Альманах Богов

      — Я ничем не могу вам помочь, — он устало поправил пенсне. — Вы сами подписали бумаги и заверили их у нотариуса.       Старушка хныкает и сморкается в платочек. Её муж хмурит густые брови.       — И что, нам теперь на улице жить?!       — Телеграфируйте родственникам. Они могут вас приютить.       — Нет у нас здесь родственников!       — Очень жаль, — безразлично отвечает он, постукивая стопку бумаг об стол. — Но я не могу ничем вам помочь.       — Да я... Я пойду-       — И в гвардии вам тоже не помогут, — сухо ответил банкир. — Всё было в рамках закона. Господин Лиховский, если Вы продолжите скандалить, то я буду вынужден вызвать охрану.       Старик злобно скрипит зубами, встаёт со стула и дёргает свою жену за руку. Она еле стоит.       За дверью он говорит ей, что они всё решат, найдут ночлег, но то, что происходит за дверью, Акакия Терентьева уже не касается. Он уже пишет бумаги.       Понаедет ведь глупцов в столицу...       — Господин Терентьев, — ему аккуратно стучат в дверь. — Я сделал чай.       — А, Игорь, заходи.       Игорь застенчиво вошёл, заталкивая перед собой тележку с чайником и печеньем.       — Опять жалуются? — он склонил головку к плечу.       — Да, — Акакий ослабил жабо. — Плебеи. Не читают контракт, а потом разводят сопли...       Игорь налил ему чай.

***

      Он открыл дверь в свою квартиру.       Сегодня был трудный день, но, благо, прибыльный. Три квартиры вошли в оборот, одна из них была аж напротив дворца.       После обеда ему позвонили. Две квартиры удалось удачно продать. После работы он зашёл в бюро и ассигнации до сих пор приятно грели карман.       «Мой дорогой Акакий! Чудно слышать, что всё у тебя хорошо!       Я всё потихонечку тут сижу, принимаю закон за законом, одним словом – скукота. Аделька так же скучает, но мы пока что не можем особо веселиться – конспирация, думаю, ты меня понимаешь. Мы поговорили, и вот подумываем провести крошечное мероприятие. И я даже не шучу! Всего на пятнадцать персон, большинство из них ты знаешь. Я, Аделька, Матеуш, Хольмфрид (если освободится, конечно), та парочка музыкантов, что я зарекомендовал тебе месяц назад! Помнишь, такая белокурая девчушка и её брат? В город приедут ещё пара друзей Адельки из столицы, и ты, конечно же!       Я понимаю, что я до безобразия внезапен сейчас, и, если ты вдруг не можешь (всё же, ты человек работающий), то я не обижусь! Всё же, если надумаешь, то можешь даже не писать ответ – ты всегда желанный гость в моём доме!

Твой, Луц Абегян».

      К сожалению, добавилось неприятное происшествие.       Письмо застало его врасплох, а екрицарийские марки вызвали у него страшное желание сплюнуть. Только один человек мог написать ему с юга.       Акакий мрачно перечитывал письмо, сидя в кресле и попивая коньяк. Думал, как же ему поступать.       Он прекрасно знал, что значило это «не обижусь»... Не обидится, но запомнит, и припоминать будет это до конца его дней.       Луц стал герцогом Екрицарии лет пять назад, тогда они и познакомились. Напыщенный и самовлюблённый, но ужасно богатый и влиятельный. Сдружиться с таким не составило труда, тем более что он придерживался... Довольно вольных правил, так сказать.       Про дела с недвижимостью у скромного столичного банкира Луц прознал быстро, а ещё быстрее – про то, откуда эта недвижимость бралась. Даже похвалил за находчивость, мол, не каждый может обойти закон так, чтобы это было незаметно и даже правильно.       Акакий быстро осознал, что в случае чего, это могло бы стать материалом для шантажа, поэтому стал ещё более обходительным с молодым герцогом. Луц оказался умнее, чем ему казалось до этого.       Придётся брать очередной отгул.

