Пасха, куличи, любовь

Жила

      То, что утро не задалось — Жила понял сразу. Еще тогда, когда повернулся на диване и, потягиваясь, задел рукой мертвую мышь. Но этом его несчастья не закончились: мало того, что не поел нормально, так еще и отправили в магазин. На улице царило ранее утро и Жила недовольно поежился — слишком легко оделся для таких прогулок. Да и настроение было хуже некуда: хотелось прям ворваться в магазин Эдика и разъебать там пару полочек с товарами. Отыграться, так сказать, за неудачное утро. Впрочем, он себя довольно быстро стопорнул — он же не пацан малый, чтоб срывать свою злость на других. Никому ненужная саморефлексия (Жила-то и слов таких слыхом не слыхивал, но с кем поведешься — от того и наберешься) все чаще и чаще закрадывалась в его голову. И все меньше он соглашался на сомнительные авантюры, все чаще задумывался, что будет с его поведения брату, и что (может быть, но это не точно) ему стоит выбрать другой жизненный путь.       В компании пацанов его эти грешные мысли попускали, но стоило ему остаться одному, как он тут же скатывался в никому не упершиеся размышления. Жила в очередной раз вспомнив об этом, с досадой пнул валявшийся под ногами камень и…тут же со всей дури впечатался в кого-то.       — Какого ху… — начал было Жила, но тут же осёкся — перед ним стоял Тончик и иронично разглядывал его, спустив с носа черные очки.       — Ебейше-золотого. Здарова, — Тончик первым протянул руку, и Жила, крепко ее пожав, приобнял парня, хлопнув его по спине.       — Ты че тут? Какими судьбами?       — Да за тобой иду, замонался уже ждать.       — Так мы вроде на двенадцать договорились.       — Я еще к торгашу заходил, хотел жвачек натырить, а он, падла, шарохается где-то.       — Хошь сказать, магаз закрыт? — Жила скептически изогнул бровь, удивившись этой информации. Обычно Продавец всегда открывался и закрывался вовремя, никогда не пропускал смены и не болел — в этом плане у него все было на мази. Тончик неопределенно пожал плечами, мол, откуда я знаю причины столь странных событий, а Жила прищурившись, прикидывал что-то в голове. — Ладно, погнали до торгаша еще раз сходим, вдруг открылся. Меня все равно запрягли за хавчиком, так что не обломимся еще раз проверить.       По пути они с Тончиком успели обсудить все и всех: как недавно на общем собрании старших ОПГшников Лало вышел из себя на пустом месте, новый пиджак Алика, который, по слухам купил ему Малина, наводку на пару ворованных тачек, которые не стоит уводить у конкурирующих группировок и все, до чего их длинные языки успели дотянуться. Жила даже в общих чертах успел обрисовать ситуацию дома: Тончик поржал, но заметив мрачный взгляд старшего, сочувственно похлопал его по плечу.       Уже подходя к магазину, они заметили, как в него вошел золотой состав Багрового Фантомаса — блондинчик помедлил у двери, галантно открывая ее для своего рыжего дружка, и пропуская его вперед. Жила с Тончиком понимающе переглянулись и на губах заиграли одинаковые злорадные усмешки.       — Голубь на голубе и голубем погоняет, — процедил Жила, не сдерживая злорадства и Тончик усмехнулся в ответ.       — Да базару ноль, только с меня это будет совсем показуха. Ну я с Лало…ты в курсах короче, — добавил Тончик, чуть стушевавшись. Они старались особо часто не затрагивать эту тему, по крайней мере, Тончик насмешек в этом плане со стороны Жилы не любил и старший старался этим не злоупотреблять. Тончик уже давно не мелкий пацан и с тем, как ему жить и, тем более, с кем, разберется сам.       — В такие моменты думается, что бог миловал меня не просто так, — добавил Жила, осторожно вступая на еще одну опасную для обсуждения территорию — тему его одиночества. Впрочем, Тончик был молодцом и предпочел ничего на это не отвечать.       