Пэйринг и персонажи
Метки
Описание
История основана на жизненном опыте его высочества принца и браках нескольких монархов:
1. принца Льюиса Клаунса Андерсона Чарльза Уэльского-III и принца Гензеля Джозеф Розен’дер’а Уильям’а Эндрюс’а-IV;
2. Принца Льюиса Клаунса Андерсона Чарльза Уэльского-III и принца Ариэля Густас’а Вильгельм’а Генриха Бертольд’а-VI
Мемуары его высочества повествуются о жизненном опыте принца Льюиса в 2014-2025 годах, что был в центре королевской жизни с самого своего рождения.
Примечания
Эту биографию можно считать уникальной хотя бы потому, что история, рассказанная на этих страницах, никогда бы не появилась, если бы не полное сотрудничество принца Льюиса Клаунса Андерсона Чарльза Уэльского-III с издательствами Английской редактуры. Принц говорил честно и откровенно, несмотря на то, что это могло означать отказ от укоренившихся привычек к осмотрительности и преданности, неизменно порождаемых близостью к королевской семье. Автобиография его высочества показывают его таким, каким его никогда раньше не видели. Они предлагают уникальный и беспрецедентный набор знаний о жизни королевской семьи, королевской особы и закулисной жизни самых знаменитых семей в мире. Принц принимал участие во всех ключевых королевских событиях на протяжении своей жизни, в том числе и в браке между своей королевской особой и его высочеством принцем Гензелем Джозефом, даже не смотря на итоги болезненного и кризисного развода монархов.
В этой книге упоминаний и описаний сцен сцепки, течки, гона, пыток, особо ярких сцен насилия, принудительного секса вы НЕ ВСТРЕТИТЕ.
От себя хочу добавить, как автор - произведение пишется от лица выдуманного персонажа. Все совпадения с другими произведениями являются случайностью. Жизненная хроника персонажа находится в разработке.
Так же, на случай удачного расклада событий в плане роста моих произведений, я буду счастлива поделиться со своей аудиторией в дальнейшем и другими социальными сетями.
Глава 3
02 июля 2025, 10:38
Окружающие не могли не заметить моего волнения, однако на расспросы я отделывался словами о предсвадебном стрессе. Прекрасное извинение – его принимали все, особенно короли. Меня и Гензеля поставили перед фактом. Я перенес эту новость сначала нейтрально, а потом в моей груди, в зависимости от нашего совместного времяпровождения, зарождался приятный трепет. Но нельзя не сказать о том, что это здорово отразилось на мне. Каждые 2 дня я носился, как угорелый. В университет, из университета на тренировки, с тренировок на подготовки к свадьбе (подобрать локацию, костюмы и остальное) и с подготовок меня порой таскали еще и на светские мероприятия. В перерывах между всем этим мне еще нужно было найти время на то, чтобы провести время с Гензелем. А Гензель? Ну как вам сказать…Помните я сказал, что я понятия не имел об их отношениях и беременности принца? Этот факт мне предоставили на наше пятое свидание.
“ – Льюис, я не девственник и более того, - я скоро рожу ребенка. У меня был другой мужчина, с которым мы сейчас не вместе. Да, я люблю его, но прощать не собираюсь, а вас я, не то, чтобы любить, - я вас даже знать не знаю!”
Я потрясенно молчал. Меня словно внезапно шандарахнули током, но почему-то вместо того, чтобы бежать оттуда без оглядки, я решил, что смогу исправить весь тот ужас, происходящий между нами и этим любовным треугольником. Поначалу мы очень долго ругались шепотом под ночным фонарем и спорили, но потом как-то пришли к общему компромиссу. Я был очень юн и наивен. И по ходу каждого нашего свидания я получал от Гензеля лишь дружеское расположение с легкими нотками предвзятости, как к будущему супругу.
Я очень сильно боялся повстречать Айзека. Я был намного выше и физически слаженнее его, несомненно. Но в нем было то, чего не было во мне на тот момент, — это яркая уверенность в том, что он имеет полное право на то, чтобы натягивать королевскую особу и считать, что Гензель и ребенок внутри него, полноправно принадлежат этому молодому человеку. У него были горящие, озлобленные на моё существование, карие глаза. И я точно знал, что попадись я ему на пути – он зарежет меня необработанным осколком от стекла там же. Кстати, я не ошибся. Через год, когда мы с ним встретились прямо перед его судом, - он набросился на меня с ножом и нанес мне тяжкие увечья. Но для меня это было не столь важно, как то, что он своим поганым ножичком пообрезал мне все волосы настолько безобразным образом, что мне пришлось обрезать их по плечи, а мой мастер был просто в ужасе. Айзек, я знаю, что ты читаешь это. Нет, мне не стыдно позорить тебя на 2 страны, а то и больше. Ты это полностью заслужил, сукин сын.
