Переплетённые судьбы

Ночь обнимала холодом. Лео долго не мог уснуть. Поза была неудобной, кандалы натирали запястья, но сильнее всего болела мысль: «Это может быть мой последний шанс…» Его взгляд скользнул к тому месту, где в одеяле — глубоко в складках — пряталась булавка. Он невольно снова вспомнил глаза Дина. Этот взгляд. Этот поцелуй в ухо. Волна по коже. Всё это было слишком… реально. Но Лео был не из тех, кто сдаётся. «Ещё одна ночь. Потерпи. Завтра — действовать. Утром — шанс. Если он уйдёт на работу, если удастся зацепить служанку, если хотя бы на пару минут… тогда я смогу. Я должен смочь.» Стиснув зубы, Лео закрыл глаза. И заснул в этом напряжении, между страхом и надеждой, между реальностью и планом, которого ещё даже не было. 06:58 утра. Дом Дина. Машина спокойно подкатывается к воротам. Тёмная, почти чёрная — тонированные стёкла, хромированный отблеск утреннего света. Выходят двое. Один — крепкий, коротко стриженный, в чёрном бомбере. Второй — чуть стройнее, с татуировкой на шее, в спортивной куртке и джинсах. Они коротко кивают друг другу и, не говоря ни слова, заходят в дом через боковой вход. Дин наблюдал это с балкона своей комнаты, отпивая чёрный кофе. Взгляд спокойный, но внимательный. «Пусть мой маленький танцор попробует что-то выкинуть. Хочу посмотреть, как он двигается… в реальном бою». И он улыбается. На этот раз — по-настоящему. С едва заметной искрой азарта в глазах.

