Не пиши «The End»...

Звонок от моего агента застает меня врасплох как раз в тот момент, когда я поливаю цветы, укачивая на руках кота, которому именно сейчас понадобилась моя моральная поддержка, ведь он обнаружил, что птицы у нас на подоконнике не реагируют на его негромкое стрекотание. Я едва не роняю Грома, но поскольку он для меня слишком уж важен, на пол летит лейка, а следом и мое негромкое ругательство. Кот смотрит на меня с живым интересом, как и каждый раз, когда позволяю себе подобные выражения, словно бы умей он говорить, то и сам бы закинул пару ласковых в адрес тех же птиц или в мой, если снова забуду вовремя наполнить его миску. Я осуждающе хмыкаю, потрепав Грома по мягкой черной шерсти, а затем опускаю на диван, откуда он снова перепрыгивает на подоконник. Телефон все это время не прекращает трезвонить, я спешно поднимаю лейку и бросаю на пол первое попавшееся покрывало, чтобы убрать лужу, а затем направляюсь к столу. При виде имени на дисплее сердце ускоряет ход от волнения, ведь я никак не могу договориться с издательством по поводу печати второй книги. Первая имела умеренный успех, но у меня образовалась небольшая фан-группа из тех, кому интересно мое творчество. — Они согласны? — спрашиваю с надеждой, едва на том конце линии раздается голос Инны. В трубке повисает молчание, что сильно настораживает. — Ммм… нет… Но у меня есть предложение, от которого ты не сможешь отказаться! — она произносит это с невероятным энтузиазмом, но я чувствую только разочарование. Обсуждение условий длится уже три месяца, и я всерьез начинаю думать о том, что моя карьера писательницы не задалась. — Эй… ты слышишь меня? — Угу, — киваю, прикусив нижнюю губу. Взгляд падает на Грома, который словно бы смотрит на меня с сочувствием. Я вздыхаю. Да, приятель, не зря ты нагадил на первый черновик. Знал, что это будет полное г… — Что за предложение? Напечатать роман на туалетной бумаге? — Не падай духом. Они ведь не сказали твердое «нет», — успокаивает меня Инна, но я качаю головой. Их молчание красноречивее слов. — К тому же, не поручили бы тебе столь ответственную работу, если бы сомневались в твоем таланте. Я недоверчиво хмурюсь, хоть она меня и не видит. Если бы у них и правда не было сомнений, книга уже давно лежала бы на полках, а все остальное — просто отговорки. Словно в подтверждение, Гром склоняет голову набок, блеснув своими серыми глазами. Мой самый главный и беспощадный критик. — В общем, один очень богатый и очень известный спортсмен хочет написать мемуары и приглашает тебя в соавторы! — торжествующе объявляет Инна тем временем, и я пару секунд растерянно моргаю. Это не то предложение, которого я ожидала, учитывая, что пишу в жанре романтической прозы. — Да, это не совсем твой формат, но… Ты только представь: твоё имя будет на обложке! Обычно для этих целей нанимают литературного раба, а тут он хочет, чтобы вы работали вместе. Эта книга точно станет продаваемой, а за ней и твой роман, после чего в издательстве уже не смогут отказаться от выпуска продолжения. То, что нужно! — Правда? — бормочу, продолжая покусывать губу. Снова смотрю на кота, в чьем взгляде словно бы читается «не соглашайся». — Но почему я? У меня ведь не особо много опыта в написании мемуаров. Нет, конечно, это часть моей работы, но… Я вздыхаю. Пока мои книги продаются не слишком большим тиражом, да и гонорары нельзя назвать заоблачными, поэтому в обычной жизни я зарабатываю тем, что пишу биографии для одного популярного сайта. Платят не прям много, но жить можно, да и график свободный, поэтому никто не ругается если в разгар рабочего дня вдруг сажусь за очередной черновик. — Какая разница? — фыркает Инна, и я уверена, что она закатывает глаза. Конечно, ей ведь важно получить свой гонорар за публикации. — Главное, что он выбрал именно тебя! Вроде ему понравился твой слог, ну, или стиль… В общем, не важно. Завтра в восемь он ждет тебя в офисе издательства, там и обсудите все детали. Всё сложится! Не успеваю спросить, о ком вообще идет речь, как она заканчивает звонок. Не то, чтобы я сильно интересовалась спортом, но могла хотя бы погуглить, о ком идет речь, и немного подготовиться. Вдруг этот спортсмен будет недоволен тем, что я не знаю ни одного факта из его