Плечи в синяках

Арсений и не замечает, как остаётся у Шастуна на три ночи подряд. Ехать домой после секса — лень, а утром Антон резонно замечает, что уезжать на несколько часов не имеет смысла, ведь ночь они снова договариваются провести вместе. Арсений успокаивает себя, внушает, что это всего лишь секс, после которого можно и по-дружески посмотреть что-нибудь вместе по телевизору, что в этом такого? Жить с кем-то другим, хоть и совсем недолго — максимально необычно. Попов ловит себя на мысли, что он слишком привык к странностям, причудам Эда, поэтому с Шастуном все кажется слишком лёгким. Он не просит будить его, готовить завтрак, вставать рано утром и старательно приводить себя в порядок, чтобы встречать парня красивым. Всего этого не нужно. Арсений просыпается сам, чувствуя запах вкусной еды, шагает на кухню прямо так, натянув длинную футболку Шастуна и даже не умывшись, а там Антон, совершенно спокойно напевает что-то и готовит завтрак. Попов к такой расслабляющей картине с утра привыкает как-то слишком быстро. Поход за продуктами и приготовление ужина Попов честно берет на себя. Антон вдруг понимает, что жить с кем-то не только прикольно в плане секса, но ещё и в быту намного комфортнее. После работы его ждёт горячий ужин и не менее горячий Арсений, который уже, привыкнув, каждый раз с удовольствием отдаётся ему полностью. На четвертый день Арсений просыпается с насморком и головной болью. Он грустно смотрит на градусник, который подтверждает жар, понимает, что остаться у Антона подольше не получится, придётся возвращаться в пустой дом. Шастун, хоть и спит крепко, но он чувствует, что Попов снова выскальзывает из кровати, а поэтому просыпается. — Ты куда? — сонно интересуется он, приподнявшись на локтях. Попов выглядит неловко, он старается переодеться в свою одежду побыстрее, боится заразить Антона, оставшись в его квартире подольше. — Антон, я немного заболел. Прости, пожалуйста. Я поеду домой, — быстро проговаривает Попов, будто он совершил что-то ужасное. Шастун хмурится, хлопает глазами. Сонный парень долго не понимает, что происходит, поэтому Попова приходится ловить уже в прихожей. — Ты нормальный, нет? Куда ты идёшь вообще? — не понимает Шастун. Грубить совсем не хочется, но по мнению парня, Арсений сейчас действительно ведёт себя не слишком адекватно. Попов отлично помнит, как Эд не любит, когда он болеет. В такие моменты Попову приходится переходить спать на диван, а Выграновский к нему лишний раз даже не подходит, все заразиться боится, у него же работа, обязанности. — Прости. Я же говорю, домой. Вдруг я заражу тебя? — тихо отвечает Попов, потянувшись за курткой. Антон медленно выдыхает, старается не злиться от такой непредсказуемости. Он Попова на руки поднимает, чтобы тот даже спорить не смог, сразу несёт обратно в спальню. — У тебя дома никого нет, даже лекарства некому купить. Оставайся, — Шастун говорит уверенно, даже не рассматривает то, что Арсений в холодную погоду может просто уйти к себе, где о нем даже позаботиться некому. Сам Шастун может и не мать Тереза, но элементарно принести лекарство из ближайшей аптеки и накормить чем-нибудь он точно может. — Антон… Это неловко. Я ведь даже сексом не смогу с тобой заниматься… — тихо говорит Арсений, щеки которого краснеют от высокой температуры либо от смущения. Шастун закатывает глаза, думает о том, что от Попова аж голова иногда болит. Сложно с ним, не понимает его Шастун. — Ну и? Арсений, просто лежи тут. А я лучше поесть что-нибудь приготовлю и таблетки какие-нибудь найду, — фыркает Антон. Он, несмотря на все сопротивления, укладывает Попова обратно в кровать, а после действительно уходит на кухню. Попов кутается в одеяло, от чего-то слегка улыбается. Оказывается, болеть в окружении нормального человека не так плохо. Шастун хоть и явно злится, но заботится, не отпускает. Арсений тоже его не понимает, но отказываться от внимания не хочется. Любимый. 