Мотылёк

      И в эту секунду моя мантра дала сбой. Но вместо страха во мне вскипела ярость. Я слишком хорошо помнила омерзительное чувство, когда получила тот жуткий "подарок". Как же я мечтала запустить эту коробку ему в голову! Обернувшись, я наставила в него взгляд, полный клокочущего гнева.       Его губы тронула едва заметная усмешка.       – Благодарю за комплимент, дорогая, – протянул Данте, не сводя с меня пристального взгляда. – И за высокую оценку моих скромных усилий по поддержанию порядка в городе.       Он откинулся на спинку дивана, сложив руки на груди. Вся его поза дышала непринужденностью, но я знала – это всего лишь маска. Вероника учила меня, как распознавать вампирские уловки, и не все её уроки пропали даром.       – Скажу прямо, Данте, меня не привлекают трупы.       – Звучит обидно, но я не предлагал вам руку и сердце.       Я нахмурилась. Причем здесь это? Я чувствовала, как все мужчины в комнате уставились на меня.       – Я сказала что-то не то? – спросила я, поворачиваясь к Джеку.       Тот лишь пожал плечами. -       Английский не твой родной язык... Может ты перефразируешь фразу.       - Даже на родном я разговариваю как дебил, - пробубнила я на русском. – Я не хочу больше получать в подарок части человеческого тела, даже если этот человек на меня напал.       Данте слегка приподнял бровь, но усмешка с его лица не исчезла.       – Ах, этот досадный инцидент, – протянул он, растягивая слова. – Поверьте, дорогая, у меня были веские причины отправить вам этот… «подарок». Уж поверьте, я далеко не поклонник романтических жестов.       – Тогда какого лешего? – выпалила я, не в силах сдержать свой гнев.       Охотники вокруг замерли, ожидая реакции Данте. Вампиру же, казалось, наслаждался моим возмущением.       – Ваша ругань на русском весьма очаровательна, – промурлыкал Данте, задумчиво играя со старинным кольцом на пальце. – Тот вампир сошел с ума. Он представлял опасность не только для вас, но и для всех окружающих. Я упустил его из виду, но хотел, чтобы вы знали: он понес заслуженное наказание, и угроза устранена.       – И вы решили отрезать ему голову и прислать ее мне? Почему нельзя было просто сказать мне об этом? Прислали бы цветы с открыткой, как вы постоянно делаете!       – Цветы – это знак уважения, – мягко возразил Данте. – А голова – это доказательство. Доказательство того, что я забочусь о вашей безопасности, пусть и своеобразным способом. Я понимаю, что мой метод… нетрадиционен, но поверьте, в моем мире такие жесты говорят громче слов. Особенно когда слова могут быть истолкованы неверно.       Я скрестила руки на груди, чувствуя, как гнев медленно отступает, сменяясь растерянностью. Его объяснение звучало… логично? Или он просто умело манипулировал мной? Вероника всегда говорила, что вампиры – мастера убеждения.       – Иными словами, это была своеобразная гарантия безопасности? – уточнила я, стараясь уловить хоть малейшую фальшь в его голосе.       – Именно так, – Данте слегка наклонил голову. – И я надеялся, что вы оцените мою… заботу. Возможно, в следующий раз я воздержусь от столь радикальных мер и ограничусь букетом редких орхидей. Если, конечно, вам не больше по душе нарциссы.       Его слова прозвучали так неожиданно, что я расхохоталась. Звонкий, искренний смех вырвался на свободу, словно плотина прорвалась. В нем смешались и нервное напряжение последних часов, и абсурдность ситуации, и, чего греха таить, отчасти – ирония его реплики.       – Да уж, нарциссы и психопаты точно не в моём вкусе, – ответила я, когда смех немного утих.       За спиной послышались приглушенные смешки, словно чьи-то тени подхватили эхо моего веселья.       Данте улыбнулся, и в этой улыбке мелькнуло что-то хищное, но тут же исчезло, словно тень, скользнувшая по лицу. Он снова казался воплощением аристократичной учтивости, опасным и притягательным одновременно.       – Что ж, – Джек с трудом вернул лицу серьезное выражение. – Думаю, все недоразумения улажены, так что давайте перейдем к делу.       Он жестом пригласил нас сесть. Джек расположился на диване с Данте, а мужчины заняли диван напротив. Я же, словно неприкаянная, застыла между диванами, не зная, куда себя деть.       – Вирика, присаживайтесь, – произнес Данте, указывая на место между ним и тигром-оборотнем. – Неужели я так сильно вас напугал?       – Нет, просто я не могу занимать чью-либо сторону, – честно ответила я. Мой нейтралитет – основа моей работы. Именно поэтому я не могу позволить себе близких отношений ни с кем, даже если бы захотела. Может, я и не идеальный профессионал, но и не настолько плоха, чтобы пренебрегать своими принципами.       