Прыжок через себя

      По наружному грязному окну стекали серые капли, непрекращающегося уже который день, дождя. Теплое освещение маленького, но уютного кафе озаряло просыревшую улицу; эта кофейня служила маяком для людей, так и говоря нежно и ласково: «скройся у меня от сильного ливня,» — однако из-за позднего часа зал был полупустой. Работники готовились к закрытию, а еще не ушедшие посетители шушукались в своих углах, допивая кофе.              — О, Сяо, а помнишь мы пытались выяснить возраст твоего врача? — оживился Хэйдзо, по всей видимости, что-то вспомнив.              Сяо поднял глаза с экрана телефона, вздернув бровью, точно подзабыв о том разговоре…прошло-то уже три недели, на календаре давно ноябрь. Итэр вызывает у него довольную улыбку, но не более, та самая головокружительная влюблённость в него не произошла, что, само собой, радует атлета с ровной спиной без сколиоза.              — Ну я жду продолжения, — кашлянул Сяо отпив ещё немного кофе из своей чашки.              Его товарищ прокатил по столу шоколадного цвета свой сиреневый брендовый телефон, уже что-то включив. На ярком экране, что аж слепит глаза, было приостановлено видео, которое поспешили включить. Хэйдзо придвинулся на диване к нему поближе, чтобы вместе с ним посмотреть запись трансляции соревнований по плаванию четырёхлетней давности. По всей видимости, спортсменов уже огласили и представили, и прямо сейчас парни снимают куртки и шорты, оставаясь в одних стартовых костюмах, натягивая быстро очки, да становясь на тумбу. «На старт!» — проговорил в микрофон стартёр. И всё затихло. Пловцы замерли, ожидая сигнала, затаив дыхание. Главное не совершить фальстарт. И в миг по залу раздался гулкий сигнал, а все спортсмены молниеносно оказались в воде.       Сяо впервые смотрит соревнования по плаванию, да и в принципе как плавают профессиональные пловцы, поэтому растерянно заморгал, когда ребята так быстро, будто скользя, рассекают воду, и выныривают после нырка. Вода разбивалась под руками парней, плывущих баттерфляй, и сразу же стало видно кто победит: спортсмен по центральной дорожке тут же вырвался вперед, создав отрыв. Сто метров миновали мгновенно. И минуты не прошло!       По трибунам пошла волна свиста, вскриков и аплодисментов. Но особенно радостно воспылала крайняя трибуна, где сидела команда победившего, а кто-то даже выкрикнул: «Красавчик! Лучший!».        Бассейн начали покидать пловцы, освобождая соревновательную зону, и камера приблизила лицо победителя, а диктор международных соревнований начал что-то вещать, говоря, что парень поленился, «всего-лишь» проплыв по международнику, совершенно не напрягаясь. И тем самым спортсменом оказался Итэр. Он лениво снимает с головы шапочку и его мокрые, на тот момент еще не такие длинные, волосы прилипли к его шее. Он бесстрастно уводил глаза куда-то в угол, брезгливо поджимая губы, когда с ним разговаривала его тренер — явно недовольная. У Итэра перекосило лицо, и он закатил глаза, уйдя вперёд не дослушав.       На этом трансляцию Хэйдзо остановил и воодушевлённо взглянул на одногруппника:              — Тут Итэру двадцать лет, — сглотнул паренёк, уйдя в кураж, — потом я просмотрел ещё десяток трансляций, и понял, что он тут проплыл по одному из самых худших своих результатов…буквально на следующих соревнованиях он побивает мировой рекорд по баттерфляю на стометровке, вот, и этот рекорд ещё держался год, может, два..., потом его побил он же на Европе, вот, а потом он поехал на Олимпиаду, на которой, к слову был и ты, и вы даже пересеклись! Вот, а потом после невероятной победы он пропал…! больше о нём ничего не было слышно… Вот…              Сяо вскинул бровями, да удивлённо разинул рот и предпочел не спрашивать, как он всё это узнал, поэтому решил выступить в противовес:              — Опять «воткаешь» …да и какие двадцать лет? Мы же с тобой выяснили, что у него стаж работы в медицине восемь лет, это просто невозможно! — нахмурился Сяо, видя, как на них смотрят продавцы, время от времени перешёптываясь, — да и вообще, практически невозможно совмещать спорт и медицину.       — Ну да, там наверное два человека в сборной Кореи по плаванью с одной европеоидной внешностью и одним именем, — закатил глаза Хэйдзо, усмехнувшись.       — И когда это мы с ним пересекались? — поинтересовался Сяо, удивившись.       Хэйдзо залпом допил свой кофе и звонко поставил чашечку на блюдце, имея доказательства на второй аргумент:              — Так-с, возраст подождёт…– он быстро начал листать галерею телефона, а Сяо всё судорожно ворошил собственные воспоминания, не веря тому, что смог забыть встречу не просто с таким красивым парнем, а ещё и невероятным спортсменом, — Вот!              Сиканоин протянул руку и тыкнул в лицо друга фотографиями, которые он просто моментально вспомнил, скорчив недовольную гримасу: лицо Сяо пару раз промелькнуло на рекламных постерах спортивной формы. А забыл он, потому что лицо почти своё не узнал! Настолько сильно отфотошопили, что он похож совершенно на другого человека! И вот тут-то он вспомнил, что пару фотографий делал он не один, а с каким-то молчаливым парнем, что только угукал и агакал на все слова фотографов. Поэтому и не запомнил, что тот даже не поздоровался и не попрощался…ходил собственной тенью, будто не живой.       Сяо всё листал фотографии застопорившись на одной: самой неотфотошопленной, которая до сих пор висит рекламой.              — О, это же та самая кепка, которую ты носи-…а где она? — забрал телефон из рук Хэйдзо, рассматривая лицо приятеля.              — Да…потерял, — горько отмахнулся Сяо, — в шапке теплее, но меня всё еще интересует возраст Итэра.              Его одногруппник недовольно вздохнул, почесав загривок, крепко задумавшись:              — Ну…вот…– и после протяжной зевоты до него пришло осознание: — так это…давай в ведомостях посмотрим, там точно должен быть год его рождения…              И Хэйдзо полез искать эти самые ведомости… Сяо откинулся на спинку дивана, посмотрев на время, понимая, что кофейня закрывается через час. Он опустил глаза на чуть обветшавшую и стёртую в некоторых местах обивку, да ногтями подцепил вылезающие нитки. По стеклу всё ещё постукивал дождь, а красивые фонарные столбы не справлялись, тускло освещая каменную дорогу размытой грязно-серой улицы. Кафе всё покидают и покидают люди, раскрывая свои большие зонты, мнимо надеясь, что они их укроют и спасут, но зонтов интересуют только их причёски…       Сяо засмотрелся на это. Он подумал: «А в друг каждый зонт влюблён в причёску?» — достаточно странное и в некотором смысле детское рассуждение, однако достаточно будоражащее, заставляющее задуматься о том, а что такое любовь или влюбленность в принципе? Как это понять? Как почувствовать? Когда размывается эта грань влюблённости и любви? Как строятся мысли человека, когда он влюблён? А любовь к другу — это как? Та самая платоническая любовь — что это? У Сяо отраду и друзей не было, а Хэйдзо называть таковым стесняется, ибо: «Да откуда мне знать как дружба строится? Может он со мной таскается от скуки, а то и от жалости…да и общаться мы стали только в середине сентября…», а та «влюбленность» в Итэра, лишь поверхностные чувства озабоченности и сексуализации объективно красивого тренера, которые пропадают после тренировки, что, вроде бы, и хорошо, и одновременно вызывает у него некоторую тоску.       Но спросить он всё-таки решился:              — Хэйдзо, ты когда-нибудь влюблялся?              — М-что?— отвлекся от поисков юноша, хмыкнув, показав, что услышал его, — ну…было дело, а что? Ты правда хочешь об этом поговорить?              Щеки спрашивающего покраснели, но он, на удивление, не отступил:              — Раз я это озвучил, то всё-таки да…– юноша сглотнул, закинув ногу на ногу, да постарался не казаться глупо.              «А вообще нормально разговаривать на эту тему…парням? А вдруг он сейчас подумает чего!» — уже почти паниковал Сяо, нервно ухмыляясь, судорожно придумывая отмазки и ответы, но его собеседник положил телефон на стол и с тяжёлым, грустным лицом начал отвечать:              — Была вот девушка…– зачарованно вздохнул парень, поставив голову на руку, — умная, дерзкая…и в то же время самая красивая девушка, которую я только встречал! Эх, а какие у нас были встречи и прогулки, какие беседы и увлечения…с ней интересно было всё!.. Но у нас ничего не вышло, она поступила на юридический, а я …хах…вот…я — спортсмен, мне тоже не до отношений, в сборную из раза в раз отбираюсь, до сих пор езжу по соревнованиям. Ну вот…— он удручённо промычал, прикрыв глаза чуть нависшими веками, да начал разглядывать свои маленькие татуировки на пальцах, — …ну…хах…вот…              У Хэйдзо проявляются слова-паразиты: «Ну вот потому что…» — только тогда, когда он чем-то увлечён или обеспокоен, когда его поток мыслей слишком быстро сменяет друг друга… Сяо это заметил в самом начале общения, поэтому иногда его одергивает: «опять воткаешь» — хоть и на деле это ему кажется забавным.              — Да и сейчас я тоже влюблён… а что на счет тебя? — вкрадчиво просипел парень, скидывая с глаз крашеные в темно-рыжий волосы, — чего уж мне одному расчехляться…              А Сяо как-то и не подумал, что ему тоже придётся давать ответ, поэтому, будто отвечает на зачёте по философии, — с тяжестью и страхом, — выдаёт из себя невпечатляющие: «Эм, да не знаю я…вроде бы …да?»       Хэйдзо достаточно быстро понял, что не собирается заниматься трактовкой этих жалких звуков, хоть и ответ его не устроил, и просто придвинул к Сяо телефон, где в спорт ведомости было полное имя и возраст Итэра:              — Он на пять лет старше тебя, и… хых… — Хэйдзо не смог сдержать ядовитого смешка, прикрывая губы ладонью, — у него двойное имя… Сора-Итэр, кажется, родители его просто ненавидели ха-ха-ха…              Сяо подхватил смех, просто не захотев больше вести дискуссии по поводу возраста того человека, решив, что просто спросит сам.