***

      — За нас!       Они снова чокались бокалами.       Луц расщедрился на особое вино из родового виноградника. Акакий готов был поспорить, что он красовался перед так называемой Аделькой, что чинно восседала рядом, высокомерно смотря на всех вокруг, будто они тут так, людишки второго сорта.       Хольмфрид не смогла освободиться – всё же, стоять во главе кунсткамеры было делом крайне ответственным. Матеуш откланяться где-то в полтретьего – гениальный изобретатель придерживался строго режима.       Акакий был уверен, что вот на отсутствие этих благородных лиц на празднестве Луц и правда был не в обиде.       Вино, тем не менее, было хорошим. Музыканты пели замечательную песню, приглашённые Адель женщины плясали под неё какой-то удивительный и завораживающий танец. Одним словом, вечер был вполне приятным. Акакий даже задумался над тем, что, быть может, не зря он взял отгул.       — Как дела в столице? — поинтересовался Луц.       За столом остались только трое: он, герцог и Адель.       — Если не считать нескольких новых пошлин и налогов, то нормально, — Акакий отставил бокал. — Честно, если бы не работа, я бы перебрался сюда. Тут и климат приятнее, и палки в колёса не вставляют.       — Что, совсем уж плохи бюрократические дела?       — Пока что нет, но катится всё в Никуда, — Акакий задумчиво посмотрел вдаль. — У меня порой ощущение, что императрица подписывает всё, что ей на стол попадает, даже не читая, а городские сановники загребают себе полномочий больше, чем должны. Ну что за дисциплина! Поговаривают, что императрица ночами сбегает из башни и шляется по окрестностям. Не знаю, правда ли это, но я бы не удивился. Потому что о жизни законопослушных работников её государства, что не подтирают её корону каждый день, она не думает от слова совсем.       — Девочка всё же пережила чернильную чуму, — вдруг сказала Адель, — стоит быть с ней помягче.       — Я тоже её пережил, причём потеряв жену и сына, — скривил губы Акакий. — Её бездарность в вопросе управления империей это не отменяет.       — Не боитесь, что Вас за такие слова... Того? — спросил Луц.       — Если Вы про того отморозка, что вырезает неугодных короне, то нет, не боюсь. Я простой подданный, а не газетчик.       Он отставил бокал.       Адель и Луц как-то многозначительно переглянулись.

***

      — Слушай, Акакий...       Они вышли покурить.       Адель ушла спать вместе со своими спутницами, музыканты собирали инструменты. Уже прошёл рассвет, на улице было зябко и туманно.       — М?       — А вот если бы... Вдруг императрицу бы свергли...       — Я был бы рад, — он затянулся сигарой. — Кто угодно, лишь бы не эта пигалица.       — Ах, я понимаю! Знаешь, все эти глупые приказы и на нашу землю имеют огромное влияние...       — Да уж, представляю...       Они замолчал ненадолго.       — Вообще, мы планировали с Аделькой небольшое празднество... Ну, знаешь, у нас скоро Апельсиновый Сбор, будут гуляния. Вот это я не могу не провести, иначе моя репутация герцога будет, ну, того!       — Я понимаю.       — Мы проведём маскарад! И хотим узнать от людей их отношение к императрице, в маске ж не так страшно...       Он замялся.       — У тебя... Есть симпатичные услужливые юноши и девы на примете? Мы хотим развязать язык наибольшему количеству людей.

***

      — Господин, Ваш чай.       Игорь был умницей.       Всегда приносил чай вовремя.       Всегда делал отчёты вовремя.       Всегда выглядел как с иголочки.       — Слушай, Игорь... А ты не хочешь подзаработать?

***

      — И правда, Большой Дворец...       Игорь с любопытством рассматривал интерьер дворца, придав к губам сложенный веер.       — Хотя дворец императорской семьи всё же мне больше симпатизирует... — он задумчиво обвёл взглядом картину на стене. — Там стены дышат поколениями... А тут... Хм... Это гранит.       Он покрутился вокруг своей оси.       — Гранит – магматическая порода. А известняк – осадочная.       — Подожди, ты был в императорском дворце?..       — Я там жил. Там была моя семья.       Акакий вздохнул.       Вот всё в Игре было идеально, кроме одного: какая-то непонятная загадочность. Любил он обронить какое-то словцо, а что оно значит – гадай потом всю жизнь. Про свою семью Игорь не говорил ни разу... Может он внебрачный ребёнок пассии бывшего генерала-защитника? Тем более мордашкой он сильно походил на его оставшиеся портреты...       — Ах, Акакий!       Луц быстро спустился по лестнице и пожал ему руку.       — Вы извините, что не встретил вас обоих на станции, экономка заболтала меня своими глупостями, — он поправил свой воротник и улыбнулся. — О, мой друг, ты должен представить мне свою спутницу...       Он взял ручку Игоря и поцеловал её. Тот захихикал.       — Господин, должен Вам сказать, что я мужчина...       — Ах, правда что ли?! — удивился Луц.       Акакий поднял одну бровь. Это было очень наигранно, этот прохвост всё сразу понял, а теперь валяет дурака. Какой же... Раздражающий вельможа.       Игорь, тем не менее, улыбнулся.       — В любом случае, я не злюсь. Давайте знакомиться!       — Луц Абегян, герцог Екрицарии, шестнадцатый бдешх и нахарар Карапы, — он учтиво поклонился.       — Игорь Морозов. Простой клерк, — Игорь так же поклонился.       Никакого стеснения перед герцогом он явно не испытывал. Акакий не знал, плохо это или хорошо.       — Не простой, а очень даже красивый.       — Ой, Вы мне льстите... — Игорь прикрыл улыбку веером.       — Не скромничайте! — расхохотался герцог. — Вас уже посвятили в особенности Вашей работы?       Игорь кивнул.       — Чудесно-чудесно. Тогда завтра утром поговорим поподробнее, а сейчас уже поздно... Вы наверняка устали с дороги.       — Да...       — Подождите, — Луц оглянулся. — Да где... Лусинэ! Проводи нашего гостя в его покои! Акакий, а ты не откажешься пропустить со мной пару бокальчиков перед сном?       — Не откажусь.       — Вот и славно!