Не дожидаясь дальнейших слов, мужчина поднялся и, без малейшего усилия вытащив кресло из-за стола, поставил его рядом со мной. Кресло казалось неподъемно тяжелым, но для вампира это была сущая безделица. Интересно, часто ли ему приходится совершать подобные жесты галантности?       – Не могут мужчины спокойно сидеть, когда милая дама стоит, – прокомментировал этот поступок Данте с легкой усмешкой.       Я благодарно кивнула вампиру, устраиваясь в предложенном кресле. Оно оказалось на удивление удобным, словно созданным специально для меня. Иногда дорогие вещи стоят своих денег.       Напряжение никуда не исчезло, лишь немного приглушилось. Однако присутствующие казались спокойнее; по крайней мере, зверя Криспина я больше не ощущала. Интересно, скольких древних вампиров он повидал? И чем они вообще отличаются друг от друга, кроме тысячелетий за плечами?       — На моей территории других вампиров не было, — прозвучал его ровный, уверенный голос. — Я бы это почувствовал.       — Даже если бы они были столь же сильны, как вы?       — Если на наш континент вторгнется вампир, равный мне по силе или превосходящий меня, — Данте произнес это спокойно, даже буднично. — Нам всем придет конец. Но можете быть уверены, если бы подобный монстр хотя бы приблизился, об этом знала бы каждая тень, каждый камень.       — Хотите сказать, вы самый древний вампир в нашей стране?       Вампир шумно выдохнул, словно смертный, и, на миг задумавшись, устремил взгляд в потолок, словно пытаясь отыскать там ответ.       — Не могу припомнить никого другого, кто мог бы оспорить этот титул. Но в нашем мире время и сила – не всегда союзники. Есть вампиры, чья сила сравнима с моей. Они правят крупными городами, и, насколько мне известно, все они до сих пор на своих местах.       - Может, тогда вы знаете что это за знаки? – Криспин протянул свой телефон вампиру.       А мне не показал, хотя знак на теле Шейлы я узнала. Хм. Никак не разберусь, как этот тигр ко мне относится: будто и нравлюсь, а вроде и в убийствах подозревает, и информацией делиться не спешит. Неужели считает меня настолько недалекой, раз я про то как быть доминантом не знаю? Будто я обязана всё знать.       - Вирика, - вдруг позвал меня Данте. – Можете подойти сюда.       Я удивилась такой просьбе. Поднявшись, скользнула к дивану, за спину вампира – так безопаснее.       - Вы уверены, что… - начал было Криспин, но напарник стукнул его локтем.       Я наклонилась, пытаясь разглядеть экран телефона. На фотографиях были обезображенные тела женщин, а затем крупные планы странных знаков, вырезанных на их коже. Длинный, аристократически бледный палец вампира скользил по экрану, перелистывая кадры. Я невольно залюбовалась точеным профилем Данте, освещенным мертвенным светом гаджета. Поразительно, древний грек с современными технологиями в руках. Интересно, кто научил его пользоваться этим чудом техники? Сам разобрался или «дети» помогли, как обычно помогают старикам?       — Мне кажется, вы смотрите совсем не туда, — вырвал меня из раздумий голос вампира.       — Простите, задумалась, — смущенно пробормотала я в ответ.       Я заставила себя сосредоточиться на экране. На фотографии была обнаженная женщина, изуродованная такими же ранами, как и Шейла, но знаки… знаки были другими. Угловатая волна внизу живота и месяц, лежащий на боку на лбу. Я хмыкнула. Протянув руку, я сама стала перелистывать фотографии. Боги! Я ошиблась, это не знак женского начала…       Я выхватила телефон и осев на пол, я прислонилась спиной к прохладной коже дивана, погружаясь в изучение каждого знака через приближение. Судя по приглушенным возгласам, мужчины были озадачены моей реакцией. Вскоре я ощутила вокруг себя их плотное кольцо. Я и сама не заметила, как мои руки задрожали. Как такое возможно?!       – Ты в порядке? – Джек присел рядом, его голос звучал обеспокоенно.       - Чёрт! Я же говорил, что не нужно ей показывать! – это возмущался Криспин.       – Ты идиот? Она узнала знаки! – рявкнул на него Хантер.       Я закрыла глаза. Гул голосов вокруг начинал раздражать. Так дело не пойдёт. Глубокий вдох, и я стала подниматься на ноги. Чья-то рука схватила меня под локоть. Не успела среагировать, как меня подхватили на руки и усадили на один из диванов. Мужчины стояли вокруг, будто я подозреваемая. Ощущения так себе.       – К кому вы ходили узнавать касательно знаков? – спросила я, смотря на охотников.       – Ты расскажи, что знаешь, нечего нам зубы заговаривать! – снова вспылил Хантер.       