Naughty Babe

В первое утро их супружеской жизни Тача чувствовал себя так скованно, что не мог встретиться с мужчиной взглядом. Он проснулся от того, что его пристально рассматривали острые глаза. Улыбка, мелькнувшая в уголке рта Хиа’И, заставила его сердце трепетать. — Доброе утро, любовь моя. — Доброе утро… муж мой, — с пылающими щеками Тача прикрыл лицо одеялом. Крепкая рука притянула его за тонкую талию, пока мягкая щека не легла на широкую грудь. Юноша дышал кожей Хиа’И… она была такой бледной, даже светлее, чем у Тачи. — Я тебе снился? — Мне снилась Малышка, не ты, — но слова Кон Дио заставили Пхаяка только хихикнуть и прижаться носом к гладкому лбу. Он с тоской коснулся аккуратного лица, а затем положил руку на затылок возлюбленного и притянул его к себе для поцелуя. Сердце Тачи билось так быстро, что вот-вот грозилось разорваться. Он закрыл свои большие глаза, наслаждаясь сладкими прикосновениями Хиа’И… А Пхаяк медленно наслаждался его губами, словно сладкими леденцами. Нет… Всё же Тача не любил эту нежность. То есть да, он, конечно, ценил милую сторону Хиа’И, но… не в этот момент.

***

Пхаяк нахмурился, когда тонкие руки принялись оглаживать его тело. Глубоко внутри Тача Чэн не был застенчивым юношей. Он даже находил в себе смелость оседлать чужие бёдра, чтобы позаботиться о всём самому! Друзья часто обсуждали, как трудно уговорить своих драгоценных парней побыть наездниками. Даже Лиан в такие моменты сидел, навострив уши и впитывая советы друзей по переговорам. Проблема же Пхаяка заключалась в том, что он не мог заставить своего спутника жизни лечь. С него было достаточно периода сломанной руки. Конечно, Пхаяк каждый раз был так счастлив, что перехватывало дыхание, он тоже хотел позаботиться о любимом. По крайней мере, юноша не решит, что его муж — бревно! Отныне Таче Чэну предстояло узнать, что бывает, когда Пхаяк тратит на что-то все свои силы. Долгий и настойчивый поцелуй становился с каждой секундой всё более пылким. Пхаяк прикусил мягкие губы острыми зубами, посасывая их до тех пор, пока они не опухли. Дыхание юноши в его руках стало неровным. Пхаяк взял чужие ладони и положил их на свою грудь, после чего перевернулся, подмяв мужа под себя. — Ах, Хиа… — Он видел своё отражение в распахнутых больших глазах. — Что? — Твоя…рука… — С ней всё в порядке. Его прелестным Тачей медленно наслаждались, каждый миллиметр его тела не оставался без внимания. Прикосновения вызывали в Пхаяке привыкание. Горячие губы втягивали кожу, оставляя следы, забирая приятный запах шеи юноши. Странно, но они пользовались одним гелем для душа, но пах он лучше именно на Таче. Большие ладони проскользнули под пижамные штаны, игриво оглаживая мягкую кожу…тихий стон заставил И улыбнуться. Дио обхватил крепкие плечи, почувствовав знакомую ласку. Пхаяк шепотом утешал мужа, чуть покусывая мочку его уха, заставляя юношу дрожать. Кон Дио сначала отстранился от давления Хиа’И…это был не первых их раз, но впервые Хиа’И не был пьян или ранен, оставаясь неподвижным, пока действием правил Тача…мужчина был озорным. — Ах, Х-хиа, — только и мог стонать Кон Дио, — ах… Звук столкновения их бёдер эхом разнёсся по комнате. Дио перевернули на бок, прижимая его спину тёплой груди. Одну ногу юноша приподнял, чтобы легче принять то входящее, то покидающее его тело чувство наслаждения. Крупные слёзы стекали по его щекам из-за быстрого ритма… Хиа’И казался отнюдь не нежным. Он знал, где поцеловать, где провести рукой, где сжать. — Нонг’Дио…милый… Грудь Тачи покраснела от частых поглаживаний. Его соски затвердели от прикосновений больших ладоней. Отражение в зеркале шкафа заставило Кон Дио стыдливо зардеться. Острые глаза взглянули на Тачу через зеркало, заставляя юношу сжать крепкую руку, держащую его. — Такой красивый… — чем больше Хиа’И говорил, тем сильнее плакал Кон Дио. Не от боли или смущения, а от неописуемого удовольствия. С цветка его мужества текли соки. Пхаяк положил свою ладонь на чужой живот, прижимая мужа ещё сильнее к себе, из-за чего Тача лучше почувствовал толщину внутри. — Нонг’Дио…ты такой миленький… «Хиа, а ты такой извращенец…» — Ну’Дио…если я войду глубже…тебе понравится? «Ч-чёрт… Х-хиа…» — Ты меня так сжал…это из-за «Ну»? — Понял вдруг Пхаяк. — Ну’Дио… «Н-нет…нет…» — А-ах!

