Сонечка

Мы ещё какое-то время обнимались и смотрели на звезды, сидя на траве у реки. Позже Соня потрогала руками воду. Хотела даже походить босыми ногами в воде у самого берега, но воздержалась. Я поднялся с травы и сказал: — Ну, пора? Соня молча кивнула. Мы с ней окинули речку прощальным взглядом и двинулись в путь. Мы оба были в замке, когда уже светало. Я пошёл в нашу с мамой комнату на первом этаже. Мать, обеспокоенная моим внезапным исчезновением, как только я появился, набросилась на меня с расспросами. Я слишком сильно хотел спать, чтобы отвечать на все её вопросы, поэтому, отмахнувшись от неё, лёг. Когда проснулся, был уже день. *** (Далее повествование от лица Сони) Я вернулась в свою комнату на рассвете. Как мне показалось, меня никто не заметил. Я почти не поспала. Будила меня гувернантка, Анастасия, как обычно, рано, и вставать было тяжко, в связи с нашими ночными приключениями, но я нашла в себе силы и поднялась с постели, чтобы никто ничего не заподозрил. Я не понимала, от чего, но за завтраком моя семья молчала. Изредка они косо на меня глядели. От их взгляда по коже бежали мурашки. Я старалась не смотреть в ответ. Руки дрожали, я даже уронила ложку. Родители старались не подавать виду, но я знала: они видят моё волнение, обращают внимание на каждое моё действие. С каждой секундой становилось всё невыносимее. Не помню даже, как пережила этот завтрак, помню только, что когда шла к себе, вся тряслась и едва не падала. Гувернантка моя также косо на меня смотрела, иногда кричала особенно громко. Хотя она итак была строга со мной, сегодня её строгость достигала предела. Все время мысли мои были заняты только Гришей и вчерашним, а также тем, не могли ли в замке прознать о произошедшем. Всё это терзало меня, да так, что во время урока рукоделия я совсем ушла в себя и укололась. — Ай! — воскликнула я, и тут же замолкла, зная, что гувернантка меня сейчас отругает. — Что там у тебя? — спросила она строго. Мои руки дрожали. — Ничего. — я постаралась ответить как можно спокойнее. Анастасия встала со своего места и подошла ближе. Тогда я поняла, что скрывать дальше нет смысла. — Укололась? Ай, бестолковая девчонка! Дай, покажу, как надо. Я покорно отдала свою работу ей. — Вот так! — она показывала мне, как стоит шить, и разумеется, в этом я не могла с ней спорить. У Анастасии получалось намного лучше и мне стоило поучиться этому у неё. После урока рукоделия у меня был небольшой перерыв и я попросила позволения увидеться с Гришей. — С Гришей увидеться?! — воскликнула гувернантка и с ужасом посмотрела на меня. Я сделала вид, что ничего не понимаю, хотя я понимала, что скорее всего, она знает о вчерашнем побеге. — С Гришей она хочет увидеться... С Гришей... этот отвратительный мальчишка... — бормотала Анастасия себе под нос, почти задыхаясь от ярости. Я с надеждой смотрела в её глаза. Не могла я больше терпеть. Уже был почти полдень, а я со вчерашнего все ещё не говорила с Гришей! Анастасия, немного подумав, все же уняла свою ярость и дала окончательный ответ — Ну хорошо. — произнесла она с явной неохотой. — Но только под моим присмотром!! — почти прокричала гувернантка. Я видела, как она зла, поэтому молча кивнула. Мы спустились на первый этаж и пошли в их с матерью комнату, где обыкновенно находился Гриша. Гувернантка постучала. — Можно? — спросила она. — Входите. — ответила мать Гриши. Гувернантка открыла дверь и, не заходя, спросила: — Гриша здесь? — Да, здесь. — К нему София. — Пусть заходит. Я с радостью вбежала в "комнату", хотя это тяжело так назвать. Это нечто, называемое комнатой, представляло из себя крохотное помещение, в котором, как мне помнится, раньше дурно пахло и даже было сыровато. С помощью Гриши и его матери комнатушка немного преобразилась, но мне все ещё казалась непригодной для жизни. — Привет! — поздоровалась я с Гришей. Он, до этого мрачноватый, от моего появления заметно оживился. — Здравствуй! — хоть он и старался не показывать эмоций, я видела, как его разрывает от радости, и сама была настолько же рада нашей встрече. Гриша сидел на своей кровати за чтением книги