08:25. Я надеюсь, ты уже проснулся и без меня не начал вставать в полдень. Как там дела? Арсений вздыхает тяжело. Голова и так сильно болит, а мысли о Выграновском и вовсе заставляют тихо захныкать. Попов по Эду скучает. Он иногда просматривает их фотографии, мечтает прямо в эту секунду оказаться рядом со своим парнем, но потом… Шастун просто обнимает одной рукой, и мысли о Выграновском стремительно покидают парня. Арсений знает, после этого всего, он — плохой человек, изменщик и предатель. То, что Эд предал его чуть раньше одновременно успокаивает и причиняет боль. — Арс, а ты чай с лимоном пить будешь? — громко уточняет Антон с кухни, успев заметить, что по утрам Попов предпочитает кофе. Арсению снова становится неловко. Забота Антона чувствуется, и это так… Попов даже слов подобрать не может. Наверно, это приятно, кажется, это пугает, а еще это точно волнительно. — Да, спасибо, — громко отвечает ему Арсений. Он вздыхает, набирается сил, чтобы ответить Выграновскому на сообщение. Попов вдруг думает, что то, что Эд не любит звонить и ограничивается сообщениями — прекрасно. В противном случае, он бы просто не смог и дня провести с Шастуном, опасаясь, что Выграновский может позвонить ему в любой момент. Арс. 08:28. Нет, я хорошо себя веду, встал уже. У меня все хорошо, скучаю. Ты как? Говорить, что он заболел не имеет никакого смысла. Вместо сочувствия и заботы Арсений лишь получит очередную лекцию о том, что это и понятно, ведь парень даже позаботиться о себе не может, вот сразу заболел, как Эд уехал. Такое даже читать не хочется. Антон заходит в спальню с чашкой чая и бутербродами, а Попов невольно улыбается. Он не знает, чем заслужил такое доброе отношение, но на душе в очередной раз становится тепло. Попов вдруг ловит себя на мысли, что в Шастуна не влюбиться невозможно. Он ведь… Объективно классный. Заботливый, понимающий, спокойный и ужасно милый. С ним легко чувствовать себя комфортно, хорошо. — Антон, а можно спросить? — тихо интересуется Арсений. Он принимает чай, откладывает кружку на тумбочку. Шастун усаживается на край кровати, кладет тарелку на колени. Попов слегка улыбается ему, сделав пару глотков горячего чая. Антон на вопрос лишь молча кивает, уже спокойно поедает свой бутерброд. — Ты ведь знаешь, что я Эда не брошу. Тем не менее, ты даже сейчас обо мне заботишься, хотя в этом вообще нет твоей выгоды. Почему? — Арсений честно не понимает. Он уже задавал подобные вопросы, но мотивация Антона для него все ещё слишком непонятна. Если цветы и комплименты Попов ещё мог списать на желание Шастуна переспать с ним, то уход во время болезни и их комфортные вечерние посиделки оправдать сложнее. — Арсений, зачем ты пытаешься анализировать каждый мой шаг? Я делаю что-то потому что просто хочу этого. Сам не думал, — пожимает плечами Антон. Он поправляет Попову одеяло, и в этот момент Арсений честно готов заплакать от милоты. Так ему делала только мама, и то, давным-давно. — Ты не ответил. Почему ты этого хочешь, Антон? — обычно Попов всех личных тем сторонится, боится перейти грань, которую сам же и провел. Он бы и сейчас не завёл этот разговор, но ему надо знать. Арсений не может просто отпустить ситуацию, ему важно контролировать её. — Потому что ты мне нравишься и мне тебя жаль. Достаточно? — Антон смотрит пристально, заглядывает, кажется, прямо в душу, а Попов моментально отводит взгляд. По телу отчего-то мурашки. Раньше Шастун не признавал, что Арсений ему нравится, не говорил об этом вот так вот вслух, кажется, даже мысленно не озвучивал