Живи, Серёжа

— Родной, это же я. Ты узнаёшь меня? — обеспокоенно спрашивает Разумовский. Олег вглядывается в до боли знакомые голубые глаза и не верит, что всё это реально. Наверное, это агония: его сознание перед смертью показывает то, что он больше всего хотел увидеть. Олег закрывает глаза. Серёжа не даёт ему отключиться и бережно, но настойчиво трясёт за плечи. — Олег, отзовись, пожалуйста. Ты не умер, тебе вкололи снотворное вместо смертельной инъекции и тайно вывезли из тюрьмы. — Охренеть, Серый. Правда, что ли? — ошарашенно выдаёт Олег. — Ты даже не представляешь, сколько усилий мне стоило вытащить тебя, я кучу людей подкупил. Мне бы хотелось, чтобы ты для меня тогда что-то такое устроил, — Разумовский мрачно усмехается, и тут же расклеивается под влиянием эмоций, — я так сильно скучал по тебе, Олеж. — Серёжа, слава богу, мы снова вместе, — шепчет пришедший в себя Олег, обнимая Серого, — спасибо тебе. Ты так серьёзно ранен был, я так за тебя переживал. Как ты выжил и восстановился после выстрелов в грудь? — Олежа, ты не поверишь. Меня спас Гром. Если бы он не оказал мне помощь в первые секунды после ранения, меня бы здесь уже не было. Поэтому не стоило взрывать полгорода и пытаться убить Игоря. Устроив весь этот кошмар для Грома, вы с Птицей запустили цепочку насилия. Когда ты убил Прокопенко — близкого для Игоря человека, у него появилась причина отомстить тебе. Представляешь, если бы он решил из мести убить меня? Он был бы прав по своей логике. Да, ты бы потом смог отомстить ему, но меня это бы не вернуло. Я не могу ни в чём винить тебя, Олежа. Но мне бы хотелось, чтобы ты остановил Птицу, отправил меня на нормальное лечение, чтобы мы во всём разобрались... — Серёжа, ты прав. Прости меня. Я неправильно поступил, хотя и во всём слушался тебя, ну, в смысле, Птицу. Слишком поздно понял, насколько отбитая твоя вторая личность. Но сейчас это неважно. Единственное, что для меня имеет значение — мы живы и мы вместе. Знаешь, после твоего спасения Игорем у меня больше нет претензий к нему. Он искупил свою вину за всё совершённое... Серый, самая страшная пытка, которую я пережил в тюрьме — неизвестность. Я не мог узнать, жив ли ты, в порядке ли, и это убивало меня. Мне ничего не говорили: в какой тюрьме я нахожусь, какое сейчас время суток, посадят меня на пожизненное или казнят. Мне было всё равно. Единственное, о чём я думал — это ты. Я молился, чтобы ты был жив, чтобы с тобой всё было хорошо. Каждого из медиков, кто причастен к твоему спасению, я бы обеспечил на десять поколений вперёд. — Я так и сделал, — отвечает Серёжа, — я бы сказал, что прощаю тебя, но даже не имею права говорить в таком ключе. Ты ни в чём не виноват, а я... Олег, прости, что он... я... стрелял в тебя. Я не пережил бы новости о твоей смерти в третий раз, наверное... Олежа, я знаю, что такое не прощают, я сам себя за это никогда не прощу... — Тише, Серёж, тише, — успокаивает Серого Олег, заботливо сжимая руку, — это был не ты. Я не сержусь на тебя. Тем более, было довольно предсказуемо, что меня спасёт бронированный костюм. Конечно, я сам дурак, раз поверил твоей второй личности. Но я не пострадал, можешь не переживать. Птица только патроны зря перевёл, разве что мочку уха мне прострелил, пустяки. Ты мне лучше вот что скажи: ты сейчас контролируешь его? — Птица исчез в момент выстрела, это подтвердили врачи, — рассказывает Серёжа, — а меня оправдали, я чист перед законом. Общественности всё представили так, как будто все преступления Чумного Доктора совершал ты, а меня просто подставил: угрожал и в итоге внушил мысль о безумии и галлюцинациях. Это позволило мне избежать наказания за действия Птицы, восстановить