Нам (не) нужна помощь

Игорь Селезнев чувствует, что задалбывается. В какой-то момент очень хочется бросить все, взять в охапку Алиску и улететь домой, на Землю, а там на пару неделек в экопарк. Природа, животные, непрочитанные книги, прогулки утром и вечером, а ещё никаких военных, разборок и бывших жен с их любовниками… Одна проблема — никакого морального права улететь у Игоря Селезнева сейчас нет. Сам взял на себя ответственность за пострадавших животных. Сам носился с растворами и ампулами, сам обрабатывал животным еду. Глупо это, совсем по-детски, по-юношески, когда мелкий совсем Игорь жаловался меньшим братьям человека на свою жизнь, и был уверен, что жители Космозоо с своими красивыми умными глазами его понимают и жалеют. Сейчас вот Игорь был уверен, что его понимает самый старый богомол. Бедному насекомому тяжело было ходить, он с трудом боролся с заражением, но послушно подползал к Игорю за лекарством и, кажется, смотрел с благодарностью. И немножко виновато. Словно извинялся за свое состояние. Игорь богомола, естественно, прощал. Успокаивал, что он сильный, он справится, а сам все больше чувствовал, что не справляется, не вывозит. Слишком много всего. Сегодня вообще учудила Алиска. Только Игорь на больного У наткнулся, который расхаживал без куртки и усугублял свое состояние, как рядом возникла взволнованная Кира, потерявшая Алиску. Ребенок не нашелся в ближайшем санузле, в буфете его не оказалось, и вот тут всем, включая левого Весельчака стало как-то даже страшно. На бывшую жену смотреть было больно. Оно и понятно, столько лет не видеть дочь, наконец оказаться с Алисой хотя бы в одном времени и снова чуть ее не потерять. Это страшно. Игорь поймал себя даже на мысли, что ему Киру хочется обнять и прижать к себе, как прежде. Успокоить. Сказать, что он рядом, и все обязательно будет хорошо. Но Кира уже не его женщина, чтобы поступать таким образом, да и Весельчака нехорошо было бы ставить в неловкое положение. Игорь ограничивается лишь тем, что осторожно гладит потерянную Киру по плечу и сообщает, что поищет Алису по медкомплексу. Не испарилась же она, в самом деле! Не испарилась. Не без сознания, но приятного все равно мало, когда Игорь находит дочь в одном из коридоров. Тут даже спрашивать не нужно, что случилось. Хотела погулять, не рассчитала силы, приступ слабости, дрожащие руки, и вот пожалуйста! Встать не может, не то, что до палаты дойти и зябко кутается в пижамную куртку. Господи, ну и в кого у него такой ребенок дурной, а? А судя по несчастному выражению лица, ещё и очень упрямый. Игорь разошелся с бывшей и ее любовником как раз в ту сторону, откуда шел сам У. Вот точно также обхватывал себя за плечи, как Алиса, пытаясь согреться. Куртку он отдал Коле, понимаете ли. Нетрудно догадаться, к кому бегала его Алиска. — Алис, Алииииса! — осторожно подойти и потрясти неожиданно тихую непоседу за плечо. — Поднимайся, Алис. Не стыдно? — Пап… — а от этого тона, от севшего голоса и ошарашенного лица строгости как не бывало. Игорь садится рядом, но видит не взрослую двадцатилетнюю Алису, а ту девочку, все время спрашивающую, когда придет мама. Он изначально был против, сходила, выходит, к правнуку своего Коли! Но… Но что же там быть могло такое, что такая вот реакция. — Алиса, ты что? Алиса! — Игорь обнимает дочь за плечи и дурашливо улыбается. — Обещаю, мама не будет сильно ругаться. Или что? — Я Колю видела. Его правнука, точнее. Колю… — И как? — вопрос неуместный, но нужно что-то сказать перед тем, как Алиса чуть прикусит губу и тяжело вздохнет, пытаясь рассказать, что видела. — Я не знаю. Он был под успокоительным, врачи говорили, что замешаны «лунные слезы». Я знаю действие этого наркотика, я… Мне его жалко было, папа, он худой такой и расцарапанный весь. И