это. Оба замолкают. Шастун, доев, уходит в ванную, чтобы привести себя в порядок, а Арсений завтракает, все не стирая с лица улыбку. — Арс, я оставил лекарства на столе, поешь, измерь температуру и, если надо будет, выпей таблетку. И… Возьми мою карту, закажи себе что-нибудь поесть, хорошо? — Антон с лёгким сомнением кладёт кредитку на тумбочку. Попову он хоть и вполне доверяет, но разумная мысль о том, что они виделись всего несколько раз не покидает его. Странно все это, Шастун ещё ни разу не давал кредитку другим. — Что? Нет. Нет, Антон, возьми это. Я сам приготовлю что-нибудь, — возмущается Арсений, пытается с кровати встать, чтобы вернуть карту владельцу, но Шастун мягко останавливает, недовольно заглядывает парню в глаза. — Арс, давай честно. Я ведь уже несколько дней оставляю тебя в своей квартире, не боюсь, что ты что-нибудь возьмёшь или испортишь, так в чем проблема? Могу, конечно, заказать сам с работы, но лучше возьми кредитку и выбери на свой вкус, — Шастун говорит это так просто, будто прямо сейчас не отдаёт все, что успел скопить за пару лет. Он и не знает, почему Попов вызывает доверие, просто прыгает в омут, решившись сделать так, как считает правильным. — Мне очень неловко. Я пришлю тебе скрин заказа и… — Арсений сильно краснеет, чувствует, что от смущения готов даже неадекватно спрятаться под одеяло. Почему-то слова и действия парня заставляют все внутри сжаться. Попов ловит себя на мысли, что Антон — замечательный. Он собирается продолжить говорить, но Шастун обрывается его. — Ничего не присылай. Ты в силах выбрать себе еду сам. И мне закажи, все, кроме риса, — Антон подмигивает, целует в висок, хоть Арсений и старается увернуться. Попов искренне боится заразить Шастуна, Антон же ведёт себя так будто этот легкий поцелуй того стоит. Шастун уходит на работу, а Арсений тянется к его карте. Он кусает губы, с грустью думает о том, что Эд бы такого никогда не сделал. За все эти годы Арсений никогда даже не держал его кредитку в руках. Почему, блин, так сложно, думает он, накрывшись с головой. Весь оставшийся день Арсений чередует сон и переписку с Шастуном. Антон хоть и на работе, но отвечает он часто, не даёт заскучать дома, присылает смешные картинки. Парень напоминает температуру померить, таблетку выпить и все-таки поесть, а Арсений рассказывается ему о своём сне с кроликами и убеждает, что чувствует себя вполне неплохо. Домой Антон возвращается на пару часов раньше обычного. Работы не так много, как обычно, Эда в офисе нет, значит можно и немного отдохнуть, решают они с Димкой, покидая офис. Предварительно забежав в аптеку за лекарствами и в магазин за фруктами и мёдом, Шастун заходит в свою квартиру. Смотря на пакеты, мысленно он повторяет вопрос Попова, спрашивает себя «зачем?», но новых, более искренних мотивов позаботиться о Попове, у него и вправду нет. Арсений тупо нравится ему, и этого вполне достаточно, чтобы немного постараться ради него. — Арсений, — на ухо тянет Шастун, застав Арсения все еще спящим. Он медленно поглаживает Попова по спине, думает о том, какой же Попов хрупкий. С его то ростом парень выглядит почти болезненно худым и миниатюрным. За последнее время он заметно похудел. Парень спит, сжавшись на кровати, будто даже сейчас чувствуя себя в какой-то опасности. Стоит чмокнуть парня в лоб, и он резко открывает глаза, моментально приподнимается на кровати. Видимо, испугался. Шастун на это усмехается. — Антон… Ты так рано? — шепчет парень, удивившись. Конечно, он рад, что Шастун вернулся раньше времени. Находиться одному в чужой квартире скучно, неловко и будто неуместно, поэтому возвращение Шастуна действительно бодрит. — Работы мало было. Ты как? — интересуется Шастун, спокойно стягивая с себя