В магазине было противное столпотворение — видимо, только открылся и недовольные покупатели, битый час ждавшие открытия, теперь ломились внутрь, желая поскорее урвать нужный товар. Мелькнула пара знакомых лиц в толпе — Жила и Тончик синхронно, как по команде, подняли руки в знак приветствия, но пробиваться к знакомым не стали — слишком уж много препятствий для этого пришлось бы преодолеть. Растрёпанный Эдик, у которого колпак на голове сполз набок, хаотично метался за прилавком, стараясь обслужить недовольную толпу побыстрее.       — Ты — направо, я — налево. Встречаемся у кассы, — скомандовал Жила и Тончик, понятливо кивнув, растворился в толпе. Какая-то тетка с ярко-рыжими волосами визжала, что ей взвесили не то количество колбасы, которое она просила, и загнанный в угол Продавец помчался перевешивать. Недовольная толпа загудела, повышая градус накала и толкая несчастную женщину вперед к кассе. Послышался недовольный шум, возня, грозившая перейти в драку, а затем что-то лопнуло и упало. На прилавок в этот же момент обеими ногами вскочил Выживальщик и сложив пальцы перед собой в треугольник, попытался более-менее удержаться на ногах, чтобы не наступить на лежащие повсюду товары.       — Эта программа сдохни или умри, и сегодня я расскажу вам, как выжить в обезумевшей толпе. Для начала возьмем коробок спичек…       Жила усмехнулся, но решил не дослушивать — быстрее найдет продукты, быстрее съебется отсюда. Он с трудом протиснулся между двух амбалов, выбиравших сушеную рыбу, и довольно быстро обнаружил упаковки с яйцами. Взяв две штуки, он крепко прижал их к себе и, раздвигая локтями толпу, двинулся в сторону кассы. По пути ему попался Кобра, который мялся у стенда со сладким, причем выгнулся с таким видом, словно хотел, чтобы кто-то схватил его сзади за задницу. Жила из вредности бы так и поступил, если бы руки не были заняты продуктами, так что вместо этого пришлось недовольно буркнуть: «Дай пройти» и постараться не пялиться на привлекательный зад, скрытый длинным кожаным плащом. Кобра выглядел лишь слегка напуганным, но очень быстро взял себя в руки и сопроводил Жилина-младшего надменным взглядом. Жила протиснулся мимо него, обратив внимание на две бутылки вина в руках барабанщика. Казалось, еще секунда — и тот недовольно зашипит под пристальным взглядом Жилы, так что парень предпочел побыстрее ретироваться, чтобы не создавать лишних конфликтов. Брат за это по голове не погладит.       Жила нашел Тончика у кассы, как раз в тот момент, когда младший уже собирался стырить пару жвачек, которые покоились в коробочке у самого края прилавка. Жила недовольно дернул его за рукав, и вывалив на прилавок две упаковки яиц и забрав у Тончика хозяйственное мыло, зачерпнул горсть жвачек и добавил к списку покупок. Эдик, пробивающий товары, благодарно блеснул глазами из-за очков. Жила понимающе кивнул и, вспомнив в последнее мгновение, что нужно купить еще что-то к чаю, попросил посчитать его любимые орешки со сгущенкой.       — Эт че такое было?! — возмутился Тончик, когда они вышли на улицу. Жила впихнул ему в руки сладкое, мыло и злополучные жвачки, а сам тащил яйца. Поморщившись, он недовольно покачал головой:       — Не ори так громко. Че тебе не нравится?       — К примеру, что можно было спокойно спиздить все, что душе угодно, а ты зачем-то забашлял за это, — Тончик кивнул на купленное.       — Сегодня праздник.       — И че? — потрясенно спросил Тончик, не въезжая в суть происходящего. Жила чуть наклонился к нему и двумя пальцами щелкнул по носу, хитро улыбаясь:       — И то. Не по-христиански сегодня торгаша обносить. Жизнь длинная, успеешь еще. Все, погнали домой, жрать хочется — сил никаких нет.