биографии. Уже собираюсь перезвонить Инне и обо всем расспросить, но затем решаю, что не так уж и заинтересована в сотрудничестве, чтобы переживать об этом. Не понравлюсь ему — что ж, значит, не судьба, буду дальше ждать ответа от издательства. Остаток вечера я провожу за работой, ведь хочу заранее сделать побольше статей и освободить время для поездки в издательство, где неизвестно, как долго пробуду. Ложусь я ближе к двум ночи, что для меня до неприличия рано, а утром мысленно проклинаю того, кто решил назначить эту встречу на восемь. Я в это время обычно крепко и сладко сплю. Длинные каштановые волосы никак не хотят укладываться, пиджак топорщится, а новые брюки волочатся по полу, и мне приходится надеть неудобные туфли на каблуках, чтобы как-то это исправить. На макияж едва остается время, поэтому я ограничиваюсь только консилером, карандашом для губ и каялом, ведь люблю подчеркивать свои зеленые глаза. Часы показывают половину седьмого, когда я вызываю такси, молясь, чтобы удалось добраться в центр без пробок. Но сперва машина приезжает с опозданием, а затем мы застреваем на мосту, что я, впрочем, трачу на то, чтобы поспать еще хотя бы немного. Когда забегаю в офис, секретарша смотрит на меня с осуждением, и я бросаю взгляд на часы, на которых уже восемь пятнадцать. Успеваю подумать о том, что сотрудничество не состоится из-за моей непунктуальности, но оказывается, тот самый спортсмен тоже опаздывает, и мне предлагают пока выпить кофе. Что ж, сгодится вместо завтрака. Ожидание затягивается почти на час, и в голове вдруг сами по себе всплывают флешбеки из прошлого. Мой первый парень тоже был спортсменом и точно так же опаздывал на встречи, из-за чего у нас неоднократно случались ссоры. В итоге я забила на это и просто начала приходить позже, но однажды он приехал вовремя и… « — Какого черта?! Я весь город на уши поднял! — его крик еще долго стоял у меня в ушах, но в тот момент почему-то было смешно. Я не сдержалась и хихикнула, чем разозлила его еще больше. — На кой хрен тебе телефон, если он отключен?! — Не кричи на меня! Значит, тебе можно, а мне нельзя? — я притворно нахмурилась, чем тут же смягчила его реакцию. За севшую батарею было немного стыдно, ведь я просто забыла на ночь поставить мобильный на зарядку. У меня не было цели его расстроить. — Ты даже не представляешь, насколько я испугался за тебя, — выдохнул он, шагнув навстречу, чтобы сгрести меня в охапку и крепко прижать к себе. Я даже растерялась от такого порыва. — Безумно боюсь потерять…» Но потеряешь... Мысли навевают тревогу, и я в очередной раз бросаю взгляд на часы. Они показывают уже почти девять двадцать, а до этого пресловутого спортсмена всё никто не может дозвониться. Уже весь офис на ушах, из-за чего я никак не могу толком выяснить, о ком идет речь, ведь все просто бегают мимо, крича что-то в телефон. — Так, я ухожу! — сообщаю секретарше, которая приносит мне очередную чашку кофе. Стол уже заставлен посудой, и я ни на шутку переживаю, выдержит ли мой мочевой пузырь поездку домой. — Это просто… неуважение! — Неуважение — это ставить все эти встречи на восемь утра, — раздается скучающее от двери, и я замираю, ведь голос кажется мне до боли знакомым. Сердце в груди ускоряет ход, но я не спешу поворачивать голову на звук, вцепившись пальцами в пустую чашку. Нет, этого не может быть… — Впрочем, может, ты надеялась, что я просто не приду… а, птица? Я вздрагиваю, услышав прозвище, которым меня не называли со времен старшей школы, ведь именно столько не виделась с тем, кто мне его дал. Мне казалось, этих пяти лет было достаточно, чтобы я его забыла, но теперь воспоминания с новой силой вспыхивают в памяти. « — Почему «птица»? — я нахмурилась, в очередной раз услышав, как он так меня называет. Парень усмехнулся и пожал плечами, глядя на меня с нескрываемым интересом. — Не знаю, — произнес вслух, доставая сигарету, которую по привычке держал за ухом. Он закурил и добавил, рассуждая вслух: — Вольная. Сильная. Красивая. Чем не птица, а? — Считаешь меня сильной? — фыркнула, слегка смутившись и опустив голову. Но парень тут же подцепил пальцем подбородок, ловя мой взгляд. Его серые глаза манили и завораживали, что заставило сердце забиться с удвоенной силой. — Считаю, — кивнул, продолжая