футболку. Хочется сходить в душ. Арсений с интересом следит за его движениями, теперь полноценно садится на кровати. Взгляд невольно скользит по фигуре Антона, а Попов ловит себя на мысли, что Шастуна хочется почти в любом состоянии. — Лучше, наверно. Я выпил лекарства, отоспался, — тихо отвечает Попов, отвернувшись, когда Антон снимает с себя и джинсы. От внимания Шастуна это не ускользает, но парень никак не комментирует ситуацию, ничуть не стесняясь. — Вот и хорошо. Я тебе жаропанижающее, мёд и фрукты принёс, — Шастун говорит об этом так, будто это все совершенно обычное дело. Вот только Арсений это так не воспринимает. Принести лекарства ещё понятно, но все остальное будто значит чуточку больше, заставляет снова засмущаться. — Спасибо, но это было необязательно, правда, — тихо отвечает Попов, обняв собственные коленки. Антон снова смотрит на парня и слегка улыбается, мысленно все-таки назвав его глупышкой. Арсений в его квартире выглядит как-то уж очень органично, в интерьер вписывается, что ли. Шастун думает, что, наверно, был бы и не против пожить с Арсением на постоянке. — Я так понимаю, ты сегодня не ел ничего, кроме бутербродов? — вспомнив, что деньги с его карты так и не списались, интересуется Шастун. Попов плечами пожимает, но на немой вопрос «почему?», все-таки нехотя отвечает. — Не смог выбрать еду. Я же не знаю, что бы ты хотел. Решил дождаться и заказать вместе с тобой, — бурчит Попов, замечая, как на его слова Шастун слишком демонстративно глаза закатывает. От чего-то становится особенно неловко. — Дурак. Я ведь говорил, что хочешь, то и заказывай. Я в душ, а ты все-таки выбери что-нибудь, ладно? — ответа Антон, кажется, не ждёт, сразу направляется в ванную. Попов нехотя заходит в приложение, открывает меню кучи заведений, но выбрать ему сложно. Арсению выбор всегда сложно давался. Обычно Эд сам говорит, что хочет на ужин, и хоть это и выглядит очень глупо, но Попову было бы легче, если бы Шастун сам ткнул на то, что хочет поесть. Все-таки заказав пиццу с самыми нейтральными ингредиентами, Арсений снова ложится на кровать. Он, если уж совсем честно, ждёт Шастуна из душа. Голова больше не болит, температуры явно нет, хоть простуда и не исчезает полностью, но главный признак улучшения самочувствия — желание увидеть полуголого Антона. — Арс, а еда скоро? — улыбается Шастун, действительно появившись в спальне в одном полотенце. Попов слегка улыбается, невинно поглядывает на парня. Попов и не помнит, когда в последний раз столько думал о сексе. Хотя, наверно, думал до того момента, пока получал от него удовольствие. — Уже заказал пиццу. Антон, а у тебя какой рост? — вдруг интересуется Арсений. Он неожиданно вспоминает, что Антон значительно выше него, что с ростом Попова вообще-то случается редко. Мысль о том, что Эд ниже почему-то вызывает искреннюю улыбку. — Метр девяносто семь, кажется. А что, высокие парни снова стали горячими? — весело подмигивает Шастун, неторопливо одеваясь. Попов тоже тихо смеется, со смущением припоминая собственные слова. — Просто интересно стало, — пожимает плечами Арсений. Шастун ничего не говорит, лишь улыбается в ответ, спокойно пристраиваясь рядом. Он берет в руки телефон, без особого интереса проверяет социальные сети, а Арсений хоть и робко, но слегка жмется к его боку. Шастун в ответ притягивает к себе, отлично понимая, что сам Попов обнять не решится. Антону не кажется, что это — что-то странное или неуместное. Нет, он даже не хочет обдумывать такие мелочи, ведь именно сейчас ему вполне комфортно лежать в обнимку. Арсений тоже предпочитает ничего не говорить, не анализировать, даже не заикаться о том, что Шастун может и заразиться. Парень лишь наслаждаться тем, что он не один, что о нем, вроде