Питэр!

Питэр, скрипя сердце выбрал второе место, где ему понравился (ему никто не нравится, но я смог его убедить..) добрый психотерапевт с большим опытом работы. Я же довольно улыбнулся, заставив его при мне заполнить документы и оплатить сеансы, добавив немного денег от себя — всё же, в большей степени, это было моей инициативой. Сейчас мы гуляли по тому самому парку, держась за руки. — Надеюсь Люси справляется с работой.. — Волнуешься за неё? — Не за неё... Надеюсь она справится с работой, иначе будет жить на улице... — Ты достаточно критичен. — Не совсем. Просто, таких людей не заставить повзрослеть, пока не выкинуть их на улицу, и предоставить право самим решать свои проблемы... Я вздохнул, наслаждаясь приятным ветерком, что зарывался в волосы и ласкал лицо, пока солнце мягко согревало воздух. Уже не такое пекло, но ещё не холодно, здесь осень была мягкой и приятной, нежели в России. — Ничего не болит? — А? Немного... Но терпимо. Я уселся на лавку, поставив лицо солнечным лучам, наконец, блаженно расслабившись. Душу охватывало умиротворение и счастье. Но в голове крутились вопросы, которые нужно было задать Питэру, даже если ответы на них мне не приятны. — Питэр.. — М? — Ты же понял, что я не Y/N? — Да, ещё с первого дня. — И ты всё равно меня любишь? — Д-да! Я улыбнулся, повернув голову к нему и встретился с синими радужками, что сверкали в свете солнечных лучей и искрились теплом. — Ты будешь скучать, если я вернусь обратно? Парень напрягся, его мягкая улыбка померкла, а в глазах появилось что-то не очень то и хорошее. — Ты собираешься меня бросить? — Вот идиот, нет конечно! — я хлопнул его по плечу, растянув губы в ухмылке. — Я не брошу тебя, если ты пройдёшь лечение, сделаешь мне предложение и мы поженимся. У вас же это можно? — А у вас нельзя? — У нас нельзя создавать союз между однополыми парами. Такие пары подвергаются гонениям. Я вздохнул, решившись озвучить свой самый большой страх, а после пристально посмотрел в глаза Питэра. — Обещай мне, что ты никого не убьёшь. — Ч-чт.. — Обещай. Я нахмурился, схватив его за руку и переплетая наши пальцы, чуть сжал, не давая парню отвести взгляд. — Я... Я обещаю... — Вот и хорошо! Я расслабленно улыбнулся, целуя его руку, и потираясь после о широкую ладонь щекой. — Кхм... Стас... К-куда пойдём дальше? Я лукаво сузил глаза. — Хочу в тир. — Э!? *** — Ты уверен, что не хочешь попробывать что-нибудь другое? — Неа. Меня дедушка брал на охоту, дичь я, конечно, не отстреливал, но по банкам и бутылкам стрелял. Дайте, пожалуйста, две игры. Я расплатился, взял в руки гладкоствольное ружьё, ощущая его вес. Не такой как у дедовской "воздушки", но сойдёт. Мишеней было два поля: одно неподвижное со стаканчиками, что стояли по пять штук в ряд на четырёх полочках, второе — подвижные фигуры животных с облупленной краской, обнажающий металл. Судя по вмятинам на них, стреляет эта малышка железными пульками. Для человека не смертельно, но болезнено (хотя если попасть в глаз или висок, то смерть будет моментальной...). Я решил начать игру с неподвижных стаканов, для разогрева. Снял предохранитель, взял на мушку самый верхний ряд. Глаза открыты, я взял цель и задержал дыхание. Глухой выстрел. Стаканчик падает за полку, отскакивая от стены и приземляется на пол. Я довольно улыбнулся. Выстрел — упавший стаканчик. Выстрел — вновь стаканчик на полу. Так закончился первый ряд. Я ощущал как радость и адреналин щекочат мозг, под черепной коробкой. Следующие ряды я опрокинул меньше чем за пять минут. — Хорошо стреляете, молодой человек. Первая доска полностью