***

Пхаяк улыбнулся, глядя на чужие пунцовые щеки. Его новоиспеченный муж чувствовал себя так скованно, что отказывался встретиться взглядами, спрятав лицо в груди И. — Я люблю тебя, Нонг’Дио, — помимо удовлетворения за вернувшуюся гордость, сердце Пхаяка разрывалось от чувства любви. — Ты дразнишь меня, — задыхающийся голос больше походил на разъярённую кошку. Совсем не страшно. — Я никогда не дразнил тебя, Нонг’Дио. Это всё так очаровало Пхаяка, что он несколько раз поцеловал голову юноши. Он рассмеялся, когда смущенный муж поднял голову и поджал губы. — Высунь… — Мне нравится быть внутри тебя. Вот так… Даже после двух раундов внутри было все еще тесно. — Да ладно… не кокетничай, — проворчал Кон Дио. — Я хочу флиртовать со своим милым. — Флиртуй, сколько хочешь…но высунь… — речь оборвалась громким стоном от непроизвольно движения Пхаяка. Тонкая рука прикрыла рот, большие круглые глаза заслезились… Все это так возбуждало И. — Я не могу вытащить его сейчас… Давай ещё один раунд. — Хиа… — снова застонал Кон Дио. — Нам нужно…нужно уезжать… — Все в порядке. Мы продлим этот номер. Я достаточно богат. У Чэнов никогда не было проблем с финансами.