свою репутацию и получить доступ к счетам, благодаря которым я достал тебя отсюда. — Серёж, тебя оправдали, ты мог спокойно жить дальше, но выбрал совершить преступление и достать меня из тюрьмы, чтобы потом жить в бегах? Ты сделал это ради наёмника и террориста? — удивляется Волков. — Нет, Олежек. Я сделал это ради своего единственного близкого человека, с которым мы вместе с детства. Ради человека, который защищал меня от хулиганов, клеил пластыри на разбитые коленки, заботился обо мне, готовил для меня. Олег наконец оглядывается по сторонам: они находятся в маленькой комнате без окон. Серый рассказывает, что это их дом на ближайшие несколько дней, пока с окончательным пунктом назначения всё не решится. Потом они получат поддельные документы и смогут жить в более комфортных условиях. Волкову всё равно, где жить, главное — рядом с Серёжей. Олег прижимает к себе самого дорогого человека. Как вообще он мог предполагать, что его Серёжа погиб? И как можно было сомневаться, что Серый к нему вернётся? Этот светлый и добрый парень, от которого веет уютом, теплом и домом. Этот амбициозный и целеустремлённый мужчина, который даже без помощи своей субличности смог победить смерть и провернуть сложнейший план по спасению самого охраняемого преступника в стране. — Олежа, и всё же, ты... твоё здоровье как? — наконец решается спросить Разумовский. У Сергея дрожит голос. — Опять себя винить собрался? Со мной всё в порядке, Серый, не парься. Под броником были только гематомы, они давным-давно прошли. А эта мочка уха мне никогда не нравилась, — отшучивается Волков. — Олеж, я не знаю, как ты вообще после этого можешь мне доверять, — бормочет Серёжа сквозь слёзы. — Стоп, — Олег прерывает всхлипывания Сергея, — не говори так. Да, ты псих. По крайней мере, им был. Но ты — мой псих. Ты не способен причинить мне вред. И я всегда буду на твоей стороне. Серёж, лучше про себя расскажи, как ты вообще себя чувствуешь? Ты ведь так тяжело ранен был, сейчас тебе нужно какие-то лекарства принимать? Только скажи, Серый, я найду любые препараты, свяжусь с врачами, которые не задают лишних вопросов. — Все лекарства у меня с собой, Олеж, — успокаивает его Разумовский, — будешь мне уколы ставить, ты же умеешь, вроде бы. И перевязку сейчас пора сделать, а то я забыл уже. Олег заботливо и бережно меняет бинты, перевязывает живот и грудь Серёжи. Так аккуратно, словно боится его сломать. Всё время спрашивает: тебе не больно? Сергей качает головой. Нет, Серёже не больно, Серёже хорошо от того, что Олег рядом. Живой и настоящий. — Лисёнок, я сделаю всё, чтобы ты окончательно поправился, — обещает Олег, — всё, что в моих силах и ещё больше. Мы для тебя найдём какую-нибудь реабилитацию, я буду тебя беречь и помогать восстанавливаться. Серёжа и Олег готовят «походную версию» обеда из продуктов, которые получилось взять с собой: бутерброды с колбасой и сыром, салат из огурца и помидоров черри. Заканчивая с приготовлением, Серый виновато опускает глаза. — Это всё тебе, Олеж, — тихо говорит Разумовский, — я пока не могу есть твёрдую пищу, пью специальные протеиновые коктейли, чтобы с голоду не умереть. Прости, что сразу не сказал, не хотел расстраивать тебя. — Почему, Серёж? Еда не усваивается? Это побочки от лекарств? У тебя повреждён желудок? — обеспокоенно спрашивает Волков, перебирая в голове всё более тревожные варианты. — Не беспокойся ты так, родной, — успокаивает любимого Сергей, — просто меня тошнит от еды. Это не самое страшное, что могло случиться с человеком после такого ранения. — То есть тебе можно кушать, но ты сам не хочешь? — уточняет Олег. Серёжа кивает. — А что самое плохое может случиться, если ты поешь? Тебя