Колю жалко, что у него такой правнук. Но я потом встретила Макса, и он сказал, что не стало Ники, не выдержала, умерла! А Ника — ефрейтор. И ему кто-то куртку оставил с ефрейторскими погонами. Я как увидела эту куртку… Какое он имеет право ее носить?! Он, может, не виноват, не хотел, и он наверняка не знал Нику, но я не смогла… уже. Алиса чуть запинается, говорит очень тихо, но Игорь понимает ее чувства. Хотелось увидеть правнука своего друга, первой любви, если уж на то пошло. Хотелось посочувствовать, помочь, тем более, эти чёртовы «лунные слезы» действительно могут быть смягчающим обстоятельством… Но абсолютно нормально, на взгляд Игоря, переживать по поводу потери сослуживца, ефрейтора Ники, а не чужого мальчика, чем-то похожего на того Колю Герасимова. Алиса слишком требовательна к себе, Алиса, видимо, думала, что к правнуку Коли должна чувствовать хоть что-то хорошее. А вот не может. Не чувствует. А Игорь молча прижимает ее к себе. Он разделяет эти ее чувства. — Алиса, ты не обязана его жалеть. Тебя и твоих ребят, жителей планеты они не пожалели. И он тоже. — это звучит резко и холодно, это звучит жестоко, но Алису необходимо немного привести в себя, тем более, что дочь со свистом втягивает в себя воздух, вытирает слезы со щек и согласно кивает — Да, папа! Ну вот и славно. Правда, до Алисиной палаты добираются ещё долго. Дочка толком не может идти сама из-за ужасной слабости, ее трясет, она трёт глаза, пытаясь хоть как-то справиться с размытым после отравления зрением, и Игорь в какой-то момент сдается и подхватывает ее на руки, не обращая внимания на шипение, что она, мол, и сама может. Ну видели, как она может, конечно! Кажется неожиданно приятным, когда Алиса почти как в детстве обхватывает руками его шею. Кажется, что она вот-вот попросит очередную сказку, зная, что папа ей не откажет. Кажется очень несправедливым, что и он, и Кира так хорошо общаются с Алиской после того, как чуть ее не потеряли. Неприятный голос внутри подсказывает, что это все из-за тех пиратов и их подельника, мальчика Коли. У которого чужая ефрейторская куртка и уже наверняка несколько сочувствующих, которые не потеряли по его вине ни коллег, ни друзей, ни родственников… Ладно! Алиску Игорь сдает на руки Кире, даже не пытаясь спасать ребенка от ласковой материнской головомойки. Будем честны, заслужила, и он бывшую супругу всецело поддерживает. Самому хочется неожиданно поговорить с Весельчаком. Бывшая жена, как казалось Игорю, не мужика себе нашла, а второго ребенка, Алиса вон разумнее, хотя этому идиоту в дочери годится! Профессору Селезневу интересно просто было, этот болван понимает вообще, что подставляет и себя, и Киру, общаясь с мальчишкой-пиратом?! И куртка это несчастная… Что ж этому У спокойно не живётся-то, а?! Прекрасная женщина рядом, вон стреляет и летает по Млечному Пути, занимается, чем умеет и что любит, а все туда же! Или решил, что ему шанс дали, и необходимо этот шанс предоставлять другим?! Ну хоть соотносить ситуации как-то надо и голову включать хоть иногда! Но разговора не выходит. Игорь хочет уже подойти к сидящему на подоконнике У, как Весельчака с подоконника сгоняет приятный мужской голос. — У, черт бы тебя взял! Это тебе палата, или что? Сам почему не на процедурах?! Всем добрый вечер! — Добрый вечер, — рассеянно отзывается профессор Селезнев, с непонятным интересом разглядывая красивого статного мужчину в форме подполковника военно-медицинской службы. — Так, Селезнева Алиса Игоревна? Давайте, посторонние выходят из палаты, нужно осмотр провести. Извини, что так выходит, сержант, но будем готовить к выписке. — К выписке? — чуть шокированно отзывается Алиска. — А, точно… — Сама понимаешь, девочка. Больных слишком много, а ты предположительно сможешь выдержать