что кончившей жертвы, но не останавливается. Более того, заходит дальше.       Бывший инквизитор вдруг чувствует прикосновение к бедру. Он отводит взгляд и понимает, что «демоница» гладит его ногу хвостом, и принимает это за слабость жадной до членов адской твари. Однако Атирий ведет хвостом дальше, поднимает глаза на пленника, обмазывает кончик пятой конечности в собственной слюне и юрко проскальзывает им между ягодиц мужчины.       — Эй, стой! — возмущается тот, дергая руки на себя и ерзая на месте. — Куда ты лезешь?!       Слушать его никто не собирается. Как и Атирия когда-то.       Кончик хвоста медленно входит в плотно сжатое колечко, с силой проталкивается дальше, раздвигая мышцы, и бывший дознаватель мычит злобно сквозь сжатые губы. Ему неприятно, противно, но из-за того, что Атирий не вынимает колом стоящий член изо рта, не может сосредоточиться на чем-то одном: ему и дискомфортно, и приятно, но с разных сторон.       Когда «суккуба» попадает по простате, пленный низко стонет. С улыбкой «девушка» тут же начинает ритмично долбить его твердым, гладким хвостом, трахая его и без садизма, и без сожаления. От новых ощущений едет крыша, лицо краснеет, напряжение в паху растет, и заходящийся в растерянных стонах инквизитор стукается затылком о стену, когда кончает снова. Но уже не только от минета.       Он чувствует слабость в мышцах, дрожь в коленях, но Атирий и не думает останавливаться. Это бьет по психике, тело становится слишком чувствительно, но «суккуба» не останавливается даже после пятого оргазма, и после седьмого, девятого… На десятом уже тормозит, облизывая припухшие, влажные губы и вскидывая довольный взгляд. Вид измученного удовлетворяет, как и его дрожь, сбитое дыхание, боязливый взгляд.       — Я… я готов признаться! — произносит один из прикованных парней, которому стало не по себе от подобного рода пытки.       Остальные быстро принимают его позицию, кроме…       — А ты? — спрашивает Атирий, обращаясь к брюнетке посередине и чуть щурясь.       Та мотает головой, упрямо глядя исподлобья, пусть и поджимая пальцы ног от невыносимо сильного, долгого, так и не проходящего возбуждения. Она уверена, что сможет вынести все выходки «суккубы», как женщина.       — Нет.       Атирий не спешит злиться. «Демоница» поднимается, кошачьей походкой приближается к пленнице, встает на колени уже перед ней и вжимает ладонь в лобок. Кожа под ее рукой на секунду отдает красным сиянием, и женщину вдруг одолевает мягкий, но внезапный жар прямо внутри влагалища.       Она в непонимании смотрит на мучительницу, втягивая воздух через раскрывшийся рот, когда «суккуба» скользит пальчиками ниже, по мокрым половым губам. Промежность словно горит, и нетрудно догадаться, что Атирий использует свою магию, тем самым повышая чувствительность следующий жертвы.       «Суккуба» вставляет пальцы в горячее лоно, цепляет вибрирующие шарики и, швырнув мокрые игрушки на пол, приникает ртом к набухшему от прилившей крови клитору. Пленница вскрикивает, практически повиснув на прикованных руках: ноги её больше не держат.       Атирий погружает длинные пальцы все глубже, быстро трахает женщину пальцами, чувствуя, как их сжимают пульсирующие стенки лона. «Демоница» вылизывает её, от каждого прикосновения языка к чувствительной бусинке по телу молнией пролетают импульсы, но оргазм не приходит. Он близко, вот-вот должен… но не приходит.       Пленница осознает, что кончить она не сможет, пока «суккуба» использует свою магию не только для того, чтобы возбудить до предела, но еще и чтобы не дать дойти до разрядки.       Она терпит. Терпит упорно, но с каждой минутой решимость уменьшается, тело не слушается, голос срывается, и хочется лишь одного — кончить.       — Я все расскажу-у… — скулит она, ведя тазом, насаживаясь на пальцы дознавательницы и едва не всхлипывая от отчаяния. — Только дай мне кончить, прошу. Спрашивай, что хочешь!       Атирий вновь тянет губы в довольной улыбке и приобретенным за это время ехидством. Обязательно спросит во всех подробностях.

