Молчаливое согласие небес

Ее смерть была внезапной - сердце просто остановилось во сне, без каких либо предупреждений от организма. Патологоанатом говорил, что в ее возрасте такое случается. Стресс, переживания, все накопилось и сердце не выдержало, но ей было всего сорок четыре года. В графе причины смерти он заключил: Сонное апноэ на фоне ишемической болезни сердца. Это был бред. Полный бред от плохого работника морга. Но, ведь так не бывает, лег спать и умер, как можно жить, зная, что все может оборваться в один миг, хотя, это уже не проблема мертвеца. Небольшая могильная плита с моим прошлым букетом белых лилий одиноко стояла в самом конце кладбища. Если бы отец добавил пару сотен, я бы смог найти место лучше, но он не посчитал это важным, сказав, что она так и так будет в земле, так какая разница в каком углу. Я это запомнил, когда он умрет, я похороню его в огороде, разницы же нет, так хоть растения удобрять будет своим вонючим телом. Я присел на твердый гравий и провел рукой по ее имени. Мария Томпсон 1980-2025 Навсегда в наших сердцах Десятки таких же могил окружили меня. Мертвецы готовились слушать мои слова, у них между собой секретов нет. Я же среди них чувствовал себя в безопасности, так что мы были квиты. Мама так много не успела узнать обо мне. Я должен был рассказать ей о моей первой любви, попросить совета, услышать ее наставления и истории, затем лечь на колени и спросить: почему в жизни все так сложно? Я так и не узнал рецепт ее фирменного пирога, постоянно ходил мимо нее на кухне и ни разу не остановился посмотреть, как она замешивает такое мягкое тесто. Она должна была быть на моей свадьбе и плакать от счастья, смеяться на выпускном Фина, кричать на нас, хвалить, молчать с нами и провести еще много дней на этой земле. Весь мир должен был о ней узнать. Миллионы людей могли бы увидеть ее картины, повесить их в гостиной и наслаждаться ее талантом, но огонь разведенный отцом, уничтожил их раньше. Я бы свозил ее в Грецию, она бы ходила по горячему песку и возмущалась, что я потратил столько денег, но потом бы широко улыбнулась и призналась, что никогда не видела моря. -Прости мам, я столько всего не успел...у нас должно было быть больше времени вместе – говорил я гладя ее фотографию - Мам, ты не имела права оставлять нас с ним, ты обещала… ты говорила, что мы уедем...я не виню тебя нет, просто это так не справедливо Я вспомнил, как черный гроб опускался в огромную, яму. Я вроде бы кинул горсть земли, точно не помню, но ее умиротворенное, незнакомое лицо еще долгое время было перед моими глазами. Похоронные речи шли друг за другом, а женский плач не прекращался. Я даже не знал, что у нее были друзья, знакомые, сестры. Он отобрал у нее все. Мне сложно забыть как Фин прижался к моей ноге в своем черном костюмчике, он не должен был надевать его в шесть лет. Он гладил меня по спине, но это я должен был его успокаивать. Этот маленький пацан оказался сильнее нас всех. Отец, который испортил все прекрасное в ней, принимал соболезнования от совершенно незнакомых ему людей. Он слушал о том, какой прекрасной она была, кивал, соглашаясь со словами. Помнит мудак, какой она была до него. Я не хочу делать его извергом, бесчувственным лжецом или психопатом. Нет, он точно не такой, но я до сих пор не понимаю, кто он на самом деле. Он был настоящим, любящим отцом, когда то давно. Он возил меня на плавание, провожал в школу, слушал мои истории, учил меня кататься на велосипеде, он делал все, что делают отцы в счастливых семьях, но потом все изменилось. Нет, тут не будет какой-то страшной истории, он просто начал бухать. -Наверное я должен рассказать как мои дела, что у меня все наладилось, но ты учила меня не врать - на холодный камень капнула первая слеза - Мам...я так скучаю по тебе...Смотри...Фин сделал для тебя журавлика из бумаги...вот посмотри. Он сказал, передать тебе привет и поздравить с днем рождения. Знаешь...он рисует, лепит, делает оригами...он так красиво рисует! – я ненавидел дрожь в моем голосе - Он такой талантливый…Ты бы знала, как он вырос за эти пол года...