***

      Дождь всё еще размывал улицы. Совсем стемнело. Двое парней вместе шли до ближайшей автобусной остановки ничуть не торопясь, ибо: «суше не станем» — всё по-философски рассуждали мальчишки, так и правда…куда торопиться-то? Дороги пустые, и только свет из окон давал понять, что город не вымер, что люди просто прячутся от капризной погоды. По пластмассовой крыше остановки барабанит ливень, отбивая никому неизвестный ритм, Сяо отряхивает волосы выжимая, пока Хэйдзо высматривает в телефоне расписание автобусов.              — Автобус либо придёт в …– он застыл, с огромным усердием смотря на карту, распознавая маршрут нужного транспорта, и, так ничего и не поняв, с цоканьем выдаёт: — …ну либо не придёт…              — Какие обнадёживающие прогнозы, — кашлянул Сяо, кинув взгляд на парня рядом с собой, — и почему ты, у которого топографический кретинизм, смотрит карты, дай сюда!              — Ну либо поплывем, — сел рядом на скамейку Хэйдзо, всунув ему в руки свой телефон, да навалившись на приятеля, широко расставив ноги, — ты же уже месяц точно ходишь в бассейн, вот и проверим твои способности.              — Ага, щас, ты плавать не умеешь, а мне тебя на своём горбу тащить? — едко сказал кифозник, хоть и всё-таки с улыбкой, рассматривая маршрут автобуса, быстро поняв, что тот встал в пробку и придет в лучшем случае через полчаса.       Сяо лишь недовольно вздохнул, когда тот сел, прислонившись к нему плечом к плечу, мол: «и так мокро, еще и ты тут на меня ложишься», — однако ничего не сказал. Дальше сидели они молча. Изредка проезжали машины, разбрызгивая воду из колеи, вызывая тянущиеся за ними волны. В тридцати метрах от них тихо остановился автомобиль, — наверное, кого-то ждут. Юноша бездумно глядел на дорогу, рефлексируя, пока его одногруппник что-то читал в телефоне, время от времени тихо кашляя и шмыгая носом, что предвещает его скорейшее заболевание.       Сяо даже в компании друга не мог отделаться от навязчивой мысли, что тот мужчина снова где-то рядом и смотрит ему прямиком в затылок.       Он чуть ведёт плечами и делает вид, что замёрз, судорожно осматривая пустую улицу. Дождь только усиливался, и маленькое убежище все меньше и меньше их спасало. Поднялся ветер, ударил по лицам парней, от чего дождь поменял своё и на то грубое направление, вынудив тех одновременно повести плечами. Сиканоин резко подскочил и начал нахаживать круги, переваливаясь с ноги на ногу, а Сяо усмехнулся, когда увидел, как у того щёлкают зубы от холода, и потряхивают плечи, решив, что может себе позволить такую реакцию, ведь абсолютно так же замёрз и продрог.              — Смешно ему… елки-палки…– хмыкнул Хэйдзо и пнул воду, а та волной дотлела до друга…              Сяо подпрыгнул, когда его ноги стали ещё мокрее, чем были, и раздраженно вскрикнув, повторил жест приятеля. И через секунду эти два гения друг друга начали обрызгивать, отскакивая и смеясь:              «Всё равно суше не станем»              Юноши подпрыгивали и толкали друг друга под дождь, уже совершенно не думая, что заболеют или еще чего хуже. А усилило и то громкий хохот Сяо подъехавшее к остановке такси, которое бесцеремонно обрызгало стоящего к ней спиной Хэйдзо:              — Бля-я…– протяжно, удручённо простонал он, оглядываясь на машину.              А из салона такси выходит настоящая дива! Златовласая голубоглазая красавица! Таких дам редко встретишь... Она распахнула свой черный большой зонт и пренебрежительно хмыкнула на плескающихся в луже мальчишек; хлопнула дверью, что аж Хэйдзо отскочил к Сяо, схватившись за его предплечье, да ушла, веляя бедрами, к той самой машине в тридцати метрах, около которой был слышно как она недовольно ругалась: «а поближе не мог встать?»       Приятели переглянулись, Сяо опустил глаза на свою руку, которую в порыве обхватил одногруппник, потом ему на лицо, тот тут же отпустил, что-то буркнув про резкость той дамы. Мальчишки секунду помолчали …и одновременно снова начали звонко хохотать над тем, что Хэйдзо испугался девушки.              — Вот это дама..., — восторженно поговорил Хэдзо, ещё немного посмотрев ей в след. А вот его друг настроя и вкусов не разделил:              — Ну да, — отмахнулся Сяо, несильно пихнув в его плечо, поскорее перейдя на другую тему:— О, смотри, удача на нашей стороне... Вроде бы наш идёт.       