дорогу и долечиться дома. Для начала тебя послушаем… Так, вы не поняли, родственники?! Почему ещё здесь? Девушку наедине с доктором оставили! Доктора, как выясняется, зовут Евгений Юрьевич. Если болтаясь с Кирой и У по коридору рядом с Алисиной палатой, Игорь мог думать только о здоровье дочери, то когда врач позвал их обратно, обратил внимание на то, что мужчина он очень приятный. Понимал всю абсурдность ситуации, но решил коротко улыбнуться, получил улыбку в ответ и чуть не расплылся в улыбке совсем. Что он творит-то, Господи? У него ребенок болен, у него животные нездоровы, а он красивому парню глазки строит! С другой стороны, давно в его жизни не было ни красивых парней, ни красивых дам, хотя в юности Игорь часто заглядывался… Так все, хватит! Не об этом сейчас нужно думать, об Алисе! — Что могу сказать? — Евгений Юрьевич немного манерно пригладил волосы и виновато улыбнулся. — Дорогу ты выдержишь, Алис. С учётом сложившейся ситуации… Рекомендую к выписке, оснований держать тебя здесь у меня нет. Но… одной тебе пока рановато, да? Я не могу ее даже в больницу направить, только патронаж, так что… Может, кто-то полетит с ней? Вы же тут все вместе? — Не вместе. — немедленно отозвался Игорь. — Кира — моя бывшая жена, У — ее… — Игорь… Константинович? Пожалуйста, только не вот это, ладно? — Евгений Юрьевич смотрел с укоризной. — Я сам недавно с мужем развелся. Нашел себе бабу какую-то… Кира Людвиговна, и вы так не смотрите пожалуйста. Никого не осуждаю, не мешаю ничьему счастью. Лучше скажите, кто-то из вас летит завтра с Алисой на Землю, или я заказываю патронаж? Да, Алис, тебя я не спрашиваю. Алиса ожидаемо закатила глаза, а Игорь сразу понял, что сам не полетит. Не из-за того, что не хочет помогать дочери, совсем нет. Просто у него животные. И он, в отличие от большинства врачей и ветеринаров на этой планете, ещё относительно здоров. Не может он лететь с Алисой. Просто не может. Лететь Кире, видимо, тоже не вариант. Она тут разбирается с нападением на завод, общается с военной полицией, передает улики, со своей точки зрения составляет примерную карту и план нападения, так что… Нет! Выдергивать подполковника Исаеву, чтобы она пару неделек побыла с больной Алисой, нельзя. — Я тут подумал, у вас ещё У есть, да? — Евгений Юрьевич озорно сверкает глазами, а Игорь не совсем понимает, к чему это он. — И вы общаетесь? Просто по анализам у него все примерно, как у Алисы. Даже похуже чуть-чуть. — Я другой биологический вид, — огрызается У, — и… — Но это не спасло тебя от отравления, прости. Может, имеет смысл отправить их вдвоем? У покрепче и поможет вашей дочери, если что, да и оба друг за другом присмотрят. — А жить они где будут? — обречённо спрашивает Игорь Селезнев, заранее уже зная ответ. — Игорь Константинович, ваши опасения неуместны, — острит неугомонный Евгений Юрьевич, перебивая пытающуюся что-то сказать Киру. — Он сейчас конфету у ребенка отнять не сможет, не то, что дом обнести. У злится ещё сильнее, смешно ругаясь на общегалактическом, Кира закатывает глаза и шепотом что-то объясняет приунывшей Алиске, а Игорь под шумок сбегает к богомолам. Сил не осталось никаких. Даже для красивого Евгения Юрьевича. — И вот как так жить, друг? — спрашивает профессор Селезнев, протягивая богомолу полезную вкусность. — С ума они что ли все посходили?! Богомол немедленно съедает угощение и протягивает лапку-ветку за очередным угощением, чуть наклонив голову в сторону. — Как все сложно, правда? С другой стороны, он не тронет Алису, а ее сейчас нельзя оставлять одну. И скажи, друг, — профессор Селезнев поворачивается к богомолу лицом и вручает очередное лакомство. — как можно завести разговор с военным человеком? Знаю, что дурак. Мне только влюбиться не хватало во всей этой ситуации.