закрыта, вы можете выбрать подарок за ваши баллы. — Отдачи от такой игрушки нет, так что ничего сложного. Я заберу приз, когда собью вторую доску, можно? — Конечно. Я с детским восторгом посмотрел на Питэра, что улыбнулся мне в ответ. Решено! Я собью все мишени! Я уже присмотрел кулон, что был средним подарком, на который мне бы хватило баллов и с первой доски, но я хотел взять точно такой же для Питэра. С движущимися мишенями было сложнее. Нужно было приловчиться, чтоб точно знать, что пуля успеет встретиться с фигуркой, а не пролетит в миллиметрах от неё. Так же нужно было учесть погрешность прицела... Я задержал дыхание, ложась на стойку грудью, не сводя взгляда с округлой цели с белыми линиями и красной точкой в центре. Выстрел — первая мишень падает, замирая. Одна есть. Осталось ещё девятнадцать. Я сосредоточился на своей цели, перестав видеть всё вокруг, только я и фигурки из металла... Выстрел. Звон пули об металл, стук по полу. Мишень замерла. Выстрел. Выстрел. Звон пулек и скрип падающих мешеней. Я и не заметил как осталась всего одна — был слишком сосредоточен. Вдох и протяжный выдох. Кругляшка издевательски быстро перемещалась с левого бока на правый и обратно. Задерживаю дыхание. Выстрел. Пуля ударилась о стену, с глухим звоном упав на пол. Я с досадой поджал губы. — Чёрт! Почти же! Питэр ты видел!? — А? Ага... Это было... Невероятно. Я вздохнул и с растроенным лицом указал на медальоны с глубоко-синим камушком. — Можно, пожалуйста, вот тот. Мне не хватит очков на два таких? Владелец лавки поднял голову туда куда показываю, его брови удивлённо поднялись. — Молодой человек, вы уверены? Это дешёвая безделушка... — Так очков-то мне на два таких хватит? — Да, вы могли бы сбить всего пять движущихся мешеней, и вам бы хватило очков. — Прекрасно! Дайте, пожалуйста, два! Я положил оружие на место на подставку, пока мужчина доставал медальоны. Они была среднего качества, на мелкой цепочке, но стекляшка в серцевине, очень красиво блестела на солнце синевой океанских глубин. Я принял выйгрыш, и не медля, натянул на шею Питэра. — Теперь у нас парные. Он мне твои глаза напомнил... Я чуть покраснел, приобнимая Питэра за шею, чтоб застегнуть цепочку. — С-Стас.. но это же ты выйграл.. ты уверен, что не хочешь забрать другой приз? Я поднял голову, смотря на красное лицо парня и ухмыльнулся, целуя его в уголок губ, от чего он вздрогнул. — Я уверен. Тебе не нравится? — Нравится... — Тогда не вижу проблемы. Я всучил ему свой медальон, показав на свою шею. — Наденешь? Питэр поступил более умно́, чем я, обойдя меня и встав со спины. Медальон лёг на грудь, пока он мучился с застёжкой сзади. Чёрт, и почему я не догадался обойти его? Так же проще... Хотя... Зато я видел его смущённое лицо... — Теперь куда? — Жрать. Я уже проголодался. — Ветер становится всё холоднее, одевайся теплее, ладно? Я улыбнулся ему. — Ладно. Завтра первый сеанс. Нервничаешь? — Немного. *** — Ты уверен, что не хочешь поесть в кафе? — Уверен. Зачем тратить деньги, если можно приготовить еду дома? — И то верно. К счастью Дон по пути нам не встретился. Это к лучшему. Так что мы без проблем смогли пронести пакеты с продуктами в квартиру. Ужасно хотелось борща, мы потратили два часа, чтоб найти консервированую свёклу и свежую капусту. Разгружая покупки в холодильник, я наполнил большую кастрюлю водой, сразу бросая туда соль. — Мне уже не по себе. Что ты будешь готовить? — Борщ. — Это?.. — Это суп на основе мясного бульона и обжарки из овощей, вроде. Сейчас увидишь. Люси присоединилась к нам, так же удивлённо взирая на странный