и после моего появления поставил её на полку, в книжный шкаф в углу комнаты. Там находились учебники, по которым Гриша кое-как выучился грамоте, а также несколько книжек, которые он любил читать. Время от времени я брала у него эти книги, так как вкусы у нас были схожи. После этого Гриша подошёл ко мне, и хотел было что-то сказать, но замер на полуслове. Оглянувшись на гувернантку, он подошёл ближе ко мне и шепнул: — Она так и будет там стоять? Я понимала его негодование, но не могла ничего сделать, поэтому только грустно кивнула. Гриша вздохнул, но старался не унывать и попытался завести обычный разговор: — Как ты? Как спала? Я прикусила губу. Судя по всему, гувернантка знала о нашем побеге, а значит, такие вопросы могли её разозлить. Прямо сказать Грише об этом я не могла, гувернантка стояла прямо за нами, и не знала, как отвечать, чтобы она не разозлилась. Немного подумав, я все же решила ответить, чтобы не вызвать подозрение: — Я довольно неплохо. Только что с урока рукоделия, правда, ошиблась и укололась иголкой. Мной было принято решение игнорировать вопрос про сон, ведь любой на него ответ мог разозлить Анастасию. — Будь осторожнее в следующий раз. — сказал Гриша с беспокойством. Я отмахнулась — Не стоит волноваться, я всего лишь немного укололась. Такое случается. Нам с Гришей удалось ещё немного побеседовать о всяком. О погоде, о наших любимых книгах, я посоветовала ему прочитать некоторые, которые читала сама. Было довольно тяжело вести обычную беседу, но силою нашей взаимной любви, мы с Гришей с этим справились. Гувернантка моя вскоре забрала меня на следующий урок. Мы с Гришей попрощались и я ушла к себе. После всех уроков меня повели на обед. Семья моя снова молчала и смотрела на меня искоса, что мне совершенно не нравилось. Я просто умирала от волнения, едва не роняла предметы. Руки тряслись, мне казалось, я вот-вот упаду в обморок. Наконец, моя матушка решилась нарушить это отвратительное молчание и косые взгляды. Она начала разговор о погоде, который отец был просто обязан поддержать. Так они отвлеклись на это и я наконец могла спокойно поесть. После обеда матушка позвала меня на разговор к себе. Я невероятно сильно волновалась, вся тряслась и дрожала. Не помню уже, как, но чудом я дошла в её покои. — Здравствуйте, матушка. Зачем звали? Матушка молчала. Я догадывалась, зачем она меня позвала, но старалась изображать максимальную невинность, в надежде, что так меня пощадят. Помолчав немного, матушка наконец решила начать разговор. — А как ты сама думаешь? — язвительно начала она. Я слготнула. — Я, маменька, не знаю, но предполагаю, что что-то не очень хорошее. Матушка моя засмеялась. — Не знает она! Ах, не знаешь. Я продолжала изображать полнейшее непонимание ситуации, хотя и понимала, что зря, но уже было не остановиться. — Что же ты, думаешь, я с тобой шутки шучу?! — сказала она повышенным тоном. — Н-не в коем случае, маменька, н-не в коем с-случае... — заикаясь, говорила я. — Хватит строить из себя невинную девочку! Что ж ты за дрянь-то такая?! — матушка моя начала кричать. Я испуганно бегала глазами по комнате. — Матушка, право же, я... — И не смей оправдываться! — перебила она меня — Поступку твоему нет оправданий! Мама подошла ко мне ближе и кричала, смотря мне прямо в глаза: — Скажи мне, куда ты отлучалась вчера ночью?! Куда?! — В сад уходила, маменька, в сад. — Я уже морщилась, начиная плакать. — Не смей мне врать! Не думай даже мне врать!! — кричала матушка. — Говори честно! Куда ходила?! Я молчала. Я вся тряслась и дрожала, изо всех сил пытаясь не плакать. Но в такой ситуации даже страх наказания за слезы не помогал сдержаться. — Ну! Куда ходила?! — Я-я ходила к реке... — кое-как выговорила я. — Одна?! — О-одна... — Матушка после этих слов посмотрела на мою гувернантку. Та кивнула. Так я и знала, что она ей рассказала. Хорошо, хоть не узнали, что я ходила с Гришей. — А может быть с Гришей?! — вдруг ещё громче закричала матушка. Я снова замолчала в попытках сдержать слёзы. — С Гришей?! — истерично вопила мама. Тут уж я не выдержала, слезы хлынули