как, даже заботятся. Курьер приезжает быстро, а пицца оказывается ещё горячей. Есть, если честно, совсем не хочется, тем более, что Попов не забыл об обещании Эду похудеть, вот только Антон этого ведь не поймёт, снова решит, что Выграновский — мудак. Приходится съесть пару кусочков ради спокойствия Антона. Пицца оказывается вкусной, аппетит появляется в процессе, но парень все-таки тормозит себя, прокручивает в голове слова Выграновского. Нельзя. — Слушай, может поиграем во что-нибудь? Надоело только сериалы смотреть, — улыбается Шастун. Он думает сыграть с Поповым карты, научить его, если понадобиться, но Арсений загорается немного другой идеей. — А у тебя есть шахматы? — вдруг интересуется он и смотрит с таким азартом, что Антон аж теряется. К сожалению, шахмат у него нет, хоть парень и часто играл когда-то давно, в детстве. Приходится нехотя покачать головой. Наверно, Шастун ещё не видел более разочарованных глаз Попов. — Подожди, давай у соседки одолжим, — вдруг додумывается Антон, вмиг найдя выход. Он бодро поднимается с кровати, сразу направляется на выход, а Попов в удивлении приподнимает брови. — Да ладно тебе… Не стоит. Можем поиграть во что-нибудь другое, игр ведь так много, — робко останавливает Арсений, отлично понимая, что Антон думал сыграть в какую-то другую игру. Он даже не знает, нравится ли Шастуну вообще играть в шахматы, а уж посылать парня одалживать их у кого-нибудь из-за своей прихоти ещё больше неловко. — Это дело нескольких минут. Тем более, я ведь все равно выиграю, тут игра не так важна, — хитро подмигивает Антон, все-таки покидая квартиру. Попов качает головой, улыбается. Он не играл шахматы так давно. Наверно, в последний раз это было ещё в Омске, с дедушкой. Приятные воспоминания греют душу. Шастун возвращается на удивление быстро, действительно выпросив у пожилой соседки шахматы, обещая как-нибудь обязательно сыграть и с ней. Играть они решают прямо на кровати, вставать как-то слишком лень. Свои, чёрные фигурки Антон раскладывает за минуту, Попов же со своими что-то возится, ставит ровно в серединку, заставляя Шастуна вновь закатить глаза. Приходится помочь ему, только бы начать быстрее. — А давай на желание? — вдруг предлагает Антон, сделав первый ход. Он смотрит на парня лукаво, явно ведь что-то задумал. Арсений это, конечно, замечает, но подумав рационально, решает, что ничего ужасного ведь он не придумает. Сделать что-то связанное с Эдом парень откажется сразу, да и Антон такое не загадает. Скорее всего, он попросит сделать что-нибудь новенькое в сексе, и, наверно, это совсем не страшно. Попов соглашается, тем более, он ведь и выиграть может. Арсений над каждым ходом думает невероятно долго, боится ошибиться. Шастун про себя решает, что в следующий раз надо играть с таймером, ждать так долго почти невыносимо. Попов постоянно сомневается, кружит пальцами над фигурами, но чаще всего, даже не касается их. Он делает робкие ходы, обычно, предпочитая не переходить в нападение, а Шастун же наоборот, с интересом играет, не боясь потерять фигурку, если это принесёт пользу. Попов проигрывает минут через сорок, но Антон убеждён, что не думай парень так долго, он бы проиграл за первые десять минут партии. — Ты чего так долго думал-то? — все-таки вслух возмущается Антон, подразнив Попова фигуркой его же короля. Попов обиженно губки дует, руки на груди скрещивает, не понимая, как мог так проиграть. — Я думал наперёд. Осторожность в шахматах нужна вообще-то, а тебе сейчас просто повезло, — недовольно отвечает Попов. Шастун усмехается, качает головой. Может и нужна, Арсений, но ты ведь не только в игре такой, мысленно думает Антон. — Может признаешь, что у тебя просто нет решимости и инициативы? Всю партию только и