      …

             — А ещё дальше не мог встать? — недовольно протрещала через зубы молодая жена, взглянув на мужа.              «Семейная» пара в ссоре. В очень долгой и затяжной ссоре…       Он тяжело выдохнул через нос, не взглянув на нее. Разговаривать с супругой желание не было, и он до сих пор не понимает с чего вдруг согласился её встретить.              — Не положено останавливаться на зоне остановки, — хрипло бормотал молодой муж, повернув голову в противоположную сторону.              — У тебя жена юрист, я бы в случае чего что-нибудь придумала.              — Мне не нужно, чтобы ты «что-то придумывала». Я просто могу делать всё как надо с самого начала, — сказал, как отрезал. Итэр гаркнул на неё, видно, уже хорошенько раздражившись с ее поведения, хоть и сидят они вместе еще только тридцать секунд.              Навии не понравилось подобное отношение Итэра, но она понимает, что находится в более невыгодном положении, поэтому постаралась половчее перевести тему, смягчив голос:              — Ну что за ребячество, — напыщенно фыркнула та, скрестив руки под грудью, да указала кивком подбородка в сторону остановки, — взрослые парни, а плескаются в луже, как дети.              Он, хмуря брови, достал из бардачка между сиденьями свой футляр с очками, — аккуратно поправляя лежащую там же темную кепку, — и резким движением надевает их, приглядываясь к тем ранее кляксам. Навия оскорбилась и разозлилась одновременно…во-первых: у него зрение минус восемь, и он ничего не видит без очков и линз, а выяснилось, что все это время был и, видимо, ехал без очков, а во-вторых:       — Ты надел очки, чтобы взглянуть на каких-то незнакомых мальчишек, а не на собственную жену? — возмутилась она, взмахнув ладонями, — ты серьезно?              А Итэр в приятном удивлении вздернул бровями: «Это же Сяо!» — подумал он, словив себя на мысли, что рад его видеть, да заодно немного постыдился того, что заметил его только сейчас.              — Твоё лицо я наизусть помню, — язвительно отметил Итэр, наконец переведя на жену свои уставшие после полного рабочего дня глаза, да доставая из кармана таблетки для горла — … к сожалению.              Она обиженно раскрыла губы и вскрикнула:              — Ах ты! — возмущённо зашипела на него та, — еще и опять эти таблетки рассасываешь! Меня скоро стошнит от этого нервирующего запаха лимона!              Навия бросала слова грубо и обрывисто. Ведет себя девушка так, на полном серьёзе считая, что виноват во всех их ссорах — супруг, а она белая и пушистая. Итэр, конечно, тоже хорош, но положение его всё еще на много лучше. Лицо её мужа стало мрачнее любой грозовой тучи, и он с горяча ляпнул:              — Так уходи! — крикнул он, из-за чего тут же закашлял, прикрывая ладонью рот, — ты не в том положении, чтобы как-то сейчас возникать, — уже сорванным голосом засипел он, — поэтому сиди молча.              И машина канула в мрачную и липкую тишину…муж продавил педаль газа, переключил передачу, и автомобиль наконец покинул пустынную улицу, по которой уже не идет дождь, а лишь растекается густой туман.       

***

      Для ноября это слишком солнечный день. Солнце слепило, будто в июне, однако градусник показывал не летние градусы: плюс одиннадцать по цельсию, а ночью аж до минус трёх…– погодка — что надо!       Спортдиспансер, как обычно, переполнен спортсменами, а из некоторых кабинетов даже доносились умоляющие кудахтанья: «Да нормально всё у меня! Мне этот допуск, как воздух, нужен!» — Итэр всё старался как можно быстрее проходить кабинеты, чтобы ни один из зорких ребят, которые находятся у него на учёте, не смогли его словить и начать вымаливать допуск уже в коридоре. Знает он таких. Сам был таким.       Травматолог на ходу заплетает кривую небольшую косичку, случайно толкая людей, мимолетно извиняясь, и когда его опять пытались одернуть «не входить без очереди в кабинет» он просто, игнорируя, раскрыл на распашку дверь и зашёл в кабинет, попутно здороваясь с Бай Чжу, с которым он и разделяет кабинет:              — Здравствуйте, Господин Бай Чжу, — тут же полез в шкаф за халатом Итэр, всё ещё чуть хрипя, — я к вам по делу…              — Хах, а я-то думаю, с чего вдруг вы так зачастили сюда, — отвлекаясь от писанины отвечал мужчина, совершенно не обращая внимания на пациентку, — чего вам надо?              — Ваш сын, отдайте мне его, — внезапно ехидно выпалил он, плюхаясь на своё крутящееся кресло, да посмотрев на обомлевшего коллегу.              Спортсменка вытянула в удивлении лицо, начав оглядывать то одного врача, то другого.              — Ещё чего. Это мой сын, себе своего делайте! — вроде шутя, а вроде и серьезно отвечал Бай Чжу, заметив, что данный разговор вызывает еле сдерживаемую улыбку у девушки.              — Как пациента отдай его мне, — пояснил Итэр, — сколиоза-то у него нет, но всё равно спина почему-то болит! — вновь хрипло и ломко закашлял он, — хоть убейте, но я не понимаю, что с ним!              — Так, — внезапно сменился в настроении мужчина, побыстрее прекратив заполнять бумаги, отдав их девушке, выпроводив ее, да сказал в коридоре, что без светового сигнала над дверью не заходить.              Мужчина сел на кушетку рядом с коллегой, закинув ногу на ногу, да настроился на обсуждение диагнозов его пасынка:              — Я вас слушаю.              — Да что слушать-то? — фыркнул Итэр, лениво оглядев свой рабочий стол, поправив поровнее именную печать, — я ему и плечи фиксировал, и сколиоз выправлял, а всё оказалось в без толку, всё равно говорит, что болит спина…              Бай Чжу стал внимательно слушать рассуждения молодого коллеги, кивая и хмыкая. Молодой человек все расспрашивал про ментальное состояние, про психосоматику, но лицо его становилось всё мрачнее, когда получал отрицательные мотания головой, да наперекор «словесно перечеркнутые» предложения. Он умолк. Крепко. Очень крепко задумался. Итэр начал откусывать куски кожи с губ и всем видом показывал Бай Чжу, что нужно посидеть в тишине. Но и молчать долго не пришлось, он порывисто ударил себя по лбу, введя в недоумение мужчину и взбалмошно вскрикнул:              — Дай мне его полную историю болезни! — в его голосе шатался тембр едва скрываемого нетерпения, а волосы, кажется, еще больше закудрявились, — мне нужно знать всё: от ломанного пальца до бросивших его друзей. Это в твоих интересах, Бай Чжу.              Звучало это как угроза. Отдача ему карточки сына обозначала сделать его лечащим врачом. Не то чтобы Бай Чжу был против, он был даже «за»! Однако видя в каком измотанном состоянии коллега, врачу просто было невыносимо совестливо хоть что-то ему давать:              — Сора, может вы возьмёте пару выходных? Отоспитесь… — сочувственно пошёл поперёк Бай Чжу, — к чему все эти переработки?              Губы Итэра дернулись в нервном тике, и он отрицательно замотал головой, будто уставать — это стыдно. Парень начал быстро причёсывать себя пальцами, и по нему стало видно, что он начал волноваться:              — Я хочу пациента вылечить! Да и тем более у меня в больнице еще смены, здесь время от времени появлюсь не просто как врач-лфк, какой выходной, Бай Чжу? — всё хмурился сонный молодой человек, смотря на мужчину, явно испытав неприязнь к имени, по которому к нему обратились, — дайте мне его карточку и я определю его проблему!              Да, это имя явно послужило для него некоторым триггером. Ведь он и сам не заметил, как встал со своего места, сильно-сильно напрягая плечи и пережимая кулаки. Его голос дрожал, хрипел, а брови изогнулись в кривой полосе. Но пыл быстро спал, когда он столкнулся с ледяными глазами Бай Чжу. Парень оглянулся, понял, что погорячился, тут же остыв, извинившись:              — Впервые такое…никогда вот так не заводился, простите меня, — выдохнул травматолог и ощутил невероятное облегчение, из-за чего тут же стал себя чувствовать в разы лучше, и вот перед Бай Чжу снова спокойный, уравновешенный молодой врач, а не затюканный парень с недосыпом.              Бай Чжу Итэру мягко улыбнулся, да похлопал по плечу, вспомнив его отца: у того бывали такие же крайне редкие воспламенения, та самая категоричность и упертость, которые касаются только работы и ничего больше: «Видимо, семейное…» — отшутился мужчина и достал из стопок карточек нужную, прокатив ее по столу:              — Читать там много.