***

      Общение с симпатичным парнем за завтраком в таверне, что недалеко от дома. Солнечный, теплый день, чистое небо впервые за несколько дней. Неожиданно возникшие теплые чувства к юноше, вначале обескуражившие Атирию, вынудившие немного побороться со старыми привычками и смиряться с новой реальностью чуть ли не заново.       Артур — хороший, милый парень, в искренность чувств которого поверить было трудно. Но вот он сейчас здесь. Сидит, смотрит в глаза «суккубы» так преданно, серьезно и открыто, что в груди становится тепло, а в животе щекотно.       — И ты правда не против? — не верит Атирия.       — Правда, — кивает Артур, ставя кружку на стол и протягивая руки вперед, чтобы взять нежные ладони девушки в свои. — Если это все, что тебя беспокоит, можешь забыть об этом. Я знаю о твоих… сильных желаниях. И я знаю, что любить меня меньше ты от утоления жажды не станешь.       — Тебе придется делить меня с другими, — будто отговаривает его суккуба от самой большой ошибки в жизни парня. — Периодически.       — Периодически — это не постоянно, — пожимает плечами Артур, мягко улыбаясь. — Я не хочу, чтобы ты чувствовала вину или терпела из-за наших отношений. Все будет хорошо.       Атирия облегченно выдыхает, смущенно поджимая губы. Она улыбается, поднимает взгляд на юношу, усмехается по-доброму.       — И откуда ты такой хороший взялся на мою голову…       Артур лишь снова пожимает плечами, не зная, что ответить.       Спустя несколько дней приходит тот самый момент, на который он самолично дал свое согласие. Когда парень, уже выдохшись после марафонного секса, лежит рядом со своей девушкой и понимает, что она все еще не удовлетворена. Именно поэтому спокойно сносит то, что кроме них в спальне находятся еще несколько любовников.       Ловя губами сладостные стоны Атирии, Артур целует её, смотрит в затуманенные похотью глаза, мягко кусает за губу и слышит, как девушка вскрикивает от удовольствия.       Её имеют сразу двое. Один лежит снизу, двигая бедрами вверх, стискивая в сильных руках талию суккубы, дыша часто-часто и долбаясь в сжимающее его член до искр в глазах влагалище резко, грубовато. Второй стоит сзади на коленях, сжимая упругие, красные от шлепков ягодицы Атирии, и трахает её во втотую дырочку, растянувшуюся под его стояк, но все еще узкую.       Горячая, жадная, напряженная, мокрая — такой Артур её любит даже тогда, когда её имеют другие парни. Так что юноша отодвигается, предоставляя место третьему.       Суккуба выгибается, обвивает хвостом корпус того парня, что был сзади, и открывает рот. Она высовывает язык, шумно, сбито дыша, и третий партнер шлепает головкой по ее язычку. Атирия тут же двигает головой не по своей воле, а от интенсивных толчков с двух сторон, и мычит, закатывая глаза от сносшибательных ощущений.       Любовник обхватывает ее голову, собирает волосы в растрепанный хвост, проталкивается прямо в горячее горло и практически не совершает фрикций: за него всю работу делают два других парня.       Суккуба чуть давится, но члена изо рта не выпускает, напротив, максимально расслабляясь и задерживая дыхание на десяток секунд, чтобы потом сделать короткий вдох и снова заглотить. Она умудряется подмахивать всем телом навстречу движениям партнеров, в этот раз наслаждаясь сексом искренне.       Когда демоницу переворачивают, меняются местами, заново наполняя ее щелки и трахая с неугасающим энтузиазмом, Атирия думает о том, как хорошо ей сейчас. Спустя столько испытаний она кричит от наслаждения, кончает раз за разом, тянется за поцелуем от возлюбленного и утоляет жажду столько, сколько потребуется, не вредя людям тем фактом, что ее тело — тело демона, суккубы, рожденной для того, чтобы лишать мужчин жизненной энергии через секс.       Атирия счастлива в её новой жизни.