он уже перерос шестилетнего меня Я достал телефон и нашел в галерее нашу общую фотографию. Мама с отцом стояли по краям, а я обнимал маму стоя по центру. В ее животе был малыш. Кудрявые светлые волосы доходили до плеч. Я погладил себя по голове, такие же волнистые, но темного, почти черного цвета волосы застряли между моими пальцами. Она прижимала меня к себе и улыбалась широкой улыбкой, теперь я мог видеть ее только у Фина. Отец, стоявший слева от меня, тоже улыбался, но уже кривыми зубами и длинными клыками, словно хищник. К счастью, ее я видел все реже, улыбаться я почти перестал. Я бы с легкостью, без дрожи в руках стер бы его с этой фотографии, а лучше из нашей жизни. Многие хотят узнать своих отцов, которые внезапно пропали или улетели в космос, но я бы предпочел никогда его не знать. Наконец то, от этой мысли я не чувствовал вину. Надеюсь, она не замерзла. Я бы закутал ее в сотни одеял, я бы сделал все, о чем бы она меня попросила, но теперь говорить могу только я. -Мы с Фином скоро уедем...как ты и хотела. Мне осталось совсем немного накопить, и мы поедем в Лондон, Милан, Амстердам, куда захотим...потом я покажу ему Канаду, твои любимые картины, твои места детства. Мы объедем с ним весь мир...но мы вернемся мам...мы...мы будем заходить к тебе…Обещаю *** Снова запах перегара, довольно привычный, для нашего дома. Мне казалось, он настолько впитался в меня, что окружающие думают, что я пью не просыхая. В этот раз на удивление перегар был более приятным. Он удачно смешался с запахом хорошо прожаренного мяса. Я прошел в гостиную, диван был аккуратно заправлен, бутылки пропали, а на столе стояла ваза с двумя лилиями. На кухне я увидел отца за плитой. Он посмотрел на меня и кивнул на стол, на котором стояло три пустых тарелки и огромное блюдо со стейками в центре. -Зови брата - сказал он прокуренным голосом, дожаривая последнюю партию - Будем Марию с днем рождения поздравлять...Юбилей все таки Надо же, он еще не забыл ее имя. Поскорее бы у тебя случился Альцгеймер и тогда, я с широкой улыбкой сдам тебя в дом престарелых. -Я ходил к ней на могилу утром – сказал я пытаясь скрыть эмоции - ты не пришел...я ждал тебя -Я работал - грубо ответил он. -У тебя выходной -Ты решил меня в этом упрекнуть? – спросил он, просверливая меня голубыми глазами - Ты прекрасно знаешь, что я не люблю кладбища Фин спустился со второго этажа и обнял меня. Я прижал его к себе и подставил ухо к его рту. Он всегда обнимал меня, когда хотел сказать что-то в присутствии отца. Уже давно это вошло в привычку и стало нашим секретным способом передачи информации. -Он не пьяный - шепнул мне на ухо Фин – Что с ним? Я задержал взгляд на его маленьком личике, его ярко зеленые глаза вопросительно смотрели на мои, точно такие же, но более темные. Мама подарила их нам двоим. Темная челка упала на его лицо, и он мотнул головой, чтобы убрать ее с лица. Я кивнул, и теперь мы удивленно смотрели на отца, который сел за стол и поднял бокал с апельсиновым соком. -За прекрасную женщину, прекрасную жену, любовь всей моей жизни...Спи спокойно дорогая...не чокаясь Внутри у меня все горело от злости. Как он может такое говорить, когда внушал ей всю жизнь, что она ничтожество. Хотелось плеснуть соком ему в глаза. -Завтра мы пойдем в кино - сказал отец, словно отдавая приказ. -Пап, я работаю, у Фина школа...Раньше надо было звать Отец злобно посмотрел на меня. -Пропустишь! - крикнул он – мелкого я отпрошу -Ты завтра тоже работаешь - сказал я, не поддаваясь его давлению. Он не нашел аргумента на мою фразу и принялся резать хорошо прожаренный стейк. Больше всего меня раздражала изменчивость его настроения, нестабильность, которая сопровождала меня с самого детства. Я никогда не мог составить единый образ отца, каждый день он был разным. Обещания, которые он давал, утратили свою силу много лет назад. Слова, которые он когда то произносил, были памятником в нашей старой жизни. В десять лет он обещал сводить меня в зоопарк, я готовился весь день, читал энциклопедию про животных, спрашивал у мамы, чем мне кормить слонов, изучил все правила поведения в зоопарке, делал все для того, чтобы не дать ему повода разозлиться на меня. Утром он напился и не смог сесть за руль, наверное, тогда я еще верил в случайности. Я его простил. Он попросил прощения, и пообещал снова, но тем же вечером он снова напился, а я проплакал всю ночь. Фин был смышлёным малым и уяснил все намного раньше. В зоопарк его сводил я. *** Кофейню я закрыл в девять вечера, перевернул табличку на двери, помыл пол, посчитал кассу, проверил холодильник и вышел на улицу. Свежий воздух ударил мне в лицо. Как, что то такое простое, может принести столько счастья? Ветер всегда напоминал мне о чем то далеком, невозможном, но одновременно давал надежду на достижение чего то великого. Пройдя чуть прямо по улице Менильмонтан и свернув на улицу Панойо, я перелез через небольшой