Я знал, что в Галлагхере не менее 40 градусов. Мой близнец Джерри, который водился в их общем кругу общения некоторое время, рассказывал, что Айзек сидел 15 суток за то, что подрался с местной патрульной полицией и чуть не попал одному копу в артерию осколком от подбитой, стеклянной бутылки из-под пива. А потом после того, как он снова отделался взяткой и безнаказанностью, вообще пошел сооружать мини-петарды, бросая их под колеса проезжающих мимо автомобилей. Словно это было для него игрой в Дартс. Еще он когда-то выпрыгнул из окна чьей-то квартиры на втором этаже, приземлившись в мусорный бак, стоящий внизу и сломал руку в двух местах. Он был не просто плохим парнем, от которого сносит крышу и нижнее белье летает под окнами, - он был самым настоящим психопатом на мой взгляд.
В ночь за 2 недели до нашей свадьбы, я слышал, как Гензель разговаривал посреди ночи по телефону с ним. А стены были далеко не картонные. И фразы, которые были вызваны истерикой за стеной, “ДА ПОШЕЛ ТЫ САМ К ЧЕРТОВОЙ МАТЕРИ! УРОД, Я ТЕБЯ НЕНАВИЖУ, ЛУЧШЕ БЫ ТЫ ТОГДА РАЗБИЛСЯ НА МАШИНЕ!” спустя 6 минут сменялись “я тоже очень скучаю по тебе, родной. Ты обещаешь, что мы со всем этим справимся?”. В такие ночи я лежал с выпученными в потолок глазами от ужаса и даже представить себе не мог, - что это за мужчина такой, который заставит любого вновь горячо любить его спустя 5 минут пожеланий смерти и всех проклятий? Но даже тогда наивному мне показалось, что я смогу все изменить и мы с Гензелем заживем прекрасно вдвоем без этого бродяги. Представляете масштабы глупостей в моей голове?
Подготовка к свадьбе измотала абсолютно всех. Подумать только – полтысячи приглашенных, и в их числе губернатор, сенатор и посол Португалии. Многовато, на мой взгляд, да только наше бракосочетание было громким событием. Новости о нем не сходили со страниц светской хроники с тех пор, как шесть месяцев назад мы объявили о помолвке. Время от времени мне хотелось сбежать с Гензелем в какую-нибудь глушь и там, без всякой шумихи, пожениться. Да разве его уговоришь! Как и честолюбивым политикам, ему нравилось находиться в центре внимания. Но если говорить честно, - ему было все равно на все, кроме того, что он будет делать фотки в свадебном платье с подругами на глазах у нескольких миллионов людей. Для кого этот союз вначале действительно был фиктивным – так это для него. Но по ходу нашего брака он становился все чудней и чудней.
В апреле 16 этого же года родился самый нежный и прелестный ангел. Нойланд(сокращ.Ной) Джозеф Исаак Уильям Розен’дер Эндрюс пятый. Гензель оказался в родильной палате в 5 утра, и я никогда не смогу забыть то, как мистер и миссис Джозеф взволнованно топтались за дверями до 5 часов вечера, пока акушерки нервно бегали по коридорам дворца. А когда по ту сторону стен прорезался громкий, младенческий крик, - я видел, как Гензель заплакал, когда родители влетели в палату, принявшись утешать своего ребенка. Нам разрешили войти через два часа после того, как ребенка запеленали, обработали и накормили. Улыбки и слезы радости не сходили с лиц обоих семейств. Никогда прежде я не испытывал столь смешанных чувств, когда мне дали младенца. Но больше всего всех удивило присутствие переживающего Айзека на родах. Он знал, что тут ему не рады и никто не ждет его в этом месте, в это время. Но он все равно пришел. Поцеловал Гензеля и сына. Но надолго задерживать его тут не собирались. Выпроводили почти сразу же после рождения сына. Он крикнул “я обязательно заберу тебя потом! Позвони мне!” и оказался за огромными воротами.
Не поймите меня неправильно. Вы наверно скажете “Льюис, ты пропускаешь большие промежутки времени! Почему он не написал ничего про период до родов?”. Давайте вернемся к самому началу, где я говорю, что я – самый скучный из Уэльских. Хитрость писательства, как, впрочем, и любой другой творческой профессии, состоит в том, что, помимо занятий искусством, вам также нужно зарабатывать на жизнь и уделять время своему существованию. Мои рассказы и романы неизменно придавали моей жизни значение, однако по меньшей мере в первые десять лет карьеры они приносили не больше прибыли, чем моя собака и не больше успеха, чем проваленные с треском проекты кино. Впрочем, отчасти за это я и люблю книги: они очаровательно безразличны к любым трудностям. Моя голова была свободна для историй, но, поскольку я проваливался в сон, стоило мне перестать двигаться, большинство из этих историй и идей для них так и не были записаны. Большую часть своей жизни я провел в режиме дом-учеба-спорт-дом и так по кругу. Поэтому я и принялся писать эту книгу с жанром автобиографии. Книги про себя могут писать лишь люди, у которых было либо мало интересного, но сильно запоминающегося в жизни, либо слишком много всего, что просто не уместилось бы в голове и вылить это на бумагу было бы чем-то похожим на прямую обязанность. Действительно интересной светская жизнь становится именно тогда, когда тебя коронуют и тебе приходился самому карабкаться в этом потоке политического ужаса. А до того момента все мероприятия между собой максимально однотипны, вне зависимости от того, сколько это будет длиться или как часто на стол будут подаваться изыски. Нам действительно очень скучно с братьями на таких мероприятиях. В целом, как и любому другому ребенку своих королей-королев родителей. Но нашим главным отличием являлось то, что главной работой детей Уэльских на таких собраниях являлась задача держать лицо и быть интеллигентными во всем до самого конца вечера. И параллельно с тем, что мы держали лицо, - мне еще и приходилось весь вечер вертеться с Гензелем возле друг друга и изображать влюбленных, помолвленных молодых людей. Но честно во время всего этого я лишь думал обо всем, что творилось внутри нашей помолвки. Мне не давали покоя мысли о неизбежном, неизвестном будущем и о том, какую роль сыграет в нашей жизни родившийся малыш и его непутёвый папаша. Я усмехаюсь, вспоминая, каким Гензель был в юности – вспыльчивым, задорным, порывистым. В тот апрель, после рождения малыша, он подарил мне картину. Ту, что висит теперь над камином в гостиной.
