Шёпот под кожей

Лукас тихо закрыл за собой дверь, отрезав последний глоток свежего воздуха. Комната встретила своего жильца волной спёртого зноя. Единственное окно в узком помещении выходило на солнечную сторону. За день небесное светило раскалило железную крышу, и теперь жар медленно сочился сквозь потрескавшуюся штукатурку, заполняя каждый угол. Здесь всегда витал запах сырости и затхлости, несмотря на все попытки проветривания. Лукас открыл верхний ящик комода, который использовал, как кухонную столешницу. Внутри лежала пачка лапши быстрого приготовления. Последняя. Парень провёл пальцем по шершавой поверхности упаковки в виде чаши, планируя свое питание на завтра. С сегодняшнего дня он может взять новый пакетик чая, а не использовать один и тот же уже в третий раз. Настроение поднимала маленькая роскошь, купленная в результате долгого пути домой, — сосиски. За стеной что-то застучало. Это соседка начала готовить ужин и приступила к нарезке продуктов. Лукас вздрогнул. Коммуналка жила своей жизнью: громкое топанье за стеной, голоса из кухни, хлопанье дверей. Все эти звуки были уже знакомы. Открытое окно никак не помогало остудить комнату. Лукас взялся мокрую ткань рубашки на груди и резко задёргал вверх. Горячий воздух рванул к оголённому животу, на секунды обдавая кожу мнимой прохладой. Как только рука устала пытаться охладиться и отпустила одежду, та мгновенно прилипла обратно. Пока чайник нагревал воду, юноша снова посмотрел на разбитый экран телефона и тяжело выдохнул: «Сегодня никаких заказов». Упаковку с лапшой он вскрыл зубами. Старые ножницы где-то затерялись в ящике стола. Кипяток из чайника зашипел, заливая сухой брикет, и комната наполнилась запахом искусственной пряной курицы. Лукас сунул сосиски в микроволновку, пока лапша разпаривалась в кипятке. Аппарат взревел, будто протестуя против такой участи, но через две минуты выдал дымящийся результат. «Пир… Приятного аппетита.» — усмехнулся он, разрезая вилкой сосиски на маленькие кусочки и перемешивая их с общей массой прямо в упаковке. Пар от лапши поднимался ленивыми клубами, смешиваясь с запахом дешёвого соуса и резиновых сосисок. Он ел быстро, механически пережевывая получившуюся массу, ухо при этом напряжённо ловило каждый шорох за дверью. Щелчок. Его пальцы сжали вилку. Из-под плинтуса в коридоре? Нет. Это просто дом скрипел, остывая. Лукас медленно выдохнул, но плечи так и не расслабил. После трапезы одноразовая вилка и упаковка из-под лапши отправились в мусорный пакет. Далее было самое страшное. Полотенце. Мыло. Сменное бельё. Он собрал всё заранее, чтобы не задерживаться. Дверь в коридор открылась с тихим скрипом — и сразу налетел запах: старость, сырость, что-то сладковато-гнилое. Лукас задержал дыхание, как перед прыжком в грязную воду. Влажный воздух ударил в лицо, пахнущий ржавчиной и чужим мылом. Кафель скользил под ногами. Узкое помещение встретило его каплями на кафеле и тёмными точками у слива. Они всегда возвращались. Сколько бы соседи ни травили — рыжие пятна исчезали на день-два, а потом снова выползали из вентиляции, из щелей, будто сам дом их порождал. Старая чугунная ванная, вся в сомнительных подтеках и трещинах использовалась в этой квартире только как душ. Снимать здесь тапочки — все равно, что добровольно соглашаться на бой иммунитета с местной заразой. Он включил воду, лишь приоткрыв душ, чтобы смыть пену с прошлого пользователя, и только затем разделся. Быстрые движения: мыло, шампунь, бритва. Лукас стоял, выпрямившись, как солдатик, между стеной с желтыми разводами и оранжевыми подтеками и занавеской, покрытой темными пятнами плесени. Он успокаивал себя, что там только плесень. Касание таких поверхностей было омерзительным и вызывало приступы паники. Капли воды и мыльная пена стекали по телу, как лапки множества насекомых. Он не задерживался ни на секунду под вялыми струями слабого напора. В процессе парень не сводил глаз от гвоздиков на двери, на которых висела одежда. Наблюдал, чтобы на вещи никто не залез. После быстрого душа, Лукас обтерся и влетел в чистую одежду. Перед тем как выйти, он сполоснул из лейки ванную после себя, а все вещи тщательно встряхнул, проверив их на наличие «гостей». Обратный путь (пять шагов через общий коридор) он преодолел, почти не дыша. Дверь в комнату захлопнулась с глухим стуком. Только тогда Лукас позволил себе вдохнуть полной грудью. Проверил пол — чистый. Плинтуса — пустые. Ловушки у порога — нет новых нелегалов. Он знал их маршруты. Рассыпал тонким слоем специальный порошок вдоль стен. Перед порогом растянул клейкую самодельную ловушку из листов А4. Расставил по углам специальные липкие «домики», как мины на границе. Именно поэтому в комнате все еще не было тараканов. Лукас прекрасно понимал, что не протянет долго в таких условиях. Ему нужно было действовать, зарабатывать больше, чтобы потянуть покупку хотя бы маленького, но своего жилья, и переехать из этой дыры. Он воткнул наушники — левый давно умер, но парень всё равно втиснул его в ухо. Пальцы скользили по треснувшему экрану, выбирая трек из плейлиста. Первые ноты заполнили тишину. Юноша прибавил громкость, укладываясь удобнее в узкой кровати. Гитара играла что-то грустное, даже скорбящее, а голос певца будто вторил его внутреннему состоянию. Каждая строка находила болезненный отклик в душе. Лукас обнял подушку, прижав ее к груди, словно она могла заменить человеческое тепло. Он очень хотел ласки и поддержки, но одному было жить безопаснее. Глаза слипались. Трек сменялся один за другим: агрессивный и кричащий, интенсивный и клубный, размеренный и тоскливый. Плейлист был разнообразным. Парень не мог заснуть в тишине. Его пугала перспектива оставаться перед сном наедине с собой. Где-то за окном завыла сирена, но Лукас её уже не слышал. Сон накрыл его, как волна, но не принёс облегчения. Лишь утащил глубже. В последний момент перед провалом он успел подумать, что завтра всё будет так же: та же жара, те же страхи, те же песни в наушниках. И та же комната — его крепость и его тюрьма. Когда сон наконец поглотил его, тело дёргалось в полудрёме. В наушниках то ли ещё играла музыка, то ли звенела тишина. Лукас прижимал подушку так крепко, будто это могло защитить его от всего: от тараканов за дверью, от одиночества, от самого себя.