***

      — И че это было? — потрясенно поинтересовался Тончик, ошалевшими глазами глядя на блюдо в руках. Жила удивлен был ничуть не меньше: слова застряли в горле, противно скребя все, что было внутри. Этот день становился все лучше и лучше.       — Ты последовательность запомнил? — освободив одну руку, Жила напряженно потер лоб, силясь вспомнить, что именно сказал старший брат перед тем, как выставить их за дверь. Тончик, как в замедленной съемке, повернул голову в сторону старшего и недоуменно нахмурился.       — Мы реально пойдем это относить?       — А какой есть выбор? — раздражённо огрызнулся Жила. Он, конечно, мог поступить по-скотски и просто выбросить в мусорку все, что брат наготовил, ведь он в носильщики не нанимался…но внезапно проснувшаяся совесть этого сделать не позволила. Как минимум, это совсем уже ебануто: Серега столько трудился над этими куличами, а Жила сольет результаты его труда в пустоту. Мучительно напрягая память, парень тяжело вздохнул — так и не запомнил, кому и что надо отнести, придется возвращаться.       — Да какая разница? Бабки, в любом случае, обрадуются, да и похер, — Тончик все без лишних слов считал на этот раз и Жила воистину был ему благодарен. Не хотелось объясняться с тем, что не хочется брата подводить, что портить только-только наладившиеся отношения — это такой геморрой, да и сам Жила сегодня не в настроении на выебоны. Единственное, чего не хотелось, так это получить нагоняй от старшего брата, мол, отнесли не туда, куда надо, и вообще, балбесы редкостные. Но не успел Жила и рта раскрыть, как Тончик уверенно шагнул вперед и нажал на кнопку звонка в квартире напротив. Жила наконец отклеился от двери в их квартиру и подошел к младшему, понизив голос, уточнил:       — Уверен, что сюда?       — Похер, — отозвался Тончик, прислушиваясь к происходящему по ту сторону двери, — че-то мертво там все, она часом копыта не отбросила…?       — Кто тама? — поинтересовался старческий голосок из-за двери и Жила, пытаясь вспомнить имя бабки, отчаянно пихнул Тончика локтем в бок, в надежде, что тот вспомнит. Тончик же вздрогнул от неожиданного удара в бок и едва не выронил поднос из рук, тихо матерясь. Бабка, видимо наблюдая через глазное отверстие за подозрительным шевелением за дверью, решила повторить вопрос, — кто тама говорю?       — Это мы, теть Галь, — справившись с удержанием равновесия, произнес Жила, разместив свой поднос между животом и стеной. Свободной рукой он попытался отвесить Тончику подзатыльник, но сам едва не навернулся. — Жилины из пятнадцатой квартиры. Куличи вам принесли.       — Ой, Митя, ты что ли? — радостно вопросила бабулька, видимо признав в Жиле старого знакомого. — Сейчас, сейчас, голубчик, погодь, я цепочку с двери сниму…       Пару минут, которые бабушка возилась с дверными замками и цепочкой, Тончик и Жила потратили, чтобы попытаться подопнуть друг друга и при этом не уронить врученные им дары. Когда дверь наконец распахнулась, оба выпрямились с довольным видом, словно ничего не происходит. Теть Галя опасливо выглянула на лестничную клетку, проверяя, нет ли еще кого постороннего и радостно протянула раскрытые руки.       — Митенька, радость-то какая! Я тебя столько лет не видела…заходи, давай, нечего на пороге стоять! А это что, друг твой? Пусть тоже заходит, не стесняется!       — Да теть Галь, мы буквально на пару минут… — замялся Жилин-младший, все же переступая порог квартиры. Тончик последовал его примеру. Тетя Галя же уже давно переключилась на свою волну вещания и не слушала никаких вразумительных аргументов. Потянувшись вперед, она крепко обняла Жилу, едва не выбив поднос из его рук — он в последний момент успел поставить его на коридорную тумбу. Тетя Галя что-то продолжала радостно вещать ему куда-то в район груди — выше просто не доставала и Жиле почему-то стало так на душе тепло, словно он приехал к своей родной бабушке в гости. Вспомнилось вдруг, что тетя Галя часто по просьбе отца оставалась с мальчишками и брала их к себе в квартиру, присматривая. И, если Сережа уже будучи школьником, чего-то там справлялся