для них набор продуктов. Хотя, надо отдать ей должное, она более-менее сдружилась с Питэром, теперь подкалывая его и отвешивая, смущающие и меня самого, комплименты. — Пахнет вкусно. — Ещё бы оно не вкусно пахло! Я рассмеялся, отмывая руки Питэра под краном, с водой и мылом, от свеклы, которую он резал кубиками. Тщательно массировал подушечки серых пальцев, между ними, ладони и не забыл про ногти. — Стас, а когда твоё варево будет готово? — Не варево, а борщ. — Ну так когда? — склонила девушка голову на бок. — Можно уже выключать плиту. Люси, наложишь и мне, и Питэру порцию? — Ок~с. Я так же нежно промочил его руки полотенцем. Мне нравилось трогать их, хоть они были и больше моих, но по сравнению с ладонями Люси, наши с Питэром, были крупнее и шире. Всё же она девушка... — Садитесь есть. — Хлеб нарежь! О! И масло сливочное! — У нас его нет. — Жаль! Ладно, и так сойдёт! Я уселся за барный стол, с горящими глазами наблюдая, как Люси раставляет тарелки и приборы. По середине опустилась тарелка с хлебом, а я вдохнул полной грудью такой родной запах. Я определённо мог сказать, что счастлив. Люси, хоть и ветренная, но всегда поддерживала и готовила для меня завтрак. А Питэр, который сейчас мерно поглощал борщ, перебрасывался с девушкой шутками и ворчанием, оказался не таким уж и социофобом... Висок прострелил резкой болью. Я выронил ложку из рук. Столовый прибор, будто через вату свалился на пол, с глухим железным перестуком. — Стас? Ста...! Я схватился за волосы, зажмуривая глаза. Голова гудела по нарастающей, а в груди появилась тяжесть. Дышать становилось всё труднее с каждой секундой. Но меня потихоньку отпускало. Я открыл глаза, смотря на свои руки. Голос преподавателя в университете становился всё отчётливее. Перед глазами перестало плыть и я смаргнул слёзы, поднимая взгляд с парты на аудиторию, где у кафедры стоял Антон Николаевич. — Нет... Нет... Что за... Я растерялся и вздрогнул, когда чужая рука коснулась моего плеча. — Стас? Ты побледнел. Всё нормально? Я вскинул голову, смотря в знакомые светло-карие глаза, на выдохе произнося его имя. — Ви... Виталька... Парень недоуменно приподнял свою кустистую бровь. — Стас, может в медпункт? — А? Д-да. Я сгоняю. — Я отведу тебя. А то приложишься ещё по пути... — ворчал друг, скидывая ручку в пустой рюкзак. — В последнее время рассеянный как никто! — Не стоит! — Я сгреб тетрадь и одинокую ручку в сумку и подорвался, поднимая руку. — Антон Николаевич! Мне плохо, я в медпункт! — Хорошо, Рябов, иди... Но ты уже столько хвостов нахватал. Преподаватель тяжело вздохнул, помечая что-то в журнале, но этого я уже не видел — бежал что есть сил. Поворот, лестница вниз, ниже, ниже, парадная. Перепрыгиваю через шлагбаумы на проходной, не замедляя бега при крике охранника, несусь по улице. Снег, крупными хлопьями падает на землю, уже и так полностью покрытую толстым слоем белых снежинок. Пар валит изо рта, а щеки и лёгкие жжёт от мороза. Знакомые улицы, серые многоэтажки и косые ларьки. Неприметная остановка, где я и затормозил, вытряхивая из кроссовок снег. Руки заледенели. Я... Дома? Как? Почему... Почему я здесь? Телефон! Точно! Я нашарил его в кармане джинсов, сразу вынимая. Экран разблокировался — узнал меня по лицу. Набрал номер и ждал, считая издевательские гудки, ловя косые взгляды на себе. — Да, Стас? Что-то случилось? —...