ручьём. — Н-нет, маменька-а-а.... Матушка моя наконец успокоилась и отошла от меня. Я, вся дрожа и плача, вытирала слёзы и пыталась прекратить. — Ох этот мне Гриша. Не дай боже с ним ходила!! — матушка снова кричала. Я помотала головой. — Ты хоть понимаешь, что значит этот поступок? Хоть понимаешь, как оскверняешь себя, меня и всю семью свою?! Я молча кивала. Помолчав с минуту, матушка продолжила. — Что ж, на первый раз прощу тебе. Дальше семьи это не уйдёт. Но в следующий раз!! Ух, смотри мне! Я, всхлипывая, спросила: — А что же папенька? Папа, он ведь... Мама меня перебила — И отца я успокою. Тут уж я совсем успокоилась и перестала всхлипывать. Матушка повернулась к гувернантке. — Гришу выпороть велю. Пусть Соня знает... Я тут же бросилась к ней в ноги. — Маменька, прошу, только не Гришу! Что угодно сделаю, что угодно со мной делайте! Меня выпорите! Но только не Гришу!! — кричала я. — Ах ты дрянная девчонка! Что у тебя с этим Гришей?! А ну отвечай!! Что?!! — Ничего!! Просто дружим мы с ним! — я старалась говорить уверенно и твёрдо, почти кричала. — Ах, дружите?! Да разве же бывает такая дружба?! — Бывает!! Прошу, маменька, только Гришу не трогайте. — последний раз крикнула я. Матушка молчала. Внутри меня все сжималось, я дрожала, уже не в силах плакать. Всё, что угодно я была тогда готова отдать, только бы быть рядом с Гришей, и чтобы он был счастлив. Матушка наконец нарушила эту ужасную тишину — Не трону я твоего Гришу. Только я облегченно выдохнула, как она тут же повысила голос: — Но чтоб больше ни ногой!! Ни разу. Я молча кивнула. — Смотри мне! — пригрозила матушка. Я уже не слышала её угроз. Мысли мои были заняты совсем другим. Я тогда думала о Грише, о том, сколько же всего мне надо ему сказать и как же страшно я хочу с ним увидеться. — Можешь идти. — холодно сказала матушка. — Доброго дня, маменька. — сказала я и вышла из комнаты. Матушка все беседовала о чем-то с гувернанткой. Я, пользуясь этим моментом, побежала на первый этаж так быстро, как только могла. Влетела в комнату Гриши, даже не стуча. Я больше не могла терпеть ни секунды. Гриша повернулся ко мне. Я подбежала к нему и на эмоциях обняла. Так крепко, как только могла. Гриша сперва недоумевал от такого проявления чувств, но после без особых раздумий обнял меня в ответ. И тогда я наконец почувствовала безопасность, тепло и прекраснейшую, нежнейшую любовь, как и вчера. Гриша отстранился и начал говорить: — Сонечка, как ты? — Я хорошо! Я просто чудесно!! — я почти кричала. Меня переполняли чувства, да так, что тяжело было даже говорить тихо, во всем хотелось выразить свои эмоции. — Тише. — с этими словами Гриша закрыл дверь в комнату. — Теперь говори. Я рассказала ему обо всем произошедшем. Гриша слушал внимательно, не отрывая от меня взгляд и ни разу меня не перебил. Закончив рассказ, я сказала: — И только сейчас я наконец смогла с тобой увидеться! Как же было тяжело весь день... — Мне тоже. — сказал Гриша, отводя взгляд. — Если честно, я и не думал, что так будешь переживать. Я думал, ты вовсе не вспомнишь. Моё сердце разрывалось. – Конечно я буду так переживать. Конечно вспомню! Гриша, я ведь... — Я вдруг замолчала. Какое же слово подобрать? — Я ведь знаю тебя с детства, я так тобой дорожу! Тут дверь открылась и вошла гувернантка. — София, пора идти. Семья вас ждёт. — Зачем? — с нескрываемым недовольством спросила я. — Скажу за дверью, молодого человека это не касается. — язвительно сказала Анастасия. Гриша, хоть и разозлился, понимающе кивнул и я вышла. За весь день больше так и не удалось пообщаться с Гришей. Было очень грустно, особенно учитывая то, на какой ноте мы расстались. Нам не удалось сказать всего друг другу, наговориться и наобниматься от души. Но ничего не поделаешь. Оставалось только ждать завтрашнего дня. Гувернантка меня забрала, как оказалось, для конной прогулки с семьёй. Было скучно, да и мысли мои были заняты Гришей и немного уроками, так что прогулка для меня пролетела быстро. Одно радовало: матушка и впрямь успокоила папу и он теперь относился ко мне как обычно. Не знаю, что она ему сказала, но я была ей благодарна.