Cigarettes after Maison

Каждый вечер Элай и его новый сосед, Мейсон Роуланд встречались в этой тесной квартирке, обставленной без всякой претензии на вкус. Здесь, среди скудного уюта, они нашли себе общее прибежище, став неразлучными спутниками в беспросветном марафоне пьянства. В «Фортуне» каждый, казалось, находил особое удовольствие в том, чтобы уколоть Элая за его изможденный вид. Мейсон же, огражденный от шквала неуместных комментариев о своем внешнем виде стеной удаленной работы, оставался вне досягаемости едких насмешек от своих коллег. Вроде бы, он занимал должность дизайнера в агенстве «Digital Brew». Впрочем, Роуланд не любил распространяться о своей работе, оставаясь для Элая лишь собутыльником, и никем больше. Но в один из таких вечеров, Мейсон показался Элаю особенно потерянным. Тернер долго не решался выяснить причину его смятения, боясь бесцеремонно вторгнуться в его личное пространство, но, как оказалось позже, тревога была напрасной. Дейзи Роуланд - мать Мейсона, погрязшая в разгульном образе жизни, накопила непомерную гору долгов и нарушений. Недавно ее скосил рак печени, и все финансовые обязательства тяжким бременем обрушились на плечи юного сына, как единственного оставшегося родственника. Тогда, ему пришлось продать свою квартиру в Лос-Анджелесе и на время укрыться в северном районе Орландо. Элай сочувственно похлопал Мейсона по плечу и предложил выпить еще, надеясь хоть ненадолго утопить его горе в сладком омуте алкоголя. По правде сказать, Элай бы окрестил Мейсона не иначе как "Рэмбо с обложки", и Роуланд, поразмыслив, с этим прозвищем смирился. Несмотря на некоторую щепетильность в выборе одежды, Мейсон возвышался почти на два метра, обладая сложенным, как у атлета, телом, короткой угольной стрижкой и глазами, цветом напоминающими смесь изумруда и каолина. Едва заметные веснушки присыпали его щеки, а на мускулистой руке извивалась змеиная татуировка. Обычно, за каждой татуировкой скрывается личная история, выгравированная на коже, словно якорь, удерживающий тебя на плаву. Мейсон с гордостью поведал, что его тату - своеобразный диплом об окончании калифорнийского университета, выбитый в возрасте двадцати лет. С того момента, минуло четыре года, а чернила на бицепсе все еще хранили свежесть воспоминаний. Но глубже, под слоем студенческой бравады, татуировка служила безмолвным памятником отцу, погибшему в автокатастрофе. Орсон был страстным поклонником дикой природы, следивший каждым воскресным утром за любимым телешоу о ядовитых тварях. Мейсон жестом пригласил Элая на балкон. Когда он выудил "Chapman" из кармана серых шорт, Тернер неожиданно протянул руку. Роуланд, вздрогнув про себя, но без лишних колебаний протянул пачку брюнету. Элай неловко достал из нее сигарету, закурил и тут же закашлялся, вызвав у Мейсона тихий смешок. Запивая горечь энным глотком немецкого пива, Элай поведал историю о его стремительном падении с высот карьеры и человечности. Ему было всего лишь двадцать один, когда не стало Марлен. Год пролетел в беспамятстве алкогольного дурмана, и вот теперь, будучи официантом в «Фортуне», он стоит на балконе с Мейсоном Роуландом, впервые затянувшись сигаретой. "Рэмбо" потушил окурок в пепельнице и осторожно обнял парня за плечи. Элай вздрогнул, почувствовав запах несильного перегара и прокопченной дымом черной майки. Безмолвно отстранившись, Мейсон вернулся в комнату. Тернер, словно привязанный невидимой нитью, последовал за ним. — Ты когда-нибудь целовался с парнем? — неожиданно поинтересовался Элай, усаживаясь на край бархатного диванчика. Мейсон отрицательно покачал головой, но тут же вспомнил забавный случай из детства, как застукал свою сестру, самозабвенно облизывающую плакат с Бритни Спирс. Элай хрипло рассмеялся и снова перевел взгляд на татуировку, подчеркивающую рельеф мускулистых рук. — А ты что, хочешь поцеловать меня, Тернер? — игриво произнес Мейсон. Но Элай лишь неловко опустил голову, разглядывая незамысловатые узоры на выцветшем покрывале. Мейсон раздраженно вздохнул и, не давая времени на раздумья, потянул Элая на себя. Он повалил брюнета на спину и страстно впился в его губы, ощущая, как табун мурашек пробегает по телу молодого официанта. Тернер ответил на поцелуй с отчаянной жадностью, пока руки Роуланда, словно голодные звери, прокрались под футболку, нащупывая остро выступающие ребра. Когда Мейсон оторвался от его губ, оставляя за собой влажный след, и стал спускаться ниже, обжигая кончиком языка самые сокровенные уголки, Элай вцепился пальцами в его угольные волосы, сжимая их до боли. Пульс бешено колотился в висках, дыхание превратилось в прерывистый стон. В голове не осталось ничего, кроме оглушительного экстаза. Какая разница, сколько выпито пива? И при чем тут никотин? Сейчас это не имело значения. Элай громко простонал, запрокинув голову и высвобождая пальцы из густых волос Мейсона, чтобы небрежно поправить свои собственные. Мейсон быстрым движением вытер губы тыльной стороной ладони и тихонько хихикнул. Растянувшись рядом с Элаем, он устремил взгляд в потолок, и надо признать, в этот момент казался дьявольски привлекательным. Но Тернеру было мало. Он жаждал сорвать с него эту проклятую майку, хоть она и не была бежевой. Все внутри него кричало, горело неистовым пламенем, но где-то глубоко в подсознании трепетал робкий вопрос: А взаимно ли это? Мейсон, перевернувшись на бок и заглядывая Элаю прямо в глаза, ненавязчиво прошептал: — Не хочешь повторить? Тернер приподнялся на локтях и ответил ему нежным поцелуем, прильнув к губам, а затем, медленно укладывая Мейсона обратно на спину, он поддел край майки и потянул вверх, проводя рукой по рельефным кубикам. Этот парень глушит пиво литрами, но при этом сохраняет безупречную форму? Фантастика. Элай продолжал осыпать его поцелуями, покусывая губы и возвращаясь к груди, с каждым разом делая поцелуи все глубже и яростнее. Наконец, стянув с парня серые шорты, Тернер понял, что Мейсон совсем не против такой близости.