делал, что бегал от моих фигур, — усмехается Антон, снова раскладывая фигуры на места, видимо, чтобы сыграть ещё одну партию. — Мы все еще о шахматах? Есть у меня решимость. И, вообще-то, инициативу я тоже проявляю регулярно, — упрямо отвечает Арсений. Шастун с ним, безусловно, не согласен. Ссориться, особенно из-за каких-то шахмат, совсем не хочется, но не сказать то, что думает для Шастуна почти невозможно, хочется выложить правду. — Да не только о шахматах сейчас. Ты и в жизни такой, как в игре. Живёшь с парнем, который вытирает об тебя ноги и не решаешься что-то изменить, заказать еду — проблема, потому что выбирают всегда за тебя, а ты тупо делаешь так, как велено. Тебе не кажется, что хоть в шахматах можно чуть рискнуть, попробовать? — Антон обидеть не хочет, но ведь на правду и не обижаются, верно? Оказывается, Попов обижается. — И что ты хочешь этим сказать? — Арсений поджимает губы, скрещивает руки на груди. Да, правда же, вроде, но от этого и неприятно так. Попов знает, что в жизни решительности иногда ему и впрямь не хватает, вот только это Шастуна не должно касаться. — Ничего. Просто, знаешь, мне иногда кажется, что твоя жизнь сложилась бы совсем по-другому, будь ты хоть капельку решительнее, — вздыхает Шастун. Он говорит это мягче, собирается закрыть тему, понимая, что, наверно, не стоило переходить на личности. Он ведь не психолог, просто поделился наблюдением. Парень кивает на шахматы, мол, давай, сделай первый ход, вот только играть Арсений не хочет больше. — И что бы это изменило? — упрямо продолжает Попов. Антон смотрит на доску, думает о чем-то. Арсений вполне уверенно касается подбородка Шастуна, приподнимает его голову, чтобы решительно заглянуть в глаза. Антону от этого демонстративно уверенного жеста аж смешно, но он сдерживается, смотрит на парня серьёзно. — Ладно… Я думаю, ты бы с самого начала не стал содержанкой своего парня, если бы был чуть порешительнее и не желал переложить ответственность за себя на кого-нибудь другого. Ты же как ребёнок, боишься брать инициативу. Абсолютно ведомый человек. Я не осуждаю, правда, просто будь ты немного решительнее, ты бы и сейчас смог все наладить и с Эдом, да и вообще, — Антон говорит это задумчиво, и, наверно, со стороны все так и выглядит. Это и злит. Попов с кровати встаёт резко, уходит в ванную, видимо, наконец тоже решив закрыть эту тему. Шастун тяжело вздыхает, нехотя собирает шахматы. Видимо, на сегодня игр им достаточно. Вообще, глупая была идея. Наверно, с Поповым и надо говорить аккуратнее, вот только подбирать слова совсем не хочется, может хоть от этого у парня глаза откроются, думает Шастун, все-таки жалея, что сказал лишнее. Арсений, сев на бортик ванны, как-то машинально открывает их с Эдом переписку. Снова появляется эта потребность в поддержке, хочется отвлечься, написать Выграновскому, который так и не ответил на прошлое сообщение. Только вот собственные мысли теперь бесят лишь сильнее. Может в чем-то Шастун и прав. Арсению сложно справляться со всем самостоятельно, он не представляет, как и что делать в одиночестве, ему нужно, чтобы кто-то хоть через переписку рядом был. Он будто разучился жить сам, принимать решение даже в мелочах. А главное… Арсений не способен изменить хоть что-то в своей жизни. Он вдруг слишком резко осознает, что последние несколько лет вообще не контролирует происходящее. Раздаётся робкий стук в дверь, который заставляет напрячься. Арсений думает, что Шастун будет злиться. Эд бы точно злился, если бы Попов просто так убежал посреди их разговора. Вот только Шастун — точно не Эд, Попов в очередной раз убеждается в этом. — Арс, прости. Я не должен был. Вначале хотел просто подколоть тебя из-за проигрыша, а потом… Я не хотел обидеть