Кормление каждые 3 часа, но вот только кормление грудью для Гензеля было противопоказано первый месяц. Поэтому всю первую неделю он, его родители и порой я, просыпались по ночам, чтобы покачать малютку на руках и даже накормить.
Той ночью 24-го мне сильно не спалось из-за предстоящего 15-го банкета в честь рождения Ноя. Я нацепил на себя белый, шелковый халат и спустился вниз, на кухню, за водой.
- Не спишь?
Я услышал голос Джерри за колонной на кухне, и мы встретились взглядами.
- Как и ты. В чем дело?
- Да мы с Сэмми немного…увлеклись выпивкой.
- Немного? Посмотри на себя, ты весь красный. - я возмутился.
- Не бери в голову. Как прошел ужин и-и-и…отец сказал, что вы с Гензелем ходили к семейному психологу?
Я застыл с графином в руке, а потом остепенился и разложил стаканы по местам. Я обещал себе, что буду хорошим мужем. А хорошие мужья не выносят личных секретов жены, так ведь? Только вот Гензель мне пока не жена, да и Джерри вообще-то мой брат! Но разве это все правильно?
— Это не важно. Занимайся своим похмельем. - холодно отрезал я.
И на этом всё! О’кей!
Я прошел большой и просторный холл, поднялся по лестнице на второй этаж и повернул вправо. Не спеша иду и рассматриваю красивые картины на стенах, которые вижу уже не в первый раз, но от этого они не менее интересны.
Остановившись возле самой красивой и самой большой картины, на которой так реалистично нарисован океан и небольшая яхта с белым парусом качается на волнах, замираю, чтобы насладиться кистью явно талантливого человека. А вскоре ловлю краем уха мужские голоса и всхлип мисс Джозеф. И, конечно, любопытство берёт верх. Тихо ступая по дорогому ковру, иду на звуки, которые становятся все громче. И вот, наконец, та дверь, за которой явно что-то происходит. Приложив ухо к двери, отчётливо слышно только суетливые разговоры и приглушенный плачь. Опускаю руку на ручку и медленно, стараясь очень тихо, нажимаю и приоткрываю дверь. Мне бы сразу уйти, убежать… Но я не мог сдвинуться с места, не мог закрыть глаза. Словно статуя стоял, затвердевший в моменте, и смотрел за всем происходящим, заострив слух.
За дверями - Король, даже не успев переодеться, нервно метался из стороны в сторону, находясь в спальне моей невесты, пока его жена, - Тайлер Джозеф, сидел на стуле, схватившись за голову и вытирал слезы платком мужа. Я видел, как у него растеклась тушь вокруг глаз и текла по щекам. Посреди покоев стояла озадаченная стража.
— это конец, это конец…мой мальчик, боже мой…куда он делся? – провыл его высочество сквозь истерику, подняв растерянно взор на всех вокруг и понял, что не может поймать глаза мужа взглядом, - Уилл, сделай же что-нибудь!
- черт возьми, что вы стоите?! Вам было велено следить за моим сыном. А вы чем занимались?! Где вы были я спрашиваю! – разъяренный Уильям схватился за шиворот главного из хранителей покоев.
- Ваше величество, послушайте! Помилуйте, мы же не знали, что он вылезет из окна!
- За что вы получаете свою зарплату?!
Я зажмурился от неожиданности и испуга, когда король Джозеф сорвался на крик. Внутри меня забушевала буря беспокойства и, вполне возможно даже, страха. На сыр-бор слетелись все остальные. Отец, мать, братья, советник короля, слуги - все, кто находился в тот момент во дворце его величества короля Уильяма, пронеслись мимо меня, рассеянно стоящего около приоткрытой двери. Мой отец проявил инициативу первым.
- в чем дело? Что за шум? – он сделал несколько шагов из толпы вперёд. И в тот же момент словил на себе потерянный, взволнованный и немного стыдливый взгляд короля.
Помните я сказал вам, что Айзек просто псих?
Гензель пропал. Вылез через окно с ребенком и сбежал.
И ничто больше не могло побеспокоить меня, кроме громкого звона в ушах.