По ту сторону

Отношения с Охотником с того дня ухудшились. Он будто бы начал избегать Чейза. Как только тот не пытался поговорить. Всё время не было никакого ответа. Четверг прошёл максимально привычно для интерната. Над Чейзом даже никто не издевался. Кроме надзирателя, но он издевался над всеми. Решил погонять их по полю посильнее. Каждый раз когда Чейз останавливался от бессилия, надзиратель добавлял круг. Парень даже не понимал, как он успевает считать всех учеников. Их же больше 200! За попытку обмануть его, добавлялось пять кругов. И вот на последнем круге у Чейза снова начали подкашиваться ноги, он почти остановился, пока не почувствовал, что его кто-то схватил и помог добраться до финиша. Это был охотник. Опять. «Да почему я так сильно ему мешаю?! Я такое ничтожество!» — Подумал Чейз, лёжа на покрытии. Ночью Чейз снова попытался поговорить с ним: — Охотник, спишь? Ответа не последовало. Чейз знал, что парень не спит и игнорирует его, поэтому не стал мешать ему. В пятницу на уроке культурного воспитания они смотрели мюзикл, а потом осталось время, поэтому их посадили играть в шахматы. Чейз до этого ещё ни разу не играл. В паре с ним сидел Дерек. Он обыграл его и усмехнувшись начал издеваться и говорить: «Богатенький сынок без папинькиных денежек даже думать не умеет». Чейз взял в руку короля, у него была острая верхушка. Он попытался нанести удар, но рядом возник патрульный и перехватил его руку. — Лишаешься ужина. Чейз обижено вздохнул. На самом деле он уже хотел есть. В комнате парень пытался не думать о еде, но как только пришёл Охотник, в животе заурчало. — Держи. — сказал он и дал что-то завёрнутое в салфетку. Чейз открыл её. Творожная запеканка. Парень положил её на стол и прыгнул на Охотника, чтобы обнять, но тот поставил руки между ними и не дал ему это сделать. Чейз сел за стол начал есть запеканку. Её было на два укуса, но и этого немного хватило. Тем более она была облита чем-то сладким. Как же он скучал по сладкому. — Спасибо. Ты сам-то наелся? — Нет. — Я утром тебе отдам фрукт… Что там по меню? — Яблоко. — Я отдам тебе. — Ладно. — сказал он, ложась в постель. Видимо не выспался. Он опять просидел всю ночь за заданиями. — Охотник… Можно вопрос? — Один. — Ты меня избегаешь? — С чего ты взял? — Ты не разговариваешь со мной и игнорируешь. — Мы с тобой не друзья, чтобы милые беседы вести. Хотелось спросить ещё несколько вопросов: «Есть ли у тебя друзья? Я противен тебе? О чём ты хочешь разговаривать?», но Чейз, прикусив губу сказал: — Понял. Это потому что я гей. Охотник вздохнул и, повернувшись лицом к нему, сказал: — Мне безразницы на твою ориентацию. Гомосексуализм — нормально. — Почему ты так думаешь? — Это уже второй вопрос. — Да блин… Охотник посмеялся, а потом серьезно сказал: — У Древних греков это считалось нормой. Старший передавал знания и опыт младшему. Но такое разрешалось, только когда оба человека уже были половозрелые. — Старший передавал опыт младшему? Типо… Как ты мне? Охотник тут же повернулся к стене. Чейз ударил себя ладошкой по лбу и, только когда ложился спать, до него дошло, что он сказал. «Я ведь почти признался в любви этой фразой. Какой же позор. И так мешаюсь ему…» — думал он. В раздумьях прошла вся ночь. Он так и не смог заснуть. Утром, на построении, надзиратель сказал: — Завтра дождь. Уборка территории переносится на сегодня. Чейз не понял о чём он, пока не спросил у Эрика. Оказывается каждое воскресенье вместо уроков, они прибираются по всему периметру. Кто-то на улице, кто-то внутри. Парень сказал, что ходит слух: лучшие по физподготовке и учёбе прибираются внутри в маленьких кабинетах, а худшие наоборот, на улице. Но Эрик в него не верил, сказал, что всё логичнее: на младших — маленькие кабинеты, на старших — территория. Чейз поверил ему, ведь с завтраками Эрик не соврал. В субботу действительно давали лучшую еду за неделю: творог со сметаной, хлеб с маслом, яблоко и чай. После завтрака, они вышли на улицу. Двор был огромным, покрытый ковром жёлтых и багряных листьев. Холодный ветер гонял листья вдоль дорожек, срывал их с ветвей и бросал к ногам. Чейз держал в руках тяжёлые грабли и почти машинально сгребал листья в кучи. Спина ныла, руки уже были красные от работы, но он молча продолжал, лишь бы не было повода для нового наказания. Грабли были с деревянной ручкой, которая и мозолила нежные руки Чейза. Вокруг ребята тоже работали: кто-то собирал листья в мешки, кто-то тащил кучу к контейнеру. Он уже почти закончил очередную кучу, когда услышал знакомый издевательский голос: — Эй, смотри, как Подснежник старается. Настоящий дворник. — это был Майк. Рядом стоял Дерек, ухмыляясь и подкидывая грабли на плече. — Может, ему и метла больше подойдёт? — подхватил Дерек. — Чейз, тебе идёт роль прислуги. Прямо для тебя. Несколько парней, стоявших рядом, захихикали. Чейз сжал зубы и продолжил