***

      Прочитал он и правда очень много. Бай Чжу принимал спортсменов, а он сидел и читал этот «доисторический папирус», который по толщине был, как хороший кирпич, которым можно кого-нибудь убить. Из разговоров с отчимом своего пациента, он понял, что у Сяо даже друзей не было никогда из-за его скверного характера, поэтому-то, видимо, ему и тяжело открываться. Но из всего, что врач узнал о нем, его больше всего зацепило насколько же много записей у пациента от аллерголога.       Честно говоря, момент про скверный характер Итэра поразил. Врач не может не согласиться с тем, что он достаточно колкий и за словом в карман не полезет, но уж точно не «скверный характер» или как сказал сам Итэр: «я бы сказал, что он, ну, может быть, вредный, но уж точно не скверный, а даже если и так, то внешность его спасает». — на что Бай Чжу мягко расхохотался:              — Я думаю, это хороший повод, чтобы гордиться сыном.              Итэр лишь инертно на это кивнул.       

…

      Диспансер покинул он быстро, особо никого не принимая, ведь он всё равно приезжал туда, дабы забрать карточки по лфк своих занимающихся.       Когда он подходил к машине, то с ужасом обнаружил, что в ней кто-то есть и этот «кто-то» — его младшая сестра. Парень испуганно начал рыскать по карманам куртки и обнаружил, что ключей от машины нигде нет…       Он знал, что она сегодня была на УМО, Итэр сам и предложил ей ее довезти до бассейна, так как тоже туда едет в это время, но говорилось, что ждать она будет около машины, а не «в».              — Карманница малолетняя, — прошипел он, а та лишь опустила зеркало водительского сиденья и высунула локоть, облокотившись:              — Запрыгивай в тачку, ковбой, — лопнув пузырь жвачки, нагло и долго протянула девчонка, — долго ты сегодня…              — Пошла вон с водительского сиденья, — с пренебрежительной насмешкой, но все ещё беззлобно фыркнул старший брат, открывая водительскую дверь, — давай проваливай.              Девчушка не обижается. Она хохочет, всовывая ему в руки ключи, опять делая акцент, что очень удобно, когда машина заводится нажатием кнопки и надавливанием педали. Люмин знает, что окажется безнаказанной, знает, что её любят. А любят ее очень сильно…              — Вообще-то, я скоро буду на права сдавать, мог бы и помочь, — задирает нос девушка, фыркая, но послушно садясь на пассажирское кресло.              — У тебя-то и человеческих еще не должно быть, — это он так намекнул, что она еще не совершеннолетняя, и то, что он в жизни не будет ехать в машине, где семнадцатилетний подросток за рулём.              — Эй!              — Я бы тебе и паспорт в прошлом году не выдавал, — хмыкнул хозяин машины, ожидая, когда она пристегнётся, — ну, может только ветеринарный…              Люмин цокнула, да закатила глаза, не серьезно обидевшись, да вновь получила: «не закатывай, а то не откатятся назад, там же пусто у тебя», — на что получил толчок в плечо, однако он не перестал от этого едко хохотать, да говорить, что это он любя.              —А вообще ...Как дела? Получила допуск? — резко включил старшего брата Итэра, начиная беседу.              — Ну да, а че нет-то? — беззаботно щебетала спортсменка, — я, как обычно, все быстро прошла…туда-сюда и готово…              — Ну да, ты у нас здоровая, как бык…              — Ага, в отличии от тебя, лох, мха-хы-хы, — она пока болтала начала копаться у него в бардачке, в поисках чего-то интересного, стоящего внимания, ну, или на крайний случай, съестного, но находит, как обычно, только лекарства от горла и кашля, время от времени натыкаясь на антиаллергенные препараты, — а че у тебя всё в таблетках-то?              — Мне кажется отсюда уже достаточно близко до зала, можно и пешком дойти, да? — непрозрачно намекнул парень, сладко улыбаясь своей сестре и та захлопнула бардачок.              — Кстати, а это вы обсуждали этого… Сяо с травматологом? — задорно спросила Люмин, чуть наклонившись вперёд, дабы разглядеть реакцию брата, — он ведь сын этого травматолога?              — Та девушка была твоей одногруппницей, да? Я-то думаю, чего лицо знакомое, — цокнул он, да кашлянул, — послушай меня, не суй свой маленький нос туда, куда не стоит, поняла? — пригрозил Итэр и взглянул на сестру, когда остановился у светофора.              — Конечно понимаю, у меня голова на плечах есть, — буркнула девчонка, достав еще жвачки из кармана, — К слову, на днях его видела в бассейне…в жизни он намного красивее, чем на фотографиях и видео, и знаешь, я так подумала, скорее, Аполлон — ты, а он –Кипарис.              Итэр молчал, не комментировал, он ведь знает этот миф, и знает кем приходились друг другу Кипарис и Аполлон. А вот Люмин — мелкая гадюка, — всё продолжала строить из себя дурочку:              — Мне кажется или там у тебя какое-то особенное отношение к нему? Я просто решила посидеть на трибунах, и, хах, что это были за разговоры? — она сухо усмехнулась, начав разглядывать свои острые, но не длинные ноготки, — «Я не припоминаю, что приходил на балет «Лебединое озеро», Сяо, поживее, а то от холода ногу сведёт и ты пойдешь на дно…», «Но ты же меня спасешь?», «Искусственное дыхание я делать умею…».              — Когда кажется — креститься надо, — затормозил девушку парень, грозно на неё зыркнув, — Люмин, я женатый человек, ты в своём уме? Не перевирай, там другой диалог был.              — А я разве что-то такого сказала?! — она скорчила безобразно-оскорбленное лицо и прижала ручку к груди, — ха! У кого, о чем болит, братишка.              Итэр из последних сил держит себя в руках, чтобы не высадить сестру из машины, искренне поражаясь тому, насколько она избалованна любовью родителей и безнаказанностью.              — Ты только из него потом грустный куст не делай, хорошо? — язвительно шепнула напоследок она, отвернувшись к окну, но последнее слово оказалось за Итэром:              — Кипарис — дерево, — он остановил машину, намекнув ей выйти, — до бассейна минут семь. Вот пройдёшься подышишь, подумаешь над словами.       — Минут семь на машине! — только и успела негодующие выпалить девушка, как перед ней уже закрыли дверь.