тебя, правда. Это все не моё дело, я знаю. Если тебя все устраивает, то я не буду больше ничего говорить об этом, — тихо говорит Антон, а голос такой виноватый, что сразу понятно, ему действительно жаль. Парень ведь и не сказал ничего ужасного, не оскорблял, но Арсения безумно задевает его образ в глазах Шастуна. Парень все-таки выходит, смотрит куда-то под ноги, явно дуется. — Не извиняйся. Я… Это сложно объяснить, но у меня с Эдом… У нас все было не так, как ты, наверно, это себе представляешь, и я не такой, как тебе кажется. Я не встречался с Эдом из-за денег или чего-то там ещё, ладно? — тихо отвечает Попов. Он как-то грустно улыбается, наконец поднимает взгляд на Шастуна, вновь чувствуя себя пустым местом. — Расскажешь? — просит Антон. Ему действительно интересно. Он ведь Попова знает плохо. Наверно, слушать про их с Выграновским отношения не совсем то, что нужно, но Шастун верит, что это поможет ему понять Арсения, взглянуть на все его глазами, наконец разобраться в себе и своих чувствах к нему. Попов вздыхает, все-таки слегка кивает на вопрос, а сам направляется на кухню. Хочется выпить чай. Антон идёт следом. — Ну… Я переехал в Москву из Омска. Решил поступить учиться на финансиста, работал в кафе официантом. Сначала все было классно, отучился два курса, родители немного помогали, я жил в общежитии, у меня были собственные деньги, куча друзей. А потом умер отец, мама пить начала, было как-то не до всего, с проблемами пришлось справляться самому. Вылетел из универа, пришлось съехать из общаги, деньги старался маме отправлять, пока она работу не найдёт, впал в депрессию. Работал с трудом, от друзей оградился, даже видеть никого не хотел. Тогда я встретил Эда. Он часто ходил в мое кафе, был настойчивым, веселым, милым парнем, который отвлекал меня от проблем, элементарно не позволял забыть поесть. Мы, вроде как, подружились. Я жил у друга, не знал, что делать дальше со своей жизнью. А Эд меня приютил, я ему нравился. Я пытался восстановиться по учёбе, работал, а потом у нас с Выграновским завязались отношения. Для меня это были первые отношения, тем более сразу такие серьезные. Все было классно, пока в один день он не запретил мне работать. Ну точнее, знаешь, мягко так сказал, что лучше посвятить себя учёбе, что будущее важнее. Я долго не соглашался, потом сломал руку, работать месяц не смог. Эд все это время говорил, что без работы мне лучше, вот учиться усерднее стал, с ним время больше провожу, затем поставил условие — он или работа. Я его тоже в каком-то смысле понимал. Я был постоянно занят, времени на парня не хватало. Я решился бросить работу, Эд покупал нам еду, а большего тогда и не нужно было. Мы начали говорить о нашем будущем, Выграновский тогда уже нормально зарабатывал, появилась уверенность, что у нас все навсегда. Я любил его, наверно, даже сильнее, чем сейчас, он меня тоже. Потом Эд решил, что и учиться мне не сильно надо. Я поддался. Бросил все, чтобы заняться нашей семьёй, домом. Я всегда хотел детей, Эд говорил, что мы встанем на ноги, усыновим ребёнка, я хотел в это верить. А потом уже начались… проблемы, снова стало не до всего, — Попов рассказывает как-то задумчиво. Честно, за последние пару лет он и не сильно старался понять, как к этому пришёл. Это всегда доставляло только боль. Антон слушает внимательно, не перебивает, ему правда интересно. Возможно, эта история и не сильно отличается от той, которую представлял себе Шастун, но она как-то резко меняет восприятие. Антон вдруг осознает, что Попов не просто повёлся на возможность не работать и переложить ответственность на другого. Нет, у него когда-то были свои мечты, планы на жизнь, но не сложилось. Он инфантилен, действительно нерешительный, но это скорее результат