заборчик, зашел за жилой дом и спрятавшись за мусорным баком, достал косяк. Сделав затяжку, мои губы расплылись в довольной улыбке. Выбирая себе зависимость в подростковом возрасте, неосознанно конечно, я остановился на травке. Спасибо отцу, что алкоголь у меня теперь ассоциировался только с его лежащим телом на вонючем диване, но от курения он меня не спас. Сигареты тоже убивают, но не наносят вреда окружающим. Эван, мой бывший лучший друг, если такой термин существует, научил меня курить в двенадцать лет. В четырнадцать мы уже пытались бросить. Не вышло. В шестнадцать подсели на травку и курили ее каждый день. Мы научились сворачивать косяки, научились продавать косяки, с полученных денег покупали более сильные косяки. В итоге они стали причиной, моего первого попадания в полицию, тогда я сильно получил от отца, но сейчас я могу поблагодарить его, ведь на более тяжелые препараты я не подсел. Отец Эдвина рано умер, и он пошел по другому пути. Мудак видимо забыл, что он ведет автобус, а не свой побитый мерседес. Скорость давно перешла разрешенную, а остановки он просто игнорировал. Я не мог понять, где мы едем, телефон разрядился, ориентироваться по виду из окна было невозможно из-за грязных стекол, а табло с названием остановок не работало. Трое мужиков передо мной распивали пиво, спрятанное в бумажный пакет, а мудила прибавил звук своего радио и Майкл Джексон заорал на весь автобус. Довольные алкаши взбодрились и начали подпевать певцу. Будь бы водила немного смелее, он бы с радостью присоединился к ним. Женщина на переднем сиденье, снимала все на телефон, с очень возмущенным лицом, хоть кто-то из нас пытается противостоять этому беспределу. Уверен, она уже придумала текст, для жалобы в автобусный парк. Если бы не травка я бы присоединился к ней, но у меня хорошо получилось абстрагироваться от происходящего и представить, что смотрю артхаусный фильм. На удивление водитель остановился на остановке, тормознув с ужасным визгом. В наш коллектив, состоящий из мудака за рулем, трех алкашей, борца с несправедливостью и работника общепита вошел новый пассажир. Парень моего возраста, одетый в длинное черное пальто, скрывающее классические черные брюки и синюю рубашку, прошел в конец автобуса и сел передо мной. На плече у него болталась непонятная пластиковая штука в виде трубы. Оглядев его затылок покрытый светлыми, почти пепельными волосами я заметил сигарету спрятанную за ухом. Кто-то еще носит ее там? Мне казалось, что это осталось в далеком прошлом. Он выглядел совершенно спокойным, не смотря на громкую музыку и неприятные комментарии мужиков, для которых он стал новым предметом обсуждения. Автобус продолжал мчать. Я начал переживать, что мудак проедет мою остановку и придется вступить с ним в конфликт, хотя желания сегодня не было. Парень тоже начал заметно нервничать. Он смотрел в окна, водил пальцем по разряженному телефону, как будто он зарядится от его прикосновений, оглядывался по сторонам. Быстрым рывком он взял свою пластиковую штуку, повесил на плечо и пошел к передней двери. Я наблюдал за тем, как он показывает рукой на дверь, а водитель непонятно смотрит на него. Парень подошел к двери, и злобно посмотрев на водителя, стукнул кулаком по дверному стеклу. Я даже усмехнулся. Водитель наконец-то выключил музыку. -Че ты хочешь? – грубо спросил он - Нормально скажи! Парень продолжил тыкать на дверь. У меня сложилось впечатление, что он брезгует общаться с этим мудаком, а может тоже обкурился. -Че тебе надо? Проехали уже...Сядь и жди...Раньше надо было говорить Парень растеряно осмотрелся и бросив свои попытки, устало упал на сиденье. Он похлопал себя по карманам, достал телефон, снова потыкал в него, а затем агрессивно убрал в карман. Заметив за окном школу, я встал с места и пошел в сторону водителя. Я уже придумал аргументы и был готов поконфликтовать. Парень увидев меня соскочил с сиденья и окинув тревожным взглядом пошел за мной к двери. Остановку мудак снова проехал. Видимо парень его сильно разозлил, и он пошел на принцип. -Ты издеваешься? Останови! Не видишь? Люди стоят - крикнул я, истратив все свои заготовленные фразы. Парень смотрел на меня с надеждой, переводя взгляд то на водителя, то на меня. Дверь открылась. -Мудак! – напоследок крикнул я. На улице парень слабо улыбнулся и кивнул мне, затем вытащил сигарету из-за уха и ушел на право. Длинное пальто развевалось на ветру, левой рукой он держал сигарету, а правой поправлял свою странную штуку на плече.