Дневник тирана, балующего жену / Tyrant Pampering Wife Diary

Причину «непослушания» Сун Суна Ли Сяо не принял. Он просто поднял его на руки и отнёс в постель. С незапамятных времён жених и невеста едва ли могли видеться до свадьбы, но у Ли Сяо свои порядки: он не только хочет видеть Сун Суна, но и держит его у себя дома. Это, конечно, ни в какие рамки не лезет. К счастью, Сун Сун не девушка — иначе его репутация была бы уже разрушена. На самом деле, Сун Сун много об этом размышляет. Как и о том, что он не поехал в карете герцогства. Все считают, что он просто неразумен. Но кто осмелится спорить с Ли Сяо, известным на всю страну? Если неосторожно себя поведёт — тот может сойти с ума. Так что в глазах окружающих Сун Сун — просто несчастный, лишённый права голоса, вынужденный принимать всё, что ему навязывает Безумный король. Когда они легли в постель, Сун Сун сразу закрыл глаза. Он немного волновался, что Ли Сяо начнёт делать «это» или «то». В его представлении, раз у него была только одна прошлая жизнь, то ребёнок уже должен быть у него в животе. Он боялся, что Ли Сяо… может нечаянно навредить. Он не читал медицинских книг, ничего не знал. Просто думал, как думал. Но говорить об этом вслух было невозможно. До настоящего счастья ещё далеко, а Ли Сяо точно не поверит. Оставалось только закрыть глаза и спокойно дышать. Он действительно уснул — прямо в одежде. Сон был мирным. Когда он проснулся, уже рассвело, а Ли Сяо ушёл на утреннюю аудиенцию. Сун Сун потёр глаза, сел перед зеркалом и вдруг застыл. Он расстегнул ворот, долго рассматривал себя в зеркале, потом тихо застегнул обратно, накинул на шею меховой воротник, чтобы скрыть следы — красные, заметные, как будто специально оставленные. К счастью, в этот день резко похолодало, и никто ничего не заметил. Хотя, сидя за столом с воротником, он заметил, что слуги украдкой на него поглядывают. Он пил суп из белых грибов, сдержанно сказал: — Это вкус дворца. Ци Синъюнь тут же ответил: — Это князь велел принести. Еда из герцогства вам не подойдёт. … Оказывается, есть ещё один вид «недостойности» — когда сам князь считает, что ты слишком хорош для обычной еды. Сун Сун улыбнулся, но в глазах его сияли звёзды. Ци Синъюнь, наблюдая за ним, вдруг сказал: — Молодой господин, если вас что-то тревожит — скажите князю. Я вижу, он к вам неравнодушен. — А что меня может тревожить? … Ци Синъюнь был ещё молод, не умел держать язык за зубами: — Вчера князь был болен. Как только вы подошли — он сразу ушёл. Даже не подумал. Если бы вы не смогли его успокоить… Сун Сун продолжал улыбаться. Нельзя сказать, что он ничего не чувствует. Но за эти годы он понял: для семьи он — ничто. Госпожа Сун ненавидела его мать, а значит, и его. Он был ниже слуг, его хотели сломать. А герцог Сун? Он, возможно, любит только себя. Он видел, что Сун Сун страдает, но если тот сам не скажет — делает вид, будто ничего не происходит. То, что случилось за ужином, наверняка заставило герцога волноваться: вдруг Сун Сун рассказал Ли Сяо всё? Он боится за свою безопасность? Да он бы с радостью дождался, когда Ли Сяо сойдёт с ума и убьёт его. Ци Синъюнь понял, что сказал лишнего, хотел что-то добавить, но Сун Сун мягко посмотрел на него: — Столько людей сбежало. А ты почему остался? — Я… — Ци Синъюнь сказал: — Я думаю, вы особенный. В прошлый раз вы успокоили князя, и я просто хотел увидеть, как вы это делаете. — Увидел? Ци Синъюнь покачал головой, подумал и с восхищением сказал: — Всё равно думаю, что вы особенный. Он не мог подобрать другого слова, кроме «Бог». Он столько лет был рядом с приёмным отцом, видел, как князь теряет контроль. Но Сун Сун — просто сказал пару слов, слегка потянул за край одежды — и всё прошло. Чем больше он думал, тем больше казалось, что Сун Сун — почти Спаситель. На это Сун Сун не мог ответить. По его воспоминаниям, они с Ли Сяо знакомы всего полмесяца. Но взгляд Ли Сяо часто заставлял его сомневаться — может, они знакомы давно? Но это невозможно. Разве что Ли Сяо тоже переродился. И видел его как призрака в прошлой жизни. Даже если так — это жизнь для него особенная. А прошлая… Он ведь начинал выздоравливать, как только слышал его имя. Он не мог понять. Осталось только подумать: может, я и правда Бог. … Двор госпожи Сун был хорошо подготовлен. Сун Сун вышел, прогулялся, полил цветы под навесом, потом спросил Ци Синъюня: — Во дворце кто-то ухаживает за цветочной комнатой? — Да, князь приказал. Ваши вещи будут в порядке, когда вернётесь. Сун Сун кивнул. Вдруг почувствовал першение в горле, закашлялся. Ци Синъюнь тут же накинул на него плащ: — Сегодня снова похолодало. К вечеру, наверное, снег пойдёт. Сун Сун поправил воротник, и тут пришёл слуга: — Господин Чэнь, второй господин, просит аудиенции. — Пусть войдёт, — сказал Сун Сун, а потом тихо спросил Ци Синъюня: — Князь велел охранять двор? — Вы угадали. Князь прислал двух лучших телохранителей. Они стоят у ворот. Без вашего приказа — даже комар не пролетит. Сун Сун чувствовал, что Ли Сяо действительно его ценит. А вот что творится в душах двух братьев — сказать трудно. Сун Ге, похоже, думает так же. Обычно госпожа Сун была настолько властной, что даже входить в дом без доклада считалось дерзостью. А теперь, когда Сун Сун переехал, у его дверей поставили охрану — словно прибыл какой-то знатный господин. Сун Ге ещё до входа чувствовал раздражение. Получив уведомление, он усмехнулся: — Брат, у тебя теперь такие порядки, что даже мне приходится просить аудиенции. Ли Сяо дал Сун Суну лицо — и тот принял его. Сел прямо на почётное место, велел подать чай и спросил: — По какому делу? — Да ни по какому. Просто хотел поболтать, — ответил Сун Ге, оглянулся и сказал: — Все выйдите. Он обращался к людям вокруг Сун Суна как к своим. Ци Синъюнь подумал: «Кто ты вообще такой?» — но промолчал. Сун Сун чуть подумал, кивнул, и тот поклонился и вышел. Когда в комнате стало тихо, Сун Ге заговорил: — Как Безумный король обращается с тобой наедине? — Прекрасно, — ответил Сун Сун с привычной кроличьей улыбкой. — А он… — начал Сун Ге. Сун Сун сразу понял, к чему тот клонит: — Князь добр ко мне во всём. Так что младшему брату не стоит волноваться. Сун Ге сел рядом, всё ещё тревожный: — Брат, я мало что понимаю в жизни, но болезнь князя переменчива. Я всё это время переживал за тебя. Сун, я правда волнуюсь. Он накрыл ладонь Сун Суна своей рукой. Иногда Сун Сун не мог понять, что именно чувствует к нему Сун Ге — братскую привязанность или нечто большее. Он смотрел на его тревожные брови и не знал, сколько в этом искренности. Он только знал, что в прошлой жизни верил Сун Ге на сто процентов. Он опустил взгляд на его руку и сказал: — Князь не любит, когда меня трогают. — Ты считаешь меня кем-то другим? — Сун Ге сжал его руку. Он был единственным, кто протягивал Сун Суну руку помощи все эти годы. Он знал, какое место занимает в его сердце. Знал, что если прикоснётся — Сун Сун станет кротким, как кролик. А если пойдёт дальше — его чувствительная натура отреагирует, потому что он слишком жаждет любви. Он вылепил для себя особое место в сердце Сун Суна, оставил там отпечаток. Стоило только напомнить — и Сун Сун начинал колебаться. — Сун’эр… — как и в прошлой жизни, каждый раз, когда он говорил это с нежностью, Сун Сун чувствовал, будто его окунули в тёплую воду. Будто в мире всё ещё есть кто-то, кому он небезразличен. Сун Сун слегка улыбнулся. Но в следующую секунду резко поднял руку — Хлёсткий звук пощёчины. Лицо Сун Ге резко повернулось в сторону. Сун Сун спокойно произнёс: — Ты перешёл границу.