Махбуб

Арми зашел в дом с непривычно легким сердцем. После разговора с Флоренс, которая осталась довольна — нет, более чем довольна! — его отчетом, мир казался ему дружелюбнее. Даже тот факт, что он в итоге кончил на спину Тимоти, мисс Пью назвала «тактической победой». Главное — контроль, а контроль он сохранил. Его радужное настроение не смог разрушить даже отчет службы безопасности относительно проекта Султана. Он отмахнулся от мыслей о работе, переступив порог особняка, и замер. Из гостиной лилась странная, ритмичная музыка с восточным оттенком. Что-то живое народное. Арми заглянул в дверь и застыл, как вкопанный. В центре комнаты танцевал Тимоти. И это был не тот выученный, соблазняющий танец бачи. Это был танец дикий, свободный и абсолютно гениальный. Его тело жило внутри ритма, было его частью. Каждый взмах рукой, каждый поворот бедра был плавен и совершенен, как вода. Талор, сняв туфли, пыталась повторять за ним, смешно и неуклюже топая. Тимоти что-то объяснял ей на быстром фарси, приподнимая край своей простой футболки, чтобы обнажить плоский, гибкий живот, и пуская волну движения от диафрагмы вниз, к бедрам. Талор повторила, и у нее вышло очень неловко, но им явно было весело. Арми не выдержал и прочистил горло. Талор вздрогнула и резко опустила футболку. — Сири, останови музыку! — скомандовала она, и мелодия оборвалась. — Хороший день? — с усмешкой спросил Арми, опираясь о косяк двери. — Очень! — выдохнула Талор, запыхавшись. — Тимоти сдал промежуточный тест по английскому на пять. С Сиршей по французскому… сегодня обошлись без домашнего задания. Она была так довольна его прогрессом, что решила дать нам время для отдыха. Решили просто повеселиться. — Имеете полное право, — улыбнулся Арми. Его взгляд переметнулся на Тимоти. Тот стоял, слегка взъерошенный, с румянцем на щеках, и… улыбался. Не томно, соблазняюще, а счастливо, почти по детски. А потом вдруг он что-то быстро и оживленно сказал на фарси, глядя прямо на Арми. Сердце Арми сделало в груди что-то странное. Тимоти никогда первым не начинал с ним разговор. — Что он говорит? — спросил Арми, не отводя от него глаз. — Говорит, что мы сегодня ходили в город, — перевела Талор, тоже улыбаясь. — Я объясняла ему правила дорожного движения. Заходили в магазин… он, кстати, в деньгах разбирается неплохо. Арми усмехнулся: — Это же здорово. В этот момент из кухни выглянула Приянка. — Ужин готов, сахиб. На этот раз не такой острый, как вы просили, — она кокетливо склонила голову. Взгляд Арми сам собой упал на вырез ее сари, снова отметив отсутствие лифчика. Интересно, она принципиально не носит его или просто не осознает? — промелькнуло у него. За ужином царила непринужденная атмосфера. Талор рассказывала: — Остин сегодня дал Тимоти самому выбрать тему для урока. И представляешь? Он выбрал «животных». А на первых занятиях он впадал в ступор от такого вопроса. Остину приходилось самому выбирать. — Правда? Это прекрасная новость! — Арми повернулся к Тимоти, переходя на французский. — Et avec Sirsha? Comment ça s'est passé? [А с Сиршей? Как всё прошло?] Тимоти оживился и начал отвечать, на фарси. Талор перевела. — Они выбрали блок… Музыка и танцы. Сирша… включала инструменты, они вместе слушали как они звучат смотрели как они выглядят и проговаривали названия на французском. Ему понравилось. — Super! Quel instrument est le meilleur? [Отлично! Какой инструмент лучший?] — спросил Арми, продолжая массированную атаку на французком. Тимоти, не задумываясь, ответил: — Le tambour! [Барабан!] — Ah, j'aime le saxophone, — сказал Арми. — Et moi, j'aime le violon, — включилась Талор, тоже на французском. Они оба смотрели на Тимоти с улыбкой, ожидая, изменит ли он свое решение как это было с цветами. Но Тимоти промолчал, а когда Талор спросила у него на фарси не зочет ли он поменять свой выбор в пользу саксофона, он только застенчиво улыбнулся, а потом тихо, но четко сказал на фарси: —saxophone хуб аст, вале тамбур барои ман беҳтар аст. [ саксофон хорош, но барабан мне нравится больше.] Талор перевела, с едва заметным удивлением. Арми рассмеялся — не насмешливо, а с теплотой. — J'aime ton choix. [Мне нравится твой выбор.] — сказал он, все еще на французском, подводя черту под мини-проверкой знаний и границ. Услышав это, Тимоти довольно улыбнулся и даже немного выпятил грудь, поймав редчайшее для себя чувство — гордость за свое мнение. В разговор вдруг совершенно без предупреждения и приглашения вписалась Приянка: — А мне нравится флейта, — сказала она по-английски, сладко улыбаясь одному Арми. — В хорошую флейту так приятно подуть, вы не находите? Намек был прозрачным. Арми почувствовал знакомый укол в низу живота. Не желания к ней, а желания нормальности. Простого секса с кем-то, с кем он не будет чувствовать себя насильником. — Флейта — прекрасный инструмент,— вежливо ответил он. Тимоти, наблюдавший за этим обменом, нахмурился. Он тихо спросил у Талор на фарси: — Ӯ чӣ гуфт? [Что она сказала?] Талор, не глядя на Приянку, буркнула в ответ: — Харобӣ. Ҳамеша монанд. [Чушь. Как всегда.] И снова повернулась к Арми, чтобы обсудить расписание на завтра, оставив Приянку за пределами их внезапно возникшего общего круга.