***

      Через двадцать минут Люмин была в фойе, промокшая, так как попала под дождь, и уже видела, как Итэр во все десна улыбается своей детской группе, в которой затесался тот самый Сяо.       Девушка тут же направилась в ту сторону и показательно фыркнула в лицо старшему брату, а тот лишь ей улыбался: «подумала?», — тихо спросил он.              — Подумала! — вскрикнула спортсменка, вытирая под острым, узким глазом потекшую туш, — и поняла, что ты просто ужаснейший человек, Итэр! И кипарисы относятся к кустарникам тоже!              Она топнула ногой и шумно начала подниматься по ступенькам, чуть ли не расталкивая людей на своём пути. Итэр лишь улыбнулся и добро добавил ей в спину: «и я тебя люблю!»       Сяо на него тут же покосился, ибо у него всплыл вопрос, но Итэр на него ответил быстрее, чем он успел его задать:              — Сестра моя младшая, — хихикнул тренер, — это она не со зла.              — Она тоже плавает?              — Не, она занимается прыжками в воду, хоть и дополнительно ОФП делает еще и с моей матерью, — Итэр разгладил свои волосы, заглядывая в глаза собеседнику, — ты что, простыл?              Его тон сменился и показался более тревожным. Итэр отправил детей переодеваться, а сам продолжал разглядывать то покрасневшие потрескавшиеся губы, то воспаленные глаза: «ну конечно он простыл, под таким ливнем сидел вчера… Надо было ему и его другу предложить их подвезти…» — тут же у него промелькнула колкая мысль.              — Да нет...Я не простыл, — и как назло он шмыгнул носом в этот момент, и его врач уже был готов развернуть его домой, — у меня аллергия…я думал ем обычный круассан, а там подстава: миндаль оказался…короче, это я еще нормально выгляжу.              Итэр недоверчиво его ещё раз осмотрел, предупредив, что если станет хуже, то тут же об этом непременно говорить. Сяо закивал, абсолютно осознавая, что с аллергией шутки плохи, ибо он сегодня чуть не задохнулся прямо перед парой по БЖД. У Хэйдзо волосы чуть не посидели! Как он перепугался! Повезло, что их БЖДшник — медбрат по совместительству. Поэтому-то Сяо и напросился на дневное занятие: «первый и последний раз» — как он выразился, потому что вечером он идет к аллергологу.       

…

      Дети разминались в меру своих сил. Они капризничали и вечно ставили свои условия, а тренер всё им улыбался, да делал вид, что идёт на встречу: «Ну я подумаю!» — фраза, которая повторялась явно чаще, чем ее произносит среднестатистический человек за сорок минут. Однако, детишки всё равно делали так, как говорит делать их инструктор, так как тот умело управлял и манипулировал ими их же словами. И пока Сяо растягивался отдельно в уголочке, наблюдая за тем, как Итэр возиться с детьми, он заметил, что тот и правда выглядит как старший брат, который почти всё детство таскался с младшими.              — Так, Кли, не филоним или ты хочешь быть горбатой, как Квазимодо? — поправляет десятилетнюю девочку он, пугая страшными диагнозами, — хочешь жить взаперти в церкви?              — Не-ет! — перепугалась она, тут же начав работать усерднее, и послышался ещё один едкий хохот…              — Сиамские близнецы, я не понял, смешинку в рот поймали? — рассердился Итэр, направив свой взгляд на двойняшек Райден: мальчика и девочку, — Куникудзуши, ты тоже не хохочи, пока задание делаешь, а сколиоз в виде крючка будет, да-да…              — Я вам не верю, такого не бывает! — возразил мальчик.              — А вот и бывает, будешь заниматься со мной до двадцати лет! Вон видишь, — он, взмахнув ладонью показал на смутившегося Сяо, — вот ему девятнадцать лет, а всё со мной занимается.              Сяо промолчал, решив не вмешиваться в воспитательный процесс, однако удивился, что Итэр назвал его международный возраст, а не «по расчету их страны». Это его смутило, ведь обычно его возраст упоминается только среди семьи.       Во время разминки еще пару раз было выкрикнуто парочку имён, и было ощущение, что в группе не пять человек, а десять…              — Так, рыбы мои, ноги в руки и намыливать пузо перед водой, — Итэр поставил руки в боки, оглядев своих детей, — в душе долго не рассусоливаем, сполоснулись и пошли в бассейн, а тебе, Рейзор, наоборот: не просто сделать шаг под струёй, а постоять хотя бы секунд тридцать. Не сахарная фея, не растаешь.              И под звонкий хохот, дети направились переодеваться, и Итэр выдохнув, да перша горлом подходит к Сяо, который уже складывает коврик:              — Хорошо размялся? — уже чуть сипло спросил тренер, — и, кстати, ты теперь можешь с футболкой приходить в зал, в топлес больше нет нужды.              Сяо, конечно, кивнул, да мгновенно словил себя на мысли, что немного расстроен этим фактом…как-то привык уже, да и гордость за себя брала: он ведь вновь вернул себе сильную спину и подкачал плечи, поэтому выглядит это красиво, а Сяо привык красоваться и хвастаться, а Итэр тот, перед которым он б однажды хотел покрасоваться…но увы: дурной тон. Если случай подвернётся, надо, как всегда, будет сказать: «Я буду стараться ещё больше! Нет-нет! Я совсем не так хорош...»              — Тогда иди переод-…кхм-… вайся, а я добегу до медсестры, — закашлял посередине предложения утомленный парень, перетирая глаза, а Сяо вспомнил, что у него есть, что спросить.        Бывший атлет шагнул и по инерции, не подумав, вытягивает руку, да хватается за запястье тренера, останавливая его. Итэр удивленно вскинул бровями, взглянув на их запястья, а юноша, как ошпаренный, отдернул руку:              — Я не специально, — тут же оправдался он, почувствовав, как загорели и щеки, и шея, и уши, — …блин…              Итэр ему улыбнулся, отмахнувшись, да повернулся к нему опять всем телом, так и спрашивая, чего тот хотел, а Сяо уже неловко спрашивать! Ну что за ситуация-то такая?! Он быкнул, он мыкнул, да подумал, что он не какая-то там тряпка половая: «ну я минимум полотенце для рук…» — и, кашлянув, спросил:              — Я вот сколько на тебя гляжу, все понять не могу…а сколько тебе лет?              Врач-ЛФК скинул с плеч свой кудрявый низкий хвост и то ли с невероятно профессиональным сарказмом, то ли на полном серьезе выдает:              — Хах, мне сорок шесть, — спокойно сказал он.              — Да ну, — не веря протянул Сяо, — быть не может.              Итэр изогнул бровь, ехидно тянув лыбу:              — А сколько дашь?              Сяо молчал, он смаковал слова на языке, осматривая нет ли никого поблизости, кто мог бы слышать диалог, и отмахиваясь усмехается:              — Ну, пару раз точно дам, — он скрестил руки под грудью, прищурившись на парня перед собой, наклонив голову в бок.              А Итэр с теплой улыбкой умело отвечал ему:               — Я женат, у меня есть кошка и ребёнок, шесть кредитов и ипотека. Вот смотри: дочка моя!              И вот...он уже держит открытую фотографию в телефоне, где у него на руках сидит годовалая девочка с платиновыми волосами, а глазами голубыми, точно чистое небо! И рядом высокая длинноногая блондинка, именно та, которую он вчера и видел…       Сяо ему нервно улыбнулся, но задумчиво нахмурил брови, рассматривая снимок: ребёнок и правда очень похож на врача, да и зачем ему фотографироваться с каким-то ребёнком, если это не его?       