***

      — А где госпожа Адель?       Они сидели на балконе. Минут пять они посвятили всякой обязательной светской болтовне про погоду, урожай и модные нынче соломенные дамские шляпки.       — Аделька умчала, — вздохнул Луц. — Ненадолго, ей вдруг приспичило какие-то водоросли собрать для красок. Я в этом ничего не смыслю, но, вроде, это важно.       — О... Вот оно как...       — Она к середине празднества успеет. Завтра к обеду приедет, проще говоря, — улыбнулся Луц. — Так что толку печалиться...       Он подлил себе ещё. Точно привирает.       — А этот твой Игорь интересный малый. Как думаешь, с ненавязчивым опросом справится?       — Он дважды был сотрудником месяца. Заключил больше всего сделок, знаешь ли. Справится.       — Ах, даже так... Мало того, что красив, словно полная Луна, так ещё и трудолюбив!       Луц улыбнулся.       — Не знаешь, нет ли кого-нибудь у него?       «Педик», — честно подумал Акакий.       — Не знаю, — расплывчато ответил он.

***

      Маскарад навевал на него тоску.       К нему постоянно лезли какие-то дамочки, чему он был крайне не рад. Он был вдовцом, а не парнишкой на выданье! Эх, горячая екрицарийская кровь... Вряд ли он когда-нибудь поймёт её до конца.       Гораздо больше его напрягали Луц и Игорь. Герцог ни на шаг не отходил от молодого человека, откровенно заигрывая и ухаживая за ним весь вечер. А тот вроде бы был даже не очень-то и против такого внимания.       Об опросе речи и не шло, герцог буквально не давал отойти молодому человеку от себя ни на шаг. Акакий даже начал думать о том, что вся эта авантюра – лишь прикрытие для того, чтобы герцог мог найти себе новую пассию.       Когда они пропали из виду, Акакий фыркнул и взял новый бокал вина. Выйдя на веранду, он сел в плетёное кресло и уставился вдаль.       Да уж, всё же, вид тут был такой, что не стыдно за него умереть...

***

      — Ваша Светлость, для законного протоколирования, зачитаю его перед тем, как Вы его подпишите. Акакий Терентьев, года от роду (для Вас) неизвестно какого, умер вдали от всех гостей, на балконе, абсолютно один. Произошло это тихо и незаметно, а через день тело нашли слуги, так как они собирались прибраться на балконе. Всё верно?       — Да, офицер, — кивнул Луц.       — С ним в город прибыл клерк, Игорь Вьюгин, так же неизвестного года рождения, что покинул дворец рано утром.       Рядовой старательно всё записывал. Луц лениво осмотрел стражей порядка.       Нудно, скучно... Если бы не данное им обещание, то он бы даже не вызвал гвардейцев, а просто приказал бы выбросить тело в море.       Несчастный случай. Перепил. С кем не бывает.       — Вы не знаете, где он сейчас находится?       — Отправился в институт.       — Какой?       — В Екрицарии так много институтов? — гаркнул Луц. — Сегодня вечером будет какая-то там лекция профессора Моздзежа, а он хотел её посетить. Час назад он телеграфировал мне, сообщив, что удачно добрался.       — Хорошо, Ваша Светлость.       Офицер что-то коротко сказал рядовому. Тот открыл дело на другой странице.       — Есть ли у Вас предположения, почему господин Терентьев погиб?       — Я уверен, что это как-то связано с его тёмными делишками, — Луц опёрся на подлокотник. — Вы же знаете, что он отбирал обманом квартиры в столице? Я всегда ему говорил, бросай это негуманное дело, а он, гусь упёртый...       Луц покачал головой.       — Я хотел сообщить об этом столичным властям, но этот прохвост начал угрожать мне неким компроматом! Мне пришлось покрывать этого изверга...       Он незаметно сжимал в руке небольшой амулет. Он приятно грел пальцы.       — Хорошо, Ваша Светлость, — офицер махнул рукой. — Я лично возьмусь за это дело...       Амулет кольнул холодом.       Луц прикрыл глаза. Врёт. Амулет холоднеет, когда кто-то врёт. Выгодная вышла сделка.