скользить взглядом по моему лицу. Я ощутила знакомое напряжение в теле. — Но это для других, не для меня. Со мной ты хрупкая, нежная, маленькая, поэтому иногда зову не «птица», а «птичка», чтоб не забывала… Я единственный, кому удалось тебя приручить…». Оборачиваюсь к двери, и чашка выпадает из рук, со звоном разбиваясь на осколки, что хоть немного отрезвляет. Секретарша бросается мне помогать, в то время как парень замирает у двери, с интересом наблюдая за нами. Я пытаюсь сохранить хоть каплю гордости и достоинства, но то и дело бросаю на него взгляды. С жадностью всматриваюсь в мужественный профиль, точеные скулы, плотно сжатые губы, глаза, скрытые за прядями черных волос. Он почти не изменился за эти годы, только татуировок стало больше, и теперь они виднеются из-под ткани серой футболки, плотно облегающей накачанные руки. Его поза кажется расслабленной, но в мышцах чувствуется напряжение, словно бы он готовится к броску, если вдруг решу сбежать. Черт… Я слишком долго на него пялюсь… Понимаю это по тому, как губы парня растягиваются в ухмылке, что не сулит мне ничего хорошего. Он откидывает со лба упавшую на глаза прядь волос, и я замечаю, как в серых глазах загорается лукавый огонек. — Оставьте нас наедине, пожалуйста, — просит Макар, обращаясь к секретарше медово-вежливым голосом, что действует на нее, словно гипноз. Она тут же кивает, забирая осколки чашки, и стремительно покидает переговорную. — Нам ведь нужно обсудить детали сотрудничества. — Никакого сотрудничества не будет, — шиплю, как только за девушкой закрывается дверь. Встаю с пола и отряхиваю брюки. — Если бы я знала, что речь идет о тебе, то ни за что на свете бы сюда не приехала. — Почему же? — хмыкает парень, глядя на меня так, словно бы на самом деле не понимает причины. Я сжимаю губы в тонкую полоску, чувствуя, как внутри растет раздражение. — Боишься, что в процессе нас затянет общее прошлое? Брось, птица, мы ведь взрослые люди. Разве не сможем оставить позади эмоции? В его словах слышится подвох, словно бы он намеренно давит на мои чувства, выискивая слабые места. Истинный спортсмен, мастер своего дела, не зря его талант оценили за границей и предложили контракт с крупнейшим промоушеном, занимающимся организацией боев MMA. Это и всё, что я, по сути, знаю о его карьере, ведь намеренно не следила за новостями о спорте, боясь увидеть в них знакомую фамилию. Сменила город, круг общения, но даже так не смогла скрыться от прошлого. — Поэтому ты выбрал меня в качестве соавтора? — хмурюсь, скрестив руки на груди. Я вскидываю подбородок, чтобы казаться выше, но даже учитывая это и каблуки, мне едва ли удается компенсировать разницу в росте. Она давит даже на расстоянии. — Чтобы «оставить позади эмоции»? Он ухмыляется, словно бы я сказала какую-то шутку. В отличие от него, я никогда не умела держать чувства под контролем, что он прекрасно знает. Не зря говорил, что все мои переживания написаны на лице, и я могу послать одним лишь взглядом. Из-за этого неоднократно были проблемы в школе. — В любом случае, тебе лучше поискать другого соавтора, — говорю, забирая с дивана свою сумку, ведь собираюсь направиться к выходу. У меня нет причины оставаться и продолжать этот разговор. — Мне раньше не приходилось работать над мемуарами. Боюсь, я буду в этом недостаточно компетентна. — Думаешь? — Макар вопросительно приподнимает бровь, и я киваю в ответ, хоть в словах и чудится подвох. Он не тот человек, который легко меняет решения. По крайней мере, не был таким пять лет назад. — А я считаю, что мы отлично сработаемся. Я собираюсь начать рассказ со старшей школы, а ты хорошо знаешь это время, ведь была там, птица, и видела всё своими глазами… Его слова звучат неоднозначно, с подвохом, словно бы он собирается рассказать не только о спортивных достижениях, но и о личном, о том, что происходило между нами в то время, чего я допустить никак не могу. Не хватало еще, чтобы все снова обсуждали меня как «девушку Грома». Наслушалась этого в школе. Только теперь всё приобретёт такой масштаб, что станет моим личным кошмаром. — Не смей впутывать в это меня! — вспыхиваю, ужаснувшись от подобной перспективы. Макар улыбается, словно бы радуясь тому, что удалось вывести меня на