…

      Бывший атлет впервые видел этот бассейн не только при освящении массивных ламп, но и дневном натуральном свете. Сразу казалось, что это совершенно другое место. Зал переполнен людьми: тренерами и спортсменами, — но народу было не на столько, что не протиснуться. Самое явное, на что юноша обратил внимание: женщина-тренер, которую на трансляции он и видел, предположив, что эта та самая мать и по совместительству бывший тренер Итэра…       На вышке стоят прыгуны, из-за чего четыре из восьми дорожек разделили напополам, дабы дать и им пространство для занятий. Не было слышно, о чем они там говорили, но перед тем, как начать делать элемент, спортсмены хорошенько насмеются, а может ждут указаний и заданий от тренера. Сяо решил не засматриваться на них, так как его пробивает на дрожь, когда он видит, как те стремительно летя головой вниз, пролетая и бетонные, и пластмассовые вышки, проворачивают воздухе винты и тройные сальто, красиво и не очень входя в воду.       Итэр сказал ему занимать самую крайнюю дорожку и проплыть пятьдесят метров на спине на одних руках, а сам ушёл разговаривать с матерью по поводу того самого парня с плечом, так как увидел его, когда они занимались в зале. И разговор не клеился, как обычно. А вообще, женщина выглядит хорошо, очень даже хорошо сколько ли там ни было ей лет: она достаточно стройная, высокая, сухая и с острыми чертами лица, длинные черные волосы уложены в низкую ленивую кичку, а глаза узкие, аккуратные — Люмин точная её копия, не считая цвета волос, которые достались ей, видимо, как и Итэру от отца.              — Инвалиды, если я узнаю, что вы не доплываете, я вас отправлю к сыну, вы меня поняли? — грозно разносился по залу ее властный голос, а спортсмены все неловко поперхнулись.              Видимо, словили за руки.              — А как лучшему другу скидка будет? — шутя спросил Кадзуха, становясь на тумбу, — ну, там процентов семьдесят?              — Тебе никаких скидок, — скрывал лицо от брызгов Итэр, наблюдая за тем, как дети прыгают в воду, а одной вообще пошёл помогать спускаться, так как ей стало страшно, — а вообще надбавку сделаю.              — Ну или хотя бы особые услуги? — причмокнул Каэдэхара, отправив воздушный поцелуй, а Итэр вместо ответа толкнул его в воду со словами, что обсудят все на «личной встрече», из-за чего тому пришлось экстренно принимать стрелочку, — ну тогда договорились! — из воды выкрикнул спортсмен и поплыл делать задание.              Суматоха. В зале очень шумно.       И находясь в этом хаосе, Сяо трижды сказал спасибо Итэру, что тот занимается с ним индивидуально, когда зал уже закрывается, но в тоже время, ему стало немного неловко, ведь просто увидел эту колоссальную нагрузку. Однако, сам же тренер был абсолютно холоден в этой обстановке и нельзя сказать, что он как-либо напрягался, только время от времени пропускает пальцы через волосы, а так планку держит просто невероятно, что и производит на Сяо дикое впечатление.       Как назло, еще и дети начали баловаться: расслабились, поняв, что у них сегодня в группе есть «частник», на которого их тренер часто отвлекается, и потому ребята начали друг друга пихать, ругаться, лезть не в свою очередь.              — Кли, чем больше ты балуешься, тем больше ты делаешь приседаний на суше, поверь, тебя достать из воды мне не составит труда, — ходит по бортику парень, расправляя плечи, выглядывая поголовно всех своих оздоровителей, — не искушай судьбу.              Девочка ядовито улыбнулась и истинной зазнобой ему отвечала:              — А мне нельзя приседать или вы уже забыли? У меня колено больное! — показала язык она, держась за дорожку, халтуря.              Итэр на нее посмотрел, поняв, что у него и правда это вылетело из головы, но все равно нагнулся и достал за руку худую девочку из воды, поставив на ноги:              — Значит отжимайся.              И она правда начала отжиматься! Спорить или ругаться с хорошим и на деле лояльным тренером: край наглости и невоспитанности. Единственное с чем им не повезло, так это с тем, что врач не наделён той «человечностью», если точнее сильной эмпатией, и ему не жаль наказывать негодников.              — Только не надо тут плакать, — без зазрения совести процедил Итэр, — не хочешь плавать, значит бдишь отжиматься.              Кадзуха хмыкнул, когда увидел, как бушует его друг, отметив себе, что тот очень нервный сегодня, с крайне отвратительным настроением.              — А вы чего застыли? Работаем. — гаркнул на остальных детей инструктор, выдыхая.              Сяо тоже стало страшно делать что-то не так, ведь не особо хочется, чтобы на нём сделали такой вот акцент, только вот он не понимает, что Итэр так ему никогда не скажет, ведь тренировка с группой детей всегда примерно так и происходит, и если он не будет их вовремя пресекать, то те просто сядут на шею.              — Я плыла первой! — вскоре донеслось из воды, — не лезь!              — Я лучше, значит я и буду первым плыть!              И вот Итэр вновь тяжело вздыхает, обращаясь к детям, уже зная в чем суть конфликта:              — Куникудзуши, отстань от своей сестры, она плыла перед тобой, значит и будет плыть так всю тренировку. Не влезай, — старался не хрипеть он, рассматривая уставшими глазами лица детей, — если ты считаешь, что ты лучше, то давай запишу тебя на соревнования, тебе, видимо, понравилось тогда, да?              — Ну, Итэр! — мальчик покраснел, вспоминая тот провал, хмуря бровки.              — Вот и все, плыви молча.              В принципе так тренировка и проходила. Дети в конце концов успокоились и перестали вести себя, как говорит Итэр, как панки, и начали работать, хоть и до конца воды осталось двадцать минут, и вот тренер вновь одаривает вниманием более терпимого спортсмена, да и он его расстроил:              — Сяо, не правильно делаешь. Давай мы с тобой, пожалуйста, не будем возвращаться к тому, с чего начинали, — на этом моменте в его голосе так и трещала усталость, — будешь и дальше неправильно делать, я просто прыгну к тебе в воду.              На этой угрозе посмеялись даже дети, ведь никто ему не верит. Итэр в двадцати пяти метрах от бортика, четко наблюдая за ним, поэтому Сяо, поудобнее сжав колобашку, вновь начал делать задание и буквально отплыл на два метра, как чувствует, что вода на его дорожке потревожилась…он остановился и заметил, что тренера на бортике нет, вещи его отброшены на стул спасателя, а его мать пораженно вскинула бровями! Его охватил очень неприятный и странный страх, и он начал судорожно предполагать сколько у него есть секунд, до того, как парень окажется около него, но не прошло и жалких десяти секунд, как юноша видит, что по дну, под ним, быстро проплывает парень, а через секунду, его уже хватают со спины под плечами, с силой, меняя положение его конечностей.              — Я требовал от тебя этого, — сказал раздражённо Итэр случайно касаясь носом его щеки, тут же уводя голову назад, — минимальное требовалось. Шею вытянуть, а поясницу не прогибать. — он схватил того под поясницей, приподнимая её, аккуратно фиксируя положение.              Атлет весь сжался, смутился и побоялся хоть немного заикнуться. Он старался замереть в том положении, что сделал Итэр, да начать выполнять это задание. Кто же знал, что однажды он реально спрыгнет. Для бывшего пловца натянуть шапочку и очки –дело сущих секунд, а сделать нырок — база. Сяо не мог отделаться от мысли, от восхищения, насколько же быстро оказался рядом с ним врач…и насколько же это было красиво!       