В ответ донеслось зловещее шипение, словно из преисподней. Холодок прошелся по спине, сковывая ужасом. Я медленно подняла взгляд… Оказывается, вампиры умеют исторгать из себя подобные звуки.       - Это знаки славянских Богов, - негромко сказала я. – Мне просто было интересно, с кем вы беседовали, что вам никто не сказал.       – Но это вовсе не значит, что к этому причастны медведи, – мягко отозвался Данте, словно желая унять мою тревогу.       – Нет, это работа дилетанта… В основном здесь начертаны знаки, посвященные богине Маране, или Морёне, или просто Маре. Но её тотем – волк. Зачем же ей в дар истреблять редкие виды оборотней? Логичнее убивать вервольфов.       - Что делает эта Богиня?       - Ну… - я вдохнула и выдохнула. – Кто её знает? Информации о славянских Богах до обидного мало. А Марана и вовсе не была особо почитаемой. Насколько известно, она была всего лишь мелкой богиней зимы у горстки племён. Но сейчас она внезапно стала одной из самых популярных богинь. Ей приписывают способность перерезать нить жизни своим серпом. А это значит, что она стала и богиней смерти. Кто-то даже объединяет её с Бабой-Ягой, проводницей в мир мёртвых.       - Зачем кому-то приносить жертву Маране?       Я лишь пожала плечами, не находя ответа.       – Я даже не уверена, что это основные знаки. Тот, что был на Шейле, может быть знаком Мараны, а может быть и знаком Мокоши. И Мокошь всегда была более важной богиней, чем сейчас. Если присмотреться к остальным знакам, там есть и знак Сварога, и знак Велеса, и знак Ярило. Зачем приносить жертвы всем им? Кажется, кто-то сам не понимает, что делает… А может, и понимает. Вдруг это Кощея призывают… В общем, единственное, что приходит в голову, – это история Орфея, который спустился в царство Аида, чтобы вернуть свою любимую.       – Ты весьма романтична, – усмехнулся Данте, разглядывая меня с нескрываемым интересом.       – Скорее считаю мужиков идиотами. Он же обернулся! Делать то, что должен, это же так сложно, правда?       На лицо Данте вновь набежала тень непроницаемости.       – Давайте посмотрим правде в глаза, – продолжила я, стараясь говорить спокойно и уверенно. – Кто-то играет с символами, не имея полного представления об их значении. Может, стоит поискать его среди славянских неоязычников. Я, кстати, читала, что в США их много, в вашей стране любят секты.       Я обвела взглядом собравшихся мужчин. На их лицах читалась смесь беспокойства и сосредоточенности. Я знала, что они привыкли полагаться на логику и факты, но сейчас столкнулись с чем-то, что лежало за гранью их понимания.       – Я только понять не могу, – начал Данте с каменным лицом. – Ты же дочь волхва, почему ты сама так мало знаешь о своих Богах?       – Правильнее сказать, что и сама я наследственная волхвица, – (Не зря же моя реальная фамилия Волхова). – Но волхвы – это не жрицы богов, как были, скажем, ваши жрицы Афродиты или Диониса. Волхвы не поклонялись конкретным богам, это были маги, которые выполняли и функции жреца в своём поселении. Я умею задобрить домового, у тебя есть с ним проблемы?       – Кстати, о задобрять, – вдруг вспомнила я. – Здесь же у вас не дом, а бордель по сути. И домового нормального нет, только барабашка какой-то, вон он, за Хантером прячется. Хантер, извини, но у тебя энергетика как помойное ведро, вот к тебе всякая гадость и липнет.       Хантер дернулся, словно его ужалили, и злобно зыркнул на меня. Данте же лишь усмехнулся, но промолчал, ожидая продолжения.       – Мне было тринадцать, когда мой отец умер. Он, конечно, учил меня всему что мог, но в основном – это было то, что необходимо, в том числе дрессировке собак, простите, ребята, но общение с вашим зверем и дрессировка собак не сильно отличается…       – Он был таким же «мотыльком», как и ты?       Я посмотрела на Данте. Его лицо ничего не выражало.       – Почему «мотылёк»?       – Потому что летите на смерть, слепо и безрассудно. Ты же знаешь, что вампир, встретив тебя, должен тебя убить?       – Почему не убил? – меня всегда интересовал ответ на этот вопрос. Я должна была умереть ещё четыре года назад, зачем спасли меня? – Наверное, я недостаточно аппетитно выгляжу, – съязвила я, чувствуя, как внутри поднимается раздражение. – Или у вас, вампиров, сейчас мода на вегетарианство?       В комнате повисла напряженная тишина. Криспин нервно переминался с ноги на ногу, а Хантер все еще сверлил меня взглядом, полным нескрываемой неприязни. Джек же наблюдал за происходящим с каким-то странным выражением лица, словно пытался просчитать мои дальнейшие действия. Данте, как всегда, оставался невозмутимым, словно все происходящее его совершенно не касалось.