эмоции. — Можешь писать, что угодно, но только не вздумай упоминать… наши отношения… Голос предательски хрипнет, ведь воспоминания о прошлом захлестывают, словно цунами. Пять лет… это ведь так долго, а пролетели как один миг. И вот мы снова друг напротив друга — известный спортсмен и неудачливая писательница, у которых, казалось бы, нет ничего общего, а на самом деле нас связывает столько всего…. Теперь еще и эта чертова книга, выхода которой я никак не могу допустить. — Да ладно? Тебе можно, а мне — нет? — фыркает он, и его тон звучит издевательски. Колени подгибаются, и я беспомощно опускаюсь на диван, ведь слишком быстро понимаю, что имеет в виду. — Герой твоей книги — это ведь вылитый я в юности. Только имя другое — Торнике — красиво и необычно, у тебя всегда была хорошая фантазия. Но кличка у него почему-то Гром… Удивительное совпадение. Я хмурюсь, когда он упоминает прозвище, которое получил еще в младшей школе. На самом деле никакой увлекательной истории за этим нет, просто у него фамилия — Громов, и всем было проще его так называть, что прекрасно сочеталось с буйным нравом и грозным взглядом. — Ты читал… — шепчу, ощутив, как пересыхает в горле. Вот уж не думала, что он возьмет в руки дамский роман. В школьные годы его воротило от подобного чтива. — Что ж, допустим, есть сходства. Но ты себе очень льстишь, мой герой — романтичный и благородный — чего никогда не было в тебе. К тому же, все авторы опираются на личный опыт, в этом нет ничего предосудительного. Но истории совершенно разные, ведь у моих героев счастливый финал. «Тот, которого не было у нас», — хочу было добавить, но удерживаю слова на языке. Пусть думает, что и без него моя жизнь сложилась счастливо, и у меня нет никаких сожалений о прошлом. Их ведь и правда нет… да? — Я не хочу быть ни в твоей жизни, ни в твоей биографии, — заканчиваю, накручивая на палец ремешок от сумки. Мне хочется поставить жирную точку в этом разговоре. — Найди себе другого соавтора. — Но я хочу только тебя, — возражает Макар, и фраза снова звучит с намеком. Он отстраняется от двери, надвигаясь на меня, из-за чего инстинктивно вжимаюсь спиной в спинку дивана. — Может, я тоже хочу побороться за свой счастливый финал… Я нервно сглатываю, глядя на него снизу вверх, ведь слова снова навеивают воспоминания, которые я так отчаянно пыталась вытравить из своей памяти. — Я ведь спортсмен и привык идти до конца, — добавляет он, нависая надо мной. Я из последних сил сохраняю невозмутимость. — Даже если ты и забыла эту историю, я с удовольствием напомню ее тебе, моя милая птичка… Его темный взгляд с нескрываемым интересом исследует мое лицо, изучая каждую деталь, каждую черту, словно бы считывая малейшие изменения. Я неровно выдыхаю, когда он оказывается на моих губах, а рука парня опирается о спинку дивана сбоку от моей головы. — Нет… — выдыхаю, борясь с тем гипнотическим эффектом, который оказывает его взгляд. Уголок его губ оттягивает едва заметная ухмылка. — Я не собираюсь ничего вспоминать. Сказала ведь, что мы не будем работать вместе. Тебе меня не переубедить! Встаю, едва не врезавшись в его грудь, но он отстраняется в последний момент, возвышаясь надо мной горой мышц и нескрываемого самодовольства. — Да брось, птица! Откажешься от столь выгодного предложения из-за какой-то личной неприязни? — закатывает глаза Макар, когда я прохожу мимо, задев его плечом. Я уже дохожу до двери, но следующие слова заставляют остановиться: — Или дело вовсе не в неприязни… а в том, что ты по-прежнему думаешь обо мне и не можешь забыть? — Замолчи! — срываюсь, оборачиваясь. Он смотрит на меня в упор. — Что ты, черт возьми, себе возомнил?! Мне дела нет никакого ни до твоей жизни, ни до тебя! — Докажи, — отзывается он, на что фыркаю. Типичный Громов. Решил бросить мне вызов. — Если всё действительно в прошлом, то в чем проблема? Я всего лишь хочу, чтобы моя биография была максимально подробной и правдоподобной… Заодно и поправишь все те моменты, которые кажутся тебе неприятными. — Ладно… Идет, — соглашаюсь, помедлив. Я решаю, что добьюсь того, чтобы мое имя ни разу не упоминалось на страницах этой книги. — Но работать будем только здесь и только когда у меня будет свободное время. Между нами исключительно деловые отношения…