***

Тача Чэн вышел из отеля в рубашке с длинными рукавами и брюках. Его шея была прикрыта шелковым платком, чтобы скрыть засосы, оставленные Хиа’И. За талию его держала сильная рука мужчины, который, казалось, был в таком хорошем настроении, что на его лице была нарисована улыбка. Их сопровождала Малышка в мохнатом синем костюме с маленькими крылышками на спине. — Босс, вот ключ. Большие круглые глаза остановились на блестящем Aston Martin за двадцать миллионов, который остановился перед ними. Тача не знал, куда собирается уезжать Хиа’И. Много раз мужчина оставлял его дома после работы и отправлялся куда-то еще. Поэтому юноша стоял и ждал, пока Пхаяк, как обычно, уедет первым, предполагая, что за ним приедет другая машина… Но как же ему хотелось поехать вместе с И. Нет, он не был эгоистом, у его мужа всё ещё оставалась работа. Очень важная работа. — Какой из них вы возьмёте? — спросил телохранитель, указывая на четыре чемодана неподалёку. — Да? — растерялся Тача. — Хочешь, мы возьмём все? — спросил Пхаяк. Для двух мужчин иметь столько багажа было чересчур. У молодожёнов было по одному чемодану, два других принадлежали Малышке. Кроме одежды там находились игрушки, складные домики, закуски, еда. — Куда мы едем? — К Папе. — Мы возьмем с собой Малышку? Это будет неудобно. Я заберу ее с собой домой. Мне сегодня нечего делать, — Кон Дио не понял, почему Хиа’И загадочно улыбнулся. Аон, стоявший позади, тоже ухмыльнулся. — Если я возьму тебя с собой, придётся захватить и нашу дочь. — Меня? — Господин Чэн, прошу, — Пхаяк открыл перед юношей дверь. Тача был смущён не только тем, что именно мужчина сделал это, хотя рядом были телохранители, его развесело то, что Пхаяк назвал себя отцом собачки. Он быстро велел им взять с собой оба чемодана Малышки на всякий случай. Поездка к папе в этот раз была весьма увлекательной. Кон Дио не раз посещал это место, но впервые рядом с ним находился Хиа’И. Его любимый наконец-то взял мужа с собой, хотя они уже так давно вместе. Особняк Чэнов был местом, которое оставило в их сердцах глубокие раны. По этой причине Хиа’И не горел желанием возвращаться туда и лишь изредка навещал отца. В последний раз старший глава семейства показал Таче старую спальню Пхаяка. Это была комната четырнадцатилетнего мальчика, наполненная моделями машин, автожурналами, учебниками и старой одеждой… что вполне могла подойти самому Таче. Четырнадцатилетний Хиа’И в то время был примерно таким же, как Кон Дио. Со временем он вырос. Даже Кыа Кирати, который был одного роста с Тачей, вытянулся. И только сам Тача оставался низким. Меньше 180…Возможно, это генетическая особенность. Тэм тоже был примерно таким же. Мысль о семье заставила юношеское сердце болеть так сильно, что он вздохнул. Пускай всё сейчас и находилось на той стадии, когда нельзя было что-то исправить и изменить… Это было выше его сил. Дио был чужаком, не способным понять свою же семью. Что же касалось отца… Тача чувствовал лишь пустоту. Никакой привязанности. Даже если отец не собирался держаться на расстоянии и был одурачен… чувство отчужденности было реальным. Тача не мог вернуться к роли сына, стоящего подле отца. Он не был на это способен. — Нонг’Дио. — А? Голос Пхаяка вернул Тачу к реальности. Большие круглые глаза посмотрели на чужую ладонь, поглаживающую Малышку на крепких коленях. Он перевел взгляд своих больших круглых глаз с окна на большую ладонь, которая лежала на его крепких коленях. — Спасибо, что ты стал моей семьей, — пускай голос Хиа’И и звучал немного резковато, а широкие брови нахмурились, Кон Дио всё равно улыбнулся. Его глаза стали полумесяцами. Ласка, которой ему так не хватало, настоящая семья, тепло — все это он получил от Хиа’И. Я люблю тебя, Хиа, — произнёс Тача, наклонившись, чтобы поцеловать шершавую щёку. Он не ожидал, что Хиа’И воспользуется возможностью остановится на красный свеи, чтобы притянуть мужа для более страстного поцелуя. «Чёртов плейбой!» Оказавшись у особняка, Пхаяк взял собаку на руки и покачал головой, глядя на отца. Когда сын решал навестить его, тот никогда не встречал его, чтобы радостно поприветствовать. Отца всё время приходилось искать где-то в глубинах дома. Но сейчас Папа выглядел таким счастливым, будто уже был готов пойти в дорогой ресторан и заказать огромный стол, хвастаясь всем вокруг своим зятем. — Папа, вообще-то, я