Но, видимо, все те же неведомые силы, что вынудили его поскользнуться в самом начале их занятий, решили и в этот раз его спустить с неба на землю: его правую ногу прострелило ужасающей резью. Судорога.       Парень попытался за что-нибудь ухватиться, надеясь, что Итэр всё ещё позади, однако вера разбилась в дребезги: тот уже отплыл ближе к детям, ругая, говоря, что всё видит. Паника начала нарастать.       Каждое новое движение начло приносить боль: гребок, вздох, поворот, — больно. Эта паутина поползла выше по ноге, и стало казаться, что судорога отдаёт в зубы и глаза, и вот-вот начнётся мигрень.       Больно. Больно. Больно.       Сяо начал чувствовать, как его тело опускаться глубже из-за испуга, а нога все сильнее немела. От страха прекращают работать голосовые связки, а мышцы все больше сковывала своими грубыми цепями-кандалами эта невыносимая резь.        И когда его лицо почти накрыло водой, как его вновь подхватывают сильные руки. Инструктор вытянул его из воды, положив на себя, быстро помогая тому поменять положение ноги, увидев там судорогу. Тонущий вцепился ему в плечи, начав барахтаться, делая только хуже. Просить успокоится смысла нет: он чуть не утонул, о каком спокойствие идет речь?! Но до бортика метр, и тренер просто грубо хватает того под шеей, не давая утонуть, и вытаскивает из воды. Вылез быстро, неделикатно закинув и своего оздоровителя. Ситуация прошла слишком тихо, поэтому, когда Итэр посадил Сяо на скамейку, сев напротив, мало кто понял, что произошло. Врач снял с себя шапочку и очки, перехватив его ногу, фиксируя положение, лишь тихо прошептав: «Дыши». Сяо успокоился, содрав всё со своей головы, обескураженно глядя на то, что Итэр без промедлений, молча, сжал его ногу, взяв чьё-то полотенце, да послав хозяина за медсестрой.              — Скажите ей принести пластыри, булавку и перекись водорода. Быстро.              Он вытер его ногу, да начал просто минимально массажировать место судороги, избавляя от неприятных ощущений заметив, что тому стало намного легче. Несчастный выдохнул, когда боль пропала, и он уже хотел горячо благодарить своего спасителя, старательно не обращая внимания, что его нога лежит на его бедрах, да стараясь смотреть тому в глаза, хоть чужое тело просто чисто в эстетическом плане привлекало и хотелось чуток его поразглядывать, да не тут-то было: судорога просто поднялась выше и теперь свело бедро.       Сяо болезненно ойкнул, схватившись за ногу вновь, и врачу просто пришлось отдирать его руки от ноги, — говоря, что тот делает только хуже, — чтобы хотя бы посмотреть расположение напасти: внутренняя сторона бедра. Итэр тяжело выдохнул, понимая, что парнишке сейчас может стать неловко, но делать нечего, и он принялся растирать бедро, проминая, разглаживая, не поднимая взгляда на него, хоть и чувствовал, как тот своим острым взглядом сверлит дыру ему во лбу. Он быстро понял, что массаж тут просто не поможет, поэтому оглянувшись по сторонам, облегченно выдохнул: из дверей на лестницу показалась фигура девушки, которая практически бежит, держа в руках всё, что было попрошено.       Барбара хотела поскорее сделать всё необходимое, отодвинув Итэра, но тот выхватил из ее рук иголку шприца, открыв. Сяо испуганно дернулся, он знает, что тот хочет сделать.              — Итэр, а…              — Сяо! — звонко и до ужаса нежно позвал его Итэр, да слабо ударили пальцем по подбородку, — посмотри на меня.              Ну Сяо конечно же посмотрел! Он обомлел, когда увидел, как на него тепло и мягко глядели, сдержанно улыбаясь. Губы юноши изогнулись в глупой непонимающей улыбке, Итэр зачаровал его, выдерживая этот зрительный контакт. Но всё не так просто, эта уловка отвлекла того от иголки в руках врача, которая прямо сейчас своим острым кончиком проткнула ему бедро, пустив горячую кровь ему по коже, прекратив судорогу. Несчастный обиженно ойкнул! Он мгновенно опустил глаза на ногу, на которую уже наклеивают пластырь, а врач злорадно улыбается, да напоследок шлепнув по бедру, опустил его ногу, поставив на пол и последний раз мазнул глазами по растерянному Сяо из-под ресниц.              — Тренировка окончена, — крикнул он детям, которые сразу вылезли из воды, на удивление, послушно сев на скамейку, когда заметили, что тренер начал вытаскивать парня из бассейна, — все идите греться, рыбы мои!              Юноша в негодующем смущении, перетирает шею, смотря как группа уходит, да рассматривает тренера, стоящего к нему спиной, болтающего с Кадзухой, да и в принципе со старой группой, у которой тоже закончилось время на воде, и они потихоньку перетекали в сторону душевых.              — Плавать сегодня собирался что ли? — отлеплял от ключиц и груди волосы Каэдэхара, смахивая капли воды на такого же мокрого Итэра, — блин, клево выглядишь…до сих пор спортикосом себя чувствуешь? Вот это сиськи…можно потрогать?              — М-ага, — промычал молодой врач, неосознанно начав разглядывать себя, — думал, как группу отпущу, то поплаваю в пустом бассейне, вот теперь понимаю, что не очень хочется… — Итэр взглянул через плечо на Сяо, который ушел к бортику за своими вещами, — господи, тридцать три несчастья…              — Но тебе он нравится, признай, — улыбнулся его друг, да потянулся к груди Итэра чтобы тыкнуть, но его запястье было хлёстко ударено, — по-моему, он милый.              — При личной встрече, Кадзуха, — он опустил его руку, подмигнув, да открыл более серьезную тему: — Всё, как клешнями, вечно вытягиваю из него…даже и не знаю, что и делать с ним…        Он пристально наблюдал, как Сяо сел на скамейку, начав разглаживать шею, растягивая её, видно сдерживая себя от болезненного мычания. Итэр прищурился, видимо, окидывая взглядом очертания позвонков его шеи, о чём-то начав догадываться:        — О, я знаю, что делать с ним! Шея! Кадзуха, шея! — радостно затряс руками Итэр, поражаясь своей невнимательности, — чего же я сразу не догадался! И судорога произошла из-за того, что я ему шею потянул в воде! И на первом занятии ему спину прихватило, потому что он неправильно начал растягивать шею! И плечам от тейпа было легче, потому что я еще и мышцы шеи облеплял! Вот я придурошный, Кадзуха!              — Да…шея…? — менее уверенно повторил слова врача спортсмен, неловко улыбнувшись, — да не придурошный ты, а он всё нормально ощущения описать не мог, сам же это только что сказал…ты чего такой нервный-то? Никогда таким не был…              Итэр зачесал челку к затылку, быстро заморгав, когда вода с ресниц начала падать ему в глаза, да начал перетирать расцарапанные плечи, заметив как нехило их располосил ему Сяо… Он что-то еще сказал другу, начал вслух рассуждать, озвучивая ему предположения и новый примерный план лечения, а тот всё кивал и хмыкал, делая вид, что понимает хоть слово.              — …и теперь мне нужно узнать в точности как он упал, желательно именно увидеть…– закончил мысль травматолог, оперившись рукой на бедро.              — А разве это не первое, что делает врач перед лечением?              — Первое. И я спрашивал, и думал, что понял со слов всё, что он мне сказал и зря, возможно, Сяо сам уже что-то забыл, — зевнув, отмахнулся он, — все-таки особенно болезненные воспоминания забываются.              — Получается…ты начинаешь с самого начала? — с насмешкой выдал Каэдэхара, сочувственно хлопнув того по плечу.              — Получается…так.       