самостоятельно, то вот маленький Митя с удовольствием проводил время у тети Гали, кушая испеченные для него пирожки и играя в солдатиков. Вслед за этим возникло странное воспоминание об играх с братом, особенно их любимой игре — «Тюрьма». В этом сюжете Митя и Сережа всегда были соучастниками краж, убийств и разного рода преступлений, только если Митя был главарём какой-нибудь криминальной банды, то Сережа — продажным ментом, который спасал брата от тюрьмы. Эти воспоминания горькой сладостью отдались в голове: у них, в их взрослой реальной жизни, все так в принципе и получилось. Жаль, что взрослая жизнь оказалась сложнее детских игр, но, честно говоря, сути особо так и не поменяла…       — Мы вот вам куличи принесли, — подал голос вдруг Тончик, напоминая о первоначальной цели их визита и вырывая Жилу из давно забытых воспоминаний. Тряхнув головой, Жилин-младший согласно кивнул.       — Да, Серега просил передать, тут вот куличики, он вроде сам пек…       — Ой, ребятки, да вы раздевайтесь, проходите, сейчас чай пить будем, — захлопотала тетя Галя и, заметив, что Жила открыл рот, чтобы отказаться, тут же его перебила, — и никаких возражений, я тебя тыщу лет не видела! Давай, Митя, разувайтесь, и друг пусть тоже столбом не стоит! Шапку туда положи, курточки свои — на вешалку. А друга-то как звать?       — Тончик, — выпалил загипнотизированный Жила, который уже стаскивал с ног кроссовки, оглядывая квартиру. На самом деле, в глубине души, ему давно очень хотелось, чтобы кто-то пригласил на приятные душевные посиделки — не только за бутылкой пива, но и за кружкой чая. Жила, перехватив удивленный взгляд Тончика, тут же исправился, — Анатоль, всмысле.       — Ты, Тонь, давай не стесняйся, проходи, — одобряюще подмигнула бабулька новому знакомому и скрылась в кухне. Переглянувшись, парни одновременно последовали за ней.

***

      — Молодцы какие, все отнесли. Зря только упрямились, — голос Сережи вгонял в сон Жилу, уставшего от целого дня беготни. Приходилось заставлять самого себя держать глаза открытыми. Тончик, развалившись на стуле напротив Жилы, с усердием выводил кисточкой на яйце какой-то замысловатый узор, высунув кончик языка. Жила, мельком глянув на него, ощутил прилив несвойственной нежности — такой он балбес, конечно, Тончик этот. Игорь, возлежав на подоконнике, макал пальцы в пищевую краску и наносил ее на яйца таким вот незамысловатым способом. Сережа клеил на плохо прокрашенные места наклейки, а Жиле досталась самая ответственная задача — натянуть термоэтикетки на разбитые яйца и окунуть их в кипяток. Семейная идиллия, да и только.       Раздавшийся в дверь звонок заставил всех четверых мужчин одновременно вздрогнуть.       — Мить, открой, — попросил Сережа, не отрываясь от приклеивания розового цветочка на желтое яйцо. Жила закатил глаза, раздраженно бросив ложку в кружку с кипятком — несколько капель выскочило из нее, обрызгав стол.       — Конечно, я ж ничем важным не занят, — проворчал Жила себе под нос, специально раздражающе шаркая тапками по полу. Что-то старший братец раздухарился: за продуктами сгоняй, жратву сам себе сготовь, к бабулькам метнись, дверь открой. Пребывая в расстроенных чувствах, Жила даже не удосужился в дверной глазок посмотреть, а поэтому материализовавшийся за дверью Лало вогнал его в ступор. Пару секунд они молча пялились друг на друга, вытаращив глаза, а затем Жилин-младший сделал шаг назад, обратно в квартиру.       — Миро…тут? — Лало спросил это с таким неуверенным видом, словно сомневался, имеет ли право он тут находиться и что-то спрашивать. Жила, зависнув на секунду, недоуменно кивнул.       — Тута. Да ты проходи, че в дверях застрял, как не родной.       Лало, помявшись, все же шагнул внутрь, неловко озираясь по сторонам. Жила едва успел захлопнуть за ним дверь, как со стороны кухни внезапно донесся охрипший взволнованный голос Тончика:       — Лало? Ты че тут?       «Вечер обещает быть томным», — недовольно подумал Жила, глядя на то, как Лало вполголоса взволнованно отчитывает Тончика за внезапную пропажу со всех радаров. Не задался день у Жилы, ох не задался.