твой сын. — А то я не знаю, ты — моя точная копия. Явно не сын садовника — бросил мужчина суровый взгляд, но вскоре переключился к любимому зятю. — Нонг’Дио, в начале года я посадил орхидеи. Они уже зацвели, я дам тебе несколько. — Здорово! Я люблю орхидеи. «Какой льстец!» — Тача всегда соглашался с тем, что говорил Папа. Пхаяк недовольно опустил зоркий взгляд на пучеглазую собаку. Почувствав поблизости пуму, она затряслась и, пускай и оставалась растерянной, явно не была в ужасе. По крайней мере, пока находилась в сильных руках, за обладателем которых пристально наблюдала. — Позор семьи. Твой отец обменял тебя на цветы. В ответ ушастая собака сделала недовольную гримасу, но покорно свернулась калачиком. Отлично, теперь И остался за бортом не один. Пучеглазая собака разделила с ним эту участь. — Я нанял архитектора и специально спроектировал комнату для чихуахуа, чтобы вы могли чаще бывать здесь, — старший Чэн посмотрел на собаку. Пхаяк резко повернулся в сторону отца. Серьёзно? Макорн Чэн и правда готов построить отдельную комнату исключительно для собаки! А ведь он всю жизнь заботился только о пумах и думать не думал о чихуахуа. — Правда? — с придыханием спросил Тача. — Папа, тебе не стоило… — Не волнуйся. Это было не сложно, пойдём покажу. — Спасибо, Папа, — юноша перевёл взгляд на мужа, — Хиа', передай, пожалуйста, Малышку. Острые глаза Пхаяка следили за Пучеглазкой. Она возбуждённо прыгнула к своему папе, поставив передние лапы ему на плечо, и бросила на И торжествующий взгляд. — Малышка, тебя теперь есть комната. Пойдём посмотрим. — Тупая собака, — выплюнул Пхаяк. — Не ругай её. — Плохая собака, она обидела меня. — Хиа', — улыбнулся Тача, — она маленькая, как она могла обидеть тебя. — Нонг’Дио, — в разговор вмешался Папа. — Не беспокойся о моём сыне. Его настроение непредсказуемо. Если он причинит тебе вред, скажи мне, и я надолго заставлю его лежать в отделении неотложной помощи. — Так ты хочешь оставить меня в больнице, — злобно усмехнулся Пхаяк, — чтобы мой муж был один? — Я найду тебе нового мужа, — вдруг выдал отец, — если нравятся женщины, подберу покрасивее. — Мне нравится одна актриса, — улыбнулся Дио. — Без вопросов, только скажи имя! Пхаяк не выдержал этого абсурда: — Папа, хватит! — он посмотрел сначала на отца, затем — на мужа. — И ты прекращай эти игры. У тебя есть ревнивый муж и маленькая дочь, зачем тебе отношения на стороне? Папа, прежде чем искать моему мужу любовника, найди его себе. Такому старику впору быть чьим-то сахарным папочкой. — Да, папа, я тебе посоветую красивых актрис! — Тача погладил Малышку по голове. — О тебе должен кто-то заботиться, чтобы ты не был одинок. Пхаяк засмеялся, видя недовольное выражение лица отца. Тот явно хотел ругаться, но, Нонг’Дио поддержал идею сына, так что мужчина только погладил зятя по голове. — Актрисы…есть кое-кто, к кому я присматриваюсь. Нонг’Дио удивлённо раскрыл рот, а Хиа’И поднял бровь в сторону отца. Он прищурился, молча спрашивая, шутит ли тот. Получив в ответ хитрую улыбку, Пхаяк закатил глаза: «Какой дьявольский старик». Хотя старшему Чэну было шестьдесят, он не выглядел настолько старым. Если бы Пхаяк оплатил ему инъекции ботокса за двести тысяч, он бы точно выглядел ещё моложе лет на двадцать. — Да плевать, кто, лишь бы было больше двадцати лет. — Пхаяк прошептал так, что только отец смог его услышать, пока Таче показывали комнату для собаки. — Не хочу вытаскивать тебя из тюрьмы. Комната Малышки была грандиозной, старший Чэн явно потратил на неё уйму времени. — Не волнуйся, ему больше двадцати. Меня не привлекают дети. — Кто? — Не твоего ума дело. — Но для меня ты мужа сам выбрал, — Пхаяк недовольно вздохнул. — Потому что ты меня раздражал. Не волнуйся, по завещанию всё достанется тебе. И не беспокойся о возможной беременности. У меня не будет детей, способных отнять что-то у тебя. — Ты импотент? — моментально спросил его сын. — Не переживай, мой милый мужчина до сих пор не может встать с постели. Пхаяк молчал. Ох, так его отец не собирался становится сахарным папочкой, потому что уже им был. «Какого?» — мужчина вздохнул, видя, как старший Чэн игриво шевелил бровями. Вдруг Папа пошёл к Таче, чтобы подробно рассказать о комнате Малышки. Казалось, тот отец, которого знал Пхаяк, и тот, каким он пытался быть для Нонг’Дио, являлись совершенно разными людьми.