сгребать листья, стараясь не обращать внимания. — Эй, я с тобой разговариваю! — рявкнул Дерек и подошёл ближе. Одним движением он ногой раскидал собранную Чейзом кучу. Листья разлетелись по дорожке. — Ой, смотри, опять грязно! Давай, работай ещё раз! Майк подошёл с другой стороны, выхватил у Чейза грабли и отбросил их в сторону. — Без инструмента интереснее. Ну-ка, покажи, как ручками работаешь. — Отвалите. — сквозь зубы прошипел Чейз, но голос дрогнул. — Что-о-о? — передразнил его Дерек, шагнув ближе. — Повтори громче. Он толкнул Чейза в грудь. Парень пошатнулся, едва удержавшись на ногах. — Слабо? — Майк хохотнул и ударил его по плечу. — А я думал, ты после драки в столовой поумнел. Чейз сжал кулаки. Внутри всё кипело, но он вспомнил слова мисс Клары о том, что сила — это умение держать себя в руках. Он глубоко вдохнул, хотел пройти мимо и поднять грабли, но Дерек перегородил дорогу. — Ты куда собрался? — его глаза блестели злостью и азартом. — Думаешь, если молчишь, то будешь прав? Тут так не работает. Подснежники всегда неправы. И прежде чем Чейз успел ответить, Дерек ударил его кулаком в живот. Воздух вышибло из лёгких, Чейз согнулся. Майк тут же схватил его за ворот и толкнул на землю. — Смотрите, наш Подснежник решил поесть грязь! — заорал Майк, а остальные засмеялись. Дерек наклонился, взял горсть мокрых, грязных листьев и вжал их Чейзу в лицо. — Так тебе и надо. — прошипел он. — Здесь ты никто. Чейз кашлял, вытирая лицо, пытаясь подняться, но Майк наступил ему на руку ногой. — Куда так быстро? Ещё не закончили. Толпа смеялась. Листья липли к волосам, грязь тянулась по коже. Чейз чувствовал унижение острее ударов, но в груди всё сильнее разгорался огонь. Вдруг кто-то подошёл и положил руки на плечи Майка и Дерека. — Что тут происходит? — Спросил Охотник, расплываясь хищной улыбкой. — Н…Нич…его. — Пробормотал Майк. — Ничего? Что ж Чейз на земле лежит? — Упал. — Сказал Дерек. — Да ну… серьёзно? А листья ему на лицо сами упали? А потом и твоя рука сверху. Дерек попытался убежать, но Охотник держал обоих крепко. Он стиснул плечи, от чего парни вскрикнули. — Ты даже не патрульный! — Прокричал Дерек. — Он — нет. А я — да. — Сказал подошедший Волк. — Что происходит? — Нападение с нарушением дисциплины и распорядка дня. Унижение без причины. — Понял. — Сказал он и перехватил обоих за предплечья, уводя куда-то вдаль. Чейз смог спросить о них только вечером, когда оба уже лежали в кроватях: — Что с Дереком и Майком? — Оба в карцере до понедельника. — Так им и надо. — И то верно. Они снова замолчали. Чейз ненавидел эту тишину, она была слишком тяжёлой и давящей. — Завтра воскресенье. Я выиграю спор. Помнишь? — Помню. Но не говори раньше времени, что выиграл. — Можно вопрос? — Валяй. — Я противен тебе? — Нет. — Без раздумий сказал Охотник. — Почему? — Это второй вопрос. — Да блин! Что за лимит на вопросы? — Мне противны только моральные уроды. Такие как надзиратель, например. — У тебя есть друзья? — Не знаю… Нет? Я общаюсь только с тремя людьми: Роем, Джулианом и Конором. Первый — патрульный, к тому же мой соперник и в учёбе, и в физической форме. Второй — моральный урод, мой соперник в учёбе. Третий… Конор мой бывший наставник. И мой соперник в физической форме. — Почему бывший наставник? — Наставник только на один год. Дальше он уже не нужен. — Я могу стать твоим другом? Я и в учёбе и в силе плох. Соперничать с тобой не буду. — Субординацию соблюдай. Я твой наставник и сосед. — Давай я откажусь от тебя. — Ты хочешь этого? — Я хочу быть для тебя кем-то больше. Сосед и подснежник слишком… как для всех. — С тобой только я живу. — Тише. Опустим. Для людей справа и слева я тоже сосед. — Зачем тебе быть моим другом? — Потому что у тебя нет друзей. — Что за детский лепет?.. Ты уедешь с ближайшее время, так что... зачем мне друг, который скоро исчезнет, мне же грустно будет. — Хватит говорить со мной, как с ребёнком! Охотник, ну пожалуйста… У меня тут совсем нет друзей. — А Эрик? — Откуда ты… Не важно. Он боится со мной общаться, потому что я Подснежник. Мы только в столовой разговариваем. А ты вон какой сильный, какая у тебя мускулатура… — В душе вдоволь насмотрелся? — Да при чём тут это! — Сам стремался, что кто-то смотрит, в итоге всего меня глазами облапал. — Я просто смотрел действительно ли никто не смотрит. — Со стыдом ответил он. — Спи. — Если я останусь, ты будешь моим другом? — Если я скажу «да», ты заткнёшься? — Да. — Стану. Спи. — Блин… ты с такой интонацией говоришь «спи» как будто бы в песне «Земля». — Не знаю такую. — Как не знаешь?! Это же хит! — Я в интернате с семи лет. Где мне нужно было её услышать? — А… Понял. Обидно. Я могу напеть. — Ты сказал, что ляжешь спать. — Прости. «Спи, я завтра зайдy за тобою с первым лучом. Я хочy быть слабее, хочy быть с тобою всё чаще и ближе.» — Пробормотал Чейз, прежде, чем уснуть.