вырвет? — Да, Олежа, — вздыхает Сергей. — Пожалуйста, постарайся сейчас немного поесть, попробуй преодолеть себя, — просит Олег, — ради меня. Разумовский не может отказать любимому, хотя уверен, что ничего не получится. Олег протягивает ему помидор черри, кусочек огурца, потом даёт ломтик хлеба. Серёжа обнаруживает, что тошнота прошла, даже появился небольшой аппетит. — Странно, — удивляется Разумовский, — раньше такого не было. — Это потому, что я рядом. Прошёл стресс и аппетит появился, — улыбается Волков, — но пока организм не привык, кушать придётся маленькими порциями. Как переедем, я буду тебе здоровую еду готовить, чтобы ты быстрее восстанавливался. Они разговаривают обо всём на свете. Оба раненые, поломанные, пережившие заключение и огромное количество боли, победившие смерть. Истосковавшиеся друг по другу и счастливые — что наконец-то воссоединились. — Серый, получается, соцсеть больше тебе не принадлежит? — интересуется Олег, — я из новостей не совсем понял. — Да, — вздыхает Серёжа, — они забрали у меня дело всей жизни. — Серёжа, я уверен, что ты создашь новую социальную сеть. Ей будут пользоваться во всём мире. — Ещё ни одному человеку в мире не удалось создать две успешные соцсети, — качает головой Серёжа. — У тебя получится, — улыбается Олег, — ты же гений. — А насчёт тебя, Олеж, — робко говорит Разумовский, — Гром попросил, чтобы ты больше не убивал мирных людей. Это было одним из условий, чтобы он закрыл глаза на наш побег. — Я давно хотел завязать с работой наёмника, Серёж, — спокойно сообщает Олег, — займусь чем-нибудь ещё. Ресторан открою, например. — В любом случае, денег у нас достаточно, можно хоть вообще не работать. Хотя значительную часть я отправил на восстановление Петербурга, а ещё семьям убитых и раненых, — рассказывает Разумовский, вновь неожиданно переходя к нежностям, — я по тебе безумно скучал, Олеж, я так счастлив быть сейчас рядом с тобой, ты не представляешь. Спасибо тебе за всё, родной, и прости меня. — Прости меня и спасибо тебе, — повторяет Олег, — я счастлив, что ты есть в моей жизни. Я много раз умирал, и каждый раз в эти моменты я думал о тебе, Серёж. Я был готов на всё, лишь бы вот так сидеть рядом с тобой, и теперь это реально. ... Среди ночи Серёжа просыпается в слезах. Ему снилось, что Олег погиб. Это самый страшный кошмар в его жизни, растянувшийся на многие месяцы. Сергей плачет от страха снова потерять самого близкого человека. Но в этот раз всё иначе. Олег рядом, он чутко спит, поэтому просыпается, когда Серёжа вскакивает на постели. Что снилось Разумовскому, Волков понимает без слов. Нежно и заботливо обнимает его, гладит по рукам, щеке и волосам. — Тише, тише, Лисёнок. Всё кончилось, я рядом. Больше мы друг друга не потеряем. Успокоительные пьёшь какие-то? — Ага, перед сном уже выпил, больше нельзя, — кивает Серый. — Найдём тебе психотерапевта хорошего, подберём таблетки, от которых кошмаров не будет, — Олег говорит так уверенно, что становится понятно: забота о Серёже — его самая главная миссия на всю оставшуюся жизнь, — а пока — буду тебе успокаивающий ромашковый чай заваривать. — Нету у нас ромашки сейчас, Олег, — усмехается Разумовский. — Значит, пока просто буду чаще обнимать тебя, — улыбается Волков, — чтобы ты даже во сне чувствовал, что я рядом. Серёжа окончательно успокаивается, притягивает Олега к себе и вовлекает в поцелуй. Щетина непривычно колется: когда-то Олежа брился ради него, а вчера что-то забыл. Ну ничего, пока ему простительно, последние пару дней у него выдались слегка напряжёнными. ...и впереди у них только спокойствие, исцеление израненных душ, путешествия, вкусная еда, созидание и счастье. Ни дня друг без друга.