проведённых с Эдом лет, не черта характера, как казалось раньше. Шастун накрывает руку парня своей, мягко поглаживает ровные пальцы в попытке поддержать. — Арс, прости, но… Ты никогда не думал, что и сейчас у тебя есть выход? Ты ведь можешь уйти, найти работу, жить самостоятельно. Неужели тебе не хочется? — тихо говорит Антон, а Попов на это лишь хмыкает. Он качает головой. — Уходить надо куда-то, Антон. Я не работаю, у меня нет образования, квартиры в Москве, и я столько лет даже не общался ни с кем, понимаешь? У меня ведь даже друга нет, все было не до этого. Тем более, Антон, тебе сложно это принять, но я Эда люблю. Я правда понимаю, что это странно, но я всегда буду любить его, — Антон с удивлением понимает, что Арсений ситуацию оценивает вполне трезво, вот только менять он ничего не хочет, внушил себе, что Эд — не плохой. Шастун молчит, решает, Арсений просто не готов пока. — Ты заслуживаешь намного лучшей жизни. Тебе чуть больше двадцати, думать, что ничего уже не исправить — глупо, ты ведь можешь, — Шастун говорит это уверенно. Он не знает, готов ли сам помочь, взять на себя хоть какую-то ответственность. Он лишь уверен в том, что Арсению нужно что-то сделать, решить для себя, чего именно он хочет. Вот только… Антон и сам не знает, что ему нужно сделать. Говорить об этом легко, вот только на практике ситуация сложнее. Попов прав, у него ничего нет, и это все усложняет. Шастун с раздражением думает о том, что Эд специально сделал все так, чтобы у Попова и выхода другого не было, чтобы он навсегда остался тем двадцатилетним парнем, максимум которого работа официантом в кафе. — Мне, кстати, двадцать три. И кажется, у меня снова температура, — меняет тему Арсений, не хочет продолжать этот разговор. Шастун как-то слишком резко тянется к нему, трепетно целует в лоб, проверяя. — Симулянт, — фыркает он, прижавшись к холодному лбу своим, а Попов от чего-то весело хихикает. Он смотрит Антону в глаза и с удивлением думает о том, что Шастун больше не воспринимается чужим. Он, хочет Попов или нет, теперь часть его жизни, и отрицать это — глупо. — А ты манипулятор. Заставил рассказать меня, а сам ничего про себя не рассказываешь, — тихо бурчит Арсений. Он вдруг для себя понимает, что вообще-то хотел бы узнать о Шастуне больше, ему интересно. Сам Антон становится намного интереснее, ближе, вот только Арсений об этом думать пока не решается. — Так у меня ничего такого и не было. Жил в Воронеже, встречался с девушками и парнями со школы, потом из универа. В Москве встречался с девушкой года два-три. Она хотела выйти замуж, я семью не хотел. Пришлось расстаться. С тех пор предпочитаю серьёзные отношения не заводить, да и не нравился никто так сильно. Ну… Ты нравишься, но тебе, вроде как, и своих серьёзных отношений хватает, — Антон усмехается, языком цокает. Он вдруг понимает, почему Димка постоянно повторяет, что у Антона нормальных отношений никогда не было. Правда, даже рассказать нечего. У Попова щеки алеют, он наливает им по второй кружке чая. Тёплая жидкость приятно греет. — Значит, ты у нас холостяк со стажем? — фыркает Арсений. Шастун закатывает глаза, чмокает парня в губы, а сам несёт их чашки в гостиную. Хочется посмотреть что-нибудь, от откровений уже как-то душно. — А ты ко мне переезжай, сразу перестану быть холостяком, — весело заявляет Шастун. Попов на это тихо смеется, не воспринимает всерьёз. — Дурак, — беззлобно бурчит Арсений. Парень садится на диван с ногами, охотно прижимается к груди Антона, когда тот тянет к нему руки. Они удобно устраиваются на диване, Шастун включает продолжение сериала, который они смотрели вчера. Вообще-то последние три дня их вечера всегда заканчиваются примерно так. Что ж, Попов совсем не жалуется.