мама... — Да? Я тебя слушаю. Я прикусил губу, что затреслась от тяжести в груди, пока по щекам потекли горячие слёзы, согнулся в три погибели, падая на колени в снег. Душа ныла от счастья, но в тоже время неистово рвалась в клочья от боли. — Стасик? Что случилось? Такой родной голос... Я думал... Что больше никогда его не услышу... — Мам, я... Всё нормально, я просто вышел покурить, и... Я люблю тебя. И папе передай, что я его люблю... — Стас! Что случилось!? Что у тебя с голосом!? Я улыбнулся, сдерживая рвущиейся наружу всхлипы. — Да нормально всё! Что ты начинаешь! Просто... Позвонил что бы сказать вам, что люблю. Нельзя? Мама через паузу мягко рассмеялась на том конце, она позвякала чем-то и хлопнула дверью, наверное, отошла в курилку. — Вот дурашка! Весь в своего отца! На него как нахлынет, так сразу звонить! Я тоже люблю тебя. И папа любит. Как ты? — А? А! Я в порядке! Нашёл много новых друзей. Я прислонился холодным лбом к грязной вывеске с рекламой, ловя знакомые буквы. — Не сильно там бухаете? — Мам! — Я будто бы не была в твоём возрасте! Конечно! Передавай привет своим пацанам с общаги. Ах, да, тётю Марину, помнишь? — Ну? Я закатил глаза, вспоминая и тётю Марину и её дочку, что на два года младше меня. А тётя Марина всё мечтала нас свести, а Катька, её дочка, была категорически против... Впринципе как и я. — Она тут зовёт нас на праздники к ней, поедешь? — Я подумаю... — Подумай хорошенько! — на том конце послышались голоса. — Вот чёрт! Кандратьев с проверкой припёрся... Давай, позже поговорим? — Хорошо. Я тогда на пару пошёл. Звони почаще, ладно? — Хорошо, Стасик, давай. — Давай. Пока... Я убрал телефон в карман, прислонившись спиной к пыльной стене, чувствуя как ноги промокли и покалывают от холода. Руки покраснели. Я вытер рукавом сопли со слезами. Успел сказать. Я уже чувствую, как голова начала раскалываться... *** Я проморгался, смаргивая пелену и слёзы с глаз. Питэр с Люси стояли ниже меня на полу, подняв руки вверх и пытаясь меня успокоить. На полу покоился размазаный борщ, он кровавыми подтеками стекал по столешнице в окружении осколков. Я же почувствовал тяжесть в правой руке, опустив её и смотря на содержимое, раскрыв порезанную ладонь. Рука в крови, была полна осколков стекла и остатков обрамления кулона, что я сегодня выйграл. Я непонимающе моргнул, морщась от, наконец, пришедшей боли. — Стас! Меня схватили за руки, стягивая со стола. Люси бережно забрала осколки из моей руки, промакивая ладонь полотенцем, пока Питэр крепко держал меня за плечи. Я оглянулся на разруху вокруг, заглядывая в полные слёз глаза моей соседки. — Что случилось? Я разрушил тишину, а двое рядом со мной синхронно вздрогнули. — Стас, с тобой всё нормально? Я прислушался к себе. — Ну... Рука болит. А что? Это всё я сделал? Девушка поджала губы, достав аптечку, а из неё и пинсет, начав вытаскивать мелкие осколки. Я же прижался спиной к Питэру, но он резко отпрянул, от чего я повернул голову в его сторону, смотря с вопросом. — Питэр? Что такое? Он отвёл взгляд в сторону, так же прикусывая губу и выгибая брови от досады и обиды. Меня будто осенило! — Питэр! Что "я" сделал!? — Ничего, всё хорошо. Он натянуто улыбнулся, пока Люси старательно отводила глаза в сторону. Я же нахмурился. — Что я сказал? — Ничего. — Питэр. Что я говорил и делал? — Я же говорю - нич... Я вырвал свою руку из ладошек Люси, развернувшись и взял парня здоровой рукой за ворот его безрукавки. — Что. Я. Сделал? Теперь он не мог отвести взгляд, а меня уже пронзали тысячи догадок, одна, пострашнее другой. — Я... Стас, тебе нужно отдохнуть, отпусти... — Нет. Пока не объяснишь, что я натворил. Неожиданно для меня Питэр с лёгкостью стряхнул мою руку, направившись на выход. Я же преследовал его по пятам, но навернулся на разлитом супе, больно ударяясь