Комната Лео. 07:05

Свет пробивался сквозь занавески. Лео проснулся резко — не от звуков, а от напряжения. Его тело будто чувствовало опасность — ту самую, невидимую, что прижимается к спине, ещё не коснувшись. «Пора». Он осторожно потянулся, вздохнул и огляделся. Будто обычное утро — тихо. Служанка ещё не заходила. Но в воздухе что-то изменилось. Слишком спокойно. Пальцами Лео нащупал булавку, спрятанную под одеялом. Металлическая, холодная. Его билет на свободу. Или… на смерть. 07:20. В дверь комнаты постучали. Ровно два раза. Вошла она — та самая женщина со светлыми волосами. Тёплая улыбка, спокойная походка, поднос с кофе и завтраком. — Доброе утро, — сказала мягко. — Как вы себя чувствуете? Лео улыбнулся, слегка сыграв глазами, как всегда. — Да, немного разбитый… Но ваш завтрак — это самое приятное, что со мной случалось в последнее время. Он медленно приподнялся, рубашка всё ещё наполовину расстёгнута. Он выглядел сонным, но взгляд уже работал. — Мне кажется, мы с вами ещё не успели нормально познакомиться, — он смотрел на неё теплее, почти искренне. — Можно вас попросить… посидеть со мной минутку? Она колеблется, но её что-то цепляет в этом юноше. Он красив, но не только. В нём есть грусть, уязвимость, что-то трогательное. Он кладёт руку поверх её ладони — нежно. — Вы не представляете, как одиноко здесь… Меня похитили, связали. И ни одной души, с кем можно хотя бы поговорить. Только вы… только вы появляетесь здесь по-человечески. И дальше его голос ниже, мягче, нажим на эмоции: — Простите… я вас прошу. Я не сумасшедший, я не опасный. У меня больная мама, она… если я не выйду отсюда… она останется одна. Женщина растеряна. В её глазах — сомнение. Но и сочувствие. — А зачем тебе… та булавка, молодой человек? — спросила она почти шёпотом, со страхом и любопытством одновременно. Лео улыбается, хитро, тепло, очаровательно. — Просто хочеться почувствовать, что ещё что-то в моих руках. В этот самый момент. В коридоре один из прибывших парней проходит мимо комнаты. Его взгляд останавливается на двери, ведущей к Лео. Он слегка прищуривает глаза… но не останавливается. 07:28. Комната Лео. Женщина колеблется. Её пальцы нервно сжимают ткань фартука. Взгляд блуждает — от глаз Лео к его запястьям, где кандалы оставили красные следы. Он будто не просит — он доверяет. И это ломает последний барьер. — Я… Я не должна… — прошептала она. Лео чуть наклоняется к ней. Её лицо теперь так близко. Его голос — почти шёпот, тёплый, трогательный: — Вы добрая. А добрые люди — редкость. Я не убегу. Просто… дайте мне хоть на минуту почувствовать, что я не игрушка в чьих-то руках. Она вздыхает. И… вытаскивает из кармана тонкую шпильку для волос. — Я с детства умею открывать старые замки, — улыбается сквозь страх. — Но это… наша маленькая тайна. Лео — будто застыл. Он не верил до конца. Но вот — она осторожно протягивает шпильку и бросает быстрый взгляд к двери. — Я постою на страже. У тебя есть три минуты. Его пальцы касаются холодного металла булавки. Руки слегка дрожат — то ли от возбуждения, то ли от нервов. Но в его голове — полный фокус. «Только не дрожи. Вспомни, как в фильмах… Спокойно. Ритм. Механика. Один… два…» Клац. Первый замок поддаётся. «Ещё один. Теперь левый. Не подведи меня, булавка. Не подведи, Лео». Клац. Кандалы падают на простыню с тихим металлическим звуком. Лео резко вдыхает воздух — словно впервые за долгое время. Его руки — свободны. Больно покрасневшие запястья дрожат, но в глазах — огонь. Он подходит к окну. Но нет — ещё не время. Только выйти — и сразу накроют. «Нужен план. Одного желания мало. У меня есть одна жизнь. И она моя». Он возвращается к ней. Смотрит — уже без маски очарования, а серьёзно. — Вы даже не представляете, что только что для меня сделали. Женщина кивает, едва сдерживая слёзы. — Только осторожно. Он… он может быть очень опасным. Лео улыбается почти игриво: — А я — очень живым. 08:12. Особняк. Побег Тишина. Напряжённая, давящая. Воздух свежий — с запахом сада после ночи. Но Лео не на прогулке. Ручка двери щёлкает глухо. Ладонь на миг зависает в воздухе. И тогда — медленно, почти торжественно — дверь открывается. Шаг за порог. Запах свободы. Земли. Росы. У свободы есть свой запах. И этот запах — бесценен. — Наконец-то… — едва слышно шепчет Лео, выдыхая так, словно держал этот воздух внутри целую вечность. «Главные двери — под охраной. Дин не шутит, эти двое — явно не из библиотеки. А значит… чёрный ход. В таком доме он точно есть. Ну же, Лео, импровизируй». Проходит сорок минут. Мозг кипит. Нервы на пределе. Будто весь дом изнутри шепчет: «Не вырвешься, крошка». — Я сейчас реально ругаться начну… — бурчит сквозь зубы Лео, заглядывая в каждый угол, каждую щель. И тут — взгляд падает на окно, чуть приоткрытое, с жалюзи, качающимися от утреннего ветерка. — Ты ж моя красавица, — улыбается, снова почувствовав тот самый огонёк азарта в себе. Подходит. Осторожно. Без шума. Руки — вперёд, плечи, талия, гибкое тело проскальзывает сквозь узкий проём, как вода меж пальцев. Спортивные мышцы играют под кожей. Поясница изгибается, круглые ягодицы мягко касаются края рамы. И… Тихо. На землю. Приземление бесшумное. Тень. Кот. Охота наоборот. Лео оказывается на заднем дворе. Голое тело прикрывает расстёгнутая рубашка — часть всё ещё болтается на поясе. Оглядывается. «Теперь найти калитку. Или перелезть. Но главное — не потерять ритм. Ты уже почти свободен». Его глаза — быстрые, внимательные. Сердце бьётся в ритме марафона. Лапы тигров ещё в доме, а он — уже в полушаге от побега. 08:54. Задний двор. Лео двигается тихо, точно и изящно. Его тело — как у кошки. Каждый мускул слушается, каждое движение выверено. «Ещё немного. Забор уже близко. Осталось пару метров. Дальше — свобода». И тут — шорох. Ветка. Где-то слева. И… голос. Сердце взрывается. Ноги подкашиваются, щёки налились жаром, в груди всё сжалось. — Твою… — успевает прошептать, прежде чем ныряет за дерево. Спрятался. Крепко. Сливается с тьмой, с ветвями, с тенями. Даже дышать перестал. Шаги. Ближе. Ещё ближе. — Ну и хата… зараза… мажоры — пробормотал знакомый, насмешливый голос.