***

      Сяо вышел на тёмную пустую парковку, накидывая на голову капюшон, фиксируя его наушниками, подумывая и вправду в скором времени начать одевать шапку. Он остановился, чтобы включить плейлист, листая, выбирая, да чувствуя затылком чей-то взгляд.       На улице было тихо, только и был слышен гул машин, доносящийся с КАДа. На небе не было и облачка, и ярко блистали маленькие точки, — звезды, — наблюдая за жизнью на планетах. Неявное разглядывание неба отвлекает от беспокойства, которое должно было уже как давно наступить, но всё никак не приходит — опаздывает, видимо.       Сяо сегодня за день чуть два раза не умер: первый раз чуть не задохнулся, второй — чуть не захлебнулся. Странные ощущения. Он, вроде бы, должен быть несусветно напуган, но помимо голода ничего не чувствует. Ну, только что это назойливое ощущение того, что на парковке он не один, а кто-то ещё тут присутствует. Парень поворачивается, никого не наблюдает… и напрягается еще сильнее.       Решив больше не стоять посреди дороги, он, в конце концов, тыкает на первый попавшийся плейлист, начав делать шаг, а его кто-то хлопает по плечу. Парень подпрыгнул, вздрогнул, отойдя на метр от тени, что потревожила его, но быстро успокаивается: это же Итэр. Сяо повесил на шею наушники, выдохнув, хотев спросить, что он от него хочет, да тренер начал диалог первый:              — Прости, что сорвался сегодня на тебе, — говорил он это не особо-то и совестливо, будто из этикета, — я был не прав.              Юноша не понимающе хлопает ресницами, разглядывая парня перед собой, все думая, когда же он на нем сорвался:              — Эм… не подумай неправильно, но в каком месте ты на мне сорвался? — на полном серьезе смеясь сказал парнишка.              Брови Итэра удивленно вздрогнули, и он сухо хмыкнул, и прочистив горло с улыбкой добавил:              — Тебя подвезти …мм… до метро, до остановки…? — тихо хмыкнул он, — до дома?              Сяо потратил пару секунд на размышления, делая вид, что не согласился после того, как тот только начал говорить слово «подвезти», ибо идти пешком сил практически нет. Итэр стоял под фонарём, и высушенные феном волосы красиво струились по плечам, путаясь в изгибах темной куртки, кажется, бывший атлет впервые видит своего тренера с причесанными и уложенными волосами. Он всё выдерживал каменное лицо, хоть и понимал, что розовые щеки его сдают, и с наигранной скукой отчеканил:              — Если не сложно, то довезёшь до метро? — парню ведь еще к врачу ехать, да распинаться перед ним.              Итэр положительно кивнул и подозвал за собой, ведя к машине. Салон был дорого отделан и видно, как за внутрянкой ухаживают. В машине особенно сильно ощущался запах лекарств от кашля вперемешку с ароматом женских духов. Сяо рассматривал салон, всё думая, сколько же зарабатывают травматологи, ведь у его отчима машина тоже «не игрушечная», хоть и берет в учёт, что врач — престижная профессия. Итэр включил лампочку над рулем, копошась в рюкзаке: он что-то достал и откинул его на задние сиденья. В его руке затрещала фольга, и в его пальцах оказалась сосулька от горла, которая сиюсекундно оказалась у него во рту, ударившись о зубы.              — Ой, — повернулся к нему Итэр, положив руки на руль, — тебя же этот запах не раздражает?              Сяо пораженно сморщил лицо и беззлобно фыркнул:              — С чего вдруг? Почему меня должен раздражать запах лимона и меда?              Итэр пожал плечами, уведя глаза на дорогу, заведя машину:              — Мало ли, ты ведь аллергик, — бесстрастно отвечал он, скользнув глазами по своему обручальному кольцу.              На секунду повисло тугое молчание. За окном мелькали размытые картины видов города, тихий шум шин по разъезженной дороге отдавал вибрацией в ноги, а от неловкости сперло дыхание.              — Мне нравится, — кашлянул Сяо.              — Нравится «что»? — переспросил Итэр, заворачивая к метро, к величественному зданию, световые столбы которого освещали ночное небо.              — Этот запах, — пробормотал он, отвернув лицо к окну, — хм… он тебе идет. Что-то в этом есть.              Машина мягко затормозила у площади, на которой находится здание метро, и Итэр развернулся на него, смотря как тот оперативно расстёгивается, пропуская через пальцы ленту ремня, чтобы железная защелка не прилетела в окно, да нащупывает телефон в кармане.              — Спасибо, что подвёз, — открыв дверь, впустив холодный влажный воздух в слон, тихо сказал он, но не успел покинуть машину, как врач его отозвал:              — Стой, подожди, — опять захрипел Итэр и полез в бардачок, — вот, держи, не теряй больше.              Врач приблизился к нему, потянувшись руками, и надел парню на голову его кепку, быстро и не очень аккуратно расправив тому по сторонам волосы. Сяо не смог скрыть радости от осознания, что любимая вещь нашлась, он поправил её, разворошив волосы и благодарственно посмотрел на рядом сидящего, а с губ само сорвалось:              — Не хочешь как-нибудь сходить попить кофе?              Первый этап к смирению того, что Итэру сорок шесть.