лицом об пол. Но эта боль в носу меня не остановила, так что я подорвался с места, дав парню фору. Он скрылся за дверью, а пока я одевался, Люси пыталась меня остановить, но я игнорировал её, сорвавшись с места. — Стас. Я же предупреждал тебя на счёт этого мутного типа. Я зло сверкнул глазами на Дона, вставшего у меня на пути в коридоре. — Не предупреждали! Дайте пройти! Я попытался обойти его, но меня схватили в охапку со стальными объятиями. — Люси! Что с ним такое!? — Н-не знаю мистер Дон, но прошу отпустите! — Вы тут совсем с ума посходили? Я оглянулся на незнакомый голос, смотря на молодого человека в форме полицейского. Прекрасно! Мне для счастья только ментов не хватало! — Мистер Дон! Отпустите его! Люси держалась за одну из крепких рук, а я в панике понимал, что драгоценное время тает на глазах. — Отец, ты нарушаешь личное пространство гражданина... — Рой, сейчас не до тебя! Я дёрнулся, пытаясь вырваться из его рук, но ничего не получалось. Получилось лишь глухо захрипеть от сильного сжатия груди в кольце его рук. Я судорожно выдохнул, чувствуя как из носа течёт кровь, пачкая руки Дона. Наверное, вид у меня тот ещё... — Дон! Отпусти! Задушишь! — хрипло выдал я. Его руки ослабли, я же воспользовался этим и дёрнулся свей массой вниз, падая на зад, и не медля, подорвался вперёд по коридору, распахивая дверь. На улице уже было темно, но я как чокнутый озирался по сторонам. Упустил. — Чёрт! Я с силой приложился кулаком о входную дверь. Боль немного отрезвила и я вновь сорвался на бег, но меня поймали под руки, не давая бежать дальше. — Пусти! Я лягнул невидимого опонента, но не попал, зато почувствовал жесткое приземлние на асфальт грудью и лицом, пока мои руки заломили за спиной. — Тише! Успокойтесь! Я Рой Уилльямс, офицер этого района, прекратите сопротивление! Я обмяк, повинуясь, но сжал челюсти от досады. — Вы не имеете право! Мне нужно спешить! — Сначала разберёмся и составим протокол о вашем разбойном нападении на вашу соседку. — ЧТО!? — Офицер! Отпустите его! Он не виноват! Никто не на кого не нападал! Я скосил глаза на женские туфельки, уже более покорно потирая собой асфальт, чуствуя тяжесть мужского тела на своей пояснице. Просто прекрасно! Теперь у меня тёрки ещё и с местным офицером! *** — Прошу меня простить. Я действовал слишком грубо, неправильно оценив ситуацию. Я умывал лицо от запекшийся крови в раковине на кухне. Здесь собрались все: Люси, что кокетливо ухаживала за офицером, подливая ему свежего чая; Дон, что не прекращал сверлить мою спину тяжёлым взглядом и сам офицер, уже раз в сотый, приносящий свои извинения. Я вздохнул, отжимая тряпку, только недавно закончив с уборкой кухни. — Я уже сказал, что всё нормально, вы ошиблись и не так поняли. — Стас. — Дон подал голос похожий больше на отцовский, но я не смотрел на него из вредности. — Хватит водиться с этим типом. Он доставляет тебе лишь проблемы. — Вы мой отец, чтоб указывать мне с кем мне спать? Люси хитро улыбнулась, пока господин Рой заливался краской от смущения. — Я твой арендодатель. И намного старше тебя, так что прислушайся. Потом скажешь своё "спасибо". — Ох ли!? "Спасибо" гопадин Дон, что не дали догнать мне моего парня и прояснить недопонимание! "Спасибо"! Большое! Мужчина нахмурился, поджав недовольно губы. Я же со злостью швырнул тряпку в раковину. Порезы на ладони оказались не такие глубокие, так что они должны быстро зажить. — Стас, простите, но вы можете объяснить из-за чего поднялся шум? Я зло прищурился, сверля тяжёлым взглядом Роя. Тебе какое дело!? — Это личное, господин полицейский.